— Джей, ты не боготворишь землю, по которой ступает моя нога. Плохо это, ведь ты моя жена, да ещё во второй раз. Ты погрязла в болотах ереси, в тебя проникли метастазы гибнущего вавилона, — я стараюсь не улыбаться.
Джей слушает меня в пол-уха и листает за журнальным столом какой-то пыльный фолиант по истории литературы. С трудом удерживаясь от смеха, я пытаюсь привлечь всё её внимание:
— Поверь! тебе, Джей, следует непрестанно молиться, наполнить душу свою чувством смирения; тогда голос Бога ты услышишь внутри себя, после чего дверь спасения откроется – много званых, но прийти смогут только избранные. А так я начинаю подозревать, что ты якшаешься с дьяволом.
— Ты никогда не даришь мне цветы, — неожиданно говорит она.
— Baby, цветы – это половые органы растений, — терпеливо объясняю я, — зачем тебе нужны чужие половые органы?! Вряд ли они принесут тебе биологическое счастье. Для достижения такого счастья больше подходят подарки в виде еды. Твой любимый абсент Xenta я тебе иногда покупаю.
— Абсент – это не еда, — бурчит Джей.
— Ну, не скажи. Сто граммов спирта по калорийности заменяют хороший обед. Конечно, в случае постоянного употребления абсента ухудшатся показатели при церебральном сортинге, но в твоём случае это не имеет особого значения. У тебя и так маленькая голова.
— Милый, я никогда не порола тебя щёткой для волос. Это большое упущение в нашей супружеской жизни. Может быть, после того, как положу тебя к себе на колени и выдеру твою голую попку щёткой, ты начнёшь вести себя прилично, перестанешь бредить, будешь меня слушаться. Наказание называется spanking on the knees.
— Джей, в учениях Маркса, Ленина и Че Гевары ничего не сказано о том, что борцы за свободу народов банту, кем ты являешься, должны пороть своих мужей щёткой для волос. Не так ли?
— Ха… — мычит Джей, — кто знает, вдруг на самом деле жена Маркса Jenny драла его щёткой, после чего он и придумал свои замечательные теории классовой борьбы и прибавочной стоимости.
— Darling, я восхищён твоей исторической реконструкцией. Следуя такой логике, Марта Фрейд, видимо, секла пенис своего мужа, что привело к рождению шестерых детей и созданию фаллоцентрической теории. Джей, лично мне гораздо интересней, кто порол твоего любимого писателя Андрея Гусева.
— Honey, кто порол нашего создателя, мы никогда не узнаем. Если только он сам не напишет. А может быть, у него это всего лишь сексуальные фантазии после абсента или джина, почему нет? Ладно, сладкий, лучше скажи мне другое: ты мог бы убить человека? — внезапно спрашивает Джей.
— Ну… — размышляю я, — если только на честной дуэли; да и то – лишь одного определённого из всех ныне живущих.
— И кто этот счастливец?
— Джей, ты же смотришь TV, его там показывают каждый день, по несколько раз, — недовольно бормочу в ответ.
— May be… he is the soviet spy? Или чернокожий пожиратель хот-догов?
— Fuck off! — ору я, бешено вращая глазами. — Джей! думаю, что ты действительно якшаешься с самим сатаной.
— Милый, ну не злись. Что тебе сделал этот сабж?
— Этот гад разрушил Трою, в двенадцатом веке до нашей эры! — воплю так, что уровень звука может вызвать у слушателей травму среднего уха. Джей смотрит на меня с глупым удивлением. Чуть успокоившись, я пытаюсь объяснить: — Крыса он, шпион Ирода – ботоксный, лживый, облысевший. Создал здесь идеократию и монархию. Полжизни испортил, мне и моему поколению. И никак не угомонится. А историческую ответственность за убийства, гибель людей, войны придётся нести нашему поколению, — уже серьёзно говорю. — Конечно, Джей, мы с тобой могли бы убраться из России к твоим любимым народам банту.
— Ну и давай! — радостно восклицает она, — simply take the first flight in direction south!
— Если б всё было так просто. И потом… ты же знаешь, я не летаю на самолётах. Да! да! не летаю, потому что законы аэродинамики – это тёмные суеверия и ересь, — убеждённо втолковываю жене.
Подхожу к окну – у нас высокий этаж; внизу лежит вечерний город, подсвеченный рекламой, уличными фонарями и полной луной. Разглядываю город так, будто я и есть тот Мастер, что сотворил его. Джей какое-то время переваривает услышанное. Потом с умным видом изрекает:
— Honey! ты неверен даже своему монарху-шпиону, да святится имя его, — хихикает она. — Что уж говорить про измены мне, твоей законной супруге?! Думаю, что мысленно ты изменяешь мне с каждой смазливой девчонкой. Даже порка не предотвращает твои мыслепреступления. У тебя есть я, ты не имеешь права на мысли о том, как бы переспать с другой женщиной.
— Допустим, что не имею. Но ты хочешь запретить мне думать?
— Да, запрещаю. Мне кажется, что в тебе сидит ген патологической неверности. Раз так, то сегодня я буду исправлять эту генетическую поломку.
— Джей, ты собираешься оперировать с генами?!
— Да, мой сладкий. Конечно, это будет посложнее, чем изгнание бесов, но я хотя бы попробую. This is for your own good!
— Джей, душа моя, запомни на будущее: тебе лучше занять надлежащее место, — говорю, — у моих ног. Брешь от содеянных тобой грехов велика, только Бог может укрепить тебя. Если сподобишься наполнить душу свою смирением и молитвами, то внимание дьявола к тебе будет ослаблено.
— Милый, ты, наверно, слышал про практику penis skinning. Думаю, что сдирание шкуры с пениса, — тут Джей снова хихикает, — позволит нейтрализовать твой ген патологической неверности. Хочешь попробовать?
— Ты, как видно, опять ох**ла.
— Honey! Ты – fucking tembo. Знаешь что такое тембо на суахили?
— Пусть твой тембо тебя и еб**. Okay?
— Фу! что ты себе позволяешь? Впрочем, осталось лишь два варианта: пеггинг или penis skinning. На твой выбор. Пока я буду пороть твою попку щёткой для волос, тебе надо решить. Иначе потом выбирать буду уже я, понял?
— Jennifer is fucking bloody bitch! — злобно визжу я.
— May be, — соглашается она. — You react like a wild beast. Милый, успокойся. Ты же знаешь: надо ликвидировать не только проявление порока, но и сам порок. К тому же важно, чтобы твой порок не стал тайным. Только регулярные телесные наказания и пеггинг могут привести мужа к повиновению.
— Darling, ты говорящий попугай? Всё это я слышал от тебя десятки раз.
— Ты должен осознать всю постыдность своего поведения и увидеть в наказании справедливую силу, — Джей в очередной раз хихикает, потом продолжает: — Жёны издревле карали строптивого мужа щёткой для волос. Не бойся, её тыльной стороной.
— Дорогая! ничто в мире не повторяется, даже в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Если какие-то сумасшедшие древние жёны использовали щётку не по назначению, то зачем тебе это делать?! — искренне возмущаюсь я. — Тебе, Джей, надо научиться предугадывать подступы врага человеческого, иначе сгоришь ты в печи собственных греховных страстей.
— Всё! надоело слушать твою болтовню. Bare your bottom! Сейчас же раздевайся и ложись ко мне на колени. Old style spanking over my knee – это без вариантов. Your sentence is fifty strokes. On each side! И думай о своём будущем: пеггинг или penis skinning? — приказывает Джей и хитро улыбается.
— Диавол, небось, радуется, когда смущает душу твою, когда возникают у тебя пустые помыслы. Враг подкрался и расстроил твой душевный мир. Покайся и молись, тогда врагу не будет доступа к твоей душе.
— Милый, ты меня окончательно утомил. I have the simplest of rules: I decide, I punish and you suffer. Быстро раздевайся, не то велю высечь тебя розгами в Натальином салоне.
— Пару минут назад ты говорила, что порка не предотвращает мои мыслепреступления, — громко смеюсь я, мой смех похож на истерику.
Джей подходит к большому зеркалу, что имеется в нашей гостиной. Находит щётку для волос с длинной деревянной ручкой, не торопясь расчёсывает волосы. Через зеркало она смотрит на меня. Я не в силах отвести взгляд: она смотрит на меня, как удав на кролика. У Джей магический взгляд, она им умело пользуется. Чем существенно отличается от большинства коровоподобных особей женского пола.
Ещё мне кажется, что я смотрю очередной эпизод, снятый Тинто Брассом для его “Transgressing”. Мы с Джей играем самих себя:
— Перестань смотреть на меня так! — ору я. — Джей, ты хочешь наказать меня ни за что?
— Оставим это, милый. Я не меняю своих решений.
У меня нет выхода, я подчиняюсь жене – по воле божией или по воле дьявола, какая, в сущности, разница. Раздеваюсь, стараюсь исполнить стриптиз красиво, чтобы понравиться Джей, наблюдающей картинку через зеркало. Джей кладёт щётку на место, достаёт наручники, демонстрирует их мне. Голый подхожу к жене, протягиваю руки, она надевает на меня наручники.
— Ладно, Джей, можешь выеб*** меня, раз тебе непременно хочется пеггинга. Я люблю тебя! Nakupenda!
— Ready to submit?
Молча киваю.
— То-то же, tembo, — надменно мурлычет Джей.
Она звонко шлёпает меня по заду, ведёт в спальню, там ставит на четвереньки на ворсистом ковре, широко раздвигает мои ноги. Долго нежно гладит меня по ягодицам, чмокает в щёку, велит ждать. Выходя из спальни, произносит:
— Когда вернусь через минуту, ты, стоя на четвереньках, должен громко сказать “I love pegging”. Тогда щёткой лупить не буду. Понял?
— Да, госпожа, — послушно отвечаю супруге.
«Ты – глупая смешная обезьяна, впрочем, хорошо понимающая, что значит быть женщиной», — добавляю я, но уже не вслух. Наверно, так устроен мир, и we are all searching for someone whose demons play well with ours.
…Ночь. Я лежу в постели и смотрю на спящую Джей – худющая, рёбра торчат, как для урока анатомии. В окно льётся бледно-лимонный свет луны. Вокруг стоит абсолютная невероятная неземная тишина. Жизнь такова, какова она есть, и больше ни какова в нашем призрачном по сути мире. Со времён рождения Христа в этом смысле мало что изменилось. Путь всегда идёт через крест и воскресение. Но кто может объяснить, почему та же самая трансакция вызывает отвращение, боль с одной женщиной и громадное наслаждение с другой? Что угодно, но только это не любовь, потому что слишком необычно и восхитительно, чтобы называться любовью.
Ещё я смотрю на себя словно со стороны. Я лежу рядом с Джей; я знаю, что в сексе надо успеть попробовать всё, потому что впереди смерть, она не так уж и далека. А пока я счастлив. Я не думаю ни о ком, даже о Джей. Я размышляю обо всех сразу – о тех, кто был, есть и будет рядом со мной. Я – которому другие мужчины доверили рассказать про свои тайные несбывшиеся мечты.
Copyright © 2016 by Andrei E.Gusev