Отрывок из книги "Я видел Сына Божьего..." – разговор посвящённого (П.) с крутолобым сомневающимся (С.)
http://www.proza.ru/2009/04/18/719
***
С. (сомневающийся) ...У меня есть вопросы по моментам литургий (т.е. церковных Богослужений), моментам, на мой взгляд, не способствующих воцерковлению колеблющихся.
Церковнославянский язык, на котором ведутся службы, я не понимаю (и в том нет моей вины). С аналогичным «успехом», для таких же, как я, можно проповедовать и на древнеарамейском.
Учить «вчерашний» язык специально – не каждому по силам и по времени (тем более, сомневающемуся).
А слушать (прости, Господи!) непонятное и бессмысленно бормотать самому чревато; перестаешь понимать, что происходит: то ли внемлешь Христову Учению и молишься сам, то ли медитируешь неоязыческими заклинаниями.
Восторженно-умилённые поклонники архаичной речи, наслаждающиеся (по определению К.П. Победоносцева) «её гармонией созвучия и построения... красотой неподражаемой» (да кто бы спорил?), забывают, для чего, в конкретном случае, используется дар слова.
Храм Божий – отнюдь, не литературно-поэтический салон.
А разумная составляющая проповедей и молитв – не методическая иллюстрация для семинара по изящной словесности.
Упрёки клира в недостаточности духовного опыта, порождают ещё больше сомнений. Выходит, если я готов подчиниться внятным Требованиям Господа, – значит, слаб духовно?
П. (посвящённый) Что ж, обратимся за разъяснением к первоверховному апостолу. Сказано им: «... если труба будет издавать неопределённый звук, кто станет готовиться к сражению?
Так, если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер.
...Ибо, если я молюсь на другом языке, то дух мой молится, но разум мой бесплоден.
Что же делать?
Я буду молиться духом моим, но также и разумом.
...Ибо, если ты произносишь благословение только духовно, как же тогда простой слушатель скажет «Аминь» («да будет так») в ответ на твоё благодарение, если он не понимает о чем ты говоришь?
Ты, возможно, хорошо возносишь благодарность, но тот, другой, человек не назидается.
...на собраниях в церкви я предпочитаю произнести пять слов, пользуясь разумом своим, чтобы мог я и других наставлять, вместо тьмы слов на незнакомом языке» (1 Кор.14:2-19).
Труднообъяснимое упрямство сегодняшнего духовенства в этом вопросе – неблаговидный пример, создающий препятствие на ровном месте для человека, ищущего дорогу к Храму.
Аргумент о Православной традиции, как видно из приведённой цитаты, несостоятелен.
В самом деле, как бы тогда в мире осуществлялось Христианское просвещение язычников?
Тысячу лет назад и древняя Русь была в плену идолопоклонства. Представить себе, что Слово Господнее малограмотный в своей массе народ воспринимал на языке оригинала (который не менее певуч) – это было бы высшим комплиментом интеллекту наших предков.
Но такой разговор – идиллическое самообольщение.
А вот, к примеру, в XIX столетии, на миссионерском поприще соотечественники заслужили почёт и уважение.
Святитель Иннокентий Московский, со своими учениками, нес Благую Весть туземным народам: алеутам, эскимосам, индейцам, якутам, естественно, на их родных языках (предварительно изучив эти языки и, соответственно, сделав переводы Священных Текстов).
Можно вспомнить и Святителя Тихона (патриарха Московского), который, при необходимости, вёл службу с учетом национальной принадлежности паствы (т.е. на родном языке молящихся).
Всё это говорит о высокой образовательной и проповеднической культуре упомянутых лиц.
А если сегодня в обществе есть недостаточно лингвистически продвинутые люди (или просто недостаточно образованные), но тянущиеся к Свету, зачем перед ними городить небозатеняющую «ширму»?