Глава 2
Храм Духа
Бархатная дымка ползла по вершинам хребта мира, нежные солнечные лучи пробивались сквозь облака, окутывавшие горную гряду. Морозный разряженный воздух, почти невесомый, дрожал и вибрировал. В этой местности дули пронизывающие ветра. Создавая впечатление протяжного воя огромного сильного зверя, томящегося от избытка небывалой мощи, хранящего мудрость прошедших тысячелетий, силу и величие, средоточения всего лучшего, что было в этом мире с момента его зарождения. Горы хранят тайны, горы хранят присутствие, гранитные плиты колоссальными нагромождениями, налезающими друг на друга и переламывающиеся под собственной тяжестью, приобретали замысловатые формы.
На одной из вершин каскада гор хребта мира стоял Храм Духа. Это было монолитное сооружение, построенное искусными зодчими, отголосок древней, высокоразвитой цивилизации богов, сочетающий в себе формы многих культур Фаэруна, создавалось впечатление, что тут свою руку приложили не только люди, тут трудились дворфы, халфлинги, великие мастера эльфийкой лунной диаспоры, даже дуэргары, и кобольды, которых, к примеру, в Мензоберранзане, считали не разумными и держали как домашних животных. Храм был построен в стародавние допотопные времена, когда на ночном небе еще светил не только месяц, но Фатта и Леля (Помимо третьей луны – месяца, земля имела еще две Фатту и Лелю. Которые были уничтожены в глобальной катастрофе планетарного масштаба. Согласно альтернативной истории. Не стоит обвинять автора в левашовщине, все это только версия), когда еще по миру ходили гиганты, а правила Фаэруном высокоразвитая цивилизация богов, имеющая в своем распоряжении технологии и знания, пришедшая с далеких рубежей космоса. По каким причинам эта цивилизация оставила забытые королевства, сей факт, скорее всего, никогда не будет известен простому обывателю, темные силы паразитов, составляющие костяк тайных обществ Фаэруна, закрытые клубы богатеев, ревностно охраняют эти знания, для того, чтобы продолжать паразитировать на теле общества, иметь власть над миром. Официальная история не признает множество очевидных фактов. Мировые религии, находясь в страшном сговоре, морочат голову обывателю и работают на отупление и уничтожение электората оружием геноцида (алкоголь, табак и другие тяжелые наркотики). В мире идет непрерывная борьба темных и светлых сил. Последние, в неравной схватке, все чаще терпят поражение. Паразитические силы мировой закулисы не понимают, что они губят организм, но с гибелью последнего погибает и паразит.
Храм хранил тайны ушедших поколений, великая библиотека храма привлекала толпы паломников. Не всем разрешалось входить в храм, хранители не пускали внутрь никого кроме как по письменному ходатайству верховного мага совета Балдурсгейта, скрепленного магическими печатями. Никакого отношения к религии храм не имел, это был храм науки, храм магии, храм просветления и единения с эманациями тонкого мира, а также это был храм социальных технологий, так сказать, поле экспериментов. Тут всегда было не спокойно и постоянно кипела работа. Храм занимался анализом настоящего прошедшего и будущего, это был социальный институт, охватывающий в своей деятельности широкую полосу не только социальных отношений, но и политики, религии, управленческих функций социума. Храм Духа был пятой колонной Фаэруна, он внедрял своих агентов везде, куда это только было возможно. Пытаясь влиять на ход жизни всего социума. Не всем нравилось возвышение Храма Духа, не всем нравились его частые контакты с Рашменом, не всем в Фаэруне нравились притязания этой организации на мировое господство, многие хотели чтобы было по-другому. Многие хотели иметь доступ к ресурсам которые имел Храм. Новоиспеченный правитель земель расы людей король – колдун Дормидонт, пытался договариваться с этой организацией, даже иногда опираться на её силы, однако концентрация огромной власти в руках одного человека не всем нравилась в храме.
Для управления этой сложной структурой необходимы были развитые сети коммуникаций, Храм разрабатывал и внедрял инновационные информационные технологии, голубиную почту, службу нарочных, скороходов. Особой гордостью для храма была служба имперских паладинов. Паладинов ордена духа. Это была военная организация, с твердой дисциплиной, подчиняющаяся лично главе Храма Иртимду Беру, или, как его чаще звали, просто Иртимберу. Вместе со своим заместителем, а по совместительству серым кардиналом, храма Римидалом Нотступом они творили страшные дела. Естественно на все это требовалось много денежных средств. Которые они получали от благотворительных фондов, а также от продажи специальных прессованных брикетов биотоплива. Битопливо продавали и в жидком виде. Коричневое золото приносило огромные доходы. Агентурная сеть храма росла, храм креп, но все равно у него не хватало сил и средств, чтобы начать разрушительный процесс глобализации Фаэруна. Эти планы вынашивал совет тайных, опираясь на мощь храма, который подчинялся тайным, злобные маги хотели объединить весь Фаэрун в фашистскую, античеловечную, рабскую глобальную цивилизацию, которая должна непреодолимой пропастью отделить людей обладающих деньгами и знаниями от прочего населения, которое должно было прислуживать последним, оставаясь малограмотным религиозным и абсолютно невменяемым от алкоголя и табака и более тяжелых наркотиков. Правда, к чему ведет такое пирамидальное строение общества понятно даже ребенку, пирамида рушится. Храм духа был не единственной организацией, которая находилось под властью тайных, но это была самая многообещающая ветвь. Иртимд Бер и Римидал Нотступ, подчинялись напрямую ордену тайных, который контролировал всю структуры храма, указывал цели и координировала мероприятия, предпринимаемые храмом. Тайные иерофанты имели массу степеней посвящения, тут пахло заговорами в заговорах, обладая властью над многочисленными образованиями подобных Храму Духа, тайные использовали старый как мир способ управления - разделяй, стравливай и властвуй.
Последнее время тайные маги Фаэруна не могли принять скоординированных решений по некоторым происшествиям. Тайных тревожили события произошедшие в Невервинтере и Мензоберранзане, они пошли по неконтролируемому сценарию. Вброшенная информационная бомба в Мензоберранзан о наличии оружия возмездия, которую тайные умело подкинули магу одного из опальных домов, привела к плачевным последствиям. Дроу разработали это оружие, они даже уничтожили все подземье, как и планировалось, но случилось непредвиденное, мало того, что глава дроу смогла спасти свой народ, так они еще и поднялись на поверхность. Невервинтерский проект, создававшийся как альтернатива разработок дроу, чтобы помочь темным эльфам уничтожить андердарк, вышел из под контроля. Мало того, был уничтожен наместник тайных в Невервинтере, и власть там взял Дормидонт по прозвищу «народный», потому как в основу его правления входили исключительно социальные программы, он строил школы, больницы. Подобные проявления человечности шли в разрез с планами тайных магов Фаэруна. После событий в подземье, двумя проблемами стало больше. Это крепнущая империя Дормидонта, и отбредшая новую родину империя дроу. Приана первая тоже была Тайным, только последнее время она перестала выходить на связь с иерофантами и вела свою непонятную игру. Тайным не нравилась сложившийся ход дел, необходимо было срочно поссорить Дормидонта с Прианой Первой императрицей дроу, а еще лучше стравить их друг с другом, чтобы они вели кровопролитные войны, и резали друг друга. Должен остаться только один, а с ним и справиться будет легче, и процессы снова лягут на прежние рельсы. Тайных магов беспокоил еще один момент, ходили слухи, что Приана Первая низвергла пантеон богов дроу и выпустила из глубин Аббиса ужасное существо, темного мессию, страшного демона, который выжил при апокалипсисе в подземье и теперь блуждал где-то по поверхности. Поэтому возникла необходимость использования Храма Духа для наведения порядка. Дормидонт, Приана и темный мессия, должны были кануть в лето.
Храм, являясь звеном в нескончаемой цепочке тайных организаций, вел он и свою политику, преследуя определенные цели. Римидал Нотступ курировал все направления деятельности храма часто разъезжая по всем забытым королевствам, его называли серым кардиналом при Иртимде Бере. Они иногда собирались вместе, чтобы обсудить стратегию развития Храма Духа и направления модернизации и инноваций, последних было много. Иртимд Бер очень часто выходил с, мягко говоря, странными инициативами, он все время что-то делал, даже когда он ничего не делал, он делал неделание (Неделание – одна из забавнейших практик Карлоса Кастанеда, суть ее заключается в выполнении необычных поступков, например писание левой рукой, бег задом наперед, созерцание тени. Автор удивляется каким же нужно быть педерастом, чтобы придумать такое). Вот так делая неделание, жили все в Храме Духа. Тут все очень запутана, и роль Храма в структуре общества Фаэруна далеко не однозначна, тайные не любили когда их детище выходило из-под контроля, тут было очень много игроков, и на кого сделать ключевую ставку тайные, судя по всему, еще не решили, а может быть и просто выжидали, и только высшие иерофанты, может быть и знали весь расклад, ну или хотя бы догадывались, истинное положение вещей не знал никто из смертных.
Иртимбер вяло позевывая восседал на высоком резном стуле ручной работы из окна на него глазел нежный рассвет, одетый розовой дымкой, в открытое настежь окно врывался холодный воздух, царство морфея никак не отпускало Иртимбера, так рано он просыпаться не любил, его заставил это сделать Римидал Нотступ. Там было какое-то срочное дело, Иртимбер не помнил точно, но связано это было с анализом будущности (F – Анализ, эф-анализ или ИФ-анализ, термин использовался Василием Головачевым в ряде его произведений. F – первая буква английского слова Future – будущее), что-то в эманациях вселенной скопилось и требовало срочного выхода, негативные энергии, готовы были вырваться по эту сторону реальности, нужно было предпринимать какие-то меры, а так хотелось спать. Глава храма Духа очень сетовал на Нотступа, ну для чего он так рано вставал. Мало того, он обливался холодной водой, бегал, прыгал и, судя по всему, знал приемы кихон-хаппо-но-ката (Восточные единоборства), да еще он и задерживался на работе допоздна, нет чтоб решить все вопросы и идти отдыхать. В комнату как раз в этот момент ворвался Нотступ, он был голый до пояса, на мускулистом теле блестели капельки пота, замерзшие на ледяном горном воздухе, судя по всему, Нитуп занимался либо обливанием, либо обтиранием, либо бегом и снежными ванными, либо всем вместе взятым. Это позволяло Нотступу и в свои пятьдесят выглядеть на тридцать, что чрезвычайно всех злило.
- А Иртимбер! - с издевкой начал Нотступ, - ну и что ты сидишь, укутавшись в этот клетчатый плед. Удивительный день в ослепительных снах.
- Сгустки крови на рукаве, и тугая веревка на голове, пожелай мне удачи в раю! - пропел Иртимбер.
- Что ты там бормочешь? - проговорил Нотступ.
- Пою песню группы Вино! - сообщил тот.
- Да не пой ты это говно! Меня ломает от всякого говна!
- А это любимая песня моя! - ответил Иртимбер и, жутко обидевшись, отвернулся к окну, и натужено засопел.
- Ну не дуйся ты на меня, - весело сообщил Нотступ, задорно ударив Иртимбера в плечо.
- Ну что ты делаешь? Что у нас случилось такого, что бы нам нужно было бы принимать меры.
- Дело в том, - сказал Нотступ, скинув с себя влажной ладонью, растаявшие капли на шерстяной груди, - дело в том, что у отдела анализа появилась новая информация! - он снова саданул Иртимбера по плечу, он колотил его просто как грушу.
- Прекрати! - велел тот, - Что там происходит?
- Там такая невменяемая штука! - задорно продолжил Нотступ. - В эманациях вселенной появилось скопление темной субстанции, ее было так много, что она коллапсировала где-то в подземье, по неутонченным данным разрушена империя дроу Мензоберранзан, случилось катастрофа. Злобные темные силы призвали в этот мир новое, всесильное существо, темного мессию. Который должен нести разрушение и страх. Который должен сеять смуту, пожары и катастрофы. Поговаривают архимаг дроу Бобрик, держал это сокрушительное существо на коротком поводке, но даже сил архимага не хватило на то, чтобы обуздать это порождение бездны, порождение ада. Он уничтожил город дроу, он стер с лица Фаэруна Серебреную Луну, дроу призвали на помощь армии ашанинов из приисподни и адских арлекинов и коломбин, шутов и проституток. Люди, дроу, дворфы, свирфы и даже халфлинги, дрались под одними знаменами, чтобы победить это ужасное порождение тьмы. Пала смертью храбрых правительница Серебреной Луны леди Аластриэль. Дроу призвали себе на помощь весь темный пантеон богов, во главе с владычицей Лос, Которая явилась в этот мир в виде лавандового драколича.
- Какого драколича? - удивился Иртимбер.
- Лавандового, ты что с текущей документацией совсем не знакомишься?
- Да я как-то пропустил этот культурный момент! - Иртимбер нервно заерзал по креслу.
- Так вот, это ужасное чудовище низвергло Лос, низвергло лучших воинов Фаэруна, лучших магов всех объединенных земель, а потом он один завалил весь Мензоберранзан биотопливом, которое хлынуло на поверхность, и уничтожило все живое на сотни лиг, отравила священную реку Сабрин.
- Не, и где эта тварь, это что-то наподобие грабзеру?
- Нет, это темный принц, демон ада Кал! - сообщил Нотступ.
- Говно? - переспросил Иртимбер.
- Кал! - подтвердил Нотступ.
- Ну и где эта тварь сейчас? - поинтересовался Иртимбер.
- Никто этого не знает, но он не покинул наш мир, он где-то затаился, либо копит силы, чтобы стереть в порошок нашу вселенную целиком.
- Так, ну, а биотопливо? Как нам быть с ним, необходимо немедленно начать откачивать его в хранилища, не то этим займутся наши конкуренты.
- Уже занялись! - констатировал Нотступ, - эти родственники жидониля, Гузь, Бирд и Волкер, они организовали откачку этого дерьма.
- Суки! - констатировал Иртимбер.
- Точно, но один из них уже сидит, другой прячется от наших агентов на оловянном острове, третий ищет новую Мекку!
- Так быстро? - не поверил Иртимбер.
- Да хули стесняться! - юморнул Нотступ.
- Действительно! - удивился Иртимбер. - Хули! - немного подумав, добавил - Ну если негатив вышел, чего нам бояться?
- Это была только временная передышка! - сообщил Нотступ, - Дело в том, что это мы инициировали приход темного мессии через дерьмодемона Шита’ара, чтобы разрядить скопление темной энергии, но это была только надводная часть айсберга. Аналитики прогнозируют новые темные события, способные погрузить в пучину хаоса и все забытые королевства.
- Как? - удивился Иртимбер состроив чрезвычайно идиотское лицо.
- А вот так! - сообщил Нотступ - Тут дело странное и темное, грядут перемены, грядет новая эра, новый мировой порядок, наши координаторы из тайных хотят, чтобы мы разрядили обстановку, нам надо впустить часть тьмы в этот мир, чтобы оттянуть неизбежную гибель мировой финансовой системы и краха резервной валюты. Тайные сами являются проводником темной энергии, за это кому-то надо платить, если не хотят тайные, должен кто-то другой, необходим баланс, иначе все рухнет. Пусть платят обычные обыватели, которые по сути становятся рабами. Еще нам необходимо стравить дроу и власти растущей империи Дормидонта Народного, и изловить темного мессию.
- Как мы можем сделать подобное? - удивился Иртимбер. - У нас и так говна хватает, если мы еще выпустим мы захлебнемся сами в своем говне.
- Тут есть идея, - сообщи Нотступ, - наш институт социальных исследований, проведя расчет вероятностных матриц событий, пришел к выводу, что нам нужен герой.
- Ну, это не ново, - хмыкнул Иртимбер - стране всегда нужны герои, а ****а упорно рождает дураков, тупорылых, маленьких лысых, закомплексованных и от того совершенно злых, в своих призданутых порывах, ведомых, с абсолютным отсутствием творческой мысли, а иногда вообще мысли как таковой, элементарными способностями к обучению. Это герои нашего времени. Умственно отсталые ребята, получают высшее образование за деньги родителей, откупаются от вассальной службы, по блату выбивают пенсии по инвалидности, занимают высокопоставленные должности, опять-таки по блату и знакомству. Заметь, а нормальные думающие люди, талантливые, одаренные творчески, имеющие совесть и набор высоких человечных чувств, таких как сострадание и любовь, маются без дела.
- Ну!!! - Затянул Нотступ. - Как известно у нас всегда горе от ума, почет и лавры для дурака, о дураках сказания пишут, баллады, саги сочиняют, ты где-нибудь слышал сказку, скажем, о интеллигенте – народном заступнике, Илье – бакалавре, Добрыне – профессоре или Алеше – изобреталете, Иване-академике, Ивашке-аспирашке, нет таких, вот о Емеле дураке есть. Народ любит дураков, сочувствует им, вроде как на фоне имбицилов из сказки толпарь сам выглядит семи пядей во лбу, а уж если дураку повезет, так это вообще, то ему рыбка золотая, то джин, то миллион золота, и все на халяву, не работая, дескать раз и из грязи в князи, а все из-за того, что большая часть толпы необразованное тупое быдло, не имеющее никаких интересов, не читающая свитки, книги, не увлекающаяся ни чем, проводящее время сугубо в разврате. Вот, а вроде как дураку фартит, значит и толпарю когда-нибудь повезет, надо только верить, и ждать, вот тогда жизнь и начнется, а пока можно ничего не делать и, если этому отдаваться особенно усердно, когда же и принесут то заветное блюдечко, с голубой каемочкой. Так…а на счет думающих людей скажу тебе, Берушка, следующее, этой самой интеллигенции надо меньше разглагольствовать, а больше работать, и тогда все будет нормально. Думающие, ****ь, да кто, бля, тебе сказал, что они думающие, ну думают, мало ли, что дальше, у этих ребят у самих рыльцо-то в пушку, не святые нихуя, а тоже мне выпендриваются, сами говно, а туда же. Человек, который лучше, никогда не скажет что он лучше. Так, что это демагогия. Справедливость, ну как сказать, что есть справедливость, у каждого она своя, я считаю так, а ты считаешь так, но происходит по-другому, стало быть справедливость не абстрактное понятие, а совершенно конкретная категория проявления иерархически высшего объемлющего управления. Определить на правильном ли ты пути стоишь, просто, если все верно делаешь, тогда все будет получаться, если по носу получаешь, тогда значит менять надо что-то. Это есть система пай-чеков (Можно перевести с английского как час расплаты, личная концепция автора - системы расплаты в структуре бытия отдельного индивидуума), за любое действие ты получаешь свое, и не зависимо от твоего понимания хорошего и плохого, а за бездействие тем более получаешь, конечно, иногда, пай-чек задерживается, тогда после этого, если человек слишком долго живет без пай-чека, приходит ****ец. Мы же будем действовать исключительно в рамках Божьего попущения, иначе нас самим с тобой придет этот самый пай-чек, хотя, скорее всего полный и безоговорочный ****ец.
- Это меня не воодушевляет! - ехидно заметил Иртимбер.
- Ладно, все это лирика, толпа слепа, она необузданна, живет по эмоции и рассуждает по авторитету, даже если он совершенно не имеет совести, - сообщил Нотступ.
- Да, дебилы, - хмыкнул Иртимбер, - они настолько инертны и индифферентны, что не понимают вообще ничего. Это даже нам на руку. Мы отменили во всех школах, подконтрольных нам астрономию, а ввели богословие. Никто даже не отреагировал, что значит всем наплевать, основная масса народонаселения не имеет на данном этапе пассианарных толчков, этнос угасает, на его место придет другой, молодой злой, не исключено что это будут последователи Али-бабаха, или Камбалы (Автор хохмит целенаправленно искажая знакомы всем слова).
- Да ну и хрен с ними, пусть они друг друга хоть в жопу ебут, нам-то что! - Хмыкнул Нотступ, мы качаем биотопливо, бабло идет нашим банкиром в Балдурс Гейт, мы строим себе дворцы, мы созидаем, а что может созидать тупое быдло, ничего, им бы только пить и жрать в три горла день и ночь.
- Ну, будь справедлив к недоразвитым! - снисходительно заметил Иртимбер. - Собственно это мы довели их до такого состояния, мы разрушили систему среднего и высшего образования, мы продаем нашим подданным табак и алкоголь, мы ставим дебильные реалити спектакли, такие как "Хижина-2", которые развращают подрастающее поколение, мы продаем их детям секс под благовидным предлогом сексуального воспитания, это мы все делаем.
- Да знаю я что мы, - сообщил Нотступ, - но это для того, чтобы избавится от избыточного населения и держать электорат в состоянии близкому к рабству, обещая свободы и права, на новом этапе эволюционного скачка, нам не нужны слабые и дебилы, которые не могут справиться с собой, которые не могут обуздать себя, взять себя в руки и не вести форму существования ведущую в пропасть деградации, нам нужны сильные, оттого мы и элита, что не подвержены этому.
- Ой ли, - хмыкнул Иртимбер, - да девяносто пять процентов детей этой самой элиты – гнилье и дегенераты, которые движутся обратно по наклонной эволюции, если папа из кожи вон лез чтоб заработать капиталы, то их дети, ну уже внуки точно, не зная ограничения, не в чем себе не отказывают ни в развлечениях ни в чем бы то ни было. Они не грамма не заботятся о развитии и эволюции вида человека разумного. Этим ребятам давно куплено место на ковчеге, что им заботится о мелочах.
- Ничего, - ухмыльнулся Нотступ, - мы и в этих рядах проведем чистку, никто не уйдет от нас!
- Какие мы гниды! - ухмыльнулся Иртимбер.
- Редчайшие! - констатировал Нотступ.
- Ладно, давай к делу! Так зачем нам герой! - немного погодя уточнил Иртимбер.
- Смотри, какая ситуация, герой нужен для сражения с говном, которое мы впустим в информационное поле, мы направим тьму в эгрегориальные образования и ударим по герою, если он победит это говно, замечательно, мы будем регулярно поделывать эту операцию, если нет, ну одним героем меньше, наши земли не перестают выбрасывать в этот неспокойный мир ненормальных, которые готовы сложить голову за справедливость, за людей, за всех, которые живут в ладу с совестью.
- Наверное, нам нужен не один герой, - поинтересовался Иртимбер, - мы можем работать на нескольких фронтах, снизив тем самым волнения в эманациях вселенной до приемлемого уровня.
- Ну, ты просто гений! - Сообщил, улыбаясь саркастической улыбкой Нотступ. – Конечно, я не идиот, мы найдем массу героев, и отправим их в крестовые походы, приставив к каждому нашего соглядатая. Которые будут рапортовать нам о всех свершениях героя, мы будем усиливать прессинг наших крестоносцев в информационном поле, если кто-то будет сходить с дистанции мы немедленно скоординируем выброс тьмы в информационное поле, а наши соглядатаи помогут героям уйти из этого мира совершенно хорошо, без свержения правящей элиты.
- Как ты заставишь героя таскать с собой не героя, да еще и гниду, которая будет наушничать на него и предавать? - удивился Иртимбер.
- Ну, всему тебя надо учить, прикрепим за ними ловкачей халфлингов, эти проныры будут вызывать жалость у героя, и неустанно следить, бдеть! - сообщи Нотступ.
- Тогда надо готовить приглашения нашим героям, кого позовем? - ухмыльнулся Иртимбер.
- У меня есть перечень лиц! - сообщи Нотступ, - мы выбрали самых лучших, самых честных и уверенных в победе добра над злом, светом над тенью. Взгляни! - он протянул Иртимберу помятый листок бумаги, пропитанный потом и еще чем-то коричневым.
Иртимбер уставился в бумагу, долго изучал ее, одобрительно мотая головой, улыбаясь и похмыкивая. Как на одном из пунктов он остановился, лицо его вытянулось и приобрело странное выражение.
- А Синистра зачем включили? - поинтересовался он.
- Синистр сильный маг, - сообщил Нотступ, - плюс ко всему у него есть совесть, сострадание, он благороден в своих порывах. Что характерно он вменяем.
- Он темный, он даже не предваряется светлым, он упорядочено злой. Стой, так его же выгнали из совета магов? - удивился Иртимбер.
- Ну, там дело обстояло немного по-другому! - ухмыляясь, сообщил Нотступ, - Это не совет выгнал Синистра, а Синистр разогнал совет!
- Это, ****ь, как? - удивился Иртимбер, он вообще очень часто удивлялся.
- Синистр очень чувствительная натура, он близко к сердцу принимает все случающиеся с ним вещи, а от этого уходит в глубокий запой. Вот однажды нажравшись со своим ручным гоблином Петриком, он заявился на совет, там он начал барагозить, изгаляться, и вести себя непотребно, разбил лицо нескольким уважаемым особам, натравил гоблина на одного старейшину, тот его изрядно покусал за локоть, а потом стал метать молнии прямо по филейным частям собравшихся.
- А что его не пытались остановить? - удивился Иртимбер.
- Почему, пытались! - честно ответил Нотступ, - только маги совета оказались настолько некомпетентны, что не смогли этого сделать, а Синистр все-таки боевой маг. Словом он разогнал совет и продолжил попойки и барагозы. Он был как-то связан с подземьем, но мы точно не знаем.
- Вычеркните его, он отморозок! - сообщил Иртимбер, - он поджарит вашего халфлинга.
- Мы бы с удовольствием вычеркнули его, но на его кандидатуре настаивали тайные.
- Это зачем? - удивился Иртимбер.
- Тайные высокого градуса не посвящают нас во все свои планы, нам велено, стало быть, надо его отрабатывать! - констатировал Нотступ.
- Не посылайте к нему халфлингов, - сообщил Иртимбер, - изводите его просто так, иначе мы будем терять персонал, Синистр отморозок.
- Ладно, изведем его совсем, просто так, что-нибудь придумаем! - констатировал Нотступ.
- Пригласите всех согласно перечня сюда, кроме Синистра, разумеется, - проговорил Иртимбер, - а дальше действуйте по плану, проведите инструктажи, пошлите их в крестовые походы.
- Ну, ты ****ь, распорядитель! - ухмыльнулся Нотступ. – Ладно, я побежал рыло кому-нибудь набью.
- Ты тоже отморозок, господин хороший! - пробурчал Иртимбер, поглубже закутываясь в плед.
- Я знаю! - ухмыльнулся Нотступ и военным шагом ретировался, хлопнув дверью.
Сквозняк от открытой двери заставил Иртимбера поежиться и злобно выругаться. Сон налетел на него, требуя немедленно отдать дань морфею, глава храма закрыл глаза и на его лице расцвела идиотская улыбка, он потянулся и заметно затих, он любил спать, отдых он считал главной составляющей успеха. Промурлыкав себе под нос что-то несвязное, Иртимбер провалился в темноту. Ему снилась родная деревня, мужчины с длинными бородами в черных шляпах и кудрявыми головами, женщины в белых чепчиках, веселые хороводы, с задорными песнями, стеганные одеяла. От возбуждения Иртимбер сам задергался во сне, чмокая губами и сопя носом. Его воображение рисовало картину танца, согнув руки в локтях, и вцепившись большими пальцами за подтяжки, туго перетянутые на спине, забавно делая ногами замысловатые пируэты, он ворвался в круг хоровода, и громогласно запел "давайте радоваться, давайте радоваться, давайте смеяться". Положив руки друг другу на плечи мужчины вели вокруг него стройный ряд, белые рубашки сверкали накрахмаленными воротниками, контрастируя с черными жилетками. Потом они стали есть пресные лепешки, и праздничный хлеб. Было так хорошо, что не хотелось покидать это дивное место, землю обетованную, где все бесплатно и хорошо, где в храме на надо снимать шляпу, Сопя и улыбаясь, Иртимбер предался грезам, ему было хорошо. Вот гнида.
Далеко на востоке, где небо сходится с землей, где не ступала нога коварных тайных жрецов Фаэруна, куда не дошла волна модернизациионных и инновационных изменений структуры общества лежала великая страна Рашемен. Населенная могучими богатырями, кровавыми берсерками, удалыми казаками, непокорными гордыми жителями, которые не привыкли склонять голову в поклоне, перед кем бы то ни было. Красивые статные женщины и сильные крепкие мужчины, способные на поступок. Это страна гордых варваров севера, перед которыми спасовали бы даже герои долины ледяного ветра. Это страна душа мира, именно отсюда вышли лучшие барды и менестрели, поющие привольные песни про удачу и коней, про дела лихих парней, про судьбину злую и прославляющие волю и удаль. Это великая страна. Вследствие чего, конечно же, она давно не давала покоя тайным магам Фаэруна. Они запускали в нее своих агентов, диверсантов, посылали армии на покорение варваров севера, но не одна военная компания не закончилась победой, потому что нельзя разрушить душу. Душу можно изранить, можно заточить в камень, но нельзя разрушить. Нескончаемые набеги на Рашемен оканчивались жесточайшими поражениями армий агрессора. Тогда коварные тайные придумали массу социальных институтов, деятельность которых была направлена на разрушения самосознания жителей этой державы, на разрушение нравственности и превращения жителей в скот, с помощью алкогольного и табачного геноцида. Чтобы задушить у Рашеменов любовь к воле, подавить непрекращающийся пассионарный толчок, свести энтропию к банальному пьянству. Несмотря на все это Рашемен стоял, стоит и стоять будет.
Столица Рашемена Иммилмар красивейший, гордый и немного пафосный город, обладал богатствами и культурным наследием, будоражащее умы всяких прохвостов и авантюристов, ее хотели захватить многие полководцы Фаэруна, но находили в ней свою смерть и забвение.
Рашемен - холодная, бурная земля, населенная выносливыми и отчаянно независимыми людьми. Его мужчины - берсерки, презирающие доспехи и бьющиеся топором, копьем, мечом и луком. Его женщины владеют мощной магией, связанной с землей, обучаясь магическому потенциалу служения земле и расе Рашеми. Хотя Рашеменом якобы управляет мощный воин, называемый Железным Лордом, истинная сила, стоящая за троном - Ведьмы, выбирающие Железного Лорда. Земля полна духов природы, любой из которых может стать ревнивым или мстительным против тех, кто оскорбит их. Законы Рашеми, просты, они основаны на чести и совести, чего так не достает жителям остального Фаэруна. Мужчины преданы идеалу воина, конкурирующему в спортивных соревнованиях и другими жесткими физических действиях типа плавания по почти замерзшим рекам. Эти вызовы держат их сильными - слабый обрекает себя на смерть от когтей множества монстров этой земли. Жизнь и общество Фаэруна знает Рашемен как Землю Берсерков, холода, скал и жестоких воинов, управляемых скрытыми Ведьмами. Красочные рассказы сообщают о жестокости Ведьм - но такие истории далеки от правды. Ведьмы управляют с абсолютной властью, серьезно и твердо, но они ненавидят жестокость. В отличии от остального прогнившего до мозга костей Фаэруна, которым правят феминистки и гомосексуалисты. Воины рашеми - одетые в меха или кожаную броню наездники на огненно рыжих конях. Показ трусости или неумения с оружием заканчивается изгнанием. Они бьются в свободно дисциплинированных военных бандах, известных как Клыки, каждая из которых возглавляется атаманом. Во время войны Ведьмы командуют Клыками. В бою Ведьма Рашемена носит черные одежды и маску, вооружаясь магическими кольцами и кнутами, танцующими в воздухе, оживая в бою, пока их владелицы читают заклинания. Армиями Рашемена командует Харонг, или Железный Лорд, который, как ожидается, будет воплощением воина-рашеми. Он выбирается голосованием Ведьм во время секретной встречи, при которой любая Ведьма может предлагать в качестве Харонга любого мужчину. Железный Лорд, как ожидается, будет управлять мудро, скорее сохраняя порядок, чем решая политические вопросы. Его задача - обеспечивать путешествие между городами спокойным, границы - безопасными и свести мародерствующих монстров к минимуму. Ведьмы инструктируют и защищают Железного Лорда и могут при желании сместить его с занимаемого места. По всей земле Ведьм уважают и считаются с ними. Вредить Ведьме - смерть, и обычно смерть - не повиноваться ей, исключение делается только для ребенка, другой Ведьмы или неосведомленного чужеземца, впервые услышавшего слово "Ведьма". Между собой Ведьмы борются за понимание живых существ и своих товарищей - рашеми, так открытых споров бывает немного. Их манипуляции приводят народ к соглашениям, и земля сохраняется сильной и объединенной. Рашемен - священная землей, которая будет защищаться и развиваться. Все Ведьмы - женщины; немногие владеющие магией мужчины в стране известны как Времионни, или Старые, потому что они магически дожили до большого возраста. Скрываясь в Бегущих Скалах, они посвящают себя разработке новых заклинаний и магических изделий, которые используются Ведьмами в сражениях. Большинство рашеми никогда не покидают царство после дажеммы - своей юности - путешествия длиной в год, во время которого юные рашеми становятся взрослыми и смотрят мир. Возраст, опыт и достижения определяют ранг среди Ведьм (возраст большинства Времионни ставит их выше Вичларан, как называют себя Ведьмы). Чужеземцы ставятся ниже всех. Рашеми - высокая, мускулистая, выносливая раса, учитывая пробежки по пересеченной местности в жестокую зимнюю погоду, исследование старых северных руин падшего Роматара и охоту на снежных кошек, будучи небронированными и легковооруженными. Они пасут овец, коз и поверхностных гротов и экспортируют шерсть, меха, обработанный камень, кость и джуилд, или огненное вино (которое стоит целых 15 золотых за стеклянную емкость в других местах Фаэруна). Главные географические особенности - посетителям Рашемен кажется очень диким - культивированных областей немного, дороги немногим лучше, чем грязные тропы, если смотреть правде в глаза дорог там нет вовсе, есть только одни направления, за исключением конечно столицы. Плюс ко всему, тут не так много жилья, оно дорогое и доступно не всем жителям, бессовестные спекулянты и коммерсанты, прошедшие тренинги в институтах тайных, обдирают народ и вывозят золото в Балдурс Гейт и на оловянный остров. Фермы рашеми обычно скрываются в долинах, лесных вырубках и по берегам потоков, огороженные валунами и "дикими преградами". Дома рашеми - скромные и аккуратные, построенные в склонах или покрытые глиняными насыпями. Могущественные духи древнего леса, который, по сути, покрывает всю страну, живут в камнях и деревьях. Лес не заселен рашеми, и хотя они иногда приходят в лес охотиться, они делают это только после того, как выразят свое уважение местным духам. Также здесь живут совиные медведи, тролли и эттеркапы. Северная часть Рассветных Гор - место древних, темных холмов, старых каменных монолитов и дикой магии. Это дом кобольдов, гоблинов, троллей, волков, зимних волков и призраков мертвых рашеми и туйган. Это место скудно населено мрачными охотниками, предпочитающими одиночество. Недалеко от этой части находится Иммилвейл - Долина Иммила постоянно тепла и зелена даже зимой. Эта вечная весенняя температура - из-за горячих источников и небольшой вулканической деятельности; обычны выбросы струй пара, часто заполняющие область туманом. Подобно большинству мест Рашемена, здесь есть много духов. К северу лежит Озеро Ашейн - это ледниковый водоем также известен как Озеро Слез из-за сражений на его берегах. Оно защищено странными водными существами - никси, нереидами и неизвестными типами, которые управляются с великим водным духом.
Северная Страна считающаяся инородной землей, эта область содержит руины Нарфелла и Роматара. Эти руины полны древней магии и сокровищ, несущие в себе отголосок эпохи ушедшей цивилизации, обладающей знаниями технологиями, защищенных духами-охранниками, заклинаниями и монстрами. Знать рашеми исследует эти места, чтобы доказать свою храбрость. Арлингвуд - Арлингский Лес, что за чудесное место, тут бы могли жить высокие эльфы, но почему-то не живут, их все перебили за ненадобностью. Этот лес в северном конце Рассветных Гор густ и дик. Ведьмы проводят здесь много времени, общаясь с духами, делая им подношения, выполняя обязательные ритуалы и варя мощное огненное вино Рашемена. Посторонним запрещается входить в лес, и пойманные обречены на смерть. Чтобы защитить потенциальных посетителей, представители Железного Лорда патрулируют внешний периметр. Большинство Ведьм фактически живет в близлежащем городе Арлинг.
Рашеми презирают города как "лежбище тех, кто ушел в мягкое", и живут в сельской местности, легко одеваясь даже в холодную погоду. Город отбирает силу, город развращает и уничтожает в человеке все прекрасное, погребая его под добрым слоем человеческой грязи, гомосексуализма, наркомании, проституции, алчности, казнокрадства и мздоимства, в городах люди мельчают, падают духом, и становятся паразитами, потому как город дает возможность множеству людей не работать длительное время, а существовать на пособия и милостыни, побираясь возле распивочных и на площадях. Стольный град Иммилмар полон всякого рода отбросов и негодяев, но он красив и многолик. В этом городе размещается цитадель Железного Лорда. Сработанная из железа и камня, цитадель была построена при помощи Ведьм. Центральная часть города построена вокруг цитадели, и дома в ней отличаются от обычных домов рашеми. Здешний клерик маленького храма Чонти присматривает за тем, чтобы поклонение "Балле" не слишком отклонялось от официальной доктрины. Столица не единственный крупный город, по сути городов здесь очень много древних, с тысячелетней историей, вот например Малп - этот город - северные ворота торговли Рашемена с внешним миром. Большой город в поле переполнен торговцами из множества стран. Два первичных благородных семейства, Идрасс и Врал, соревнуются в дружественной конкуренции. Соревнование улучшило оба семейства; в них есть воины, охотники и ремесленники. Мулсантир - Этот город - первичный пункт для тэйского нападения. Он осаждался, по крайней мере, пять раз, но ни разу не пал из-за твердых каменных стен, созданных Ведьмами. Его большой рыбацкий флот ловит сетями осетров в близлежащем озере, носящем то же название, что и город.
Рашемен защитился от мулхорандских вторжений, многократных вторжений тэйцев и даже от туйганской орды, пережив все это и удержав свою территорию. Поскольку его традиционные враги (Красные Волшебники) преследуют другие цели, Рашемен укрепляет свою южную границу в ожидании возможного предательства.
Тут опасные дикие места, жестокие берсерки и подозрительное население держат всех, кроме самых находчивых авантюристов, в стороне от исследования тайн Рашемена. Цитадель Рашемаар была осаждена и разрушена туйганской ордой. Ныне груда разрушенного камня, она используется как логовище гоблинами, гигантскими пауками и ведьмами. Эти существа начали изводить близлежащие деревни рашеми, направляемые проницательной ведьмой с огромной колдовской мощью.
Гоблины и всяческого рода обнаглевшие твари, жаждущее крови и свежего человеческого мяса таились тут повсюду, открывая свои зловонные пасти и издавая душераздирающие звуки, они ревели и орали, просто орали, для того чтобы орать, шарахаясь по кустам, ломая ветки и кусая друг друга и, конечно же, гадили, гадили и гадили, и для чего еще жить кроме как не гадить, надо гадить, всегда и всем, все срут, что естественно, то не безобразно.
Имперский паладин Брайт Фалькон мрачно крался сквозь заросли каких-то отвратительных, покрытых слизью растений, источающих гнилостный запах мескалина. Пробираться сквозь это непотребство паладину было чрезвычайно не легко, мешал тяжелый доспех и двуручный меч, которым Фалькон расчищал себе путь, обрубая ветки и чьи-то руки с костлявыми пальцами, тянущимися к благородному паладину. Брайт был героем, воином света, он нес добро туда, где было зло, он нес помощь, сострадание и сочувствие. Вот и сейчас он должен был принести крупицу мира в регион где кипела война, где отряды вонючих гоблинов постоянно совершали набеги на близлежащие деревни, насиловали женщин, угоняли скот, а порой и наоборот. Сегодня Фалькон хотел добраться до кровожадной колдуньи, которая посылает темные силы на беззащитных людей.
Гоблин вылетел из-за дерева молниеносно, сверкая озорными глазами, оскаля перекошенную пасть, он был уверен, что противник никак не ожидает его нападения. Однако Фалькон не то чтобы ожидал, он просто был уверен что так и будет, и предусмотрительно выставил вперед свой меч, тело гоблина неминуюче напоролось на острие, и продолжая движение по инерции залезло на меч паладина прямо до рукояти, и повисло, проколотое, как на вертеле, отвратительно дергающейся тушкой. За первым гоблином последовал второй, третий, они продолжали выбегать и напарываться на меч Брайта, пока длинна клинка позволяла это сделать. "Какие же тупые твари!" - подумал паладин пытаясь стряхнуть отвратительные тела поверженных врагов, но они не хотели сниматься, Фалькон уперся ногой в грудь первого гоблина напавшего на него, и попытался вырвать меч, но это сразу не получилось. "Как подгорелый шашлык на вертеле!" - подумал он, и его чуть было не стошнило, фантазия у паладина была очень бурная, он живо представлял себе шашлык из гоблина, это было мерзко. Очистить желудок иногда полезно для здоровья, но заниматься этим времени не было совершенно, гоблины продолжали прибывать. Правда, наконец, наученные горьким опытом товарищей, забавно извивающихся на мече Фалькона, сразу в бой не бросались, а обходили паладина кругом, сжимая возле него кольцо. Брайт еще раз попытался вырвать меч, не тут-то было. Злобно выругавшись, он отбросил оружие вместе с гоблинами, при помощи пинка прямо в самую кучу наступавших, послышался треск, улюлюканье, рычание и чавканье. Фалькон очень любил свой двуручный меч, но почему-то с ним все время случались какие-то пакости, попользоваться им в полной мере он не мог, не умел. Вот и сейчас ничего из этого не получилось, конечно, размахивать длинным клинком в лесу это слегка похоже на идиотизм, но Брайт не мог удержаться от использования нового не освоенного оружия. Доставав два коротких акинака, он изловчившись прыгнул в самую кучу нападавших, вращая оружие так быстро, что сами клинки перестали быть видны, а воина окружило прозрачное облако мелькающей стали, гоблины напрыгивали на паладина, и тут же отпрыгивали, с отсеченными конечностями, пробитыми головами, разбитыми в мясо лицами, а кто был немного поумнее сам падал на землю и тихонько отползал. Таких, конечно, среди гоблинов было не очень много, но все равно находились. Фалькон чуял такую гниду, и старался двигаться в ее направлении и достать гадину хотя бы сапогом по морде, за ****ское и недостойное поведение на поле боя. Ряды гоблинов заметно редели, твари сообразив, что паладин настроен решительно, решили не искушать судьбу, а скоропостижно ретироваться. Несясь смертоносными вихрем по густому лесу, вышагивая между деревьями, повергая оставшихся гоблинов, Фалькон двигался в сторону руин старого города, он точно чуял, что именно там скрывается хитрая колдунья.
Поняв, что сражаться больше не с кем, паладин опустил акинаки, и огляделся, гоблины скоропостижно покинули поле боя, кто на своих двоих, кого унесли, а кто уже и навсегда. За паладином шел кровавый след и дорожа из изрубленных тел зловонных тварей. Тяжело дыша Брайт повалился на землю, усталость дала о себе знать, все-таки у любого человека есть предел. Сплюнул красную слюну, Фалькон попытался подняться, отдышавшись, он заметно успокоился. Полный доспех шестидесяти фунтовым грузом давал на плечи, руки онемели, голова протяжно гудела. Фалькон не любил доспех, ну во всяком случае полный. Ему в бою хватало обычной кольчуги, в ней он был поворотливее, чем в панцирной кирасе. Отдышавшись, он хотел было пойти и, все-таки, снять гоблинов с меча, ну или вынуть меч из гоблинов, как вдруг, послышался утробный рык. "Твою мать! - подумал Фалькон, - началось! Хотя, может быть ничего еще и не заканчивалось!". За мечем, он уже явно не успевал, потому как прямо на него ломая и выкорчевывая с корнем деревья, неслись чудовища, это были болотные тролли. Понимая, что дело попахивает совсем уж дурно, паладин спрятался за дерево, конечно он знал, что это не остановит монстров. Брайт оценил обстановку, нечисти было голов пятнадцать, это не внушало никакого оптимизма. Не долго думая, он бросился бежать по широкой дуге от направления трелей. Пройдя полукруг, он отчетливо понял, что твари повернули за ним, это могло значить только одно, чья-то злобная воля ведет их на него, это тот, кто видит все происходящее. Колдунья явно знает о его приближении, она следит за ним, направляя в его сторону толпы всяческой мерзости. Против болотных троллей долго он не протянет, это без вариантов, надо было что-то срочно придумать. Тролли бояться огня, но где его взять во влажном, лесу, тут есть бурелом, но все мокрое, все в противном слизистом мхе, так что гореть это субстанция не будет не при каких обстоятельствах, конечно, если только не плеснуть солярки. Горюче смазочных жидкостей Фалькон не имел, поэтому этот вариант отпадал. Рубить болотных троллей бессмысленно, разрубишь, одного тролля пополам, получишь двух, а это ни куда не годится. Свитки с заклятиями он с собой не взял, разгильдяйство, конечно, но так было не охота их тащить. Об этом паладин пожалел очень, надо было срочно что-то придумать. Бегать от этой скверны долго он не сможет, да и особого желания делать это он не имеет. Остается только одно, найти колдунью до того, как тролли найдут его, либо что-то еще найдет его. Все ищут.
Фалькон решил во что бы то не стало добраться до руин, скорее всего колдунья там, если он этого не сделает, тролли его убьют, надругаются над его бренным телом, а поруганное сожрут. Особенно Фалькон боялся, что тролли будут жрать его мозг. Подгоняемый омерзением и ревущими троллями, которые продолжали ломиться через лес прорежая его, выдирая деревья и топча кустарники, Фалькон на миг подумал, а зачем ему все это было надо, это не было заданием храма, местное правительство таких полномочий ему не выдавало, об этом его даже не просили жители близлежащих деревень, но паладин прогнал от себя эти мысли, колдунья совсем распоясалась, насылает гоблинов, те бесчинствуют, мешают жить людям. Устало фыркнув и тряхнув головой, Фалькон достал из-за пазухи мешочек. Он извлек из него бутылочку синего цвета, это было зелье силы, наверно единственное снадобье, которое он удосужился захватить. Разгильдяй. Паладин припал к склянке, жидкость маслянистой вязкой массой глицерина потекла по пищеводу, обжигая его, и этот жар, этот огонь расходился по всему телу, живо вибрируя и придавая молодецкого задора. Глубоко вздохнув, паладин поднялся и весело заорав матом, понесся навстречу болотным троллям, хотя собирался совершено в другую сторону. Мерзкие твари не ожидали такой наглости и прыти, поэтому несколько чудовищ сразу упали с отрубленными конечностями и головами, пропустив незамысловатые удары, Брайт прыгал им по плечам, нанося смертельные раны акинаками в голову, разбивая их как переспелые тыквы, проносился вихрем под ногами, срубая сухожилия и отсекая конечности. Последний тролль пал под ударами острых лезвий паладина очень забавно растопырив руки, и сразу же задергался. Вся порубленная в капусту масса болотных тварей извивалась, коллапсировала и булькающе тряслась. Скоро их станет сотня, но пока у Фалькона есть время, чтобы, наконец-то, либо убить колдунью, либо убраться отсюда восвояси. Зелье силы продолжало действовать, Фалькон метнулся вправо, на то место где он стоял приземлился огромный инеистый великан.
- Да ****ь, откуда? - выругался тот, перекатившись через голову и немедленно подпрыгнув на ноги, делать это в полном доспехе было очень сложно.
Великан ничего не ответил, а просто зарычал и помчался на паладина, размахивая увесистыми кулаками покрытыми шерстью. Брайт шустро залез на дерево, хоть в доспехе это сделать было чрезвычайно не просто, но он сделал это быстро, зелье помогало нескончаемо, да и опасаясь за свое здоровье, иногда, и не такое можно сделать. Великан, растопырив горилоподобные конечности заревев, потянулся за паладином. Тот отшатнулся от волосатой руки чудовища и прыгнул ему прямо на лицо, всадив оба акинака в глазницы злобной твари, соскакивая с великана он рассек ему брюшную полость, горячие внутренности вывалились прямо на Фалькона, правда тот сумел отскочить, и уже не останавливаясь бежал к руинам, по дороге сбрасывая остатки омерзительных кишок великана, пока еще что-нибудь не появилось. Это становилось почти забавным, если не было бы так грустно. Паладин несся через ветки, бурелом, впереди виднелись старые полуразрушенные строения, это был заброшенный город, ушедший в небытие и затерянный в лесах. Чьи руки строили эти стены, кто населял этот мертвый город, какие тайны и сокровища скрывал он, Паладин не знал. Что за умелые мастера двигали многотонные каменные блоки, как они это делали и, самое главное, для чего, навсегда останется тайной минувших эпох, ушедших в сумерки прошедших эр. Многие тысячелетия древний город мертв, смерть и забвение пропитали тут каждый камень, сам воздух был мертвым в этот древнем застывшем городе. Поэтому Фалькон безошибочно определил, следы пребывания человека, и пошел по ним, он был великолепным следопытом. Правда, откровенно говоря, шел он не по следам, а прямо на дымок из остатков старой башни. Скорее всего, колдунья там, а может быть это ловушка, тогда она тем более там. Брайт не искал легких путей, он решил ошарашить ведьму проникнув в строение через крышу. Поэтому используя местную растительность, вековые дубы, он нашел высокую точку и сиганул прямо вниз. Проломив трухлявые доски давно не чиненной гонты, он шлепнулся на каменный пол полуразрушенной сторожевой башни, вокруг был полумрак. Ведьма сидела на массивном каменном стуле за круглым столом, в полуоборота к герою, лицо её было в тени, а глаза горели двумя красными огоньками и, явно с неподдельны интересом, просто так и зырили на корячащегося на полу паладина.
- Как ты посмел, смертный? - прошипела ведьма.
- Ну, вот, кажись, нашел! - весело проговорил паладин, поднимаясь на ноги.
- Я спрашиваю, как ты посмел потревожить мой покой! - продолжала колдунья.
- Я не виноват, так получилось! - начал было оправдываться паладин, но вовремя сдержался и, приняв решительный вид, проговорил, - мадам, да, легко!
- Ну что за придурок? - удивилась колдунья, - я вижу что легко, я спрашиваю, нахуя?
- Как, зачем? - искренне удивился Фалькон.
- Слушай, а ты не ошибся, я не прекрасная принцесса, заточенная в башне, ждущаяся своего принца, я ужасное существо, я готовлюсь стать личем и я пожру твои мозги!
- Бля, а я готовлюсь стать отцом (Автор хохмит, цитируя известную фразу из кинофильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика»), - угарнул паладин, - Ну что вам всем мои мозги дались? - искренне удивился он, - Да нет тетка, я не ошибся, я пришел именно к тебе, именно ломать и крушить! - Фалькон сделал саркастическое лицо, полное надменности и негодования одновременно, а может быть, надменного негодования, или негодующей надменности.
Паладин подошел к колдунье, держа в руках акинаки, та явно не страшилась оружия, а с презрением посмотрела в его сторону, Фалькон, не долго думая, присел на каменное кресло напротив ведьмы, положив оружие на стол перед собой, заложив ногу на ногу с отвратительным металлическим звуком, доспехи весело бряцали и скрипели.
- Мадам, - начал паладин, - я прошу вашего прощения, за столь бесцеремонное вторжение, но у меня к вам совершенно определенное дело!
- Какое? - удивилась ведьма, немного ошалев от наглости.
- Вы достали местных жителей, ваши подручные воруют скот и насилуют девственниц, и иногда воруют девственниц, а насилуют скот, эту содомию надо прекратить! Вы вообще всех достали, вы старая бабка с глубоким климаксом, корчащая из себя молодуху. Вы собираете детей местных жителей и растлеваете их, вы рассказываете им про пенисы и вагины, про гомосексуализм, вы пускаете сплетни, вы проводите социальные эксперименты, заставляя двенадцати летних мальчиков признаваться в любви молоденьким девочкам. Вы любите унижать маленьких мальчиков перед этими девочками, всячески морально измываясь над ними. Вы преподаете в местной школе, вы, пуская порочные слухи о своих коллегах на сексуальную тему, обсуждая с детьми пенисы и вагины преподавателей, создаете целую армию детей с животным строем психики. Маленьким девочкам вы проводите отдельные инструктажи, воспитывая проституток, в тайне от их родителей, поощряя наркоманию и мужеложство. Детям вы рассказываете про девочку Женю, у которой был пенис, а потом ей отрезали яйца, а к пенису приклеивали пиявок, и он уменьшился до размеров нормального клитора, сука, а может быть это был мальчик Евгений, дура (Шорохова Людмила Васильевна учитель биологии муниципальной школы общего среднего образования №61 делала в своей педагогической деятельности именно такие экзерсисы, автор ни сколько не преувеличивает, больная старуха с хроническим климаксом, впадающая в маразматические припадки, не просто делала, она выделывала, однако, это уже другая история)! Вы больная, извращенная старуха, и я избавлю мир от вашего зла, терпеть это больше нету сил, мир должен очиститься от скверны, вы скверна и я - орудие в руках Господа, намерен сделать пространство вселенной в этом месте чище.
- Да как ты смеешь, смертный…- зашипела ведьма, - я просвещаю молодежь, делаю доступным безопасный секс, безопасное принятие наркотиков, наркотики без СПИДа и ВИЧ, вот мой девиз. Я просветитель, я лучик света в темном царстве, а ты, злобный паладин, чопорный ханжа, тоже мне, светлый. Твое нежелание принять реалии нынешнего мира это тупик, ты говоришь о каких-то непонятных вещах. Ты фанатик, паладин, нельзя не предаться разврату если это доставляет тебе удовольствие и не причиняет вреда партнеру, я просветитель, а ты душишь демократические свободы, одобрит ли это совет тайных и твое же руководство, которое само подчиняется тайным, проповедуя концепцию золотого миллиарда. Твое руководство само ест с рук у тайных, больше чем уверена, никто не разрешал эту силовую акцию против меня, ты хоть понимаешь, что ты кусаешь руку которая тебя кормит. Ты понимаешь, что обличив меня ты подставишь других, падла, вроде такой большой, а наивный! Ты, значит, хочешь быть таким белы и пушистым, да?
- Да ладно, я никому не скажу, даже правоохранительным органам, Тайные не узнают, а одной гнидой на земле станет меньше! - веселясь, ответил Брайт Фалькон. - Вы больная старуха, вы не просвещаете, вы развращаете, сколько ваших учеников занимаются проституцией, сколько подохло от наркоты, а уж что вы рассказываете молоденьким девочкам, я и предположить не могу, вы вроде не глупая дама преклонного возраста, зачем вам разврат, вам уже не нужно ничего, пора о душе подумать!
- Смотри, как бы тебе не пришлось это сделать в куда более юном возрасте! - огрызнулась ведьма.
- Зачем вы срете людям? - искренне спросил Брайт Фалькон и, улыбаясь, добавил, - людям-то надо помогать.
- Мне нет дела до дел смертных, уходи отсюда герой, иначе я убью тебя, - сообщила она.
- Я буду защищаться и, скорее всего, порежу вас в капусту! - иронично заметил Фалькон.
- Ты сможешь убить женщину, глядя ей прямо в глаза? - ведьма выдвинулась из тени на свет, лицо ее было милое и молодое, кожа белая и нежная как у младенца, большие синие глаза обрамлял ореол длинных пушистых ресниц, русая челка пышных волос, чуть трепетала от ее элегантных движений, а тугая коса цвета спелой соломы с плеча ложилась на полную грудь, правильной формы, оканчивающуюся упругими холмиками, в слегка просвечивающим сарафане. - Зачем ты пришел, герой? Чтобы убить невинную девушку? Чтобы надругаться над моим девственным телом? Что ты хочешь от меня?
- Ну что за ****ство! - проговорил Фалькон. Он глубоко вздохнул, лицо его несколько смутилось, и глубокая печаль тронула одухотворенное, умное лицо, - я же буду несколько дней думать, а не сделал ли я ошибку, будет паскудство снится, мучаться буду, как зверь загнанный по стенам метаться, глаза ее стоять будут, а вдруг невинную душу загубил, - он шмыгнул носом и немного потупился, - Ну вот так всегда!
Паладин тяжело вздохнул и, оставив оружие лежать на столе, пошел разводя руками к прекрасной девушке, и припав на колено проговорил:
- О несравненная! Откуда такая красота в этом суровом месте! Я смогу защитить тебя!
- Благородный рыцарь, - начала ведьма, охватив руками голову Фалькона, - я боюсь, ты не сможешь мне помочь!
- Говори, красавица, все для тебя сделаю! - Пролепетал Брайт, улыбаясь краешками губ, от чего лицо приобретало слащаво-глумливое выражение.
- Смог бы ты умереть ради меня! - спросила ведьма.
- Умереть, ради тебя! Это же моя мечта, - злая ухмылка появилась на лице Фалькона, и ведьма поняла, что попала в свой же собственный капкан. - Да нахуя мне это надо, дура, на! - заорал паладин, схватив ведьму за косу, и сорвав с пояса нож, коротким уверенным ударом отсек ведьме голову. Коса ведьмы обвила руку Фалькона, изменившись в зеленую змею с отвратительно шуршащей чешуей, паладин, не долго думая, перерезал горло и змее тоже, голова чудовища с омерзительным, плоским чавкающим звуком опустилась на пол, Брайт ногой послал эту гадость от себя подальше, мало ли что, может голова змеи превратится еще в какое-нибудь ужасное непотребство, особо церемонится времени не было, сбросив гадость с руки, он заметил, что голова колдуньи двигает глазами, что-то шепчет и облизывает губы раздвоенным языком.
- Почему-то я не удивлен! - проговори паладин.
Голова выпустила щупальцы и, поднявшись, посвистывая и издавая другие ужасающие звуки, побежала к обезглавленному телу.
- ****ь, я так и знал! - выругался Брайт Фалькон.
Голова вцепилась в туловище, и испустив протяжный вой прикрутилась на место.
- Кровожадный глупец! - сообщила колдунья, - ты посмел убить беззащитную невинную девушку, мерзавец, ты умрешь!
- Ну, с этого надо было и начинать! - ухмыльнулся Фалькон, он хорошо понимал, что все это надо заканчивать быстрее, действие эликсира силы скоро кончится, и тогда придется совсем туго. Голова, запрыгав на теле, вонзила щупальцы в область шеи и вытянуло оттуда что-то непонятное, щупальцы стали отбрасывать клейковину и развернули этот предмет как узбекский ковер, такой же грязный и вонючий. Фалькон даже не удивился, это оказалось тело огромной летучей мыши, костлявое, отвратительное и покрытое вонючей слизью. Голова тоже развалилась надвое, на паладина уставилось злое волчье рыло с зубастым оскалом и желтыми не мигающими глазами.
- Я почему-то, вот, так и знал, что так будет! - не без иронии заметил Брайт.
Чудовище взлетело в воздух, крича что-то не по-людски, наверное матерясь, стало кружить вокруг Фалькона, разбрасывая прозрачную, плохо пахнущую слизь. Паладин, не долго думая, рванулся к мечам, схватив акинаки, он вскочил на стол и, изловчившись, наступив на спинку кресла ведьмы, сиганул вверх, чудовище не успело опомниться, как паладин отсек ей оба крыла, ведьма упала на пол, Брайд приземлился точно на нее, и вонзил оба меча с каждой стороны в подключичную впадину, и резко вырвал скрещенными клинками сердце у ошалевшей колдуньи. Ведьма, шатаясь на ногах, разбрызгивая зеленую кровь и слизь как тушканчик переросток скакала по помещению.
- Да сдохнешь ты, или нет! - не выдержал Фалькон. Он оглядел трепыхающееся на мечах сердце и развел мечи в стороны, разрезав плоть напополам. Колдунья, издав чудовищный рык, упала на каменный пол и затихла, разлагаясь прямо на глазах в зловонную лужу, которая разъедала камень, и поглощала все вокруг. Материя таяла под натиском всепоглощающей жижи. Плюс ко всему это непотребство еще и бурлило, и стало звенеть в едва слышимом диапазоне частот, набирая амплитудные колебания.
- ****ь, я почему-то совсем не удивлен! - отрезал Брайт, и спрятав акинаки в ножны, он немедленно решил ретироваться, он вылез как и зашел, через крышу, потому как дверь не открывалась, башня таяла под действием кислоты от тела ведьмы. Что-то подсказало паладину, что пора убегать, тоесть ретироваться в спешном порядке. Паладин что есть силы двинул через кусты и бурелом, обдирая лицо о ветки, он бежал долго, он хотел забрать двуручный меч, но что-то подсказало ему, что не стоит этого делать и это спасло ему жизнь. Над руинами древнего города прогремел взрыв, да такой мощи, что убежавшего уже на приличное расстояние паладина сбило с ног и окатило огненной волной. Раскалив стальной панцирь и тем самым подпалив нательную рубаху. Над древнем городом вырастал гибок, сбитый с ног паладин, вскочил и прибавил хода, все это говно ему совершенно не нравилось, он бежал и бежал, а сзади гремели раскаты грома, низкий гул нарастал и приближался, чувствовалось присутствие огня, и еще чего-то более страшного, чем огонь. Фалькон бежал и бежал, отчетливо понимая, что стоит только остановится и он умрет. Покидать этот жестокий мир в столь раннем возрасте ему не хотелось никак, он еще столько должен совершить. Столько людей во всем мире нуждаются в помощи, заботе и спасении, столько еще есть обездоленных, которым нужна поддержка, он не может умереть, ему надо спасти их всех. Тяжелый доспех, жара адского пламени и долгий бег, сделали свое дело, Фалькон выбился из сил. Оглянувшись, он заметил, что на месте леса за его спиной и руин древнего города образовалась желтая пустошь. Оглушенный паладин некоторое время не мог прийти в себя, он еще немного прошел, уже не оборачиваясь, боясь увидеть там что-то еще более страшное, а потом кончилось действие эликсира силы, и он совсем потерял сознание.
Проснулся он от того, что крупный, увесистый черный и довольно наглый ворон, доверчиво оглядывал так не вовремя задремавшего воина, явно примеряясь с какой стороны лучше выклевать глаза.
- Кыш отсюда нахер! - взревел Фалькон, ворона каркнув, и презренно посмотрев на паладина, скрылся в лесу, проорав на дорожку что-то матерное, на своем вороньем.
Паладин шагал в сторону деревни, ему надо было срочно помыться и держать путь в северную цитадель, предоставить отчет за проделанную работу, собственно ведьма не была заданием, этот момент относился к его личной инициативе, но сначала надо было хорошенько, выспаться, именно этим он и хотел заняться в ближайшее время. Тревожило его сейчас только одно, тот факт, что он потерял двуручный меч, оружейник Сандайю, скоро перестанет ему выдавать оружие, это уже не первый клинок, которого он лишился так нелепо. Доспех требовал починки, все кожаные лямки и застежки обгорели и, потрескавшись, лопались от резкого движения. Подходя к деревне, которую он спасал от злой колдуньи, он заметил там небывалое оживление. Скорее всего, его встречали как героя.
Подойдя несколько ближе к толпе собравшихся, Брайт Фалькон понял, что сие далеко не так, бородатые крупные мужики с вилами и факелами, ждали явно его, и встречали они его совершенно не как героя. Бабы, ребятня, бабки и дедки, все собрались, чтобы, линчевать героя, впереди процессии шел тостобрюхий, совершенно наглый староста. Фалькон уже начинал понимать к чему все это сейчас приведет, потому что был далеко не дураком, и на крайний случай скинул обе петельки на ножнах акинаков. Правда, он и не думал сворачивать, бежать, либо прятаться. Это недостойно воина, недостойно человека, недостойно благородного мужа.
- Ей ты паладин! - окликнул его староста.
- Я весь во внимании! - ответил Фалькон, пытаясь настроится на позитив.
- Ты что натворил, собака окаянная! - буркнул ближайший, низкорослый, бородатый мужик, в грязной куртке, и сбитыми кулаками, явно самый задиристый из этой деревни, наверняка сын старосты.
- Я освободил вас от власти черной ведьмы, от бесконечных набегов гоблинов. - Как бы между прочем сообщил Фалькон.
- Ты совсем дебил! - возмутилась толстая баба за спиной старосты, скорее всего его жена, либо старшая из дочерей, а может и то и другое вместе взятое.
- Я не понимаю! - искренне удивился паладин.
- Да вот я сейчас тебе вилами в печень, тогда понятка та закумекает! - сообщил староста.
- Нет, ну давайте разберемся, гоблины влекомые волей злой ведьмы врывались в ваше село трахали женщин, утаскивали скот! - удивился Фалькон, - теперь этого не будет.
- Ведьма защищала нас от нечисти! - сообщил староста. - Она охраняла границы нашей деревни, боролась с терроризмом.
- Точно! - иронично заметил Брайт Фалькон, - сначала спонсировала этих террористов - гоблинов, а потом спасала, наверное, еще и плату брала!
- Конечно, брала, мы резонно платили, - сообщил сын старосты, - за добро надо платить! Вот! За свое зло ты тоже получишь вилы.
- Вы что совсем тупые? - негодующе заметил паладин, - Ведьма была одним из приспешников злых сил, она собирала дань с вас, и на эти же деньги нанимала наемников и гоблинов, которые нападали на вашу деревню, и тащили скот, я освободил вас от подобных повинностей.
- Дурак ты, теперь нашу деревню сотрут в порошок гоблины! - сообщил староста, - ты за это поплатишься, паладин.
- Вы что совсем нихрена не понимаете? - искренне удивился Фалькон.
- Да не много они скота и утащили! - сообщил бородатый.
- Глупый вопрос! - вырвалось у паладина, - толпа живет по преданию и рассуждает по авторитету!
- Ой, да и не особо они и баб трахали! - сообщила толстая тетка.
- А мне нравилось! - послышалось из толпы, - да от них дети выносливые рождались, правда маленькие тупые, лысые и злые, но работали хорошо, могли копать, могли не копать.
- Ага! - сказал кто-то, - вон мой Карасик-то один в один гоблин, зато работник какой.
- Да твой Карасик долбоеб, нихуя делать не может! - крикнул кто-то. - Ни дом починить, ни умывальник, ни сортир сколотить, только двери ломает да домашнюю мебель на дрова, да из лука свинью домашнюю подстрелить может, долбоеб твой Карасик!
- Еба-а-а-а-ать! - донеслось из толпы, скорее всего это был сам Карасик, потому, как понял Фалькон, изничтожать его явилась вся деревня.
- Да сам ты долбоеб! - возмутилась бойкая тетка с черными короткими волосами.
- Конечно долбоеб! - подтвердил кто-то, - Ни дверь общить, ни туалет поставить, нихуя ничего не умеет!
- Ах ты окорок недобитый! - визжала тетка, - когда картошку-то таскать, либо тыквы, кто тебе пучеглазый помогал, когда твой-то Виталька придурялся, говорил, что у него спина болит. А копал кто!
- Вот только копать твой имбицил и может, сама, небось, с гоблином в лес трахаться пошла? - проговорил кто-то, толпа взорвалась истерическим смехом - да кто такую ****ь-то будет! - толпа неистовствовала.
- Да сам ты гоблин! - Завопила тетка, скорее всего говоривший попал в самую точку - мой Карасик зато умный, он в городе отучился! - сообщила тетка.
- Да вся деревня знает, как он там учился, - сквозь смех пробивалось из толпы, - мало ли ты барашков отвезла туда, чтобы твоего дебила не выгнали, и на кого он отучился?
- На коретмейстера! - сообщила тетка.
- На кого в жопу коретмейстера, ты диплом то его читала дура, или вы всей семьей читать не умеете? Бугага! - взорвалась толпа.
- Кучер там написано! - коротко ответил староста.
- Да мой Карасик умница, вот, маму слушает, по бабам не ходит, даже письку дрочить у мамы разрешение спрашивает!
- Вот это долбоеб! - заметил кто-то - в тридцать лет! - Бугага! - снова взревела толпа.
Наблюдая всю эту картину, Фалькон невольно хотел вступить в дискуссию, но вовремя одумался, и под шумок, пока о его скромной персоне благополучно забыли и в ближайшее время не собирался вспоминать ни один из собравшихся, ретировался в неизвестном направлении, когда жители деревни, опомнились, паладина уже и след простыл. Староста долго ругал Карасиху с её умственно отсталым сыном Карасиком, что из-за этих долбоебов, они упустили верный шанс нагадить паладинам, может быть даже убить одного и отнять его доспех и оружие, и продать его, а там глядишь на вырученные деньги вся деревня могла несколько лет не работать. Вот гниды.
Паладин же держал путь строго в северную цитадель, он размышлял о непостоянстве всего сущего, о коварстве и бессовестной неблагодарности людей, о совести, чести, сострадании, и о том, что добро не остается безнаказанным.
Суровый пронизывающий ветер продувал легкий наряд халфлинга Певе, который по непонятным причинам, обусловленными исключительно особенностью психики и откровенным разгильдяйством, оделся в путешествие особенно легко, в широкие сатиновые брючки с подворотом, и вышитой монограммой на филейно-ягодичной части, льняную длинную рубаху с петухами, расписным воротником и засаленными манжетами, задубевшую на морозе от пота и холода и покрывшуюся инеем, как хитиновым покровом медведка. Мелкий, отвратительно щекочущий снег валил за шиворот, набивался в уши, залетал в нос, неприятно таял и стекал ледяными струйками по спине, замерзая на курчавой шерсти, превращаясь в сосульки, обрастая инеем, примерзая вместе с кожей к расписной рубахе в петухах, за которую Певе выложил на базаре в Лускане целых тридцать серебряников. Халфлинг плевался и кашлял, толи снег, толи иней сыпал нескончаемой белой пеленой, холодным колющим песком, пробирающим до костей. Свинцовое небо, отливающее мертвой изсеро-синей краской, казалось, вот - вот грохнется на землю, уничтожив все живое. Снег был повсюду, в воздухе, на земле, на деревьях. Халфлинг злобно матерился, его короткие ножки проваливались в снег на локоть. Иногда, он уходил в сугроб по пояс, пару раз даже утонул с головой. Заснеженный мир будто хотел поглотить маленькое существо, как голодный зверь, предварительно растерзав плоть ледяными острыми зубами бурана. Ветер завывал как голодный волколак, швыряя в лицо пригоршни острого, холодного снега. Казалось, это будет происходить вечно, суровый мир казался мертвым, он не хотел пускать в свое царство ничто живое, тем более халфлинга, тем более такого редкого как Певе.
Суровые земли Рашмен отвергали любые попытки притязаний на свою независимость, сама природа охраняла этот край от нескончаемых посягательств на его целостность. Короткое лето, грязная дождливая осень, и не менее слякотная весна, и зима, кажущаяся бесконечной, делали этот край непривлекательным для жизни, однако земли Рашмен были богатые на всякого рода ископаемые, что делало эту страну магнитом для завоевателей. Тайные маги Фаэруна, богатейшие семьи вольных каменщиков, потерявшие всякую совесть и нещадно грабившие весь Фаэрун, давно хотели запустить в кладовые Рашмена свои костлявые, жадные руки и выпотрошить их как застреленную из арбалета домашнюю свинью (Автор шутит, домашних свиней из арбалета не стреляют, домашних свиней вообще не из чего не стреляют). Сколько было попыток завоевания этого региона, все они окончились неудачами. Суровые воины гипербореи отвечали на агрессию мощнейшими ударами, приливная волна чужеродных всему живому, совести и чести сил запада, разбивалась о сильных смелых варваров, порождая ответную волну сил стремящихся с востока на запад, нередко доходящую чуть ли да Балдурсгейта. Тогда тайные маги Фаэруна решили взять эту страну с помощью информационного оружия, и алкогольно-табачного геноцида. Чем они и занимаются и по сей день с равнопеременным успехом.
Певе изнемогал от усталости и холода, он уже шел несколько нескончаемых дней, без отдыха и сна, после того, как смертью храбрых пал его боевой осел, халфлингу пришлось продолжать свой путь пешком. Осла он первое время тащил с собой, чтобы было чем питаться, но в условиях сильных осадков в виде непрекращающегося снега, и отсутствия сухого топлива, о том, чтобы развести огонь, не могло идти и речи. Он пробовал грызть осла сырым, но замерзшее мясо никак не хотело откусываться острыми и крепкими зубами маленького проказника. Осла пришлось бросить. С тех пор Певе злой и голодный шел по заснеженной местности, поля и пригорки сменял непролазный заледенелый лес, двигаться по такой ландшафтной карте возможности не было никакой, да и замерзать в снегах не хотелось. Отсутствие сна делало халфлинга раздражительным и злым. Чрезвычайно мешало идти толстое брюхо, мотающееся чуть ниже пояса. Половинчик понимал, что если он в скорости не найдет кров, то просто упадет и замерзнет в снегах, а по весне его тело оттает и будет разлагаться и вонять, а может его сожрут волки, либо при жизни, либо после, ну или задерет лютый бер. В этой местности медведи особо суровые.
Халфлинг злился на себя, на храм, на Нотступа и Иртимбера, за то, что они позволили втянуть его в эту авантюру. Дело в том, что путь его пролегал в северные земли Рашмена, где на озере стояла северная цитадель, место дислокации небольшого отряда паладинов, исполняющих миротворческую миссию в стране снега, балалаек и крепкого столового эля номер двадцать один. Его миссией было найти приписанного к северной цитадели паладина храма, который был нужен для выполнения миссии, точнее крестового похода, который запланировали Иртимбер и Нотступ. Певе должен был разыскать Брайта Фалькона, вручить ему пакет с поручениями и продолжить свой путь вместе с паладином, для контроля исполнения миссии. Храм затевал какую-то серьезную, злую игру, Певе вызвался добровольцем. Он был всегда готов к походам. Певе родился в далекой стране, которую в фаэруне рекли как высокая страна или Хохландия. Эта граничащая с Рашменом территория, но там намного теплее и привольней. Он рос сиротой, конечно, в понимании халфлингов, которые живут шумными общинами, и почитают друг друга как родню, собственно, любая деревня половинчиков и есть одна большая семья, потому что родственные браки у них бывают в порядке вещей. Певе не повезло, его родители бежали из Хохландии от непрекращающихся междоусобиц и оранжевых революций прямо в Лускан, как говорят из огня да в полымя. В детстве Певе обижали все подряд, ну кто пройдет мимо маленького, беззащитного халфлинга не заехав ему чем-нибудь в лицо, особенно в Лускане. Не имея родственных связей и поддержки отец Певе, бывший на родине староста деревни вынужден был перебиваться поденной работой, средств особо не было. Над Певе издевались дети людей, злые маленькие шакалята, готовые разорвать по неопытности даже не съедобное, не испытывающие ни жалости, ни сочувствия, высмеивая его маленький рост и шерстнистость. Злобный сын мясника Панишер, неоднократно подвешивал его за ноги и колотил как тренировочный мешок с сеном, иногда даже ногами, на глазах прекрасной Звездочки, к который Певе воспылал высоким чувством, как только увидел, она была чуть старше его, и выглядела уже как зрелая девочка, а туповатый, несносно злой Панишер, проводил экзекуции халфлинга прямо под ее окнами. Одно время Певе держался, и не орал, но Панишер придумал отбивать ему причинное место, от этого халфлинг голосил как недорезанная ошалевшая свинья, мечущаяся по огороду, которую проще пристрелить, чем дорезать. Естественно, Звездочка была истинным жителем Лускана и заместо сочувствия, которое вызывал Певе на тот момент, она выражало к нему нескончаемое презрение. Только теперь он не просто халфлинг, теперь он член серьезной организации, он адепт храма духа, пусть пока он только посыльный, ничего страшного, он обязательно станет одним из хранителей знаний, у него есть административный ресурс, а там глядишь одним из тайных, и тогда он покажет этим негодяям, тогда он всем покажет, он частенько представлял, каким пыткам он подвергнет Панишера и что он сделает с жестокой красавицей Звездочкой, от удовольствия пуская слюну. Что, собственно, показывать и кому, Певе пока что не знал, но он ощущал в себе прилив необузданной злости и ярости, он отплатит всем за свои унижения, они все будут целовать ему ноги (Это издевка, халфлинги большей частью ходят босые, и особенно часто наступают в навоз). Душащая его злость и жаба, позволила халфлингу идти так долго и упорно. Он должен выполнить свою миссию, чтобы не очутиться обратно в Лускане, где над ним продолжат издевательства уже выросшие и ставшие матерыми недолюдками дети тех самых Панишеров и прочей лусканской грязи. Халфлинг от негодования зашагал еще быстрее, проваливаясь в снег еще глубже. Так долго продолжаться не могло. Скорее всего, он не дойдет до северной цитадели, если не добудет огонь и пищу. От злости он сделал еще несколько рывков и ушел под снег по пояс. Растаявшая от разгоряченного тела снежная масса, потекла по ногам, заливаясь в промежность и тут же замерзая. Идти было невыносимо. Халфлинг остановился. Жизнь нескончаемым потоком ярких вспышек проносилась перед его глазами. Его ругал отец, за недальновидность и откровенный идиотизм, его жалела мать, убаюкивая песней холодного, пронизывающего ветра. Глядя по голове теплой ругой снежной бури. Начавшиеся зрительные галлюцинации были подкреплены еще и слуховыми. К нему на огненной колеснице спустился с неба человек в черной одежде и небритым суровым, мускулистым, отталкивающим лицом.
- Здравствуй Певе! - сообщил тот.
- Привет! - ответил половинчик. - Ты кто?
- Я твое Альтер эго, я Перун, Бог громовержец!
- Что ты хочешь от меня? - удивился Певе.
- Я пришел, чтобы ****ануть тебя молнией! - ответил тот.
- Это зачем молнией, если молнией ****ануть, меня чего доброго кондратий хватит! - оправдывался халфлинг.
- Обязательно хватит! - сообщил Перун, - так для этого я и здесь!
- Улюлю! - заорал кто-то, - не слушай этого проходимца!
Из свинцового неба, на такой же огненной колеснице, как и у Перуна громовержца выехал еще один мужик, только уже подстриженный и в белом одеянии, и огромным символом солнца и огня на груди, поверх которого было пришпандорено мертвое тело (Оскверненный знак огня). Засаленная ряса на безмерном пузе была настолько омерзительная, что Певе чуть не стошнило.
- Ты кто? - на крайний случай удивился Певе, чтобы сразу не били.
- Я Илья пророк, это я летаю, а Перун ваш самозванец, это я твое альтер эго, но ты обо мне пока не знаешь!
- Да долбоеб ты, Илья, - констатировал Перун, - вы адепты саентологической церкви вообще какие-то странные все, баб не трахаете, ****е мужиков, и маленьких мальчиков, мясо не едите. Гниды вы!
- Фу! - скривился Илья, - Неотесанный чурбан ты, варвар! Тебе не дано понять, что наши пути неисповедимы! Мы правим миром, а ваше время варварского благородства и совести окончилось!
- Я тебя сейчас сам окончу! - отозвался Перун. - Это ты свинья Илья, обожрешься гороху и летишь, дескать, он молнии пускает, попердывает, и ссыт на правоверных сверху, и адепты твои ненормальные, им ссут в глаза, а они божья роса! Тьфу, говно, а имена-то у вас какие чудные, чужеродные Илья, Михаил, Жидониль, Изеринь, всюду семь сорок проглядывает.
- Слушай, а ты часом не нац (Автор юморит, подобное выражение было у одного их героев в ролике на youtube) - удивился с издевкой Илья, - если ты нац, то иди ка ты на ***!
- Я тебя сейчас грохну! - констатировал Перун, потряхивая пудовым молотом.
- Ей, это ничего что я тут! - удивился халфлинг.
- Ладно, потом подеремся! - отозвался Илья, - давай кончать с этим.
- Что вам от меня надо? - удивился халфлинг.
- Мы давно искали встречи с тобой, но с бессознательным встретиться в реале нельзя! - сообщил Перун.
- Улюлю! Ха-ха-ха! - сообщил Илья пророк, - это моя реплика, ты вообще кто такой, давай до свидания!
- Гыгыгы! - ответил Перун! - Я Перун! А ты говно!
- Да иди ты на ***! - обрадовался Илья пророк, - залупу тебе конскую на воротник, чтобы шея не потела, наелся мяса?
- Ты совсем совесть потерял! - ответил Перун, - смотри Певе, у него знак огня как у меня, но он осквернен мертвым телом! Ты скверна Илюш!
- Улюлю сам ты скверна, неотесанный, варвар, - вскипел Илья.
- Откуда вы все взялись? - удивился Певе.
- Ха, так это же очень просто! Вы, долбисты, изъяли из школьной программы астрономию, а ввели заместо нее богословие, и снова поп обучает крестом, уважать заставляет угодников, отошла земля живоглотам назад, сколько занято место ими, потому не пришел на землю герой, что гнида лезет дыркой этой, и с нею вместе злотозадый рой, лезет сцуко блестит эполетою. Поп, урядник, сивуха течет по усам, с ним петля и прочие вещи, а там и сам король, игра бадминтон на физкультуре, а за ними буржуй и помещик (Автор достаточно вольно цитирует Маяковского, охуевая от происходящего в современной России, в которой изъяли из школьно программы астрономию и ввели богословие, да плюс ко всему бадминтон, автор живо представляет как президент и премьер весело играют в эту игру, облачившись в белые футболки с накрахмаленным воротничками, клетчатые шорты, повязав поверх печей толстые верблюжьи свитера, выкрашенные в забавные полосатые цвета, и все это происходит где-нибудь на туманном Альбионе).
- Что за херню вы несете? - удивился Певе.
- Да это не мы несем! - успокоил его Илюха, - мы же твое альтер эго, мы вообще ничего не можем, все это говно происходит у тебя в голове, умирающий мозг дает метастазу, он корчится и извивается, пытаясь спасти бесполезный организм.
- Как это бесполезный? - удивился Певе.
- А вот так! - угарнул Перун, - ты же гнида, паразит, ты ничего в своей жизни путного не сделал!
- Сделал! - отозвался Певе, начиная хныкать.
- Нет, не сделал! - перебил его Илья, - мы это ты, а сам себе не наврешь, можно конечно, но мы-то про тебя все знаем, как ты занимался онанизмом, подглядывая в кустах за раздевающейся в окне Звездочкой, за это тебя и колотил Панишер, даже сам себе признаться не можешь, что ты говно, а как ты занял должность при храме, а? Вместо тебя, паразита, хотели взять твоего сослуживца хорошего халфлинга Иму! А ты не дал отделу кадров храма его адрес, чтобы ему письмо с вызовом прислали, а сам бегал вокруг начальника и просил возьмите меня.
- Нет, я дал адрес! – плаксиво заметил Певе.
- Конечно, дал, ошибившись в индексе, наверное, нечаянно! – ухмыляясь, заметил Илья пророк.
- Бугага, ты редкий паразит Певе, заслуживающий небесной кары, - заугарал Перун. - Слышь Илюх, а раз уж астрономии все равно нет, значит и дождя тоже нет и снега, давай исполним Певе золотой дождь, и конины наши тоже давно не опорожнялись.
- Не надо! - взмолился халфлинг!
- Давай! - весело ободрил Илюха.
Достав из широких штанин свои хозяйства почти что одновременно, альтер эго стало мочиться на застрявшего в снегу Певе. Перун, обхватив обеими руками свое хозяйство, весело ржал вместе с конем. Конь тоже ржал. Илья, придерживая одной рукой края одежды, а второй причинное место задорно хихикал. Они слились в одно целое, но вместо бьющей как из брандспойта струи вонючей жидкости, лицо обжег сильный порыв ветра, несущего в себе замерзшие стекляшки снега. Альтер эго разлилось двумя потоками инь и янь переплетаясь и извиваясь, трансформируясь в морду измененной лошади. Певе тяжело задышал, он понял что именно в этот момент он умрет, что уже даже галлюцинации покинули его, оставляя наедине со смертью, а перед лицом Певе маячило морда рыжей лошади, которая хитро улыбалась и, смотря на халфлинга прищуренным левым глазом, повернув голову на бок вдруг сказала:
- Прикинь, какая ***ня! - и заугарало.
Половинчика пробрал мороз, он понял что это конец, его кишечник и мочевой пузырь расслабились, он открыл глаза, в надежде взглянуть последний раз на белый свет, и злобно выругался, на него продолжало смотреть морда лошади, только уже обычной, и оно нескончаемо надвигалось, прямо на маленького беззащитного Певе, все повторялось, как в детстве. "Сивка-Бурка!" - подумал Певе, но губы сами прошептали:
- Стой, сука!
- Это что за ***ня? - раздался чей-то удивленный голос.
Певе поднял голову, не мгновение он пришел в себя, перед ним на коне, в полном, покореженном и подпаленном доспехе возвышался на лошади один из паладинов северной цитадели, это очень обрадовало халфлинга, он уже и не чаял дойти живым до намеченной цели. От удовольствия он пустил слюну и, вцепившись зубами в ногу животного, как сумасшедший пит-буль, потерял сознание. От неожиданности лошадь прыгнула вперед и понеслась по заснеженным холмам, болтая и таща на ноге обезумившего халфлинга, а на спине матерящегося что есть мочи паладина, который пытался удержать равновесие в седле, хотя это чрезвычайно не просто. Пурга поглотила ржание животного, мат паладина, темный силуэт скрылся в буране, а вскоре исчезли и его очертания. Лошадь убежала. Снег продолжал идти. Засыпая следы и сравнивая все неровности, овраги, ямы и буераки, создавая возможность для многочисленных переломов нижних конечностей незадачливого путника. Вот гнида.
Певе открыл веки, пелена спала с его маленьких, хитрых глаз, едва видимых из-за округлых щек, образовавшихся от чрезмерного злоупотребления пищей. Затекшее тело не подавало никаких признаков биологической активности, окромя вони, голова протяжно гудела. Он попробовал пошевелиться, естественно сделал он это понапрасну, тупая боль неприподъемной плитой навалилась на маленького беззащитного халфлинга. Певе протяжно захрипел. Затекший организм боролся с последствиями переохлаждения и трехдневной комы. Болело все, даже зубы, ссадины и порезы на руках и ногах, нижняя челюсть, нос и пространство под глазом. Кровь волной бросилась к голове, Певе почувствовал, что голова сейчас лопнет как переспелая тыква, он глубоко вздохнул, и затаился, решив больше не искушать судьбу и не шевелиться, это конечно не помогло, болеть продолжало все, отлежанная за три дня спина, крупная пухлая задница, коротенькие вонючие ножки, покрытые отвратительной курчавой шерстью. Половинчик пробовал перевернуться на бок, но от боли чуть было не потерял сознание, тут он твердо решил больше не проявлять признаки физической активности, никогда. Немного полежав Певе понял, что в сущности не так все плохо, у него болит все тело, значит он жив, конечности тоже целы, это не могло не радовать, плюс ко всему он в тепле и, судя по наличии потолка, техногенного происхождения, он в помещении, рукотворного производства, а не естественного, значит он не в логове пещерных гоблинов или инеистых великанов. Стало быть, жрать его не будут, это уже радовало. Лежит он на кровати, покрытый одеялом, из вонючей овечий шерсти, это могло означать что он у добрых людей и бить его тоже не будут, во всяком случае, в ближайшее время. Взгляд его уперся в высокий побеленный потолок, со следами копоти от висевших на тяжелых цепях светильников, судя по запаху освещались тут бараньим жиром, стеклянные колпаки на осветительных приборах красноречиво говорили о том, что он у северных варваров, которые чего доброго сначала обогреют, накормят, напоят, а потом и рыло разобьют в веселой пьянке. Неужели он дошел до северной цитадели. Тут он понял, что лежит совершенно голый, где же его костюм, он нес важный пакет, зашитый в полы расписной рубахи в петухах. Халфлинг заметно занервничал, он живо представлял, как его будет колотить Нотступ, если узнает, что он не выполнил поручение. Потерять секретный пакет с директивами, это сродни предательству родины, тогда в храм дороги назад нет, плакала его карьера, да ему тогда в любом случае будет очень плохо, Иртимбер найдет его и жестоко покарает, а карать будет лично Нотступ, он ненавидит разгильдяйство, как бывший военный, он любит дисциплину. Певе понял, что его будут бить, причем в любом случае. В надежде найти свою одежду, он извиваясь как змея и, размахивая коротенькими пухлыми руками и ногами, пытался принять горизонтальное положение, перевесив непомерных размеров пивное брюхо. Все его попытки не увенчались успехом, халфлинг сполз с кровати и повалился на каменный пол, больно шлепнувшись крупной головой, от черепно-мозговой травмы спасли постеленные вокруг кровати шкуры горных животных. Халфлинг заметно расстроился и, насупившись, запыхтел, теперь он оказался в куда более неудобной позе, его филейная часть была намного выше головы, половинчик понял, что без посторонней помощи ему не подняться никогда. Толстое пузо подкатило к кадыку и стало его душить, необходимо было что-то срочно предпринять, иначе его ждала неминуемая, нелепая смерть от удушья. Задница ерзала по кровати, а голова по полу, ручки и ножки хаотично двигались. Певе в этот момент походил на крупного отожравшегося пластинчатоусаго детритофага (Навозный жук) перевернутого на спину. Именно в такой позе нашел незадачливого малыша начальник северной цитадели генерал корпуса снежных паладинов Ермак Чалдонов.
Стоящий в дверях Ермак несколько минут с любопытством наблюдал, как корячится маленький проказник в своем бессилие подняться на ноги. Его это очень заинтересовало и раздосадовало, вроде молодой, маленький, а задницу и пузо отрастил, так, что ажно двинуться не может, не поднять себя на кровать, не свалиться на пол. Грустно вздохнув, он подошел ближе к пыхтящему полурослику и осторожно присел на краешек ложа. С участием наблюдая бесплодные попытки последнего принять сколь бы то ни было приличную позу. Халфлинг заметив, что кто-то подошел и любопытно зырит на его спортивные достижения затих и насупился.
- Как самочувствие? - поинтересовался Ермак.
- Ну, как бы не очень! - сообщил Певе, пытаясь разглядеть, кто же это заговорил с ним, так и не удосужившись привести собеседника в горизонтальное положение.
- Да досталось тебе пол человека! - сообщил Ермак, немного расслабившись и закинув ногу на ногу, с озорством бряцая толстой кольчугой, с обилием стальных пластин и усилений брони.
- Как я сюда попал? - удивился полурослик.
- Тебя принес Брайт Фалькон! - отозвался Ермак, - один из наших воинов!
- Как принес? - удивился Певе, - на руках?
- Ну, я бы так не сказал! - отозвался Чалдонов, - скорее на лошади, если так можно выразиться!
- Я благодарен ему, где мой спаситель, я хотел бы отблагодарить его, расцеловав в сахарные уста! - возопил халфлинг, в надежде, что собеседник наконец-то поймет и поможет ему подняться.
- Думая Фалькон будет против таких нежностей и не оценит этот благородный порыв, категорически! - ответил Ермак.
- Я же от всей души! - смущенно захныкал полурослик.
- Ну от души не от души, а, благородный конь Фалькона скоропостижно скончался от неизвестной болезни, поразившей его, скорее всего это одна из разновидностей бешенного столбняка! - сообщил Ермак.
- От чего же пало жевотное благородного паладина? - удивился Певе.
- От укуса! - сообщил Чалдонов, злорадно улыбаясь.
- Я сочувствую вашему коллеге! - отозвался Певе. - Чем я могу ему помочь?
- Ну, наверное, можешь! - сообщил Ермак, - если купишь ему нового жеребца, арабских кровей.
- Это, наверное, очень дорого! - насупился халфлинг.
- Дорого! - отозвался Ермак, - но это придется больше по душе Брайту, нежели поцелуй в уста с халфлингом!
- Ну, где же я возьму деньги? - удивился халфлинг,
- Ну, эго я уже не знаю, но целовать Фалькона я бы не советовал, не любит он этого! Да, сразу хотел предостеречь, - на крайний случай оповестил Певе Ермак, - не только Фалькон не любит этого, с подобными порывами к паладинам моего корпуса подходить не нужно. Ребята, конечно, у нас понятливые, все спортивные, но от меня получили четкий инструктаж, душить гомосексуализм в зачатке. Ребята могут не правильно истолковать ваш порыв юный хоббит, и дать вам по рылу.
- Я не хоббит, - обиделся Певе, - хоббиты это вообще не пойми кто, толи зайцы, толи люди, я халфлинг.
- Пусть так, - согласился Ермак и, хотел было уже уйти, но остановился сделал озабоченное лицо и спросил, - а ты случайно не из этих?
- Из каких? - не понял Певе, забавно раскачивая толстую задницу на кровати, в очередной бесплодной попытки хоть как-то изменить сове положение в пространстве.
- Ну не из глиномесов? - поинтересовался Ермак.
- Да нет, отец у меня старостой был, я экономист и управленец! - гордо сообщил Певе.
- Активный что ли? - переспросил Ермак.
- Да как сказать! - смущенно заметил халфлинг, - мы, халфлинги, вообще, бойкие веселые (Gay guy анг. – веселый парень) ребята!
- Так, ребятам это не понравится! - озабочено сообщил Ермак, - мой маленький друг, постарайтесь ни кому не говорить об этом, и не лезть целоваться, а то чего доброго искалечат мои воины Вас.
От натуги халфлинг пернул, но с кровати так и не свалился, Ермака перекосило, пердеж был продолжительным и громким, так что начальник паладинов аж отшатнулся, и скривился в брезгливой ухмылке.
- Ладно! - бойко ответил Певе, пытаясь как-то сгладить ситуацию, - я не буду говорить, что я активный, буду говорить, что я пассивный!
Лицо Ермака вытянулось, затем округлилось и побагровело.
- Не в коем случае, - сообщил он, - так тебя дурака вообще тут убьют, старайся держать свои пристрастия в тайне, я не кому не скажу, ребята у нас горячие, разобьют голову и не спросят, как звали.
- Певе! - сообщил халфлинг, - меня зовут Певе.
- Рад это слышать! - с сарказмом сообщил Ермак, - был у нас тут один Пэ Вэ, говорят должен всем был, да его так и звали Пэ Вэ Должников, так ребята его думал забьют на смерть, еле оттащил, сам по лицу-то получил, как пособник глиномесов.
- Да знаю я его! - отозвался Певе.
- Почему-то я в этом не сомневался! - сообщил Ермак, ухмыляясь.
- Только он не глиномес! - хмыкнул халфлинг – он оральщик.
- Кто? - угарнул Ермак.
- Ну не знаю, оральщик говорят редкий, я о нем в энциклопедии читал, говорят он сгинул в подземье! - ответил халфлинг. – А оральщиком величают, наверное, за громкий голос басистый, наверно, на басухе играет - ну гитараст, и орет, наверное, громко.
- Все я не хочу этого больше слышать, - отрезал Ермак, собравшись уходить, - располагайся здесь, я пришлю к Вам целителя.
- Стойте! - хрюкнул побагровевший от притока крови к голове Певе.
- Что еще? - удивился Ермак.
- Да я это... из центра я! - сообщил Певе.
- Ну, рад за вас, в центре жилье, нонче очень дорогое, вам повезло!
- Да нет! - отозвался халфлинг.
- Так да, или нет? - переспросил Чалдонов.
- Нет, да, да нет! - халфлинг немного запутался, - я депешу принес, я нарочный.
- Какую депешу? - удивился Ермак.
- Из храма вестимо, - иронично заметил халфлинг, - Иртимбер слышишь, пишет, а я отношу! - сообщил он.
- Из леса раздался топор гомосека! А что у Храма большая семья? - спросил Ермак, пароль.
- Семья-то большая, но два человека мазу тут держат, Иртимбер и Нотступ.- сообщил Певе отзыв.
- А я то думаю, что-то давно из центра посланий не было! - весело заметил Ермак, подойдя к халфлингу поближе и, охватив его курчавые волосы, как мешок с экскрементами, поднял на ноги. Певе выругался, но счастью его не было предела, наконец-то он принял горизонтальное положение, к чему бестолково стремился на протяжении долгого времени.
- Спасибо! - пустив скупую слезу, отозвался Халфлинг, - я то думал так и придется лежать! - он в сердцах прильнул к Ермаку, в теплых дружеских объятьях, охватив начальника корпуса снежных паладинов чуть выше пояса.
Непроизвольно, рука Ермака в тяжелой стальной перчатке пошла вниз, но тот вовремя спохватился, от такого удара он мог запросто убить маленького проказника, Ермак бы несказанно удивлен, голый пузатый полурослик, обнявший его вызывал недоверие, отвращение и жалость одновременно.
- С чем пожаловали батенька! - проговорил Ермак, отодвинув ногой от себя назойливого Халфлинга, который цеплялся за кольчужные поножи цепкими пухлыми пальцами.
- Где мои вещи? - спросил Певе, немного обидевшись на Ермака за черствость и злость.
- Их выбросили на помойку, они были в отвратительном состоянии, плохо пахли чем-то не особенно свежим, - сообщил Ермак.
Глаза Певе резко полезли на лоб, он забегал по помещению и засуетился.
- Где помойка бегом туда! - улюлюкал Халфлинг.
- Около выгребной ямы, там, где свиньи! - сообщил Ермак.
- Улюлю! - вопил Халфлинг, и прямо голышом выпрыгнул в окно, погода стояла отвратительная, слякотная, снег, который падал двое суток начал таять, перемешиваясь с землей и превращая все вокруг в кашеобразную жижицу. Там звонко шмякнулось, и все затихло.
Ермак очень удивился, он поднял густые брови, весело ухмыльнулся.
- Вот это долбоеб! - вырвалось у него.
Он подошел к окну и внимательно посмотрел вниз, с высоты ему открылась потрясающая комичная картина. В слякотной, мерзопакостно вязкой земле, перемешенной со всяким непотребством и мокрым снегом, филейной частью вверх, ползал и корячился, пытаясь подняться, маленький халфлинг, абсолютно голый, и очень оживленный. Рядом бегали переполошившиеся свиньи, которые в отсутствии контроля растаскивали содержимое помойки по всему внутреннему двору. На происходящий шум сбежались тренирующиеся во дворе паладины, они сначала с недоумением, а потом и с откровенным хохотом, глядели на всю эту картину, как голый полурослик, размахивая грязными руками и остальными причиндалами, поднимался, падал и снова поднимался, разбрызгивая жидкое непотребство, на собравшихся возле него. Паладины ржали как наглые кони, веселье подкреплял еще и сам халфлинг, потому как падая он принимая чрезвычайно забавные неестественные позы.
- Ну что за долбоеб! - еще раз проговорил Ермак. - Эх и долбоеб!
Чалдонов тяжело вздохнул и отправился вниз, помогать строптивому халфлингу, пока паладины, в порыве молодецкой утехи, чего доброго не повесили маленького проказника на воротах. Спускаясь вниз по лестнице, он все твердил себе под нос: "Эх и долбоеб!" Ошалевшему удивлению Ермака не было границ, такого он еще никогда не видел. Выйдя во двор, расталкивая раскрасневшихся, ржущих как табун необъезженных коней, шумно хлопающих друг друга по плечам паладинов, он двигался к месту представления. Разгоряченные, раздетые по пояс, мускулистые, здоровенные воины, не могли унять игривого настроя, халфлинг явно позабавил публику. Развлечений у паладинов и так не много, а выступления скоморохов, воспринимается как праздник. "Ладно, его еще бить не начали" - подумал Ермак. Подойдя поближе, он увидел следующую картину. Здоровый, толстенный кабанище, лежавший недалеко от грязной лужи, в которую умудрился шлепнуться половинчик, умильно дожевывал остатки рубахи - одеяния халфлинга, поглядывая красными глазами на пытавшегося отнять у него кусок материи Певе. Голый халфлинг, вымазанный, в холодной, склизкой грязи, стоя на четвереньках злобно матеря маму бедной хрюшки. Кабан, закатив маленькие красные глазки, с оживлением жевал материю, судя по всему, это доставляло ему огромное эстетическое удовольствие. Халфлинг выл и тянул остатки одежды на себя. Свин продолжал жевать и, судя по настроению, не был намерен отдавать без боя, доставшийся ему на помойке трофей. Халфлинг поднатужился и с силой дернул, теперь уже ветошь, на себя. Ткань звонко треснула и расползлась надвое, одну часть благополучно дожевывал хряк-секач Борька, которого подкармливала вся северная цитадель, он был местной достопримечательностью, а вторую держал полурослик, снова свалившись в грязь со свежими свинячьими экскрементами. Гогочущие паладины, взорвались безудержным смехом, так, что даже Ермака немного покоробило. Секретные бумаги, зашитые в рубаху Певе, которую пытался оприходовать Борька, выпали прямо в грязь. Заметив новую добычу, секач выплюнул остатки рубахи халфлинга и метнулся к бумагам, Певе тоже был не промах, быстро - быстро виляя толстым задом, он вперед кабана оказался возле бумаг, и схватив их, победно поднял над головой. Только вот бегущего на всех порах, четырехсот фунтового хряка остановить не просто, если даже остановиться захочет он сам, а таких позывов Борька не имел в принципе и, поддев клыками халфлинга за голую филейную часть, запрокинул его вверх. Продолжив движение. Певе не растерялся, он изловчился и, перехватив зубами секретный пакет, очутившись на спине беснующегося Борьки, схватившись за его уши обеими руками. Этот процесс вызвал бурю положительных эмоций у собравшихся паладинов, воины захлебывались от смеха, некоторые падали на землю и сами начинали кататься по грязи, нервно подергивая ногами. Ермак Чалдонов отчетливо понимал, что этот балаган требует прекратить, иначе, чего доброго, выйдет какой-нибудь конфуз. Хотя какой может быть конфуз, когда представление было в самом разгаре. Халфлинг Певе, вцепившись в уши хряка, оседлал его как боевого осла. Свинье явно не нравилось такое положение дел. Борька хрюкал, вопил и хаотично бегал по двору, окруженный ржущими паладинами, разбрызгивая непотребство, и лихорадочно дрыгал задними ногами, пытаясь сбросить с себя паразитирующую ношу. Халфлинг был не так прост, он был редкий гнидой, и организм носитель отпускать не хотел ни при каких обстоятельствах, тренированной рукой он правил Борькой потягивая поочередно то за одно ухо, то за другое. Сделав странную замысловатую петлю по двору, Борька вписался в деревянную стену сарая и, пробив нижнюю часть досок, обрушив верхнюю на голову садящего на спине Певе и отбросив его назад, неминуюче застрял толстой задницей в проделанном проеме. Паладины снова взорвались оглушительным смехом, даже у Ермака появилась сдержанная улыбка на устах. "Эх и долбоеб!" - подумал он. Вскочивший на ноги обезумевший от скачки халфлинг, стал ошалело пинать застрявшего, орущего истошным воем Борьку, по толстой заднице, со словами: "Дохрюкался!"
Этот цирк надо было прекращать, Ермак подошел неторопливым шагом к беснующемуся Певе, и отстранил его от Борьки подняв за волосы. Голый грязный халфлинг продолжил брыкаться и визжать не хуже застрявшей в стене свиньи, разбрызгивая грязь со снегом и еще с чем-то прямо на доспехи Ермака. Пакет с документами Певе крепко держал зубами. Долго это продолжаться не могло. Коротким не сильным ударом в внос Ермак вырубил полурослика, тот заметно затих и повис мешком с оной субстанцией на руке Чалдонова, так и не выпустив пакет. Паладины угарали пуще прежнего, таких представлений они еще не видели, да, скорее всего, никогда и не увидят больше.
Ермак, стряхнул Певе, грязь шматами стекала с маленького пухлого тела. Злобно выругавшись, расталкивая ничего не соображающих ржущих паладинов он направился с бочке с водой, стоящей возле конюшни, и несколько раз обмакнул туда Певе, смыв с него все остатки жизнедеятельности и того, в чем кувыркался халфлинг вместе со свиньей, и попытался отнять пакет, но Певе так плотно сжал челюсть, что сделать этого было невозможно.
- Фалькон! - крикнул Ермак.
Из толпы умирающих со смеху паладинов к нему подошел ухмыляющийся крупный воин, Потирая разгоряченные от упражнений плечи, спектакль был ему явно по душе, Фалькон сдерживался, откровенно ржать в присутствии начальника было как-то не корректно.
- Как ты высвободил ногу своей лошади от хватки этого питбуля! - вопросил Ермак.
- А вот так! - сообщил Брайт Фалькон, выполнив короткий прямой удар бессознательному Певе в челюсть, рот полурослика на миг раскрылся, и тут же закрылся заново, выпустив краешек пакета лишь на чуть-чуть.
- Ну и что! - спросил Ермак.
- Так это надо несколько раз проделать, прямо в челюсть, - со всей непосредственностью ответил Фалькон, который собирался еще раз врезать Певе.
- Не надо! - остановил его Ермак, - я сам хочу! - сообщил он и, таща за волосы полурослика по земле, направился в помещение цитадели, но на минуту остановился и спросил, - Слушай, Фалькон, а если ты ему в челюсть бил, почему у него синяк под глазом?
- А запарил он меня, никак ногу лошади не хотел выпускать! - сообщил тот.
- Приму к сведению! - отозвался Ермак и, обратившись ко всем присутствующим, сообщил, - концерт окончен, через два часа жду всех офицеров у себя.
Паладины, живо обсуждая увиденное, стали потихоньку расходиться, кто продолжил занятия с мечем, кто постарался помочь застрявшему в пробитой стене Борьке, а Ермак Тимофеевич Чалдонов уволок халфлинга в свой кабинет, для того чтобы высвободить секретный пакет из острых зубов половинчика, да уж больно сильно хотелось дать в рыло этому маленькому проказнику, этой ошалевшей гниде.
Брайт Фалькон озверело махал двуручным мечом, сегодня он осваивал новую технику боя с этим прекрасным оружием. Он вертелся и вправо и влево, острая полоса широкой стали, мелькала не останавливаясь, превратившись в сплошную пелену смертоносной дымки около паладина. От широких загорелых плечей шел пар, снежинки падали на них и моментально превращались в маленькие капельки, которые от разгоряченного тела испарялись как от перегревшегося самовара. Паладины закалялись и занимались на открытом воздухе, раздетые по пояс, как северные варвары. Это была очередная директива храма, чтобы все закалялись и играли в бадминтон. Если бы воины не были такими крепкими ребятами, давно бы слегли от воспаления легких. Судя по всему в храме создавали предписания и выходили с инициативами либо ничего не соображающие ребята, либо те, кто делал все это специально, чтобы сократить численность населения Фаэруна для реализации проекта злотого миллиарда.
Фалькон описал широкую дугу мечем от плеча и остановился тяжело дыша. Он был доволен, во-первых за убитую колдунью, ему предоставили орден и внеочередное денежное довольствие, во-вторых оружейник Сандайю, выдал ему новый двуручный клинок, взамен утерянному, полный доспех, даже и кальсоны не зажал, да и не бухтел как обычно, что паладины ничего не умеют делать, кроме как терять дорогое оружие. Фалькона еще радовал тот факт, что содержатель местной харчевни проспорил ему целого барана. Суть спора сводилось к тому, загасит ли Фалькон ведьму или нет. Соответственно сегодня он намеривался от души отдохнуть покушав шашлык с зеленью и пресными лепешками, обильно запивая виноградным соком. От умиления у Фалькона потекли слюнки, он уже живо представлял, как вкушает тяжелую баранью ногу. Сладкий виноградный сок, приятной прохладой проваливается в желудок, разжигая аппетит и туша пожар от острых соусов, которыми Брайт любил сдабривать мясо. Конечно, барана целиком он не съест, обязательно позовет друзей, и они весело посидят за общим столом и поговорят, отпуская веселые шутки, обсуждая молоденьких дочек хозяина таверны и толстую мельничиху. Фалькон понял, что больше так продолжатся не может и отправился в оружейную. Уже смеркалось, и поэтому зажгли лампы, Фалькон любил сумерки, его поэтическая душа в эти минуты требовала немедленного творческого излияния, вечерами он частенько писал песни, которые иногда пел в узком кругу друзей. Он аккуратно протер меч, вложил его в кожаные ножны, оделся и собирался было уже идти к таверне, как вдруг услышал чьи-то неуклюжие, медвежьи шаги, Фалькон спрятался в тень светильников. Из темноты выплыла крупная фигура воина в полном доспехе паладина северной цитадели.
- Фалькон! - позвал его кто-то, - Ты здесь?
Брайт ничего не сказал, он тихонько обошел гостя и встав сзади громка заорал: "ААААА!" пришедший человек подпрыгнул на месте, послышалось странное чавканье, и злобный мат.
- Фалькон, а если бы меня инфарктом придавило? - удивился пришедший, это был давний приятель Брайта, из офицерского состава северной цитадели, Парушу. Он был отважным паладином, совершившим массу подвигов.
- Да ну не может быть, с тебя как с гуся вода, - ответил Фалькон, широко улыбаясь.
- Ладо,- сообщил Парушу, на крайний случай проверяя кольчужный доспех сзади, не проступило ли чего, - тебя Ермак зовет.
- Зачем? - удивился Фалькон.
- Не знаю! - ответил Парушу, бесхитростно, - говорят в поход пойдешь, в крестовый, темного мессию искать?
- Кого? - не понял Брайт.
- Да я откуда знаю, иди к Чалдонову, он тебе все расскажет.
- А ты куда? - удивился Фалькон, посматривая на то, как Парушу расстегивает застежки на поножах, - решил потренироваться?
- Ага! - сообщил Парушу, - потренироваться - обосраться, какой же ты придурок Фалькон.
- А что я то! - весело ответил паладин и скорым шагом ушел, пока чего доброго Парушу не обиделся на него за испорченный костюм.
Мысли Фалькона путались, зачем его в крестовый поход, два раза подряд паладинов не посылают на задание, дают время отдохнуть, настроится, а тут на тебе поход за темным мессией, кто такой этот темный мессия, и что ему надо, что принес он в этот мир. В смешанных чувствах Фалькон дошел до зала собрания, двери были распахнуты, офицеры уже давно разошлись, в глубине залы сидели и о чем-то живо спорили Ермак и маленький халфлинг, которого Фалькон самолично притащил на ноге своей лошади. Паладин заметно помрачнел, судя по всему, халфлинг прибыл на территорию цитадели по его душу, и в пакете, который не хотел отдавать маленький проказник местному секачу, были директивы и то самое злосчастное задание. Фалькон не был идиотом, подобные вещи понятны любому человеку, если он обладает хотя бы немного, хотя бы каким-нибудь интеллектом.
- А легендарный Брайт Фалькон! - увидев его заорал халфлинг и бросился к паладину с распростертыми объятьями, - наслышан, наслышан!
- С кем имею честь? - поинтересовался Фалькон, отклонившись от несущегося на него с широко расставленными руками халфлинга, у того синяки уже красовались по обоими глазами, Брайт ухмыльнулся, на сколько он помнил, самолично подбивал полурослику только один. Пролетев бешенной куропаткой рядом, тот шмякнулся о дверной косяк, и перевернувшись через голову, не теряя энтузиазма, снова двинулся на Фалькона.
- Я Певе, - сообщил халфлинг, на этот раз используя обманное движение и обхватив Фалькона за ногу. Рука паладина резко пошла вниз, чтобы обрушиться на голову половинчика, но Брайт вовремя остановился, подумав, что он может так и причинить несовместимые с жизнью травмы. Паладин поднял глаза и вопросительно посмотрел на Ермака.
- Это из центра! - сообщи тот.
- Что он делает? - На крайний случай поинтересовался Фалькон.
- А я хрен его знает! - ответил Ермак, - он со всеми так!
- Говоришь из храма! - переспросил Фалькон.
- Да от Иртимбера, лично! - сообщил Ермак.
- Они там в храме что все голубые? - поинтересовался Фалькон.
- Не берусь судить! - заметил Ермак, - но, по-моему, да! Они там все редкие педерасты!
Паладин вяло стряхнул халфлинга с ноги, тот отлетел не несколько локтей и шлепнулся задом о каменный пол, издав при этом странный звук. Подойдя к Ермаку, Фалькон вытянулся по стойке смирно и произвел воинское приветствие. Ермак махнул рукой, дескать, хватит придуряться, пора и о деле поговорить.
- Присаживайся!- отрезал Чалдонов, Брайт присел, озорно пыхтя рядом на стул взгромоздился Певе, и с любовью уставился на Фалькона, того передернуло, он с недоверием поглядывал то на халфлинга, то на Ермака.
- Пришла шифровка из центра! - издалека начал Ермак. - Там директивы крестового похода. Храм выбрал тебя для этого задания.
- Почему? - удивился Фалькон.
- Ну, этого я не знаю, скорее всего, храм заметил твои заслуги и решил поощрить преданного паладина! - с сомнением сообщил Чалдонов.
- Я что один пойду в крестовый поход? - удивился так же с недоверием Фалькон.
- Нет, не один, - отрезал Чалдонов, - с тобой пойдет вот этот полурослик.
- Я не пойду! - отрезал Фалькон.
- Почему! - поинтересовался Ермак.
- Ты посмотри на него, - ответил Брайт, подтянув начальника поближе и прошептав на ухо, - он улыбается, не исключено что он долбоеб!
- Так и есть! Долбоеб! Редкостный! - так же на ушко ответил Ермак, поглядывая на скалящегося идиотской улыбкой Певе, и отодвинувшись громко проговорил, - Приказы не обсуждаются, тем более приказы такого высочайшего уровня.
- Так точно! - ответил Фалькон.
- Значит твоя задача, найти и привести в храм темного мессию. Который по последним разведданным уничтожил подземье и вышел на поверхность, чтобы нести хаос и разрушение.
- Где искать эту гниду? - поинтересовался Фалькон.
- В районе реки Сабрин вышла на поверхность чужеродная субстанция, скорее всего, там ты и найдешь следы этого чудовища. Будь осторожен, он обладает огромной силой, если смог победить объединенные силы людей, дворфов, свирфов и дроу, сама императрица дроу и всея Мензоберранзана Приана Первая выставила против него лучших магов и воинов, и потерпела фиаско, не помогла даже личная поддержка Лос и всего темного пантеона, по всем данным Лос так же повержена. Этот гад уничтожил Леди Серебряной Луны.
- Что же это за чудовище? - удивился Фалькон, мурашки поползли по его коже.
- Не знаю, но это вся информация, которую смог предоставить храм, следы ты найдешь на реке Сабрин, халфлинг будет твоим координатором и летописцем, вот все охранные бумаги, - Чалдонов протянул ему пакет с документами, - вот деньги на расходы и командировочные, - он протянул ему мешочек с золотом, - Сандаю выдаст тебе лучшее боевое оружие, какое тебе понравится, и лучшие доспехи паладина-крестоносца с эмблемами и пагонами.
- А может быть мне стоит одеть обычную кольчугу, доспехи крестоносца достаточно тяжелые, на них много брони, я не смогу делать в них некоторые вещи.
- Да, конечно! - отозвался Чалдонов.
- Не в коем случае! - взревел Певе, - в приказе конкретно обозначена форма одежды - полный доспех паладина - крестоносца.
Фалькон вопросительно посмотрел на Чалдонова, тот состроил гримасу и развел руками.
- Ничего не могу сделать Брайт, приказ сверху!
- Центр далеко, да кому какое дело в чем я буду вести боевой дозор? - удивился Фалькон.
- Не в коем случае! - снова сообщил Певе, - мы в храме приняли решение отходить от формализма.
- Ничем не могу помочь! - снова ответил Ермак, отвернувшись от презрительного, укоряющего взгляда Фалькона. – Давай, иди поспи, завтра утром получишь снаряжение, Певе введет тебя в курс дела, и отправишься в свой крестовый поход, вместе с халфлингом.
- Я могу отказаться? Пошлите Парушу! - взмолился Фалькон.
- Храм настаивает на твоей кандидатуре, ослушание храма ведет к отказу в довольствие и освобождение от занимаемой должности паладина северной цитадели.
Фалькон уже ничего не говорил, он развернулся и, опустив плечи, тяжело вздохнув, ровной армейской походкой двинулся из помещения. Повиливая толстым задом, прихватив бумаги и золото, за ним засеменил Певе, рассказывая что-то и забавно попердывая.
- Он его убьет, как свинью зарежет! - себе под нос заметил Ермак, - или двинется умом.
От общения с халфлингом, Ермак признаться сильно устал, он был рад сплавить его Фалькону, маленький проказник выносил ему мозг, приводя начальника северной цитадели в неподдельное бешенство. Вот гнида.
2011