Продолжение следует!
Когда Алексею Борисовичу исполнилось шестьдесят годков, потянуло его на литературу. Да как потянуло! Говорят, вода и масло, не смешиваясь химически, составляют некую эмульсионную болтушку. Так суточная фразеология юного писателя, потерявшего сон, обрела новый временной термин «полдень в полуночи».
Писал Алексей Борисович поначалу излишне витиевато, со множеством эмоциональных украшений. Но постепенно слог его оттачивался. Он научился безжалостно вычёркивать несоразмерное. Наступила пора строки, ласкающей слух. Без особого труда набив на клавиатуре несколько десятков коротких рассказов, Алексей Борисович призадумался. В беглости сочинительства он почувствовал скрытый подвох. Как человек, впервые переступив порог церкви, на третий день становится наивным пламенным пророком, так и в трепетании пера он различил неприятное скольжение ума, прикрытое лукавым перестуком литер.
Разместив тексты на портале «Проза.ру», Алексей вычитывал благосклонные рецензии собратьев по творческой лаборатории и еженедельно тратил немалые деньги, оплачивая анонсы опубликованных рассказов. Чужие тексты он читал мало, вернее вовсе не читал, не столько по причине пугливого нелюбопытства, скорее от особого, трогательного отношения к себе как к личности замечательной. Иногда, играя фразой «первый да будет последним, а последние станут первыми», он склонял седую голову над текстом какого-нибудь юнца и пристрастно вычитывал строку за строкой, снисходительно щурясь над каждым обнаруженным в тексте ляпом.
Но вот однажды Алексей Борисович натолкнулся на замечательный рассказ совсем юной девушки. Как пела линия её пера, какие смелые ритмические вздохи и паузы допускала юная писунья, как внутренне красива и глубока была основная мысль её сочинения! Алексей, неслыханное дело, перечитал рассказ два раза от начала до конца! Искренне радуясь правым полушарием встрече с высокой литературой, тем не менее, в левом полушарии он ощутил неприятный холодок зависти. Такая молоденькая, и так писать!..
С неделю Алексей бродил по дому, как сыч, оглядывая свою обитель литературных трудов и размышлений, разрушенную рассказом юной примы. Что же мне теперь делать? – спрашивал он самого себя, - моя строка изящна, но обыкновенна. Так могут и другие. Он пробовал читать классиков. Грэм Грин своей отточенной английской вязью, навевал на него скорую скуку, Чингиз Айтматов отпугивал излишне сложным построением фраз. На их фоне Алексей немного приходил в себя, но стоило ему, как бы невзначай, пробежать глазами пару строк из девичьего сочинения - оторопь возвращалась. Алексей Борисович стал плохо есть, больше пить, осунулся и в конце концов решил уехать в Крым, на зимнюю непогоду и одиночество.
Что произошло с Алексеем в Крыму, знают только штормовой ветер и котлован Чёрного моря, заполненный до краёв какой-то холодной, похожей на мокрый чугун жидкостью. В Москву Лёша вернулся обновлённый (или как сейчас говорят "переформатированный"). Торопливой походкой пробуравил терминал аэропорта «Домодедово», ввалился в студёный вагон электрички, снял со спины рюкзак, достал ноутбук и…
Продолжение следует!