***

Другие не ты, в них совсем не те демоны...
 
Месяц назад я слепо рисовал твой портрет,
особенно выделяя серые, как мокрый асфальт глаза,
моя самая навязчивая слабость.
Смотри, теперь ты висишь в комнате с ободранными обоями в стиле марокко, словно какое-то божество, ведь, кроме тебя, никто там не нужен.

Помнишь, я просил тебя стать алкоголем, во имя искренних чувств?
Наверное, тогда ты что-то неправильно поняла, подарив эту мечту совсем не тому человеку.. хреновый бы из тебя вышел Санта-Клаус.
Ведь теперь нам мешают быть вместе сутулые города, вокзалы и чужие, холодные руки.. хотя, ты и так про всё знаешь, милая /не/ моя, но такая далёкая.

Помнишь, ты говорила, что никогда не видела моря?
Я так хотел исполнить твою маленькую мечту, что не заметил, как её исполнил кто-то другой.. быстрая ты.. а может это я слишком долго полз?
Как бы то ни было – в своих глазах я опустился, стал смешон друзьям/противен близким, и до одури грустью опьянён,
пока изгиб дороги млечной тонул в мыслях, а я в бедности, проклятьях и плохих снах.
На что стоило надеяться, когда собственноручно рыл могилу?
Что кто-нибудь кинет верёвку в могилу и вытащит? Наивный придурок.
Судьба сама всё решила: и, если сгорать, то, сгорать без остатка. Как бы ты не выл, но будь хоть подстреленной птицей, хоть раненным зверем, забитым в углу, переживать все удары судьбы будешь один, после чего, наверное, к счастью, как маленький ребёнок, будешь снова верить в сказки.
Но, знаешь, я был бы рад окончательно сломаться и умереть, уж очень устал и хочу покоя. Ведь в моих руках мир сгорел и превратился в золу, став на мгновение для кого-то светом..ты, была этим нарисованным миром..ты, была тем спасённым от бури.

Холодный воздух постепенно заполняет мою простреленную грудь, словно лиана, оплетающая всё вокруг.
Я пытался заполнить эту пустоту внутри дерзким алкоголем, дымом сигарет и даже наркотиками, но ничего, кроме тяжести и боли в голове не получал. Оказалось, что невозможно ничем заткнуть эту невидимую чёрную дыру с твоей фигурой, а когда-то казалось всё так просто. Где мне теперь найти хотя бы кого-то отдалённо напоминающего тебя?
На краю этого мира?
На пороге этого времени?
Постой..мне нужно сказать тебе ещё кое-что...

По небу рассыпаны бессчётные крошки звёзд.
Звёзды. Звёзды. Звёзды.
Мысли текут торопливо.
В других мирах жизнь кометы, как и моя – коротка.
Слишком коротка, чтобы терять время на пустых людей и невкусный кофе.
Секунда – это всего лишь, казалось, обрывок времени. А ведь сколько можно успеть.. Прочитать книги на чужих языках, которые ты привозила; кинуть букеты из утренних созвездий под ноги, нарушая пределы орбит.
Я мог бы столько успеть, но исчерпал всю свою привлекательность, а характер стал горький на вкус, иссушая губы /не/ любимых.

В комнате стоит тишина.
В висках начинает ломить от молчания.
Обессиленно снег окутывает пыльные дороги. Как бы не советовал сидеть дома Бродский, но ватные ноги и пропитые мысли сами несут меня ветром уныния прочь из душной коробки, вгоняя в грязь по колено, в сонном свете фонарей.

Смотри, я был, словно ребёнок, уснувший на коленях твоих.
А эти синяки и ссадины на шее, переходящие к груди?
Знаешь, никто не смог их повторить..
Так не привычно целовать чужие ключицы, (чёрт, они совсем не твои. вот ни капли не похожи) в памяти сразу всплывают твои, такие гладкие и ледяные, будто передо мной стоял не человек из плоти, а мраморная статуя (у которой, кстати, характер из стали). Ты была живее всех живых. Не удивлюсь, если в один из рассветов на тебе распустились б бутоны. Правда, ядовитого цветка.. А я из тех несуразно влюблённых в предплечья.
Знаешь, чего я боюсь? Однажды перебирая пальцами пряди чьих-то волос, взорваться и разлететься на тысячи мелких частей. Надеюсь, что никто больше не поймёт, как это, помнить людей руками.

Ты мой погасший огонь – без тебя /для тебя/ я замёрз, пытаясь спасти последними, самыми яркими искрами своей потухшей души.. Кто ж знал, что снежных нельзя растопить?
И хоть ты ушла, воспоминания никуда не запрятать, навсегда в памяти останутся песни, синие веки и крики, застывшие в проводах.

Я часто стал стоять на одной остановке, ожидая всё тот же автобус, который в итоге приведёт к тебе..такой же как и все в этом чёртовом городе;
такой же, как пропитанные смогом улицы, где бродят мёртвые лица. Сам не знаю, почему тянет к тебе, зачем я снова на что-то надеюсь, ища тебя в лицах прохожих, но, сейчас, прошу, хоть до рассвета – останься со мной последней истлевшей искрой. Можешь даже напоследок разорвать на куски; бросить слова, как иголки в тряпичную куклу втыкают; лишить покоя и счастья, но, слышишь, никто не заменит тебя, как и никогда не причинит больше такой Адской боли.