Трапециевидная голова огромной желтоватой змеи покачивалась у лица Воробейчика, нагло вытянувшись к нему из большой дыры в стене. Эта голова была ничуть не меньше его седой. Старик на время потерял дар речи и, не мигая, смотрел жалобными глазами на её мелькавший красной стрелкой язык. Язык был хищным и гипнотизировал не хуже маятника.
Змеища с шумом выползла из дыры и расположилась вплотную с онемевшим стариком – её холодная щека касалась его виска.
Все замерли. Лука первым пришёл в себя и смело встал на защиту товарища:
– Не трогай его! Мы идём к Фрарану!
На змею эти слова не подействовали. Она даже не посмотрела в сторону мальчика, а блаженно положила голову на плечо Воробейчика и тихо прошептала:
– Шутиш-ш-шь…
– Я и не думаю шутить! – не сдавался Лунатик. – Спроси у Карпады!
При этом потерявшая дар речи жаба что-то нечленораздельно промямлила и трусливо плюхнулась на брюхо.
– Уж-жаль мальчишку, Сипитош-ша! Уж-жаль! – послышалось со всех сторон. – Шаручие людиш-шки!
– Ш-шаручие, ш-шаручие… – зашевелились в темноте огромные, как брёвна, змеиные туловища. – Опять приш-ш-шли в наши пещ-щ-щеры...
Змеи выползали отовсюду, даже падали сверху – с высокого купола грота. Они сползали вниз по стенам, вылезали из-за огромных камней и бесчисленных щелей. За пять минут их стало так много, что невозможно было сосчитать.
Чингиз вначале брезгливо прикрывался мешком, но вскоре привык к их присутствию и, смело смотрел в их холодные глаза. Потерявшие дар речи старики с мальчишкой невольно жались к нему, как к самому сильному.
А змеи наглели с каждой минутой. Несколько наиболее крупных гадов выстроились перед ними столбиками, вроде боевых кобр, и угрожающе раскачивались, держась на хвостах, как на крепких пружинах. Их злые глаза хищно сверкали:
– Утащ-щим их в ш-шурф… Скажи, Сипитош-ша…
Главная змея, которую они называли Сипитошей, приподняла голову с плеча старика и зашипела ему в ухо:
– Пош-ш-шли…
И словно многочисленные колёса, зашуршали по песку их чешуйчатые тела. Мутанты передвигались вертикально – на хвостах, чем-то издали напоминая уродливых безруких людей. В таком положении змеи были на две головы выше своих пленников и бесцеремонно подталкивали их своими холодными телами:
– Ш-ш-шевелитесь, ш-шаручие…
Мальчишку они гнали впереди всех, окружив со всех сторон. Следом бежал Чингиз, за ним старики и неповоротливая жаба, которая всё время отставала и падала на брюхо.
Грот, по которому они продвигались, вскоре превратился в совершенно мрачный туннель. Этот туннель уходил куда-то вниз. Его стены постоянно осыпались, обнажая в своих недрах всё новые чёрные норы и глубокие пещеры. Змеи уверенно скользили мимо этих дыр, ловко огибая острые камни и бесчисленные ямы. Иногда из какой-нибудь дыры выползала новая змея или сразу несколько небольших змеёнышей. Они присоединялись к общей стае и неслись в числе последних.
Пленники бежали уже час, а, может, и два. От ужаса они не могли даже примерно определить, сколько времени прошло... Как только Воробейчик или Вольт начинали заваливаться и падать, ближайший к ним змей ловко подхватывал споткнувшегося хвостом, ставил на ноги и заставлял бежать дальше. Свои вещи пленники растеряли по дороге. Топорик, фонарики и пакет с провизией давно остались где-то позади, лишь мешок с Дашей и Пещерным Чингиз боялся выпустить из рук и упрямо прижимал к себе. Ведь там были их друзья.
Мелькали бесконечные повороты и спуски…
Бедолаги уже стали привыкать к подзатыльникам и тычкам в спину. Хорошо ещё, что всё время пути был спуск, потому что подъём старики бы не осилили. А так ноги сами несли их вниз...
Неожиданно на очередном крутом повороте навстречу им вылетела консервная банка-разведчица с задорно оттопыренной острой крышкой. Она весело звенела на всё подземелье, а, приблизившись к гадам, подпрыгнула и захохотала им в лицо:
– Эй вы, безногие! От «свиной тушёнки» не уйдёте!
Змеи пытались растоптать её, но она так ловко лавировала между их хвостами, что ошарашенные её наглостью мутанты остановились и, с удвоенной силой замелькали раздвоенными языками. Напоследок банка вывернулась и принялась отчаянно царапать холодные змеиные тела своей острой крышкой. С десяток раненых гадов закрутились от боли, роняя капли крови.
– Это вам на долгую память! – победно верещала банка. – Чтобы не забывали, кому принадлежат шахты!
– Ш-шпионка, ш-шпионка… – в негодовании шипели они ей вслед, но не решились преследовать, опасаясь её зазубренной, как лезвие, жести. Да и что толку от пустой консервной банки?! Съесть её нельзя, ужалить тоже. Одна морока!
– Эй, банка! Скажи Фрарану, что мы у змей! – крикнул вслед ей Лука, за что получил от ближайшей к нему змеи увесистого тумака.
Карпада из последних сил бежала вместе со всеми и была едва жива. Ей доставалось больше других. Каждый раз, когда она замедляла движение, намереваясь присесть, увесистый змеиный хвост кнутом опускался на её бородавчатую спину. Она уже давно хотела пить, но за всё время спуска даже маленькой лужи не попадалось на пути.
Ещё через четверть часа опускающийся в недра земли туннель, начал значительно расширяться и превратился в огромный грот. Стены этого грота были красноватыми от отблеска мелькавшего вдали огня. Здесь было жарко, как в кочегарке, и тошнотворно воняло дымом.
Старики с жабой закашлялись и попытались остановиться, чтобы передохнуть, но главная змея широко разинула пасть:
– Уж-ж-алю…
Её пасть была огромной, как у зевающего бегемота. Но в отличие от бегемота из неё торчали два ядовитых клыка.
От страха у пленников открылось второе дыхание, и они с новой силой помчались вдоль горячих стен. Теперь они неслись по мерцающему огненным светом гроту.
Некоторые гады тоже устали и начали опускаться на землю, передвигаясь обычным для змей способом – на брюхе. Они ползли зигзагообразно, но не менее быстро, чем в вертикальном положении. Пленникам стало гораздо труднее бежать. То и дело приходилось отскакивать в сторону и всячески лавировать, чтобы не быть сбитым с ног несущимися "брёвнами".
Вскоре впереди замаячили языки пламени, и змеиная стая замедлила скольжение. Перед ними открылась широкая площадка с чем-то вроде костра. Огонь этого костра был повсюду и напоминал остатки пожарища. Клубящийся дым заволакивал грот, но, к счастью, уходил в глубокие трещины стен, которые были повсюду. Видимо, там был выход на поверхность земли.
Змеи радостно завозились у костра. Им нравился огонь, и они, одна за другой принялись свиваться причудливыми кольцами в сложные фигуры. То огромные кольца мелькали перед глазами пленников, то эти круги связывались узлами и приподнимались над поверхностью земли. Казалось, они танцуют ритуальный танец перед сытным обедом.
Обессилевшие пленники были рады этой передышке и буквально повалились на землю у ближайшей стены. Хрупкие чёрные камни, похожие на уголь, с шуршанием откалывались от стен, образуя повсюду неровные нагромождения. Еле живая жаба бухнулась на брюхо и украдкой уползла за самую высокую кучу. Она затаилась там, в надежде, что про неё забудут и не съедят первой. А то, что здесь была змеиная столовая, не было сомнений! Всюду, куда ни ступи, под ногами хрустели чьи-то обглоданные косточки и шкурки.
Воробейчик пробороздил рукой по земле и поднял одну из костей.
– Они сожрут нас, как этих крыс! – шепнул он.
– Ну, тебя послушать, так ложись и умирай… – расстегнул пальто Вольт. – Вот только сдаётся мне, что змеи не могут оставлять кости, они же не волки и добычу заглатывают целиком.
– А мне от этого не легче. Значит, тут есть кроме них, неизвестные нам хищники. Так что, хрен редьки не слаще! Не эти, так те сожрут!
– Не нагнетай, Семен. И помни, что я, хоть и немного, но всё же маг. Думаю, что у нас есть шанс. Выкрутимся… Ну, и жара…
– Потому и жара, что жаркое из нас хотят сделать! Вон и уголёк тут повсюду! – Воробейчик отковырнул от стены большой кусок угля и, повертев в руках, закинул в стреляющий искрами костёр:
– Интересно, и как ты думаешь выкручиваться, Вольт? Голыми руками что ли змей раскидаешь?!
– Погодите-ка… – неожиданно встрепенулся Чингиз. По его лицу прыгали красные блики огня. – Кажется, я знаю, что делать!
Он принялся скидывать с себя верхнюю одежду и обувь. А, оставшись в одних шароварах, выпрыгнул на середину площадки.
– Уважаемая публика! – словно на манеже выкрикнул он, энергично потирая перед собой шершавые ладони. – Смертельный номер! Единственный в этом сезоне!
Змеи сразу перестали извиваться и молча уставились на него. В их глазах был нескрываемый интерес. Они даже шипеть перестали. То, что они увидели привело их в замешательство: на голой груди Чингиза красовался крылатый дракон. Он разинул зубастую пасть, как настоящий. Видимо, это была обычная татуировка, но не единственная. Когда Чингиз повернулся к змеям спиной, те увидели перед собой очковую змею, грозно раздувшую "капюшон". Оба изображения зрительно шевелились вместе с мышцами хозяина. Они были словно живыми и удивили гадов не на шутку. Змеи даже выстроились, как на параде и все, как одна, повернули к нему головы.
– Йяах! – метнулся Чингиз к огню и подпрыгнул, перекувыркнувшись в воздухе. Он перелетел через костёр к противоположной стене грота. При этом змеи тоже вытянулись вверх и зачарованно замерли. В их холодных глазах вспыхивали те же красные огоньки, что на блестящих шароварах Чингиза.
– Ш-ш-шаман… – зашипела одна из змей и в восхищении закачалась из стороны в сторону.
Вслед за ней зловеще разинули пасти ещё с десяток гадов.
– Ш-ш-шикарно, ш-ш-шикарно, ш-ш-шедевр... – забороздили они землю и окружили кольцом своего замечательного пленника.
Огненным жаром пахнуло акробату в лицо, и он снова подпрыгнул! Его тонкие косички метнулись вразлёт, повторяя движение его рук. Но всем стало действительно страшно, когда змеи затанцевали вместе с ним. Они с удвоенной силой зашипели и принялись свиваться причудливыми кольцами, словно изображали собой лепестки огромного кудрявого цветка. Чингиз стал пестиком внутри этого «соцветия». Он замер, глядя поверх змеиных голов. Его большие кулаки были сжаты, и только подрагивавшие мышцы выдавали волнение.
В какой-то момент одна из самых матёрых змей рухнула ему под ноги, нарушив стройную змеиную пластику. Она неестественно скорчилась и её тело от хвоста до головы словно поразило молнией. Змея затряслась так, что запрыгали близлежащие камни. Гладкая шкура её стала лопаться по бокам, а из рваных трещин полезли наружу жуткие отростки в виде когтистых лап. Громадная огненная саламандра с длинным хвостом и коронообразными наростами на шее выползла из лопнувшей змеиной шкуры и шумно отряхнулась. Затем она подпрыгнула на своих четырёх конечностях и метнулась к костру. Мгновение – и эта пёстрая абракадабра радостно заплескалась в пламени, издавая звуки, подобные старому автомобильному клаксону.
– Попляш-шем с Сипитош-шей! – торжествующе зашипели другие змеи и тоже принялись сбрасывать с себя шкуры.
Начался настоящий хаос! Земля заходила ходуном, стены задрожали, и отовсюду посыпались мелкие и крупные камни. Защищая голову растянутым над собою пальто, Вольт подгрёб под себя мальчишку с Воробейчиком и крикнул застывшему у огня циркачу:
– Чингиз, выдай им напоследок свой коронный номер!
Тот кивнул старику, после чего снова подпрыгнул, сделав в воздухе двойное сальто. Он приземлился на тлеющие угли. Словно адский призрак, заплясал он у кромки огня, поневоле выбрасывая вперёд босые ноги...
Ящеры восхищённо захоркали, а плясун наклонился и, бесстрашно выхватил из огня несколько красных угольков, сердито зашипевших в его руках. Эти угольки причудливо закружились в воздухе над его головой, послушно возвращаясь в руки. Саламандры снова зачарованно застыли, а затем всей стаей метнулись в гущу огня. Такого коллективного купания в огне никто из присутствующих в своей жизни не видал! Горячие языки пламени не причиняли им ни малейшего вреда, напротив, саламандры блаженствовали в огне и выдували пастями замысловатые огненные завитушки…
Находчивый циркач, чтобы как-то уберечь от огня свои ноги, принялся скакать по их извивающимся телам. Пару раз он чуть не свалился в огонь, но главный ящер, которого все называли Сипитошей, каждый раз на лету ловил его, ловко водружая на тела других саламандр.
Замершие у стены старики с мальчишкой в ужасе наблюдали за смертельным номером своего товарища, который, ни больше, ни меньше, спасал им жизнь!
– Дедушка Вольт, что же будет с Чингизом! – закрывал лицо руками Лунатик. – Он же сгорит в огне!
Старик молчал…
В тот момент, когда, казалось, уже ничто не могло им помочь, и страшный конец был близок, яркий луч блеснул из глубины грота! Направленным лучом пробежалась тонкая молния поверх голов несчастных пленников и с треском ударила по спинам саламандр! Запахло палёной шкурой, и среди гадов началась настоящая паника! Акробат едва успел отскочить в сторону, спрыгнув со змеиного хвоста, как в то же мгновение пёстрые туловища и лапы смешались в одном огненном месиве... Гигантский живой клубок неровным шаром пронёсся по гроту и гулко ударился о щелястую стену. Очумевшие саламандры протискивались одна за другой в тесные расщелины и с шипением исчезали в клубящемся дыму…
Через пару минут наступила полная тишина. Были слышны только потрескивающие угольки костра.
– Это мои друзья! – подскочил на ноги Лунатик.
– Дай бог, Лукашка, чтобы твои детские фантазии на сей раз оказались реальностью. – утёр слезу Воробейчик.
И вновь пробежался по чёрному потолку тонкий луч, и откуда-то издали донёсся до пленников приглушённый неритмичный звон жестянок.
Полумёртвая от страха Карпада вышла из-за кучи угля и подползла к Луке, плюхнувшись на живот.
– Им придётся меня тащить… – бессильно закрыла она глаза.
– Размечталась! – пришёл в себя Воробейчик. – Тащите её! Тут бы самому ноги унести – и то счастье…
– Погоди-ка, Семён, – всматривался в темноту Вольт. – Разве не слышишь: сюда действительно идут!
– Не слышу: у меня в ухе застарелая пробка.
– Ну, так и оставайся здесь, раз такой упрямый! – рассердился Чингиз, с трудом натягивая рубаху на вспотевшее тело.
– Фрара-а-ан… – вдруг радостно завопил мальчишка и со всех ног помчался в темноту…
Через минуту вдали замаячили два неровных силуэта и множество мечущихся вокруг них мелких огоньков. Они шевелились, быстро приближаясь к пленникам, и вскоре те своими глазами увидели чёрное полиэтиленовое существо с маленькими горящими глазками и большим вытянутым книзу носом. За ним подпрыгивало другое такое же нечто, только поменьше и посветлее. Впрочем, они оба казались красными в свете огня. Десятка два консервных банок и бутылок без устали скакали вокруг них, сверкая крышками и стеклом.
– Рад тебе, мальчишка! – басом прогремел голос Фрарана. – Как тебя занесло сюда?!
– Мы шли к тебе, но попали в плен к змеям!...
– Это не змеи, а огненные саламандры! Они притворяются змеями, но на самом деле это просто пещерные ящерицы.
Босс строго взглянул на стариков с Чингизом и угрожающе понизил голос:
– Кого ты привел с собой, мальчишка?
– Это мои новые друзья! Они помогают мне.
– А где же старые? – нахмурился босс.
– Старые тоже здесь… Только они теперь как мёртвые. Помоги их снова оживить, Фраран!... А ещё мы потеряли Полыгало, он куда-то исчез в городе.
– Ладно, после расскажешь! – уставился Фраран на мешок, из которого торчали ноги Пещерного. – Ну-ка, развяжи верёвку!
– Давай, давай! Шевелись, Лунатик! – дёрнул мальчишку за штанину неунывающий Сумар. – Где там наши Пещерный с Дашей?
– Привет, Сумар… Сейчас развяжу… – яростно тянул зубами верёвку мальчишка. – А они могут ожить?
– Можешь не сомневаться! Босс знает своё дело!
Когда Лука размотал тугой узел, Фраран вынул фрэк и нажал на кнопку. Ослепительный луч молнией пронзил ноги Пещерного и торчавшую из мешка голову неподвижной куклы.
Словно электрический разряд вошёл в их неживые тела, заиграв в синем воздухе голубоватой струйкой.
– Апчхи-и-и! – тоненько чихнула кукла и удивлённо открыла большие голубые глаза.
В тот же момент кто-то громко закашлял в мешке мужским голосом. Торчавшие оттуда ноги вдруг обрели гибкость и зашевелились. Вместе с этим высунулись руки и ловко нащупали выступы в стене. Мгновение, и показалась взлохмаченная голова Пещерного.
– Господа, вы случайно не видели мою шляпу? – как ни в чём не бывало, принялся отряхиваться Иван от угольной пыли. На него так забавно было смотреть, ведь он был грязным, лохматым и к тому же, без пиджака и шляпы.
– Поищи в мешке… – улыбался ему Чингиз, а старики смотрели с нескрываемым изумлением.
Даша выпрыгнула из мешка следом за Пещерным, но тут же снова заглянула в него, выискивая в его глубинах свою сумочку:
– Фу, какая здесь пылища… – похлопала она её ладошкой, а затем поправила шёлковые волосы.
– Ура-а-а! – пришёл в себя Лунатик и запрыгал, как сумасшедший. – Фраран, ты – лучший из всех предводителей в мире!
– Довольно пустых слов! – поморщился строгий мешок.– Нужно выбираться из этой дыры! – Он поднял вверх руку и громогласно скомандовал:
– Десять солдат на разведку вперёд! Остальные замыкают колонну!
Бутылки и консервные банки, замершие шеренгами в ожидании приказа, тут же разделились на две группы, одна из которых помчалась вперёд, а другая зазвенела в пяти метрах позади всех.
Фраран с Сумаром шагали рядом с Пещерным и бойко семенившей за ними Дашей. Даша сразу спросила про Полыгало и очень огорчилась, услышав, что он пропал.
Кукла часто отставала, озабоченно оглядываясь на Лунатика.
– Лука, что с тобой? Ты случайно не заболел? – спрашивала она и проверяла, не горячий ли у него лоб.
– Нет, просто здесь очень жарко.
Рядом с мальчишкой молча тащился Чингиз с полупустым мешком на плече. Вспотевшие старики с жабой медленно ковыляли последними и постоянно отставали. Впередиидущим приходилось часто останавливаться и ждать, пока отстающие не подтянутся. Дорога всё время шла в гору, и пожилая жаба окончательно выбилась из сил, еле шевеля затёкшими конечностями. Заметив это, Фраран предложил ей лечь на пустой мешок, который ловко подхватили и понесли самые сильные консервные банки.