ИОСИФ ИБН ЗАБАРА.
КНИГА УВЕСЕЛЕНИЙ.
ПЕРЕВОД С ИВРИТА: ДАН БЕРГ.
Полностью произведение опубликовано здесь:
http://berkovich-zametki.com/2014/Starina/Nomer4/Berg1.php
и здесь:
http://www.port-folio.us/2015/part14.html
Глава 6. РЕВНОСТНЫЙ ДОБРОДЕЙ ТУВЬЕ
Многоликий мир не скупится на новизну, и наделенному жадным умом путешественнику некогда скучать. Два пилигрима, два неразлучных друга, Иосиф ибн Забара и Эйнан, давненько уж бродят по белу свету и в охотку алкают из чаши новых знаний. Порядочно удалились они от Барселоны, родного гнезда лекаря Забары, снискавшего любовь горожан изумительным искусством врачевания. Эйнан убедил друга отправиться на поиски страны, что вознесет до небес славу целителя-мудреца, хоть тот, как сказано, и на родине обласкан.
Вот добрались наши странники до некоего незнакомого города и вознамерились сделать привал. Сидевший у ворот благообразный седобородый старец приветствовал путников и зазвал к себе на постой. Усадивши Забару и Эйнана в лучшей комнате, старик распорядился отвести в стойло усталых осликов, задать им корму и напоить. “Надеюсь, вы не обижены, братья мои, что гостеприимство я наперво приложил к скотине?” – риторически спросил хозяин и притянул в подтверждение вгляд мудрого царя Соломона на сей предмет. Далее седобородый велел рабу омыть ноги почтенным гостям. “Омовение ног с дороги уничтожает усталость, придает аппетит и способствует крепкому сну!” – решительно заявил старик.
Тронутые сердечным приемом, Забара и Эйнан уж не удивились, когда хлебосольный хозяин пригласил их к отягощенному яствами и напитками столу. Утолив голод и славно отдохнув, наши странники совершенно разомлели от приятности бытия и склонились к мнению, что город этот непревзойденно хорош, и жители его поголовно любезны и милы подобно сидящему напротив благородному старцу. А последний, словно почуяв ход мыслей благодарных гостей, заявил, что им выпало счастье оказаться в достопримечательном месте, искони знаменитом своими праведниками, и, желая добавить добро к добру, вознамерился рассказать несколько историй, а Иосиф и Эйнан приготовились слушать.
Клевета убьет клеветника
Жил в городе еврей по имени Тувье. И хоть был он весьма богат, однако отличался честностью, щедростью и праведностью. Тувье кормил и поил голодных, одевал и обувал нищих, утешал и забавлял горестных. А если умирал одинокий и неимущий соплеменник его, и некому было раскошелиться и позаботиться о предании покойного земле, то Тувье, помятуя, что пышность похорон есть утеха не мертвых, а живых, широко открывал мошну, и долго помнились горожанам знатные проводы бедняка.
Ненавистники израильского племени оговорили постылых соседей перед лицом царя. Дескать, по ночам иудеи пробираются на наши кладбища, и выкапывают мертвецов из могил, и сжигают их кости, а пепел пользуют для колдовства.
Очернить желая, добродетельным приписывают преступления, а верящий клевете равен клеветнику. Предосудительно легко монарх принял за истину наговор и пришел в неописуемый гнев. Чрезмерно легким почитал ярмо на иудейских выях и ждал повода повод укоротить. Он издал указ, коим запретил евреям хоронить в земле своих покойников и повелел сбрасывать в пропасть мертвые тела. А кто нарушит повеление, того ждет казнь.
Вот умер еврей, и Тувье самолично омыл тело, и совершил все предписанное святым законом, и предал земле покойного. Зоркие ябедники мигом оповестили судью, и тот распорядился повесить преступника на дереве. Судейские подручные схватили Тувье и поволокли на расправу к месту казни.
И свершилось дивное диво. В небе зажглось сияние необычайной силы, и ярчайший свет ослепил глаза судьи, палачей и зрителей, ликующе кишевших на лобном месте. Тувье улучил ниспосланный миг смятения и был таков.
Счастливо спасенный созвал родичей и почитателей и рассказал о своем деянии и о чуде ослепления врагов. “Это господь спас меня от смерти, и я молюсь и поклоняюсь ему!” – провозгласил Тувье. Говорил он громко, чтоб не только друзья, но и недруги слышали. Царю исправно донесли радостную для одних и грозную для других весть. Монарх понял, что бог не даст в обиду свой народ, и кто решится идти против воли всевышнего?
Царь отменил прежний указ и издал новый. Под страхом смерти запрещено было причинять евреям всякий ущерб, как телесный, так и имущественный. Отныне они почитаемый и охраняемый законом народ и хоронить усопших будут по своим заповедям. Тувье же был приближен к престолу и сделался важным советником царя. Иудеи возрадовались и запели: “Конец долгожданный жизненным бурям, праздник веселый, как древний наш пурим!”
Рассказчик торжествующе взглянул на слушателей. Покоренные Забара и Эйнан с поцелуями припали к рукам красноречивого старца. Польщенный, тот начал другую повесть.
Защитная сень пророка
Как-то возлежал Тувье в своем саду и размышлял. Из гнезда выпорхнула пташка и, пролетая над головой праведника, уронила то, что птицы иной раз роняют в полете. Едкая капля попала Тувье в глаз и затуманила его, а через день-другой око затянулось непроницаемой пеленой.
Утрата весьма огорчила Тувье и всколыхнула в голове его думы о бренности бытия человеческого и конечности пути жизненного. А тут уж близка мысль о наследстве и наследнике.
Негаданно окривевший муж призвал к себе единственное чадо и так сказал: “Слушай меня, сын! Пришел час собрать воедино все мое достояние. Молодым и полным сил я удачливо торговал в далекой Индии и нажил отменный барыш. В смутное то время разбойники промышляли на караванных путях, и посему я оставил до поры свою долю у верного товарища, что обосновался в той сказочной стране. Возьми проводника, отправляйся с ним в Индию, сыщи того человека, вручи ему письмо от меня и доставь домой наше золото.”
Сын поступил по желанию отца. Нанял знатока путей-дорог и сторговался с ним на пятьдесят золотых. Тувье обнял и расцеловал на прощание посланца своего, и, благословляя, пожелал ему и себе жить в здравии и дождаться встречи.
Следуя за проводником, сын Тувье добрался до Индии, разыскал нужный город и нашел дом отцова друга. Ворота отворил сам хозяин.
- Здравствуй, добрый человек, - сказал юноша, - зовут меня так-то, и прибыл я из такой-то страны, и позволь узнать твое имя.
- Здравствуй и ты, юный странник, и скажи вперед, зачем тебе мое имя понадобилось? – спросил хозяин.
- Я сын Тувье. Отец послал меня разыскать далекого друга своего. Не ошибся ли я местом, не обознался ли человеком?
- Я тот, кого ты ищешь. Проходи в дом, достойный юноша, и представь знак подлинности слов твоих.
- Читай, – сказал гость, усаживаясь и протягивая свиток.
- Воистину, ты дорог мне! – воскликнул хозяин, прочитавши послание, - однако, какое сходство с Тувье, одно лицо! Как поживает любимый товарищ мой?
- Отец состарился, и силы убыли. Потому и просьба, что в письме.
- О, я все исполню! Долю отцовскую увезешь сполна. За годы, что минули, деньги выросли по свойству их. Уважь и ты просьбу мою, погости месяц, славный юноша!
- Благодарю! Но я спешу назад. Отец не молод, а старику опасно долго ждать.
- Ты образцовый сын! Завтра приготовлю мулов, тюки и сундуки, охрану дам тебе.
- О лучшем я не мог мечтать!
- Теперь же отдохни с дороги и отведай кушаний индийских!
Отправились сын Тувье с проводником в обратный путь и шли берегом моря. Разыгралась буря, и волны выбросили на песок большую и редкого вида рыбу. Проводник подобрал ее, разглядел хорошенько, лицо его просияло, он достал из-за пояса нож, вспорол рыбе брюхо и извлек из нутра ее печень и желчь, которые упрятал в два особых сосуда, и укупорил их наглухо, чтоб уберечь содержимое от порчи.
- Зачем тебе это? – недоумевая, спросил юноша.
- Великая сила в сосудах помещается, - ответил проводник.
- Неужто обыкновенная рыба силу имеет?
- Это особая рыба. Если желчью ее помазать ослепший глаз, он вновь увидит белый свет. Если из печени приготовить пахучее курение и кадить им вокруг жилища, никогда в дом не проникнет злонамеренный бес.
- Хорошо заплачу тебе за твою находку!
- Не надо монет. Это – мой дар, прекрасный юноша!
Сын застал отца в добром здравии, и велика радость встречи, и дело исполнено. Тувье вспомнил о проводнике и послал сына разыскать его и наградить щедро, по-купечески: не пятьдесят, а все сто золотых, а то и больше – сколько запросит.
Юноша вернулся в растерянности, не найдя проводника ни на площади, ни на рынке, ни на улицах, ни в кофейнях. Никто в городе не видал его и не знал, где он. И сказал Тувье: “Известно ли тебе, кто есть сей человек? Это – пророк Илья! По обыкновению своему, он сделал добро и пропал, и не найти его теперь!”
Тут сын достал из сундука два сосуда, и показал их отцу, и рассказал о них. Тувье откупорил один из сосудов, смочил рыбьей желчью ослепший глаз, и очистилось око от пелены.
- Бог бесконечно милостив к нам! – ликуя, воскликнул осчастливленный Тувье, - наш долг перед господом свершить благодеяние!
- О, я готов!
- Есть у меня брат, и дочь его без мужа на горе отцу и на позор роду нашему. Она красива, умна, сердечна. Женись на ней, и добрым этим делом возблагодарим бога.
- Отчего же столь достойная юница одинока?
- Она трижды была под венцом, но всякий раз накануне первой ночи новоиспеченный супруг умирал. Теперь ее чураются.
- Отец, неужто смертью моей ты будешь всевышнего благодарить?
- Храни, господь, от такой судьбы! Причина пагубы – злой бес, что проникал в дом новобрачных. Ты же в безопасности. Благой дар пророка Ильи обережет тебя. Изготовишь курение из рыбьей печени и оградишь навек свое жилище от посягательства нечистой силы.
Неизменно послушный отцовской воле, на сей раз сын Тувье подчинился с колебанием и страхом. Однако, невеста приглянулась ему, да и он пришелся ей по сердцу.
Накануне свадьбы жених рьяно кадил окрест супружеских палат, окурил опочивальню, ложе брачное одымил со всех сторон. Для верности трижды обошел каждый круг. В ночь решительную и тревожную Тувье не спал, неустанно обращался к богу. Он не сомневался, верил, но молитва – лучшее добавление к безусловной вере.
Назавтра после свадьбы, не выдержав долее полудня, отец поспешил к сыну, и застал новобрачного живым и счастливым вполне. Многие лета прожили в любви супруги, вместе состарились и вместе ушли в мир иной.
Оканчивая свою повесть, рассказчик высокопарно провозгласил: “Защитная пророка сень – надежда, крепость и кремень!”
Старец утомился от долгой речи и уж было собрался распрощаться с гостями и пожелать им приятных сновидений, но Забара и Эйнан умолили хозяина рассказать еще историю, последнюю, ну хоть совсем короткую. Утерев пот со лба, хранитель славного наследия уступил.
Не там зло, не там добро
Дом Тувье располагался неподалеку от дороги, ведущей на кладбище. Великий этот праведник лишь завидит скорбную процессию, обязательно присоединится к шествию и станет читать молитвы, а затем и могильщикам поможет.
Годы все решительней ополчались на Тувье и уносили старческие силы, свой неизменный трофей. Как-то хоронили великого знатока священного писания, и не смог Тувье встать с постели и совершить обычный богоугодный ритуал. Расплакался праведник и воззвал к господу: “Владыка мира! Покойник сей был глазами слепому и ушами глухому, а я, о, горе мне, не проводил мудреца. Услышь меня, всемогущий! Когда хоронят человека достойного, укрепляй ноги мои, дабы у самой могилы я молился о душе усопшего!” И было Тувье видение, в котором сошел к нему ангел-вестник и уведомил, что желание просителя уважено. И стало так, как хотел Тувье – по воле небес, по мольбе его.
Однако, раз случилось все навыворот. Хоронили утром благочестивого, но Тувье не встал. Вечером везли на кладбище грешника, а Тувье сопроводил его. Очень удивился народ: “Неужто в голове праведника смешались меры добра и зла?” Поговорили люди, да за делами-заботами забыли странный этот день.
Честолюбие и неравнодушие молодости украшают мир. Задумали двое юношей, просвещенных и пытливых, дотошных и увлеченных, докопаться до корня, понять резоны Тувье и к величию его приобщиться.
Первым делом пошли они к вдове грешника и стали расспрашивать ее о покойном муже. И сказала женщина весьма досадливо, что человек сей, мясник при жизни, отличался крутым нравом и немало зла причинил ей и детям. С соседями ссорился и родичей утеснял. Невежеством своим гордился и грубостью бахвалился. Задумавшись, вспомнила она, что у мужа был отец, древний старик, бессильный и бессловесный. Сын преданно любил отца, из ложки кормил и поил, одевал и раздевал, спать укладывал и на руках носил. И поняли юные искатели правды, что почитание родителя искупило грехи, и небеса, взвесивши деяния жизни мясника, сочли его угодным богу и уведомили Тувье.
Распрощавшись с одной вдовой, правдолюбы направились к другой. Попросили женщину рассказать об усопшем праведнике. Бедняжка плакала и сокрушалась о покойном и без умолку говорила о достойном пути его. Он преданно любил жену, детей, родню. Учен был и книги святые без устали читал. Молился трижды в день и заповеди исполнял рьяно. В комнате своей он проповедовал добро ученикам и почитателям. “Заглянуть бы в эту комнату!” – сказал один из гостей. “Ключ всегда при нем был, никому не давал!” – ответила женщина. Юноши подошли к таинственной двери, и она, на диво, не заперта.
На столе шкатулка. Подняли крышку, а там вещь запретная – золотая фигурка человеческая, да еще с крестом! Гости переглянулись молча: ясно без слов, отчего Тувье не стал сего святошу хоронить. Веру отцов предал, чужим богам молился и молодые головы дурманил! Позор таким! Они снаружи беспорочны, а внутри – черны! Еще и награду себе требуют, волки в овечьей шкуре! О злодеях этих сказано:
Пламенный взор, нараспашку душа,
Сердце парит высоко.
Глубже копнуть – лицемер и ханжа,
Лживость не скроешь легко!
Седобородый рассказчик смолк. Красноречиво, как могли, благодарили Забара и Эйнан своего приютителя и потчивателя. Досыта накормленные, странники удалились на покой и мирно проспали до утра. Пробудившись, оседлали ослов, расцеловали старика, восславили его за содеянное добро и тронулись в путь.