Маленькая рыжая собачонка прибилась к Николаю в июне. Она была до того худая, что ее скелет можно было изучать прямо под кожей. Виновато виляя хвостиком, она смотрела на человека. «Что, жрать, наверное, хочешь?» - снисходительно спросил Николай и бросил ей черствого хлеба. Собачонка с жадностью схватила хлеб и, боясь, что у нее его отнимут, убежала. Однако вскоре с ним управилась и опять вернулась к Николаю.
Так и осталась собачка у него. Николай дал ей кличку «Кузя». На берегу Ангары у Николая был рыбацкий домик, он стоял на сваях. В нём он жил большую часть лета. Отсюда он ездил на работу. Возвращаясь с работы, Николай отдыхал, а так же рыбачил. Кузя стал «штатным сторожем» не только Николаева владения, но и всего поселка. Когда после рыбалки Николай отдыхал, Кузя бдительно нес службу. Стоило прохожему пройти мимо дома, как он заливался таким лаем, что его тотчас же подхватывали все поселковые собаки. Долго над рекой пел этот собачий хор, в котором первым вокалом был, конечно, Кузя. Голос был у него звонкий-звонкий. Он лился над просторами Ангары, двигался, докатывался до сопок на противоположном берегу и возвращался назад.
«Ну, чёрт, опять залился, спать не даёшь!» - ворчал заспанный хозяин и прогонял сторожа. Жил Кузя под домиком, конуры у него не было. Николай бросил Кузе какую-то старую тряпку, на ней Кузя и спал. Когда Николай уезжал на работу или рыбалку, Кузя вёл себя смирно. Не чувствуя поддержки со стороны хозяина, он не оглушал лаем незнакомого человека и даже мог приветливо помахать хвостиком. Это была маленькая собачья хитрость. Мол что я могу тебе сделать такой маленький. Но стоило показаться хозяину, как Кузя перевоплощался. Он становился «львом» и смело бросался на людей и собак, доказывая этим, что недаром ест свой хлеб.
Николай часто бывал в своём домике, так как с весны держал поросёнка. Его кормить и сторожить.
Отшумел буйством цветов красивый июнь. Отгорел летними грозами июль. Прошёл тихим шагом грибной август. От полыхало жёлто-багряным пламенем бабье лето. Октябрьские туманы всё чаще покрывали Ангару белой пеленой.
На островах березы – невесты скинули свои желтые вечерние платья и обнаженными приготовились отойти к зимнему сну, укрылись толстым слоем инея. За долгую зиму они отдохнут, наберутся сил, а в мае проснутся и засверкают мрамором стволов и изумрудом листвы.
Перед праздником Великой Октябрьской социалистической революции Николай вытащил на берег лодку и зарезал кабана. Кузя, видя эти приготовления к отъезду хозяина, крутился возле его ног и повизгивал. «А вдруг оставит?» - со страхом думал он. Кузя лизал Николаю руки и всем своим видом хотел сказать: «Не уезжай, или возьми меня с собой!».
«Ну, вот, Кузя, тебе потроха от кабана, живи!» - промолвил Николай, садясь на мотоцикл. Кузя долго бежал за ним, а когда отстал, из глотки у него вырвался леденящий душу собачий вой. Долго-долго он смотрел на дорогу и выл, а когда тёмная туча закрыла полнеба и стало темнеть, поплёся к своему домику.
Зима наступила внезапно. Вчера ещё было тепло, и ласково улыбалось солнышко, а сегодня ночью налетел холодный норд-вест. Снежный заряд один догонял другого, ветер выл и бесновался над рекой. Ангара покрылась белыми барашками волн. Кузя забился в угол, где меньше всего дуло, и переждал ненастье, дрожа всем телом. К утру ветер стих, звёзды алмазами украсили аспидное небо, и ударил мороз.
Днём Кузя рвал зубами окаменевшие от холода потроха, но очень долго не мог насытиться. Мороз больше не отпускал, и зима начала хозяйничать над студёной Ангарой.
Голод и холод – два огромных и страшных монстра – встали во весь рост перед маленьким брошенным Кузей.
Однажды в начале января к берегу прибило дохлую рыбу. Это был средний величины хариус. Кузя, осторожно ступая по кромке берегового льда, пытался достать его лапой. Он долго мучился, всё не мог дотянутся до рыбины. Зимнее купание ему не сулило ничего хорошего, и Кузя боялся лезть в воду. Все же он достал рыбу, вытащил на берег и стал с жадностью поедать её. Вдруг на него налетела ворона. Она схватила за хвост рыбину, и пыталась улететь с ней. Кузя тянул за голову хариуса, а ворона за хвост. Ворона первая выпустила добычу и больно долбанула клювом Кузю по голове. Он взвыл и бросился на обидчицу. Ворона принялась защищаться, делая выпады клювом и дубася его крыльями. Кузя изловчился и схватил ворону зубами за хвост. Она, каркнув, улетела. Кузя выплюнул оставшиеся в пасте перья и утащил рыбу в укромное место. Он не брезговал ни чем. Стоило где – нибудь запищать мышке, как он, словно лисица, бросался на писк. Если удавалось поймать мышь, с аппетитом поедал её.
В конце января, над Ангарой, стояла лютая стужа. Туман белой ватой покрыл реку и холодный хиус пронизывал Кузю до костей. Он забился в свой укромный угол, свернулся калачиком и задремал. Ему снилось много отварного мяса, которое Николай, улыбаясь, предлагал ему в миске.
Ночью, ниже по течению, Ангара встала. Огромные торосы затормозили бег реки, и она начала выходить из берегов. Собачка услышала журчание у своих ног и вскочила. Вода затопила выход из её убежища. Кузя заметался под домиком, выскочить вперёд он не мог. Лихорадочно принялся искать щель, куда ещё не дошла вода. Нашёл её, втиснулся туда. Щель была очень узкой, а вода уже доставала до его лап!
Кузя, обдирая бока и оставляя клочья шерсти и кожи, пролез в щель и выбежал на бугор.
Ангара всё прибывала, вода дошла до пола, потом до окна. Стекло треснуло и река ворвалась в дом. Не дойдя немного до потолка, она остановилась.
Утром перед глазами Кузи предстала следующая картина. Ангара разлилась во всю ширь, на островах торчали из воды только вершины кустов. Рыбацкий посёлок был затоплен. Кузя медленно поплёлся прочь.
Он пристал к стае таких же бездомных собак, которые жили на городской свалке. Собаки встретили его неприветливо. После первой же трёпки Кузя (он был слабее всех) стал держаться в стороне. Собаки рылись в мусоре, находили в нём корм и этим жили. Кузя тоже стал ковыряться в вонючих отбросах. Как – то он откопал большую кость с остатками мяса на неё. Устроившись поудобнее, он стал её с жадностью обгладывать. Это заметил вожак стаи, довольно крупный чёрный пёс. Он бросился к Кузе, за ним побежали еще две серые собаки.
Кузя хотел убежать с костью, но «Чёрный» настиг его и сбил, цапнул раз, и Кузя, прихрамывая на заднюю лапу, с визгом бросился бежать. Два серых пса пытались отнять у «Чёрного» трофей, но он увернулся от одного и вцепился в бок другого. Тот взвыл и отскочил. Первый пёс не осмелился в одиночку напасть. «Чёрный» с визгом победителя стал спокойно глодать свою добычу.
Как-то рано утром, ещё в сумерках, на свалке показались два человека. В руках у одного было ружьё. Кузя лежал за кучей мусора в ста метрах от собачей стаи. Люди шли прямо на него. «Смотри, - сказал один другому, - вон одна собака лежит, стрелять или нет?» «Да она маленькая, её ни на шапку, ни на унты не хватит, разве только на рукавицу!» Кузя почувствовал неладное, вскочил и бросился бежать. Стая залаяла и этим выдала себя.
«Погоди! Вон видишь, сколько собак? – сказал один охотник другому. – Чёрного пса хватит на шапку, и ещё два серых хороши!». Охотники стали подкрадываться к собакам. Когда до стаи осталось метров сорок, обладатель ружья резко привстал и выстрелил в черного. Собаки бросились врассыпную. «Чёрный» дико взвыл и стал кусать себя за заднюю лапу. Потом пополз прочь, волоча перебитый зад.
Второй выстрел оборвал его жизнь, и он затих на снегу, высунув кровавый язык. «Ну вот, знатная шапка выйдет, жаль, что унты убежали», - сказал первый второму и стал обдирать шкуру с убитого пса. «Ничего, в другой раз унты добудем», - ответил тот.
Кузя со страхом издали наблюдал за ними. С тех пор он стал опасаться и людей.
Прошла зима. В конце февраля солнце стало светить ярче. Кузя распрощался со свалкой и негостеприимными собратьями и отправился на Ангару. Уровень реки упал, но лёд на берегу остался. Кузя нашёл место недалеко от домика в бурьяне и там коротал ночи. Днём, правда, ещё бегал на свалку. Изредка по льду добирался до домика и долго сидел на веранде. В середине марта он лежал на веранде и щурился от яркого весеннего солнца, лучи которого отражались ото льда, играли, сверкали алмазами и слепили его.
Вдруг он услышал шаги.
Приближался человек. Кузя уже хотел дать дёру, но что-то в походке показалось ему знакомым. Он с трудом узнал Николая.
«Кузя, дружище, ты еще жив?» - воскликнул Николай. Кузя радостно взвизгнул, завилял хвостом и лизнул «хозяину» руку!