(В.Т.Ковалёв. Курск довоенный. Ч. 2-я: ЕВРЕЙСКИЙ КВАРТАЛ)
См: http://old-kursk.ru/book/kovalev-mem/index.html
По совету курской журналистки Татьяны Латышевой, помогающей мне в поисках сведений о жившем в последние десятилетия Х1Х века в этом городе моём прадеде Абраме Рахлине, прочёл в Сети воспоминания коренного курянина, родившегося там в 1925 году, Владимира Ковалёва. «Еврейский квартал» - вторая часть его книги. Автор жил в доме, населённом евреями,- его семья там была чуть ли не единственная русская. Это всё были евреи 20-х – 30-х годов –ассимилированные выходцы из местечек Белоруссии, Украины, Бессарабии...
Автор с удовольствием и симпатией вспоминает этих ярких пёстрых людей, с их неповторимым ломаным русским, среди них и замечательных умельцев: портных, сапожников, кондитеров, – но и врачей, заводских технарей, их неиссякаемую жизнерадостность, веселье, артистизм… Не скрывает и присущих некоторым из них человеческих слабостей: вот - скандалистка, а вот - редкий среди евреев пьяндыжка...
Сразу же трогает посвящение: «Памяти зейде (дедушки. -С еврейского-идиш. – Ф.Р.) Шендера Урицкого и всех погибших а Курске во время немецко-фашистской оккупации города".
Не успевшая, не сумевшая,ь а порой и просто не пожелавшая уехать на восток страны часть еврейского населения Курка - 2000 женщин, стариков, детей, инвалидов - были немцами и их пособниками расстреляны.
Но больная, насторожённая память моя отмечает: и этот автор не видит разницы между убитыми за реальный "проступок" (в глазах оккупантов) и – только лишь за то, что родился евреем… У воспоминателя не повернулось перо написать: «…и других погибших от нацистского расизма и антисемитизма…»
Читая еврейских авторов, не удивляешься их особой расположенности к собственному народу, - это естественно. Однако тут о «наших» рассказывает «гой» - в переводе с еврейского «басурманин», не еврей. Правда, вырастая рядом с кучей еврейских мальчишек и девчонок, женщин и мужчин, стариков и старух, он перенял их речь, владеет языком идиш. Тем более любопытно знать: каково ему было жить среди всей этой шумной компании, как мирился с ними, ссорился ли…
Да, конечно, всякое бывало. Но драки, если и были, то вовсе не на межнациональной почве. А когда, в пылу драки с соседским еврейским мальчишкой юный Володя случайно сбил с ног соседку-еврейку, отец кдинственный раз в жизни выпорол его ремешком...
Моё любопытство подогрето ещё одним (в моих глазах достаточно пикантным) обстоятельством: человек военного поколения, успевший, правда, и в казахстанской эвакуации побывать (ведь начало войны встретил 16-летним подростком), Володя (которого евреи его дома и окрестностей по-еврейски называли Велвеле), вернувшись с фронта, через несколько лет был взят по спецнабору в кадры министерства госбезопасности. Это было в 1951 году. То есть как раз в то время, когда при активном участии этого органа во всю раскручивалась полуоткровенно юдофобская кампания травли советских евреев. Не знать об этом следователь госбезопасности просто не мог. Моих родителей арестовали и без суда засадили в лагерь именно в эти годы(в 1950), но не как евреев, а по обвинению в антисоветчине и конттреволюции – совершенно огульному, т. к. они как раз были фанатичными большевиками. Но подчёркиваю: как раз сионизма им не шили… И однако следователь задал отцу после одного из допросов вопрос, как сам определил, «теоретический": «Чем вы как марксист (?! – Ф.Р.) объясняете, что евреев так много в антисоветских и контрреволюционных кругах?» «Нештатный» вопрос показывает, насколько были вовлечены в атмосферу воспалённой юдофобии сотрудники чекистских «органов»… Не думаю, чтобы при всём своём добродушии и посвседневном опыте общения в детстве и юности с еврейской средой автор книги в этом составлял исключение… Ведь то были годы разгула государственного антисемитизма сталинского типа.
Он и упоминает где-то о той кампании, но как-то вскользь, скороговоркой. Зато в эпилоге сосредотачивает своё и читательское внимание на неудачных профессиональных судьбах еврейских эмигрантов в США и репатриантов и Израиле. Мы, живущие уже более четверти века (а некоторые и гораздо дольше) по эту сторону бывшего железного занавеса, лучше наших оставшихся на месте соотечественников знаем: такие случаи –не выдумка. Однако, читая эпилог, я как будто вновь побывал на приёме в советском ОВИРе.И как бы прочёл заметку из висевшей там стенгазеты, составленную как предостережение евреям, задумавшим «свалить из Совка»:
«Отдельные мои близкие друзья из числа уехавших, но не потерявших со мной связь, - пишет Ковалёв, - весьма сожалеют об отъезде из Курска, и. что называется. "проливают море слез". Те из знакомых, кто занимался врачебной практикой и был в этой связи на хорошем счету, за границей, к сожалению, потеряли свою деловую квалификацию. Они просто не смогли защитить диплом медика на английском или иврите. И теперь, чтобы жить и содержать свои семьи, вынуждены выполнять работы, которых прежде стыдились».
Бывает такое? Увы, да! Но…
Чтобы далеко не ходить, расскажу о сыне: окончив в Харькове библиотечный факультет института (ныне – это академия) культуры по отделению библиографии технической литературы, он , проработав лет пять в библиотеке, переквалифицировался в переводчики технической литературы, пробыв в этом качестве в одном из НИИ лет восемь и переводя там техническую литературу с английского, немецкого и нескольких славянских языков. Но в Израиле, где основным техническим языком является английский, его знают на высоком уровне многие после окончания средней школы. Зарплата библиотечного работника, как и везде в мире, невысока. И наиболее реальным поприщем для него стала работа в охране промышленных объектов. Впрочем, квалификации переводчика он не утратил, переводя, в свободное от основной работы время, для приработка, на русский язык с английского и иврита публицистические, научные и художественные тексты. Переводчиком стала и его старшая дочь, освоившая иврит на уровне родного русского.
Автор книги рассказывает о врачах, не сумевших за рубежом подтвердить свою медицинскую квалификацию и не получивших лицензии. Есть такие случаи? Есть, и немало. Но гораздо больше судеб успешных. Немалое количество врачей-евреев из б.СССР (здесь их называют «русскими врачами») заняли видные позиции в израильской медицине. Я состою в больничной кассе «Клалит» и, среди других неприятностей, пережил две хирургические операции в лечебном центре нашего города. Оба раза побывал в руках «русских» хирургов. Огромный шрам после удаления желчного пузыря почти не виден на мне: остался лишь тоненький след, как от бритвы… Почему было не написать о том, как для множества русских евреев (полагаю, что и из Курска) выезд за рубеж открыл такие перспективы, которые им там и не снились.
Впрочем, возможно, автор книги просто не владеет такими сведениями…
Но вот что меня особенно удивило: В.Ковалёв в эпилоге, рассуждая о причинах многомиллионного бегства евреев из его страны, показал полное непонимание главных пружин этого явления.
Вот как начинается его «Эпилог»:
«В конце рассказа возвращусь к бывшему большому еврейскому двору на Верхне-Луговую, №30.Теперь в нем не осталось ни одного еврея, а старожилом с довоенным стажем является только моя младшая сестра - Евгения Тихоновна, урожденная Ковалева, со своими детьми и внуками. Много лет и до сей поры она работает главным врачом детского санатория на Дружининской.
Опустели в округе и частные ранее густо заселенные еврейские дома. Продав свою недвижимость, евреи разбрелись по всему белому свету. Кто в Канаду, кто в Штаты, кто даже в Германию и Австралию. Но большинство - в Израиль, страну обетованную.
Какова же причина столь дальнего на чужбину отъезда? Одни уезжали в предвкушении безбедной и даже счастливой жизни. Другие - в надежде открыть за кордоном собственное дело и стать в конце концов полноценными хозяевами своей судьбы. Те, кто постарше, отправлялись следом за детьми, чтобы не остаться в одиночестве. Не исключено и то, что в начале 90-х годов в памяти пожилых освежился вековой страх возможных погромов».
Меня умиляет детская наивность перечислений этих причин. Чего стоит одна лишь последняя: страх «пожилых» перед погромами. Да! Мне, покинувшему советскую родину в канун своего 60-летия, действительно, вспомнились рассказы близких людей: бабушки, мамы, её сестёр, переживших множество кровавых погромов: чероносотенных, петлюровских, польских… Но в 1990 году речь зашла о погромах … советских! Собственно, они и начались, но пока что – не против евреев: в Сумгаите и вообще в Азербайджане резали армян, в Карабахе – там, напротив, армяне изгоняли азербайджанцев, и по разным восточным республикам изгоняли русских.
А в нашем Харькове (227 км южнее Курска) со дня на день сарафанное радио переносило срок еврейского погрома: с мая – на июль, с июля – на август… На областном семинаре журналистов я задал по этому поводу прямой вопрос первому секретарю обкома партии: что он об этом думает? Втайне надеялся: успокоит, заявит: ну, что вы, этого мы не допустимм" Но ничего подобного он не сказал - промямлил какую-то околесицу, и я понял: ситуацией власть не владеет. Газеты и журналы были заполнены чёрными юдофобскими лозунгами - и прямыми, и в пересказе…
Вот мы и дали дёру. И не только мы, но подавляющее большинство евреев страны.
Перечисляя причины, бывший следователь ГБ утаивает (или не понимает?) одну, притом – главную: ВЕКАМИ евреи в Российской империи мыкали горе, скитаясь по местечкам. Речь о большинстве, но и богатое меньшинство было поражено во многих правах. Наконец, людям надоело терпеть. Много ли евреев видел товарищ Ковалёв в своём ведомстве? В Харькове я знал одного: передачи папе и маме принимал старший сержант (да и то не МГБ, а МВД) Гурфинкель… Именно в то время из «органов» были враз, одномоментно, уволены ВСЕ евреи, к тому времени там уже весьма немногочисленные. Неужели В.Т.Ковалёв не заметил?
Да, конечно, мечты поправить дела, оказаться на свободе, не бояться ни МВД, ни КГБ, ни чёрта, ни дьявола – всё это имело место. Но главная причина эмиграции и алии – проснувшееся достоинство народа. Вот этого «слона» уважаемый автор как раз и не заметил!