Три вечера в Берлине. Ради «Сакре» - балетной постановки Саши Вальц на темы Дебюсси, Берлиоза и Стравинского, с Даниэлем Баренбоймом за пультом, ради двух симфоний Шуманна в Филармонии с сэром Саймоном Рэттлом , ради скрипичного концерта Прокофьева, исполненного бывшим концертмейстером «Берлинер Филармоникер» Дайшином Кашимото (и мы решительно не согласны с мнением одного сурового критика, что на сольной карьере Кашимото всегда будет тяготеть бремя первой скрипки), ради «Дона Жуана» в Шиллертеатре (пока «Штаатсопер» стоит в лесах) – с Баренбоймом за пультом и волком, задумчиво бродящим среди декоративного леса, будто случайно забрел на сцену из Тиргартена, что через дорогу. Но, как говорил Фрэнк Заппа, писать о музыке – все равно что танцевать об архитектуре, и потому о музыке мы писать не будем. Зато про еду рассказывать нам никто не запрещал, и вот как по этой части обстоят дела в германской столице:
a)Легкий предконцертный перекусон в берлинском «Ритце». Выбыв по неведомой причине из рядов устрицепоклонников, однако же не могу не отметить безупречности композиции, столь важной для этого культа: маслянистое сияние на поверхности бокала с идеально охлажденным сансерром, перламутровая плоть свежевскрытой жирардо – зрелище даже не эротичное, а вполне себе развратное, прямо отсылающее к оригинальному названию оперы, которую будем слушать через час: Don Giovanni ossia Il dissoluto punito. Наказанный развратник. А каким блеском загорелись глаза моих сотрапезниц при известии, что моя дюжина достается им! Разврат, и даже не наказанный...
b)Вьетнамских ресторанов в Берлине больше сотни, лучший (по рекомендации портье «Ритца», а если не верить портье «Ритца», то кому тогда вообще верить в этом мире?) – Soya cosplay на Егерштрассе. Тот случай, когда бессмысленное слово «дизайн» приобретает острый законченный смысл. Утиные язычки в красном перце. Салат из медузы. И если нашему войску придется отступать во Вьетнам, генералиссимус выбирает – в этот...
c)И настал этот час, когда мы вошли в «Марго». Восемнадцать пунктов «Го Мийо» (тут полагается встать). Размышления великого Михаэля Хоффмана на тему высокой вегетарианской кухни. Прошу садиться. Два часа гастрономического представления, изощренного, как балеты Саши Вальц. На Берлин опускается ночь, над величественным зданием на Унтер-ден-Линден, 78 всходит звезда Мишлена. Если бы я издавал ресторанные справочники, снабдил бы статью о «Марго» комментарием: не чаще одного раза в сезон. Не реже одного раза в сезон.
d)Разговорчики в раю! Мясной рай – «Гриль Ройяль», праведники берлинской жизни попадают сюда за хорошее поведение и успешный гешефт (ибо дорого). За соседним столом – великая германская звезда со своей комадой. Нет, не тот, с конским хвостом, не тот, что в бархатном пиджаке, - просвещает подругу моя жена, - вот этот невзрачный типок в кепоне, он и есть звезда, представляешь? Звездная компания с жадным интересом наблюдает за нашими препирательствами с официантом: да, херр обер, лобстер был божественно хорош, а вот стейк «томагавк»... да-да, мы понимаем, это состаренное мясо, но не кажется ли вам, что состарено оно как-то уж череcчур? – выслушиваем жаркую мясную проповедь (проповедовать о мясе нам, детям казахских степей – все равно что рассказывать Саше Вальц, как надо танцевать, но пусть, пусть), и я понимаю, отчего одни становятся общегерманскими звездами, а другие так и остаются неведомыми миру диссидентами: сердца наши смягчены Шуманном и Прокофьевым, голод утолен божественным омаром, все равно есть уже не хочется, мы сдаемся... а звезда, видно по глазам, без разговоров отправила бы подозрительный кусок на кухню!
***
Ну что тебе сказать, Берлин? Никогда я тебя не любил. Холодный тяжелый город. Свинцовые воды Шпрее. Пустыри и фабричные корпуса. Все чужое. Но в жизни случаются перемены, добрый друг становится злым врагом, устрицы радуют глаз, но не радуют язык, и однажды обнаруживаешь себя сидящим в маленькой сицилийской траттории на Курфюрстендамм, без карты вин – а зачем карта, смотри на полку и выбирай – и ловишь себя на мысли: так бы никуда отсюда и не уходил...
Может, что-нибудь еще и получится.