В наших местах не только зимы суровые, но и весны теплом не особо балуют. Бабушка моя часто приговаривала: «Пришел марток – не скидай порток!» На 8 Марта у нас нередко так завьюживало, что задувало сараи и хаты почти по самые крыши. Мужики по этому поводу обычно шутили: «До чего ж эти бабы вредные, как их праздник, так метет, на улицу выйти нельзя». Я на эту закономерность внимание обратила тогда, когда пришлось в студенческую пору добираться до дома в канун Женского дня.
Жила я тогда в Городе. Домой ездила каждую неделю. Хоть и тяжело было с пересадками в оба конца, и все лишь ради того, чтоб только ночку переночевать, а все же тоска по дому была сильнее усталости. Ну, а в праздник домой вырваться – это ж святое дело! А тут еще 8 Марта выпало под выходные и в итоге получилось целых четыре свободных дня – этакие мини-каникулы!
За пару недель до праздника мы с подружками обошли магазины, наверное, по всему городу: выбирали подарки для мам, бабушек, сестер и прочих родственниц. В последние дни я прикупила еще пару батонов колбасы, копченой рыбки (в деревне они тогда была редким лакомством), случайно ухватила в гастрономе вкуснейший фирменный хлебокомбинатовский торт «Южный Урал» весом, кажется, в два килограмма. Последним моим приобретением стали два букета тюльпанов, купленные после занятий уже в день отъезда. Один букет я поставила в вазу в комнате родственницы, у которой жила на квартире, второй бережно упаковала в несколько газеток и поставила в большой черный пакет с пластиковыми защелкивающимися ручками, где уже лежали подарки для многочисленной родни. В другом пакете были уложены вкусности. Подхватив свою увесистую ношу и закинув на плечо модную сумочку, я отправилась на вокзал.
Автобусы от Города до нашего райцентра ходили с интервалом в полчаса, но почему-то уехать всегда было проблематично. Возле касс грозным Змеем Горынычем извивалась очередь, одолеть которую можно было лишь двухчасовым стоянием. Пытаться найти в этой толпе знакомых, которые согласятся взять лишний билетик, мог либо камикадзе, либо чемпион по карате, боксу и тейк-ван-до в одном лице. Бдительные бабуськи с авоськами, которым, по нашему мнению, нужно было сидеть дома, а не мерзнуть в чихающих «Икарусах», могли вышвырнуть из очереди и того, кто пытался уехать, обойдя ритуал, и того, кто согласился помочь в этом неблаговидном деле. Мы разыгрывали целые спектакли для того, чтобы усыпить их бдительность. Не всегда, но получалось уехать чуть раньше.
На вокзале в райцентре таких баталий не было. Сколько бы ни было желающих уехать, все набивались в безразмерный «ПАЗик» и благополучно добирались до малой родины. Но в канун Восьмого марта возникла другая проблема: разыгралась метель. Собственно, она начиналась еще тогда, когда я покупала цветы в Городе, а к вечеру да на нашем просторе, не имея перед собой препятствий из многоэтажек, пошла в разгул, словно слегка захмелевшая барыня в пляс. Только наших, деревенских, было на вокзале человек двадцать: большей частью студенты, две супружеские пары, одна из них – с детьми. Они дозвонились из автомата до родственников и утверждали, что навстречу автобусу выйдет «Кировец» и большая машина. Мы, поникшие было духом и с тяжелым сердцем собиравшиеся возвращаться в Город, весело ринулись в автобус.
К шести часам вечера доехали мы до соседней деревни. На остановке, действительно, стояли совхозный «К-700», «Беларусь» и «ЗИЛ», правда, без заднего борта. Водитель автобуса, не смотря на наши слезные просьбы, ехать дальше отказался – мело так, что колея затягивалась снегом на глазах. Поворачивать назад, когда до родного дома оставалось всего четырнадцать километров, не хотел никто, и мы, помогая друг другу, с шуточками и смешками, загрузились в кузов «ЗИЛа». Одеты все были, в основном еще по-зимнему, поэтому замерзнуть не боялись. Исключением была наша одноклассница и ее подруга-горожанка, решившая впервые в жизни посмотреть на деревенскую экзотику. Девушки были в тонких модных плащиках и без шапок. Их посадили в самую середину, замотали головы шарфами, снятыми с парней. Водитель, суровый уставший мужчина, строго-настрого наказал не дурачиться и не вскакивать на ходу, пригрозив вытряхнуть нас самосвалом в случае неповиновения. Взрослые обещали следить за порядком, малышей с мамой усадили в кабину, и обоз наш тронулся.
Впереди ехал, расчищая дорогу ножом-бабочкой, могучий «Кировец», за ним без проблем поспешал грузовик с притихшими пассажирами, замыкал шествие старенький «Беларусь». Мы легко и почти без приключений одолели километров десять. Примерно на середине этого пути невысокий паренек с гитарой, притулившийся у самого борта, решил сориентироваться, где именно нас везут и привстал. Порывом ветра с его головы тут же смахнуло шапку, правда, у противоположного борта ее успел поймать другой сорви-голова. Но взрослые подняли крик, и оба пацана присели тише воды, ниже травы.
На развилке у железнодорожного переезда «К-700» почему-то не свернул в сторону деревни, а ушел прямо. Оставшись без головы, обоз встал. Водители покурили, поматерились и решили пробиваться к дому самостоятельно. Почти сразу за поворотом «ЗИЛ» влетел в наметенный поперек дороги сугроб. Нам было велено «освободить салон», женщины и девчонки отошли к обочине, мужская половина пассажиров суетилась, вызволяя грузовик. Справились довольно быстро, дернув его трактором.
Когда мы снова расселись в кузове и двинулись вперед, было уже довольно темно. Пару километров одолели без приключений, но потом снова сели, на этот раз основательно. Впереди был не просто перемет – тянулись, цепляясь друг за друга, снежные барханы. Только по едва виднеющимся невысоким снеговым бровкам можно было догадаться, что здесь когда-то проходила техника, пытавшаяся бороться со стихией.
Попытка выдернуть «ЗИЛ» трактором на этот раз оказалась неудачной: выскочивший из снежного плена грузовик поцеловал своего спасителя прямо в радиатор. Морду железного коня окутал пар. Поминая недобрым словом буран, нечистого и рванувший в соседнее село «Кировец», мужики чесали затылки. Мальчишки, схватив лопаты, попытались расчистить дорогу перед машиной, но вскоре оставили эту затею. Было решено выдвигаться пешком. Взрослые всех пересчитали, велели мальчишкам взять часть сумок у девчат, строго-настрого запретили отрываться от строя и идти по-одному. Те, кто первыми доберется до остановки, находящейся сразу на въезде в деревню, должны дождаться остальных, чтобы снова пересчитаться.
Я шла в паре с подругой. Ноги вязли в снегу, довольно сильный ветер справа засыпал лицо колючей крупой и пытался свалить с ног. Невысокая худенькая подружка то и дело падала, плача и причитая. Тяжелые пакеты с подарками, которые я не захотела отдать, норовили выскользнуть из рук. Приходилось при каждом шаге подталкивать их ногой. Шуба, набитая снегом, тоже значительно отяжелела.
Так мы одолели почти половину пути. Вьюга, словно смилостивившись над горсткой отчаянных путников, начала стихать, только ручейки поземки, словно живые, змеились под ногами. Но силы таяли так же быстро, как снежинки на разгоряченных ходьбой щеках. Вдруг со стороны деревни показался свет. Это возвратился за нами сделавший петлю по летнему переезду «К-700». Все повеселели. По прочищенной дороге идти было гораздо легче. Дождавшись у остановки запоздавших товарищей по несчастью, мы разошлись по домам.
Мои родители очень удивились, услышав стук в дверь. Не дождавшись меня в положенное время, они решили, что дорогу закрыли, и мне пришлось вернуться в Город. Увидев заснеженное чадо, мама расплакалась. Переодевшись в сухое, я начала раздавать подарки. Извлеченный из газетного свертка букет представлял собой жалкое зрелище. У двух тюльпанов были сломаны стебли, листья помяты. Несмотря на это, мама приняла подарок, словно драгоценность, и поставила в хрустальную вазу. Правда, за ночь облетели лепестки и с единственного уцелевшего цветка.
Утро выдалось тихое и солнечное. Двоюродная сестра, еле добравшаяся к нам через сугробы, при виде стоящих в вазе стеблей не удержалась от ехидного замечания:
- И стоило по такой собачьей погоде тащить из Города эти листья!
Через месяц я встретила одноклассницу, ехавшую тогда со своей подругой-горожанкой. Она рассказала, как им пришлось уезжать из деревни на следующий день. Автобус к нам не пошел, выехать на машине тоже не было возможности. Попросили соседа, владельца каурой кобылки, запрячь свою питомицу в сани. Девчонок обули в валенки, закутали в шали и дедовские тулупы и повезли, как в старину, на розвальнях. В общем, столько городская девчонка экзотики увидела! Да и мы с подругами до сих пор в Женский день вспоминаем ту веселую поездку.