Мы возвращались с очередного туристического похода. Тогда я почти и не знал её. Но был влюблён, безумно влюблён. Тогда всё в ней очаровывало, но более всего – тайна, которой она была окутана. Да она сама была тайной. Прекрасной, загадочной, манящей тайной. И вот мы ехали снова в тот прекрасный город, который одинаково жесток и милостив ко всем. Было начало сентября, осень ещё не слишком вступила в свои права, она как-то с опаской занималась своими осенними делами. Колёса громыхали и стучали, свет постепенно заходящего солнца бился в унисон с жаром золотой листвы. Всё кругом сияло и светилось, и сердце моё не было исключением. Быть может потому, что она спала на моём плече. Спала так, как будет спать ещё много раз. Спала после бессонных ночей, находя покой и мир рядом со мной. Да, она редко спала ночью. По её словам, лишь со мной ей и удавалось сомкнуть глаза. Но тогда я не знал об этом всём. Я лишь со спокойствием гладил её по волосам, что тогда были чёрными. Просто чёрными, отражавшими солнечный свет и блеск листьев.
Мы ехали ко мне домой. Всеми правдами и неправдами мы пробились на поезд и ехали ко мне домой. По моей вине у нас украли её рюкзак со всеми документами, в том числе и с билетом. Кое-как нам удалось уговорить проводников и всё ж таки сесть в этот дурацкий вагон. И вот, мы, прорвавшись сквозь эти преграды, ехали вместе, взрезая ночь. Снова её голова покоилась у меня на плече, и снова я с упоением гладил её волосы. Мы ходили курить (хотя курила только она) и целовались в эти короткие моменты уединения. В эти мгновения мы касались друг друга, как могут касаться только по-настоящему влюблённые. В эти мгновения мы смотрели на яркие звёзды и упивались нашей любовью. Наш путь был коротким и ярким, время пролетело совсем уж незаметно в наших перешучиваниях и незаметных и кротких ласках. На станции было свежо, ночь, весь воздух, само существо ночи пьянило и дарило чувство бесконечной свободы и счастья. Не помня себя, мы сели в машину и поехали домой с матерью за рулём, которая, как и всякая прогрессивная дама, получила права раньше своего мужа. В безмятежном спокойствии я вновь служил подушкой и искренне радовался этому. Приехав домой, мы оставили родителей, как всегда, ссориться, а сами прошли в мою небольшую комнатку, где всего-то и влезал столик, диван и шкаф, наполненный книгами в большей степени, чем одеждой. Тогда мы и легли вместе в первый раз.
Восемь месяцев прошло с нашего знакомства и нашей влюблённости. Теперь мы уже любили друг друга, любили может не так страстно, но более крепко и тепло. И снова нас мчала электричка в сторону города. В тогдашнем вчера я отпраздновал свой день рождения, и вот у меня на плече спал мой главный подарок. И снова было солнце, властное весеннее солнце. То майское солнце, что является глашатаем наступающего лета. Не осеннее солнце, которое ещё греет, но в лучах которого уже есть тоска и грусть, которую не каждому суждено понять. Нет, майское солнце весёлое, ему радостно вторит постепенно зеленеющая листва на младых ветвях, и нет в его лучах лёгких оттенков хандры, которой так любит предаваться по осени русский человек. Так и мы, с любовью моей радостно ехали в тот город, что хоть на время расстался с серыми красками. Было нам светло и спокойно, мир таил бесконечность перспектив, а любовь наша преодолела свои главные преграды – непонимание и непринятие человека.
Как и всякий хитрец, я воспользовался обстановкой, чтобы воскресить в памяти эти прекрасные образы и написать то, что чувствовал всегда, но не знал, как выразить. Да, строки эти писаны в поезде. И хоть я один, образ любви моей всегда со мной. Она мечта моя, ведь настоящей мечте мы отдаём все свои силы. Она смысл жизни моей. И что я заведу делать без неё, я совершенно не знаю. Потому долг мой, святой и нужный мне самому – жить ею, делать мир её светлее и тем радоваться самому, слыша её смех, видеть свет её глаз, чувствовать её руки, вдыхать запах её волос, говорить ей все те глупости, что говорят влюблённые и любить, любить её до самого конца, каким бы этот конец ни был.