К городку прилегала территория ферро-сплавного завода. Из его труб клубился плотный красно-коричневый дым, заволакивая небо. Со стороны цехов-монстров доносилось громыхание – будто там постоянно роняли что-то гигантского размера. Родители пугали детей: плохо будете учиться – прямой путь на завод.
В городке в почёте были врачи, особенно хирурги и почему-то гинекологи. С ними был перебор. Меньше повезло венерологии. В городке был один доктор с такой специальностью. Ему дали прозвище «Триферыч». В шутку, конечно. Его, обычного гражданина, сделали чуть ли ни неприкасаемым. Контакт с ним тут же становился темой для пересудов. Сам врач, малого роста лысый мужчина, с мушкой под носом, держался скромно, даже одевался так, как не подобало его положению и доходам. Если он к кому обращался, то со множеством реверансов. Типа «извините великодушно!» По возможности лучше было к его услугам не прибегать... Даже в крайнем случае!
У меня был разбитной дядюшка. Звали его Како. Он любил ёрничать и в моём присутствии прибегал к сентенциям типа: «Настоящий мужик должен иметь шрам на лице, как воспоминание о лихой драке». «Порезвился и хватит», - хладнокровно обрывал отец младшего братца. Он жил с нами, занимал первый этаж нашего двухэтажного дома. Был неженат.
Вот один из перлов Како: «Мужик должен быть свирепым и вонючим. Желательно ещё, чтобы походил в пациентах у «Триферыча».
Вот и накликал он на себя напасть. Дядюшка рассказывал моему отцу:
- Иду я мимо вокзала, вижу на перроне девица стоит с небольшой поклажей. Полчаса как московский поезд прошёл. Видно, им прибыла. Гастролёрша!? Я заговорил с ней. Она мило общалась. Даже обрадовалась мне. Сказала, что к знакомым прибыла. Её никто не встретил. Адрес назвала дома.
Кстати, названное место считался злачным. Оно находилось в заводской слободе.
– Ну, ну! –подначивал его старший брат.
- Вижу мужики вокруг роятся, как шакалы, смотрят сально. Я её на такси к мамаше Минадоре отвёз. Не домой же приглашать!? - продолжал Како.
- Насчёт дома ты здорово сообразил! – съехидничал отец.
Мои родители стали думать, как выручить незадачливого родственника. Надо было к врачу обратиться. «Конечно, не к батони Абесалому!» - в сердцах воскликнул отец. Так я узнал, что «Триферыча» зовут Абесалом. Како увезли в соседний город, к тамошнему венерологу.
Однако, пациентов у Абесалома и так хватало. Говорят, что он был груб с ними, обращался по-барски, даже презирал. «Никакого тебе уважения, мужской солидарности!» - воскликнул один мой знакомый, некогда его пациент.
У меня, в общем, не было соприкосновений с этим доктором. Разве что я учился с его дочкой, очень милой воспитанной девочкой. После окончания школы я поступил в столичный вуз, покинул городок.
В один из приездов я наведался к однокласснице в гости. Старый дом находился за городом. Пока женщины накрывали на стол, мы с хозяином осматривали виноградник. Он был хорошо убран - лоза, грамотно обрезанная, аккуратно вплетенная в прутья беседки. Я сказал, что можно будет ждать хороший урожай. Абесалом хитро улыбнулся и сказал: «Одно могу сказать, что им я обязан...» Он начал перечислять имена одиозных в городке особ женского пола: «Минадора, ...» Тут нас позвали. Неясность меня томила, и за столом я спросил мою подружку, кто всё-таки приложил руку к винограднику. Она покраснела и сказала, что отец заставляет работать в саду своих пациентов, сам он ничего не смыслит в этом деле. «Злоупотребляет служебным положением!» - промелькнуло у меня в голове.
В тот день по возвращению домой меня встретила встревоженная мать. Доброжелатели успели сообщить ей, что видели меня в саду венеролога, где я, якобы, возился с лозой.
- Что ты делал у венеролога? - спросила она. У неё отлегло от сердца, когда я рассказал о визите к однокласснице.
Я выбрал более престижную в городке профессию юриста. Как-то в городке ко мне пристал один пьянчужка, качал права, мол, «ходят здесь всякие в очках и с кейсами». В то время я уже был начинающим следователем прокуратуры в столице. Приехал домой на выходные. Меня узнал один из собутыльников хулигана, который спешно начал нашептывать тому ухо, мол, я - «прокурор». Приставала сразу изменился в лице, вдруг начал плакать и просить о пощаде. Мне пришлось его успокаивать, а он не мог успокоиться, не отвязался, ныл.
Я ещё не был женат. По моему приезду дома мне делали намёки, мол, дочка Абесалома такая замечательная. Я наведался в гости в семью. Хозяин угостил меня вином из своего виноградника.