Лето вальсировало и кружило яркими цветами и разноцветными бабочками. Небо затягивало нежно-голубое покрывало, расчерченное золотыми лучами солнца. Оля ловила на асфальте солнечные блики своими белыми туфельками, перепрыгивая с одного блика на другой. На плечах, в такт прыжкам, подпрыгивали темные пряди волос. Допрыгав до дверей, она вошла подъезд. Поднимаясь по крутым ступенькам, Оля услышала звучный голос матери.
- И когда ей только надоест ругаться? – она распахнула дверь квартиры.
- Вот. Явилась! Не запылилась. И где ты шлялась, с утра пораньше? Полная раковина грязной посуды, а она шляется, не понять где. – Наталья встала в позу противника. Оля спокойно обогнула мать и прошла на кухню, поставив на пол тяжелые пакеты с огурцами:
- Я у бабушки поливала и рвала огурцы.
- А это что? – Мать вошла в кухню и протянула пачку сигарет. Оля на мгновение опешила, а потом невозмутимо посмотрела на мать, - мальчишки одноклассники ко мне приходили, и кто-то из них нечаянно оставил.
- А ты, нечаянно, спрятала их в свой письменный стол?
- Я убрала их, чтобы не было дома скандала, - невозмутимо продолжала Ольга, - надоели твои скандалы! – Оля постаралась улизнуть в свою комнату, но мать преградила ей дорогу.
- Ах. Тебе мои скандалы надоели? Тебе надо шашни с парнями водить? Ты еще не со всеми одноклассниками переспала? Вечные твои концерты и репетиции в клубе, знаю я, чем ты занимаешься на репетициях. Потаскуха! – прозвенела звонкая пощечина, как удар огромного молота по наковальне. Олина щека запылала жарким огнем.
На мгновение она онемела, во рту пересохло, язык прилип к небу и не хотел шевелиться. В глазах возникла черная пустота, а в голове бились неутомимые острые молоточки. Она зашла в свою комнату и автоматически, не понимая, что она делает, стала собирать свои вещи. Руки не слушались и лишь беспомощно пытались производить непонятные движения возле сумки с вещами.
- А куда это мы вещи собираем? Хочешь идти? Иди. А вещи дома оставь, ты на них еще копейки своей не заработала, - в глазах Натальи горели дикие огоньки ярости.
Оля встала, как будто при смерти, и в полуобморочном состоянии, на ватных непослушных ногах, подошла к двери, слыша за спиной голос отца:
- Наташа, ты – чудовище! Ты оскорбила и ударила свою собственную дочь.
- Заступаешься? Беги за своей ненаглядной доченькой и можешь, тоже не возвращаться, - возможно, Наталья и сама понимала, как глубоко была не права, но бесы уже кружили и мутили ей разум. Глаза горели, как у дикой волчицы яростно и злобно. Саша обнял голову руками:
- Олечка, доченька моя….
Доехав до парка имени Горького, Ольга стала бессмысленно бродить по аллеям, ожидая вечера, когда сможет увидеть сестру и поговорить с ней о том, как ей поступать дальше. В душе бушевало огромное и неуёмное море, а грудь разрывалась дикими страстями. Горькая обида рекой разливалась по всему телу. Она постаралась чем-то отвлечься и успокоиться. Нервно стала шарить в сумке. На счастье, на дне оказался блокнот. Примостившись на скамье возле кустов сирени, она стала делать наброски с пышными кустами и извилистыми тропинками. За таким увлекательным занятием, мысли стали вставать на свои места, а сердце пришло в нужный ритм.
Солнце клонилось за ветки деревьев, приглашая на сцену вечер. Вскоре, парк стал наполняться нарядно одетой молодежью. Оля ходила по извилистым дорожкам и высматривала сестру, как потерявшаяся собака, которая ищет своего хозяина. Прошло несколько часов, но сестра в парке так и не появилась:
- Почему Света не пришла? Ведь обещала. А может мама уже побывала у бабушки и успела на меня нажаловаться и, как всегда, немного приврать. Сидят теперь, наверное, и обсуждают меня, какая я скверная девушка. А я здесь, в парке, мне холодно, я очень хочу есть. Но я не вернусь домой! Никогда! Любому терпению всегда когда-нибудь приходит конец.
Замолкли звуки музыки, шумные стайки молодежи разошлись, и парк затих в томном ожидании ночи. Вечер раскинул свои широкие объятья и впустил её в свою душу, вместе подумать и погрустить. Где-то глубоко в кустах, звонкими колокольчиками, грустно плакала малиновка. Оля удивилась, услышав знакомый голосок. Она села на скамью, скамья была неровная и очень холодная. Икрой ноги почувствовала теплое и пушистое прикосновение, нагнувшись, увидела маленького пушистого котенка:
- Привет, малыш? – Оля взяла котенка на руки, - и тебя прогнали из дома? Ничего, вместе мы разберемся в этой, замысловато закрученной, как клубок ниток, жизни, – она нежно прижала котенка к себе.
- Котеночка не продадите? Очень надо, – Оля вздрогнула и обернулась. И зарослей кустов вышел парень с фонариком в руках. Он был прилично одет и совсем не походил на разбойника:
- Почем котенок?
- Да нипочем. Бери так. Он сам ко мне приблудился, – Оля без страха и даже с любопытством разглядывала парня.
- Меня зовут Николай. А тебя?
- Меня Олей зовут. Папа зовет – Олюшка.
- Олюшка, не удивляйся, в кустах я искал часы. Обронил еще вечером и думал, что именно там, но ошибся. У тебя неприятности? – он заметил грусть в глазах симпатичной девушки.
- Да, у меня неприятные неприятности, - и она стала рассказывать Николаю недавнюю семейную сцену. Ей так сильно захотелось открыть Николаю свою душу и свои переживания, нахлынувшие сильным и бурлящим потоком.
Фонари ярко осветили лицо Ольги, и Николай увидел ангельское нежное личико с большими выразительными глазами, изящно изогнутые брови и милый курносый носик над пухлыми алыми губами. Глаза обидчиво горели, отражая блики фонарей. Рассказывая о своем нелегком сегодняшнем положении, Оля разгорячилась, щеки горели румянцем на её красивом лице, а пышные темные пряди гармонично дополняли эту восхитительную картину. Николай сглотнул слюну:
- Обворожительная девушка. Почему я раньше её не встречал? Как хорошо, что я поругался с Анжелой. Анжела этой красотке и в подметки не годится.
Они долго бродили по сонному парку, потом стали прогуливаться по ночным улицам города. Ночь, на удивление, выдалась теплая и безветренная. Город молчаливо спал, освещая улицы фонарями и изредка мигая светофорами. Сиреневое небо украшали россыпи серебряных звезд, все эти богатства охранял ночной рогатый сторож – месяц.
Николай был простым деревенским парнем, и общаться с ним было непринужденно легко. Иногда они присаживались на скамейку и Коля, нежно обнимая, целовал Олины губы, и она не сопротивлялась. Она так давно не целовалась, а теперь его поцелуи были так волнительно приятны и нежны. Он и сам был очень обаятельным молодым человеком. Светлые волнистые волосы и мягкие небесно-голубые глаза, лирическое лицо, отдаленно напоминающее образ Сергея Есенина. Николай широко улыбался, говорил спокойно и непринужденно, чем магически притягивал Олю. И ей хотелось быть и говорить с ним всегда.
Неспешно бродя по ночному городу, они не заметили, как небо озарил багряный рассвет. Город стал просыпаться, извещая об этом событии звуками первых троллейбусов и, спешащими на работу, людьми и мамами, ведущими детей в ясли.
- Оля, пойдем к моей сестре. Она сейчас уйдет на работу, а её муж, наверное, уже ушел. И мы спокойно попьем горячего чая, а может, что и съедим. Пойдем! – он нежно обнял её.
- Это не совсем удобно, - произнесла Оля, хотя в животе у неё уже бурлил ураган. С самого утра она практически ничего не ела.
- Перестань. У меня очень хорошая современная сестра, – он ухватил Олю за руку и увлек её через дорогу.
Пройдя еще немного, они остановились возле одноэтажного двухквартирного дома. Такие двух и четырёх квартирные дома строили во время войны военнопленные для рабочих эвакуированного завода. Кирпичные беленые стены и большие трехстворчатые окна. Все дома как близнецы похожи друг на друга. Отличались они только пристроенными верандами. Они были совершенно разного размера и окрашены в разные цвета. Отварив калитку, они приблизились к дому. Дверь дома распахнулась и на пороге появилась высокая девушка, ведя за собой симпатичного толстощекого карапуза.
- Лера, привет, - обратился он к сестре.
- Привет. Ты, я смотрю не один. – Оля опустила глаза, а Николай, поцеловав сестру, попросил, - можно мы у тебя немного побудем?
- Конечно. Чай на плите, еще теплый. А как невесту зовут? – Лера с любопытством посмотрела в сторону Оли. Смущаясь, она ответила:
- Меня зовут - Оля, – она хотела оправдаться и сказать, что никакая Николаю не невеста, но Лера уже открывала калитку:
- Обязательно дождитесь меня. После обеда поедем к нашим родственникам, в деревню. Заодно мать с невестой познакомишь, - Лера засмеялась и пошла вдоль улицы, ведя за руку своего толстощекого сына.
Оля изрядно устала, исколесив за ночь не один километр ночного города. Ноги слегка отекли и ныли. С аппетитом голодной собаки, она яростно поглощала, нарезанные Николаем, бутерброды, жадно запивая сладким, обжигающим нёбо, чаем. Насытившись, она прилегла на диван, и ею овладел крепкий сон. Пышный цветущий сад бабушки Даши. Огромный бак с теплой водой, где она плещется и смеется. А что это за звук? Это же поет малиновка. Как красиво она заливается серебристыми трелями и переливами. На поверхности воды в баке плавают лепестки цветущей яблони. Какая чистая и прохладная вода омывает её руки и лицо. Наслаждение.
Разбудил её разговор Николая с сестрой:
- И ты, братец мой, скрывал от меня такую красотку? Куколка, и только. Она мне понравилась, - не скрывала своего восхищения сестра, - глазищи то какие красивые.
- Мне тоже моя Оля очень нравится, - засмеялся Николай.
- Девчонки с нашего цеха говорили, что видели тебя с симпатичной девушкой, ну вот наконец-то мы и познакомились. Но она не симпатичная, она – красивая.
Николай дружил совсем с другой девушкой - Анжелой, с которой в данный момент он расстался. Но сестра ни разу не встречалась с ней и приняла Олю за давнюю подружку брата, а Николай не стал открывать правду:
- У Оли очень непростая ситуация в семье. Я хочу снять квартиру и переехать из деревни в город, думаю теперь, придется сделать это немедленно. – Коля сидел возле окна и смотрел, как племянник в песочнице наполняет баночки песком.
- Матери и так очень тяжело воспитывать твоих сестер, не усложняй ей жизнь. – Лера вопросительно посмотрела на брата. Она приходилась ему двоюродной сестрой, так как их матери были родными сестрами, но, будучи в семье единственным ребенком, относилась к нему, как к родному брату.
- Я не собираюсь усложнять ей жизнь. Мы будем жить в городе на квартире.
Оле совсем неожиданным был такой поворот событий, но находясь в такой неразрешимой, как ей казалось, ситуации, захотелось сделать поступок неординарный, выходящий за рамки приличия.
- Уж лучше жить с малознакомым парнем, чем вернуться домой. Пусть будет, как будет, - молча решила она.
Горькая обида на мать кровожадно глодала её душу, и Ольга уже не могла осознавать, что правильно и что неправильно делает она, в этом огромном жестоком мире, окружающем её.
- Сколько можно, после каждого оскорбления, уходить ночевать к подругам? Пора наконец-то поставить жирную точку. – Оля встала и вышла к Николаю. Она подошла и поцеловала его в щеку. Лера улыбнулась и вышла во двор к своему маленькому толстяку - Антону. Оля прижалась к груди Николая. В его крепких мужских объятьях ей стало вдруг спокойно, и она почувствовала свою защищённость.
- Никто и никогда, не сможет меня больше оскорблять и унижать! – звучно стучало сердце.
Молоденькая и неопытная, она не знала себе цены. Слыша вечные оскорбления матери, она считала себя самой обыкновенной девушкой, отнюдь обладая неотразимой красотой молодого сочного бутона нежной розы. Огромные зеркальные глаза отражали небо и цветы, солнце и звезды. Отражали целый мир, вытолкнувший её жестокую действительность, к которой она была совершенно ещё не готова.
После знакомства с родителями Николая, они решили пожениться. Своим решением Николай наносил удар своей невесте, предавшей его с близким другом, а Оле просто необходимо было уйти из дома, и своим поступком отомстить матери.
Она была – просто ребенок, жестоко обиженный взрослыми. Ей недавно исполнилось всего семнадцать лет. Ввиду своих малых лет, она не понимала, что замужество – это очень взрослый и обдуманный шаг для человека, но она по-детски наивно рассуждала иначе:
- Союз двух, незаконно преданных и оскорбленных людей, что может быть крепче. Мы всем докажем и Колиной невесте и моей маме, что у нас всё очень даже хорошо.
Вскоре Коля, тайком придя к дому Оли, опустил в почтовый ящик Соколовых письмо от дочери, где она сообщала дату сватовства.
Николай снял квартиру в центре городка, и теперь они пытались создать молодую семью. Мама Николая привезла в квартиру пастель и немного посуды, что на первое время было вполне достаточно. Приданого, которое готовили родители задолго до свадьбы дочерей, у Оли не было, и новая свекровь ей об этом намекнула, но она, слышавшая в семье и не такое, не обратила на это малозначительное замечание ни какого внимания.
Квартиру Оля оформила по своему вкусу. На окнах кухни появились яркие кружевные занавески. В комнате прибили возле кровати покрывало с красивым затейливым рисунком и устлали пол, самоткаными дорожками, с радужными цветными полосками, которые соткала бабушка Николая. В квартире стало по-домашнему уютно.
Ощущая сильный недостаток нежности и любви, Оле были приятно внимание Николая. Он нежно её ласкал, говорил ей теплые и душевные слова, которые грели её обиженное сердце. С ним было спокойно и легко. Он, такой общительный и веселый, вызывал у неё глубокую симпатию и не более того. Любовь Ольги пока крепко спала в её хрупком нежном сердце, и были только юношеские и наивные порывы:
- Николай хороший и добрый. Возможно, очень скоро, я смогу его полюбить. Бабушка за деда без всякой любви замуж вышла, пришли, посватали и стали жить. А как они дружно жизнь свою прожили рука об руку, и войну прошли вместе, и детей вырастили и не только. Светка у них всё детство, как у Христа за пазухой жила. И я привыкну к Николаю. Как говорит моя бабушка:
- Стерпится и слюбится.
Побывав в селе, Оля познакомилась с одинокой мамой Николая, которая, потеряв мужа, воспитывала ещё двух девочек, помимо сына. Татьяна держала большое подсобное хозяйство, успевая работать телятницей в совхозе. Она восприняла известие Николая устало и просто молча восприняла факт женитьбы, как должное. После похорон мужа, она ещё не решила, как ей жить дальше. Тем-более давать советы сыну, находясь в безвыходном замкнутом кольце жизни, в котором она теперь просто безвольно ходила по кругу.
Николаю предстояло знакомство с Олиными родителями.
И вот Ольга, под руку с Николаем, переступает порог родительского дома. Молодые приехали немного раньше приезда родителей жениха. Заглянув в грустные глаза отца, Оля испытала жгучую тоску по их трогательным и душевным беседам, по приятному голосу и по его теплому родительскому вниманию. Но увидев маму, Оля заметила улыбку на её лице. Как долго она ожидала улыбки от мамы.
Наталья была несколько взволнованна и искренне рада. Глаза матери просто кричали:
- С глаз долой, из сердца вон.
Приехали родственники Николая и стали обсуждать проведение свадьбы, а Оля ушла в свою комнату. Она села на кровать и стала осматриваться по сторонам. Комната уютно обустроена. Красивые голубые шторы, со свисающей внизу бахромой, письменный стол, с аккуратно сложенной стопкой книг и Олиными песенниками. Милый плюшевый медведь, охраняя жилище хозяйки, восседал на шифоньере, внимательно наблюдая черными пуговицами глаз.
Она осмотрелась вокруг и безнадежная тоска по родному дому подкатила к горлу, перекрывая дыхание. Нестерпимо захотелось остаться здесь, у себя в комнате и никуда больше не уходить. Наверное, Оля смогла бы понять и простить сварливую маму, навсегда забыв и простив недавние оскорбления эту звонкую пощечину, потому что она её мать и, возможно, имеет на это право.
Но никто не пытается выяснить причину такого поспешного и необдуманного решения дочери, и ни кто не зовет её домой, никому она не нужна. Оля жалобно посмотрела на двери комнаты:
- Сейчас они решают, где взять липовую справку о беременности, чтобы пройти процедуру регистрации брака с несовершеннолетней Олей. И даже папа не подошел к ней и не спросил, нужна ли ей эта свадьба, - она с горечью проглотила печально скатившуюся слезу:
- В этот, решающий судьбу, момент, необходимо просто поинтересоваться и узнать у дочери, давно ли они знакомы? Любит ли она Николая? Зачем и почему она делает такой серьезный шаг в свои семнадцать лет? – она нервно прикусила трясущуюся губу.
В своем решении она была абсолютно одинока, и только медведь обеспокоенно смотрел на неё с высоты шкафа.
- Раз так! Пусть будет, как будет, - подумала Оля и, упав на кровать, стала тоскливо скулить. Из её уст вырвался, сердечный плачь. Она прижимала к себе плюшевого медведя и тихо всхлипывала. Весь мир предательски отвернулся от неё. Николай зашел к ней в комнату и начал её успокаивать, нежно поглаживая по голове:
- Олюшка, милая, ничто не стоит твоих золотых слезинок. Я буду тебе заботливым и преданным мужем.
Из зала стали доноситься громкие тосты за любовь и мир во всем мире, зазвучала музыка, а в голове эхом отозвались слова Николая: «преданным мужем».
В «преданности» Николая она убедилась через девять месяцев, перед самыми родами, избавившись от целого букета любовных заболеваний. Медсёстрам стыдно было смотреть в глаза, и до самой выписки, она ходила, напоминая побитую собаку, шаркая тапками по коридору диспансера. Наконец её излечили и выписали, она вышла на улицу. Сил и желания идти в опостылевший дом не было совершенно. Оля обессиленно опустилась на скамейку. Удобно сесть не получилось, огромный живот упирался в ребра, оставалось еще немного и на свет появятся малыши, у неё четко прослушивались два сердцебиения.
- В такой период и такой позор! Ничтожество! Как он мог? - Вся её предыдущая жизнь пролетела перед глазами.
Четко перед глазами ей почему-то вспомнилось злостное изнасилование, в день её шестнадцатилетия, другом сестры, который обманом завлек её в машину, и увез за город.
Олег закрыл двери в машине и стал с силой стаскивать с неё одежду:
- Не надо, Олег! Не надо, - она пыталась вырваться, но будучи слабее крепкого и сильного парня, у неё совершенно не было шансов на освобождение. Она хлестала его по лицу, тем самым доставляя насильнику удовольствие. Пуская слюни, он грубо мял её маленькую грудь, вызывая тем самым, ненависть и отвращение. Нестерпимая боль и обида пронзали её, а Олег хрипло сопел и дышал ей в лицо:
- Ну, кричи, кричи! Что ты молчишь?
Поняв, что крик приводит его в волнительное удовлетворение, Оля напротив стиснула зубы и не проронила ни слова и только горячие капли молчаливо стекали по её щекам. Она попробовала вывернуться из его рук, но силы постепенно покидали её. Нестерпимая боль мутила разум. Олег пришёл в ярость и грубо ударил её по лицу:
- Не молчи, безмолвное бревно!
В голове рассыпались звезды, а потом заплакала малиновка, вибрируя серебристыми колокольчиками.
Закончив свой подлый акт насилия, и вытолкнув Олю из машины, Олег уехал в город, удовлетворенный своим мерзким поступком, и уверенным в собственную безнаказанность.
Ветер нес по земле осеннюю листву и разметал по пожелтевшей траве локоны её волос. Оля очнулась и открыла глаза. Пошатываясь, поднялась. Осенний лес шумел выцветшей листвой, в воздухе летали паутины. Ветер пронизывал насквозь полураздетое тело. Дорога в город казалась вечностью. Шаг за шагом, она беспомощно волочила ноги по проселочной дороге, запахивая озябшими пальцами полы разорванного платья. Ветер рвал и путал её волосы, поднимая рядом столбы пыли и листвы.
Домой появляться было нельзя, мать моментально огласила бы это событие на весь двор. И каждый мог бы кинуть в Олю камень. Какое-то время ей пришлось прибегнуть к помощи подруги. Несколько дней на даче у подруги она зализывала глубокие душевные раны. Жизнь развалилась на два куска: до и после.
За эти несколько дней Оля перелистала тетрадь своей короткой и оскорбленной жизни. Она плакала над каждой страничкой её жизненной тетрадки, беспомощно вытирая слезы. До встречи с Николаем Оля всячески избегала ухаживаний противоположного пола, ожидая с их стороны только боль и предательство.
Николай подкупил её своими трогательными и нежными словами, и она поверила и доверилась ему. Но теперь и Николай жестокосердно и подло предал её.