Пещера Орешная

 
 После взятия Торгашинской пещеры, буквально через неделю, мы собрались в полном составе в квартире у Ирины. Кто фотографировал в пещере, тот принёс фотографии, кто снимал кино (я снимал) кина не принес, кто снимал слайды, тоже не принёс. В те времена, чтобы сделать слайды, нужно было сдать пленку в печать и ждать пару недель. Чтобы сделать кино, нужно было тоже ждать, но уже месяц. И даже не всегда принимали в проявку в единственном пункте приема. И это на миллионный город!     Поэтому мы посмотрели серые фотографии, попили чаю и разошлись по домам. Но планы посещения, теперь уже Орешной, начали строить. Парфёныч  решил нас подготовить и проверить. На предмет способности ночевать зимой в снегу. Для этого нужны каждому лыжи. Ведро, чтобы варить пельмени, снеговая лопата, и тёплые вещи….       Удивительно, но при том, что не у всех были телефоны дома, а у некоторых и на работе их не было, мы умудрялись так продумать всё, что теперь диву даёшься, вспоминая. Ведь ровно в указанное время, а это через неделю, мы уже встретились во втором вагоне электрички, идущей в сторону Болотной. Во втором вагоне с головы мы, туристы, ездим и по сей день. Потому, что этот вагон без мотора и компрессора. Можно поговорить или попеть.     Отъехали мы от города совсем немного, не более часа. И стали уходить от станции на восток.

   Каждый был готов на всё, чтобы его взяли в Орешную. Поэтому в рюкзаках было много лишнего. Бутылки, например. А личный состав все тот же. Впереди Килин, а за ним мы. Гуськом. Я взял свои охотничьи лыжи. Невероятной ширины и поэтому не мог идти вслед за всеми. И впереди не мог - портил лыжню. Поэтому топтал целину. Жарко! Через пяток километров Парфёныч решил, что ходовые испытания коллектива он провёл и скомандовал привал. Тут же начали валить лес и копать огромную яму. В снегу. Снега было почти по пояс. Вале. Она самая маленькая. А Ваське по-колено. Остальным, как шутил старшина, по эти самые. Копали снеговыми лопатами. То есть они были не снеговые, а складные. Моя, например, была мной куплена, а скорее всего мне подарена - ведь подарки и дарят-то для того чтобы отвязаться. Хранилась она в багажнике "Москвича" и никуда не годилась. Ни грязь отчерпать из-под буксующего колеса, ни ямку выкопать для мусора. Но красивая и в чехольчике. Вот её то я и взял в надежде, что хотя бы снег она сможет копать. Но и для этого она тоже не пригодилась. Ещё у неё были сбоку зубчики нарезаны. Якобы что-то пилить. Ну что можно отпилить дюралевой пилкой-лопатой? Дать бы по морде создателям этого чуда. Лопатой этой.
 
   Однажды я столкнулся с ещё более навороченной штукой. Это тоже была, якобы, лопата, но совмещенная еще и с топором, пилой и, не поверите - с пассатижами. Я этим чудом не смог выкопать даже саранку из забайкальской сопки. Сырые ветки тот "топор" не рубил, сухие ломал с матом. Пассатижами я, впрочем, смог сплющить согнутую монету, которой "заклеил" камеру "Днепровского" колеса. А так хотелось защемить ими что ни-будь конструкторское….
   
   В общем, мои лыжи нам очень пригодились. Мы ими расшвыряли снег по сторонам и укрепили борта ямы кубиками снега. Пила двуручная у кого-то была прихвачена – ею и пилили наст. "Иглу" домик у нас не получился. Все слышали о таком, и все попытались, но ни у кого не вышло. Тем временем ведро пельменей уже доходило. И кто-то хлопнул пробкой шампуни. У меня было покрепче с собой прихвачено. Но цели напиться у нас не было. Поэтому веселились до самого утра! Попутно провели испытания спальников и ковриков. У меня было… Да кроме фуфайки ничего и не было. Свитера, конечно, и подштаники  - Сибирь матушка. Валя и один из академовцев поспали немного на ковриках и в пуховых спальниках. Я узнал, как они пуховые спальники и куртки делают. Оказывается, нужен пух и ткань болонья. Из ткани шьют и стежат , а пух потом вдувают внутрь пылесосом.     Мне это показалось непреодолимым. Я уже сшил, к тому времени, спасательный жилет с множеством карманов на "молниях". В карманы вкладывал надувные игрушки и воздушные шарики. Весь жилет ничего не весил и не занимал места в рюкзаке при поездках на сплавы.
       Но дался он мне весьма нелегко. А все оттого, что не имел я никакого блата в стране бешенного дефицита. "Молнии" для карманов пришлось собирать и выпарывать из старых сапог и бот. А ткань я почти ткал сам.    То есть выпрашивал по родне старые линялые куртки и плащи. А никто не хотел с ними расставаться! Поэтому "делились" только детскими вещами и только те, у кого уже не планировался приплод. "Сдавали" такое рваньё, такое малоразмерное!     Потом я все распарывал, стирал, гладил, сшивал, кроил…. И получилось отменное спасательное средство!
   Подвиг по пошиву пуховика мне не повторить – запасы болоньи у родственников я выбрал на несколько лет вперёд.

   Условились ехать через две недели. Сдали деньги на билеты, и Ирина взялась их купить. Она живет рядом с вокзалом. Уже не помню, как мне удалось уговорить чету Вязаницыных. О! Вспомнил. Их дочь Лена, неожиданно поехала в эту Орешную пещеру со своей студенческой командой и родители, узнав, что я туда еду, милостиво согласились поддержать мой коллектив с тайной мыслью, я заподозрил, проследить, чем Лена там будет заниматься. Возраст у них был в то время глубокой старости. Около пятидесяти пяти им было…. Так что набралось нас человек двенадцать. И был даже один пацаненок.  Компашка была еще та – двое кашляют, у третьего понос. Но Килину нашему все равно кого водить и куда.
 
   Для кинокамеры нужно купить батарейки плоские. КБСЛ назывались. Напрасно оббивал я пороги культтоваров. Штативы, фотоувеличители, расчески и портсигары были в ассортименте. Что касается фотоаппаратов, фотобумаги нужных сортов, гитар и баянов, то извините! Продавцы, даже культурных товаров, тех времен испытывали жесточайший дефицит со словами «пожалуйста» и «извините». Чтобы не будить лихо в синем халате по ту сторону прилавка, пусть даже оно было всё в бигудях и помаде, покупатели оглядывали витрину и тихохонько уходили. Любой вопрос, адресованный продавщице, мог вызвать припадок агрессии! Побродив вдоль прилавков всех торгующих культурой магазинов города Новосибирска, батареек я не приобрел. Поэтому в походе снимал очень мало. Да и то только снаружи. В пещере не хватило освещенности.
 
   И вот мы уже на станции Камарчага. Это в нескольких часах хода поезда от Красноярска на восток. Тут грузимся в, заранее арендованный нашим благодетелем Владимиром Парфёнычем, ПАЗик, и, с максимальным комфортом едем до деревни Орешной. Автобус уходит, и Парфеныч взвывает – Ах я раззява! Битончик с замечательной квашеной капустой забыл в автобусе….
 Наш путь в лес. Идем распадком несколько километров и вскоре делаем лагерь на берегу ручья у подножия горы. На макушке её вход в пещеру. Следы человеческие присутствуют. Но конкретно следов Лены Вязаницыной нет. Родители не теряют надежды. Обходят окрестности и принюхиваются.
   А мы тем временем сооружаем традиционно килинский огроменный костер и делаем ужин. Суп из тушенки с добавлением картошки. Целое ведро! Выпить нет - впереди бессонная ночь. Сергей исполняет арию турецкого гостя – его любимая песня о заплыве двух русских парней в Турцию.
         … Мы плыли, ветер выл у нас в трусах….

 После ужина гасим костер и, накидав лапника, делаем постель на всю команду. Руководитель похода занимает место между Ириной и Валей. Все остальные валятся по обе стороны от этих же ВалиИрины. Мы с Серёгой оказываемся с краю. Тут, под лапником, даже земля не оттаяла. Поэтому мы вскоре, даже и не сомкнув глаз, поднялись и сделали себе костерчик. Возле него и дождались подъёма набравшихся сил сотоварищей. Подъем шел послойно, по мере замерзания. Вначале просыпались крайние и верхние. Середина, во главе с шефом, присоединилась к нам последней.

   Пьём чай и снаряжаемся во все грязное – пещерное. Берем с собой еду. Чай индийский. Примус. Затариваем веревки, карабины в траспортные мешки. Остальные вещи, ненужные нам в «дыре», уносим в кусты и делаем вид, что заметаем следы. Воровство среди спелеологов бывает – то банка сгущенки пропадет, то пара рублей…. В Орешной, да и в других пещерах Сибири, одновременно бывает по  нескольку команд. Одни входят, другие выходят, третьи идут по вашим веревкам, мы пользуемся чьей-то лодкой оставленной на подземном озере…. Делиться нужно!
 
   Почти в каждой пещере я встречал студентов. Все они мечтают встретить Белого Спелеолога. Попутно расчищают новые проходы, выносят мусор. Могут и рюкзак унести. По слухам. Сибирь место ссылки и много еще в ней живет потомков варнаков. Чалдоны называются.
 
Но нам пора! Идем по скользкому склону вверх. Гора поросла сосняком и видно между деревьев  далеко. С последними лучами заката уходим под землю. Я делаю кино. То есть снимаю снизу поднимающихся вверх товарищей. Потом забегаю вперед и снимаю сверху ту же толпу. Снимают и меня, якобы вылезающего из пещеры. Надеюсь потом смонтировать в хронологическом порядке. Но, опережая, скажу – не вышло. А все оттого, что нечем было клеить пленку. А если и склеивал, то на стыках фильм застревал, и зрители видели, как пленка начинала пузыриться, и приходилось останавливать процесс проецирования. Но народу чрезвычайно нравились кино кадры. Особенно видеть себя со стороны! Теперь никого кинофокусами не удивишь.
 
                Вход
 
   Конечно же у каждого грота в пещере есть своё название. Но я их уже забыл. А впечатления живы.
   Самый первый грот очень неровный, и даже странно, как я, посещая Орешную во второй раз, смог там спать. И даже поставить палатку на троих. Нет ни метра свободного от камней.
   В укромном углу этого начального грота есть лаз, в него мы и вползли. За ним уже потеплело до восьми градусов. Эта температура держится во всех пещерах. Так что лёгкий свитер и комбинезон греют в движении. Перед шкуродёром мы скучковались, и стали по очереди впихиваться  в малюсенькую щель. Я услышал, как Вячеслав Николаевич сказал супруге, что он подождет, мол, её здесь, так как не сможет туда пропихнуться. Раиса Кузминична попробовала убедить мужа – смотри какая задница у Тани! Мы посмотрим пролезет ли она и если она не застрянет, то и ты проползёшь.

     С интересом все ждали как же Таня впихнет свою сдобу в эдакую тесноту. Но все прошло как у всех. Одна рука впереди толкает каску, ногами сучишь, упираясь в голову заднего, выдыхаешь в тесных местах, газуешь… и вот ты уже внутри Орешной. Страшные сто метров позади! Ждем последнего.  Килин и остальные бывалые смотрят в карту и описание. Чайники, зажжа свечу, и экономя батарейки, ждут. Наконец возвращаются разосланные разведчики, и мы определяемся с направлением. Последним идет Сергей и оставляет на всех поворотах маленькие бумажки с номерами. По ним мы будем возвращаться. Этакая компашка Мальчиков-с-палчиками. И девочками.

   Орешная пещера горизонтальная. Очень грязная. Все стены и потолки натёрты глиной. Я помню картинки в книжке о Томе Сойере. Там он гулял по ровной пещере. А наша совсем не такая. Гулять здесь нельзя. Только ползать или прыгать. То пригнёшься чтобы каску не расколоть, то ляжешь и снимешь эту каску, чтобы протиснуться в дырку «собачьих сотов». Говорящее название! Так называется стена в огромном, с многочисленными ответвлениями, гроте, испещрённая дырками, в большинстве такими узкими, что туда может пролезть только ребенок. Попробовали и мы проникнуть в некоторые. Там мы научились ругаться в трудных ситуациях – Собачьи Соты!!! Вместо – мать, мать, мать…!!!

   Пещеры этой разведано уже тридцать два километра. Мы прошли почти все! Так мне показалось. На самом деле, за те восемь – девять часов, что мы там пробыли, половину времени мы просто сидели и ждали. Иногда ушедших на разведку, а чаще просто в очереди.
   Чтобы переплыть озеро на камере от КАМАЗа, нужно было усесться в колесо враспор, замереть и ждать, когда тебя за веревочку перетянут на противоположную скалу. Потом лодку тянули, за  другую веревку, назад. Второй чайник корячился усаживаясь. А толпа ждала. Вода в подземном озере прозрачна до невозможности.
    Дойдя до очередного подъема или спуска, опять ждали пока не закончит спуск или подъём мальчик или бабушка. И, пока все не соберутся в конце, никто не трогается.
 
   Боимся потеряться! В старину тут заблудился один… По сей день не вышел и бродит где-то. Его периодически встречают туристы. Зовут его Белым Спелеологом. Выцвел за десятилетия в темноте.      Рассказывают о девушке томичке потерявшей речь после суток без света проведенных в одиночестве. О красных партизанах брошенных в соседнюю пещеру и смогших выйти через нашу Орешную….  Все эти страшные истории, слышанные мной в вагоне, по дороге сюда, подтвердил Глюк. Мы встретили этого Глюка в одном из отнорков Орешной. Парень уже год живет в ближней деревне,  и работает там учителем. А приехал сюда для того, чтобы каждый выходной «нырять» в дыру. И копать новые ходы, выносить мусор. Энтуазизм непобедим!

   Мы сидим в гротике-кунсткамере и любуемся скульптурами. Их тут великое множество! Видимо люд тут много проводит времени и от нечего делать лепит. Смешались тут кони и люди, женщины и ведьмы, дома и замки, кошки и собаки. Особенно всем понравилась композиция под названием «памятник погубленному детству» - очень трогательная девочка с косичкой и в передничке сидит за роялем.
   Ползём на коленях очередную сотню тесного прохода. На остром его перегибе, в неглубокой нише, стоит замок. Сколько старания и тщания ушло у архитектора на создание такой красоты! В окне башни видна принцесса. Под окном крошечный влюблённый с гитарой и в широкополой шляпе. Будут стоять может быть тысячу лет, а может быть только до весны. Хлынут вешние воды и очистят внутри горы все полости, вынесут где-то в ручей на поверхности одну муть.
 
   Грот Грандиозный не зря называют так. Щель, шириной в пятьдесят, а высотой в сотню метров, тянется на полкилометра. В отрогах Грандиозного стоит полноразмерный Конь. К нему мы выползаем через Собачью Соту. Фотографируемся, и новенькие посвящаются в спелеологи. Для этого весь запас свечей расставляем по окрестным выступам и старший читает клятву, а все присутствующие повторяют заповеди: Первая. Начальник всегда прав!
Вторая. Если начальник не прав, читай первую заповедь.
   И так далее. Пьём чай уже во второй раз. Греем его на примусе типа «шмель». В бачке, пахнущем бензином. Из воды, взятой из лужи под ногами. С чёрствыми сухарями и карамельками твердющими.

Стены, пол и потолок цвета коричневого и поэтому мы как бы в кишке Земли находимся. Окружают меня измазаные  с ног до головы одержимые. Настроение упоения! Восторг! Вкуснее пещерного чая никто никогда не пил – общее мнение.
   Пора искать дорогу назад. Марки нам помогут! И помогали. Почти до выхода. Но вот марки №1 нет!!!
Все молча рассаживаются,  и три разведчика начинают поиск выхода. Спросить некого. Зажигаем свечу и дрожим во мраке. Каждый про себя прикидывает, как быть? Да никак! Только ждать. Самому не выбраться. Это вам не в книжках читать – мол, идти щупая стену пещеры слева… когда ни-будь, дескать выйдешь. Ну-ну! Стен-то тут ровных и пары метров не сыскать. Да если бы и были! Тридцать два километра в одну сторону и столько же назад.

   А выход, между тем, был найден. Оказался прямо под нами. Только голову нагнуть, спрыгнуть с двухметрового камушка, и между двух валунов, в самом низу, если лечь на живот, то слева, за лужей, со следом вибрама на дне, можно протиснуться в щелку.
   Пока ждали, внутри нас шли необратимые процессы. И стоило найти выход, как большинству захотелось посетить грот Шхельду. В просторечии – сортир. Пришлось устанавливать очередь и опять ждать. Не нести же наружу! Правильнее было бы как раз «нести». Но как бы не случилось страшное в теснине шкуродёра. Поэтому решили не рисковать….

 Сто метров ползучих страданий, и мы уже в холодном гроте. Виден снег, занесенный нашими башмаками при входе. Мятыми боками вздыхаем с облегчением – мы сделали! Вываливаем мусор у входа-выхода. И валим с горы в лагерь. Вспоминаем  о рюкзаках. Как они там? А ведь в горе ни разу никто не вспомнил о вещах, брошенных в кустах. Заняты были мыслью – выжить бы! И еще не покидает в пещере мысль о землетрясении – чуть тряхнет и единственный выход завалит…

    Вещи целы. Костер горит. Переодеваемся, плотно набиваем животы, вспоминаем килинскую капусту (как нам её не хватает!), и, выстроившись цепочкой, бредем в деревню.  По пути я срубаю малюсенькую елочку. У меня ведь дочь малышка, да и сын невелик. Будет им подарок из дебрей таёжных. Тщательно оборачиваю растеньице чистой стороной комбеза и маскирую во избежание отобрания и штрафования блюстителями.

    Всю дорогу, во мраке раннего утра, все поют! Один запевает, потом другой. Войдя в спящую деревню я взревываю остатками связок – Люди мира на минуту встаньте! Встаньте! Это не гроза не урага…. Допеть не дает Килин. Догоняет и затыкает – побойся бога, Юра. Люди  спят!
Начальник всегда прав!
    Битый час ждем на морозе автобус. Автобусный «павильон» - разломанная деревянная будка утеплена предыдущими туристами клочками полиэтилена. Два часа едем в битком набитом автобусе. Битончика с капустой нет ни под одной    лавкой!
Перекус на станции.
Поезд. Сон.
 Но это мне не приснилось.