Сэра сидела, «В том самом» кафе, так уж прилипло к нему это чудаковатое название у нее в голове, нет, конечно у него было и какое то настоящее название, по-моему «El Pulpo Cojo» , что можно было перевести на русский, как «Хромой осьминог», но «То самое» ей нравилась больше, потому что соприкасалось с ее жизнью, с его жизнью...
Уже три месяца, Сэра, с головой ушла в работу, выбираясь на берег лишь что бы пополнить запасы продовольствия и воды. Работа захватила ее полностью или она окунулась с головой, что бы не думать, не вспоминать...Иногда это удавалась, иногда нет... Вот и сейчас, неожиданно обрушившейся тайфун, нареченный американскими метеорологами, почему то «Гленда», достиг пятой категории. Тут уж не до работы! Пальмы гнулись под напором ветра почти до земли, теряя свои кокосы будто девушка с оборванными бусами. В море бушевал хороший долгий шторм и выйти сейчас в море мог только совсем уж без башенный капитан, которому или нечего терять или … цель должна была быть жизненно достойной!
Она попросила Рауля, того самого старого седого негра, чего-нибудь согревающего, и как обычно, он блеснув улыбкой своих перламутровых зубов, вскрикнул:
Hola! La chika linda! Todo lo que quieres hacer! (Привет! Красавица, для тебя, все что захочешь!)
Он стал быстро колдовать что то на стойке и через минуту перед Сэрой стоял стеклянный бокал с чем то темным, явно горячим и от всего это исходил сильный запах гвоздики, лайма и фруктов, это был глинтвейн, но не такой к которому мы привыкли в просвещенных Европах, это был кубинский глинтвейн, разница была значительна, потому что, помимо красного чилийского вина, туда изрядно добавляли белого молодого рома, а фрукты в нем так же использовались местные гуаява, папайя и манго, полностью меняя и вкус и запах напитка, знакомой оставалось лишь гвоздика и корица.
Рауль оценивающие взглянул на бокал и поближе подвинул его к Сэре, мол попробуй какое чудо я сотворил, но она взяла бокал как то отстраненно-небрежно и начала маленькими глотками отпивать глинтвейн, не выражая никаких видимых эмоций. Рауль, был уже очень старым барменом и повидал немало на свете, он молча вернулся за стойку и продолжил свои дела, лишь изредка тревожно взглядывая на маленькую чику, чем то так вселенски расстроенной.
А Сэру душили воспоминания, а набегали каскадами, наслаиваясь одно на другое, перемешиваясь и сливаясь в причудливые образы построенные ее растревоженной памятью. Она, память, как будто сорвалась с цепи, находясь долгое время в глубокой темнице сознания, крепко закрытой от проявления хоть чего то, что бы напоминало о тех трех днях, теперь превращало ее сознание в сонм картин, образов, отрывков голосов. Сэра, встряхнула головой. «И как меня угораздило придти именно сюда?»,- снова и снова вертелось у нее в голове,- «Пусть ветер, пусть ливень, но все равно вокруг сотни забегаловок, почему эта?»
Не находя ответов, девушка, все отпивала и отпивала поставленный перед нею глинтвейн, не чувствуя ни его горячести, ни его крепости...
Она снова была в тех днях... «то самое кафе», «те дни», все как то причудливо переплелось в ее голове.
-Скажи, а почему ты не хочешь мне сказать, что я тебе просто нравлюсь?
-Разве не это я тебе и говорю?
-Нет, не это! Ты это, явно, боишься сказать!
Она не понимала почему сердиться, но чувство это ей владело всецело.
Ты мне нравишься,Сэра!
-Я знаю!-, она засмеялась., сама не понимая ни своего смеха, ни своих
ответов.
Да и не хотелось ничего понимать! Голова немного кружилась.
К чертям эту работу!
К чертям эти условности!
Мне хорошо сейчас! Ему хорошо сейчас!
Я хочу быть с ним, и он!
Он?
На секунду задумавшись, совершенно необъяснимо для себя, она вдруг выпалила:
-Сэр! Мы сейчас поедем ко мне и я впущу тебя в свой дом, и мы займемся любовью, и я знаю насколько хорошо это будет, готов ли ты любить меня? Вечно!?,- она не верила своим ушам, но именно это она и сказала. Мысли водопадом лились в голове:
«О Боги! Что он подумает обо мне!», «В себе ли я?», «Что я творю!», но мысли эти бились где то глубоко, а вперед выходило неумолимое желание, желание близости, желание тепла, желание снова ощутить себя желанной и настоящей женщиной.
-И знай!,- она попыталась все опять превратить в шутку,- если ты откажешься, я скормлю тебя акулам! А я знаю места где они есть и где они всегда голодны!
Его взгляд изменился. Нет, он не стал менее страстным, но какая то тень пробежала по лицу Сэра. Он стоял истуканом и практически как рыба выброшенная на берег, глотал ртом воздух, но все же собрался и произнес, после долгой неловкой паузы:
-За тобой я готов ехать куда угодно!,- прозвучало это конечно немного напыщенно, но хоть напряженность повисшей паузы прошла.,-И готов любить вечно, пока светят на Земле звезды!
-Но звезды светят только ночью, что мы будем делать днем?, она опять вспрыгнула в седло своего обычного вечно подкалывающего поведения. Она подуспокоилась. « Я не сказала ничего того о чем сожалею, во всяком случае сейчас, так к чему эти девичьи переживания!»
-Солнце, то же звезда!,- он с радостью парировал, понимая, что это выход из нелепой ситуации куда он сам себя втянул, своей, откуда то взявшейся, косноязычностью и робостью.
-Ну ладно, выкрутился!,- сменила гнев на милость Сэра,- Но я просила обещаний в вечной любви, а звезды не вечны!, ее глаза светились искорками,так же как океан в своих волнах растворял Солнце на миллиарды маленьких ярких взрывов.
Они шли на ее яхте вдоль побережья Карибского моря, по его лазурной глади. Ветер упруго бился в паруса, но не в силах их порвать, толкал утлое суденышко вперед. Она вела яхту уверенно, как человек не раз пробороздивший все эти местные лагуны. Она вела практически на автомате, не думая о правильности и точности галсов и достаточности натяжки парусов. Она разглядывала его. Он сидел на носу, свесив ноги и как маленький мальчишка, пытался поймать ими воду. Сэр, был высок, красив, но разве могло ее сразить только это, да мало ли тут бродит и местных и приезжих красавчиков, правда большой частью любящих свое тело больше чем кого-либо еще. Нет, дело не в этом. Она задумчиво, провела рукой по волосам, убирая, вечно спадающую челку, назад. Так что же, что же так укололо ее, что она отбросив все нормы, ринулась в бой сама. Это было что то необъяснимое, не уловимое, но было, она точно понимала, ее ранили в самое сердце, но вот из чего был выстрел...
-Сэра!,-она вздрогнула от неожиданности, так глубоко погрузившись в раздумья,- ты решила просверлить меня своим взглядом насквозь!, Он улыбался и смотрел на нее «тем взглядом». Вот! Вот оно! Ну не верю я в обман этого взгляда, в нем столько любви, нежности, доброты...
Надо будет — просверлю, можешь не сомневаться!,- буркнула теперь она, почувствовав себя немного растерянной.
Море продолжало играть мириадами солнц, желто-коричневые морские звезды лениво перебирались по белому песку дна, натыкаясь на скатов, которые подняв облачко песочного тумана срывались с места, что бы начинать сторожить свою добычу в другом месте. Рыбки беззаботно, друг за другом, на первый взгляд, абсолютно беспричинно, сбивались в серебренные круги стаек, не подозревая, что это хитрые дельфины устроили охоту на них.