В декабре работать не хотелось. Не то чтобы мне активно хотелось работать в какие-то другие месяцы в году, если уж на то пошло. Но именно почему-то тот декабрь вызывал неимоверное чувство апатии. Я больше не общался с Кристиной, считая это своей маленькой победой. Все-таки не поддался на ее уловки и вышел из воды практически сухим. Если не считать помятого, расколотого и разворошенного нелегкой личной жизнью улья, гордо именуемого сердцем. Декабрь был месяцем только моего релакса. Я никого не хотел впускать в свой мирок, двери в который я забаррикадировал чем только можно. Меня больше не было в социальных сетях, телефоном я тоже не пользовался. Ни Артем, ни Марат – мои партнеры по бизнесу – вполне предсказуемо меня не трогали, войдя в бедственное положение своего коллеги. И подвергался бы я своему заслуженному релаксу до самого Нового года, а может быть, и еще дольше, если бы не один прекрасный день и не одна история, которую мне рассказали. Иногда я до сих пор вспоминаю ее по вечерам, сидя в кресле с чашкой горячего чая и читая какую-нибудь интересную книгу, рекомендованную мне друзьями. Эта история не выходит у меня из головы и, наверное, она навсегда поселилась там, поселилась внутри меня, и без нее уже будет как-то неуютно читать книгу и пить чай.
Я вообще-то не должен был присутствовать на этой деловой встрече, и Марат успешно справился бы за меня с работой, особого труда не требующей, но друг подошел перед началом рабочего дня и слезно попросил его подменить. К нам в офис должен был пожаловать какой-то "золотой инвестор", именно так назвал его Марат. У них, со слов Марата, были не лучшие отношения, хотя я никогда не слышал ни о самом инвесторе, ни о том, что у потрясающе либерального Марата с кем-то могут быть натянутые отношения. Отказать ему я не мог, ведь еще буквально пару месяцев назад он вместе с Артемом спас меня и вытащил из той социальной ямы, в которую я постепенно скатывался. И я согласился, даже не думая о том, что эта встреча может побаловать меня чем-то таким интересным и познавательным, помимо демонстрации золотому инвестору графиков его увеличенных на пару десятков процентов денежных средств.
Марат почти с самого утра, аккурат после того, как мы перекинулись с ним парой фраз про визит инвестора, выпорхнул за порог на морозный воздух декабря. Артема тоже в пределах обозримой видимости стен офиса не наблюдалось. Часам к десяти в офис вошел солидного вида мужчина, одетый с иголочки в классический костюм, рубашку и галстук. Костюм был куплен явно не на вещевом рынке и сидел на своем владельце как влитой. При этом в его глазах, бегавших по офису как будто в ожидании какого-то подвоха, было что-то такое, что не соответствовало первому впечатлению. Как будто этот костюм на него надели насильно, и все его естество возмущалось и требовало немедленного переоблачения в другую, наиболее подходящую под его внутренний стиль одежду. За ним неотрывно следовал еще один мужчина с наушником в ухе, по всей видимости, охранник.
Его глаза остановили свое ожидание на мне. Я кивнул ему в знак приветствия и поднялся навстречу, протягивая руку.
– Добро пожаловать в наш офис. Я уже уведомлен о вашем приходе. Сейчас мы с вами все посмотрим.
– Да ладно, не напрягайся, малец, – проигнорировав рукопожатие, плюхнулся передо мной на стул для гостей мужчина. – Все свои, все наши тут полегли. Заученные эти фразы свои в мусорку выбрось! – он скривился, будто бы откусил дольку видимого только ему одному лимона. – Оставь их для дилетантов, годится?
– Как вам будет угодно, – пожав плечами, согласился я.
– Давай свою лавку вежливости сворачивай уже, – попросил твердо мужчина, развалившись на стуле. – Скажи секретарше, чтобы намутила чего-нибудь мне, – он вновь поморщился. – Башка трещит с самого утра.
– Чай, кофе? – спросил я.
– Кефир, – загоготал он. – Ну чего ты мелешь, блин? Какой чай? Марат весь алкоголь что ли прощелкал? Я просил его только золото продавать, а не алкоголь, – и мужчина растянулся в улыбке. – Да я сам возьму, пошли в кабинет. Я знаю, где у Марата элитные капли припасены. Саня, – крикнул он охраннику. – Я на часок склею ласты. Пусть ребята из охраны расслабятся. Ты тоже поскучай тут пока. С секретаршей вон познакомься! Только смотри детей тут не нащелкайте без моего ведома. А то знаем мы тебя, дорогой ты наш Мистер Аборт!
Он поднялся и бесцеремонно прошел в кабинет моего друга. Прежде чем последовать за ним, я встретился глазами с Олей, секретаршей, поворотом головы очертил весь периметр офиса в воздухе, как бы показав ей, что теперь она за главную, пока меня в течение какого-то времени не будет. Она так же молча кивнула. Привычка, выработанная ее начальниками молча приходить и молча уходить, была не нова для девушки. Правда теперь ей еще предстояло развлекать охранника, но и к этому Оля давно привыкла. Девушка была не замужем, поэтому с радостью знакомилась с посетителями нашего офиса, будь то сами клиенты, будь то их охранники, а были и таковые.
А тем временем мой посетитель непонятно откуда выудил в кабинете Марата наполовину початую бутылку элитнейшего, даже судя по одной бутылке, алкоголя, достал два бокала, затем вновь бесцеремонно развалился, на сей раз на диване, кожаная отделка которого приятно похрустывала под весом его тела. Он откупорил бутылку с характерным звуком, крякнул, вдыхая запах пробки, которую обнюхал, как истинный сомелье. Затем плеснул буквально несколько капель в каждый из бокалов. Не предложив мне выпить, он залпом осушил свой бокал, встряхнулся и, посмотрев на меня, кивнул на рабочий стол Марата со словами:
– Садись, в ногах правды нет. Или насиделся уже? – он засмеялся, затем посмотрел на пустой бокал. – В чем чертенку не откажешь, так это в хорошем вкусе. Даже пятьдесят граммулек к жизни вернули. Впрочем, о чем это я? Ты Рома что ли?
– Да, я, – от неожиданности я растекся по рабочему креслу Марата вместо того, чтобы уверенно там расположиться. – А откуда вы знаете, как...
Я не успел договорить, как мужчина перебил меня:
– А я Виталя. Ну что, брат, будем знакомы значит! – он поднял бутылку вверх, видимо этот жест у него означал знак знакомства и почтения.
– Очень приятно, – сказал я. – Сейчас покажу графики доходности ваших инвестиций в динамике, – и затем подвигал мышкой по столу, от чего экран через мгновение замерцал заставкой всем известной операционной системы.
– Да что ты как заведенный, я не пойму?! – пристально глядя на меня, прищурил один глаз Виталя. – Вежливость, графики... Ну расслабься, мужик! Новый год скоро! На, выпей, а то весь алкоголь прощелкаешь, – он подлил в мой бокал еще немного алкоголя, хотя я и к прежнему-то не успел притронуться, приподнялся и отправил скольжением бокал с содержимым по столу прямо мне в руку.
– Вы старше, а я не привык с такими людьми вести себя панибратски. К тому же, вы наш инвестор и, со слов Марата, золотой. Так что мне ничего другого не остается, кроме как проявить вежливость, – и я обезоруживающе улыбнулся, пожав плечами.
– Он правда так сказал? – не поверил своим ушам Виталя. – Золотой инвестор... Ну надо же! Нарочно не придумаешь! Я всегда догадывался о том, что этот малец питает ко мне особые чувства, – и он опять расхохотался. – Наверное, ты удивлен? Что я имя твое знаю! Да, знаю. Марат еще говорил, что ты книги пишешь?
– Ну это громко сказано, что пишу, – попытался отшутиться я, спустив тему писательства на тормозах. – Пишу немного, в свое удовольствие. Молодых авторов особо никто не поддерживает в нашей стране, поэтому выкладываю свое творчество в интернете, и на этом писатель во мне умирает.
– Все с чего-то начинают, – согласно кивнул в ответ Виталя и затем добавил: – Наверное, тяжело личная жизнь дается, раз в таком молодом возрасте писать начал?
– Не понял? – сразу не въехал в тему я.
– А что тут непонятного? – улыбнулся золотой инвестор. – Если бы у тебя с женщиной все было хорошо, ты бы ничего не писал. Ни хорошего, ни плохого. Не может человек, которого поглотила семейная жизнь с пеленками и сломанной электропроводкой шедевры сочинять. Ну вот не может – и все тут! Сколько хочешь, столько и доказывай мне обратное. Все равно не докажешь! О чем можно в такой ситуации написать? За что ты любишь женщину, когда она растрепанная в четыре утра встала ребенка грудью кормить? Или как маленькую коробку памперсов умудрилась на месяц растянуть? Это вовсе не романтично! Хорошо и красиво пишется только тогда, когда тут больно, – он постучал себя по груди в области сердца, – когда свербит что-то под ребрами, царапает, куда-то вниз камнем падает и покоя не дает.
– Все верно, – кивнул я, не особо удивившись монологу Витали. – В этих словах есть правда!
– Так вот, слушай, дорогой, – плавно перешел к желаемому мой собеседник. – Марат сказал, что ты можешь прямо легко и просто раскидать на бумаге историю? Чтобы все грамотно, красиво и без ошибок?
– Да, это нетрудно, – заверил я. – Главное, чтобы вдохновение не подвело. Остальное приложится.
– Прямо как тост, – заметил мужчина и пригубил прямо из горлышка бутылки, которую то держал в руках, то ставил прямо на диван, затем обратился ко мне: – Ты пей, не стесняйся.
– Я не пью! – сказал как отрезал я.
Виталя пожал плечами.
– Ну ладно, мне больше достанется. В общем, дело у меня к тебе на миллион. Хочу, чтобы ты историю мою написал. Чтобы люди ее прочитали, чтобы оценили, чтобы не зря я жизнь прожил и умер, ну ты понимаешь? – он крепко выругался, громко откашлялся и затем продолжил свою мысль: – Прощелкай там все красиво, складно, чтобы дочке мог показать, чтобы нестыдно перед ней было за жизнь ту, что прожил и все такое.
– Давайте сначала мы посмотрим на ваши... То есть на твои, – поправился я, на что Виталя улыбнулся мне от всей души и одобрительно закивал, – инвестиции, а потом расскажешь мне свою историю. И если она действительно стоящая, интересная, то и рассказ получится достойный. Или повесть. Или роман. Смотря какой жанр, – я вопросительно посмотрел на него. – И смотря какой объем.
– Ты удивишься, но расскажу я тебе не только про пацанов, но и про любовь. Ты наверное подумал, что я весь такой на понтах, крутой и все дела, попрошу тебя про пацанов в трениках написать? Нет, нет же, дорогой. Вряд ли ты ожидал, что такие вот дяденьки, как я, могут тут лить сопли. Я и не лью. Но это не говорит о том, что история моя чем-то плоха. Собственно, Марат нас с тобой заочно и познакомил. Так что он не зря сегодня откинулся отсюда. Я пришел именно к тебе. Посмотрим, что ты сварганишь про меня, поваренок литературный.
– Вот Марат хитрец! – изумился я. – Мог бы сразу все карты раскрыть.
– Так было бы неинтересно, – подмигнул мне Виталя и вновь отхлебнул прямо из горлышка, окончательно забыв про бокал. – Ладно, давай к делу сначала, потом побакланим. Что там с моими инвестициями?
Я открыл на весь экран график доходности и развернул монитор в сторону мужчины. Тот прищурился и буквально впился в экран. Нашими с компаньонами стараниями Виталя заработал порядка 40% к своей сумме с семью нулями, которая казалась мне на ту пору просто фантастической. От этих 40% прибыли Витали мы, в свою очередь, забирали свои 30%, и на первый взгляд математика казалась замысловатой, но ничего сложного в расчетах распределения прибыли не было.
– Ну неплохо ребятки денежками Витальки на бирже поторговали, – спустя минуту, внимательно изучив график, резюмировал он. – И мне хорошо, и вам хорошо. Особенно вам, конечно! Теперь ты понимаешь, почему Марат называет меня золотым. Хорошо хоть не курицей назвал, – и он рассмеялся вновь, затем продолжил: – Мне-то что... Я другу помогаю. Наши с Маратом мамы перед развалом Союза на одном предприятии лямку тянули. Я его старше лет на десять с большим таким, сочным хвостом павлина. Всегда почему-то забываю точную цифру нашей с ним разницы в возрасте. Считал его младшим братом. Потом пути-дорожки разошлись. Я ушел с головой в девяностые, Маратик тем временем взрослел. Я за ним иногда присматривал одним глазом, чтобы на кривую дорожку не скатился. Но он вроде и не скатился, как считаешь, а? – он вопросительно посмотрел на меня, но по выражению лица Витали я понял, что тот не ждал от меня ответа. – Был, правда, у него в жизни неприятный период из-за бабы какой-то. Но ничего, оклемался, чертенок, в себя пришел. Не прогнулся!
– Да, я наслышан, – подтвердил я слова Витали, невольно вспомнив эпичную по накалу страстей историю Марата и Маши, которую он рассказывал нам с Артемом пару месяцев назад (полностью эта история опубликована в романе "Десятое небо" – примечание автора).
– Вот я и решил поддержать дружка детства, – продолжил свой монолог Виталя. – Они с Артемкой бизнес намутили, и я им помог, став главным инвестором на первых порах. Все остальные ваши клиенты, поверь мне, располагают куда меньшими деньгами под инвестиции, просто крохами на барском столе, по сравнению с моей пайкой. Тебя я не знал до сегодняшнего дня, но, видимо, ты показался им достаточно проверенным человеком, раз они, не посоветовавшись со мной, взяли тебя в свой бизнес, – на этом месте Виталя словно выдохся и выпустил оставшийся в легких воздух. Немного помолчав, он вновь пригубил алкоголь и закончил мысль: – Ладно, торгуйте в радость. Виталю лихом не поминайте. Всегда рад помочь старому другу и его товарищам. Друзей много не бывает.
– Мне о вас Артем с Маратом тоже никогда не рассказывали. Как и о том, кто наш главный инвестор, – честно признался я, забыв о том, что мы перешли с Виталей на "ты".
– Зато теперь, когда мы знаем кто есть кто, когда все карты розданы, можем спокойно поговорить о моей истории, правда? – тоном школьника, который разбил стекло в учительской, спросил Виталя.
– Почему бы и нет, – пожал плечами я. – Рассказывай все как есть. А я придумаю потом, как все это обыграть и завернуть в удобоваримую читателем литературную обертку.
– Не грузи мои мозги такими речевыми оборотами и не выноси их вперед извилинами, – демонстративно зажал уши руками мужчина. – Утро же на дворе. Помилуй, отец!
– Я все понял, – улыбнулся я. – Можешь спокойно начинать.
И Виталя начал свой долгий рассказ. Я внимательно слушал и не перебивал рассказчика. Получился один длинный монолог, изредка нарушаемый прямой речью героев повествования в интерпретации Витали. И этот монолог вполне можно было представить в формате рассказа большим отрывком от первого лица. Что я в дальнейшем успешно и реализовал.