Утро зазвенело в стеклах окна звуками первых автобусов. Проснулось яркое солнышко и заиграло по стенам своими яркими зайчиками. Маленький шустрый ветерок занес через форточку свежесть, смахнув с подоконника утиное перышко от подушки. Оля причесала волосы перед зеркалом, подмигнув своему отражению, торопливо отправилась к бабушке и сестре Свете. Новый день встретил её теплым летним поцелуем в румяную щеку, на осинках слегка трепетали нежные зеленые листы, в сердце металось нетерпеливое желание быстрее похвастать своими творческими успехами.
Бабушка, просыпающаяся с первыми петухами, уже старательно копошилась во дворе, окучивая цветы в палисаднике. Все ставни в окнах дома были плотно закрыты, сохраняя в жаркий день в комнатах полумрак и прохладу.
- Бабуля, привет.
- Ольга. Иди, помоги мне рыхлить пионы, - позвала её бабушка. Последние годы она сильно сдала, похоронив единственного мужчину своей жизни – деда Ивана. Дарья сильно похудела и глаза, которые раньше сияли, как небесные звезды, стали грустными и потухшими. Казалось, она не жила, а доживала жизнь без своего родного и близкого человека.
Единственным утешением для неё оставалась Светочка. На склоне пережитых военных и послевоенных лет, она жила и дышала своей единственной отрадой в этой жизни - внучкой. Олю бабушка любила по-своему, как и остальных внуков, но любовь к Светочке была особенной. Она несла оттенок позднего материнства, смешанный с чувством жалости.
- Бабуль, я пойду, положу в доме пакет? – Оля направилась к дому.
- Стой! – выкрикнула Дарья, - не ходи в дом, Светочку разбудишь. – Оля остановилась, потом, успокаивая, подошла к бабушке:
- Хорошо. Я не пойду пока в дом, а пакет можно пока и на заборчик повесить.
Бабушка вздохнула и продолжила рыхлить землю вокруг цветов. Ольга принесла свежей воды из колодца и стала поливать, подпушенные бабушкой, пионы – эти роскошные и пышные цветы с крупными головками и густой темно-зеленой листвой. Закончив работу с пионами, они отправились на задворки дома избавлять от сорняков викторию. Часа через два из дома появилась полусонная Света.
Света, ростом выше сестры и немного полнее. Нежное белое тело с пышной грудью и округлыми, правильной формы, бедрами. Лицо овальное и немного бледное, единственным украшением которого – голубые глаза и игривые веснушки. Волосы светлые и густые, заплетенные в густую косу. Сестры совершенно не походили между собой. Низкорослая и худенькая Оля, с телом шоколадного цвета, красивыми чертами лица и выразительными большими глазами и Света - белокожая, полноватая для своих лет, с тонкими губами и обиженными голубыми глазами.
Всегда грустно спокойная и малоподвижная Света, завидовала бойкой и подвижной сестре, её огненному характеру, и изящной красоте. Она старалась не знакомить сестру со своими друзьями мужского пола, ревностно огораживая сестру от своих потенциальных поклонников. Оля же напротив тянулась к старшей сестре. Слышав от матери, грустные рассказы о сиротстве сестры, она милосердно жалела её и чувствовала себя немного виноватой за то, что у неё есть родной отец, а у Светы его нет.
- Привет, соня! – Оля подскочила и брызнула ей в лицо водой из бака.
- Ты что? С ума сошла? Я еще не проснулась, - буркнула, непроснувшаяся до конца, сестра.
- Давай, просыпайся, и пойдем, в парке Кирова погуляем, сейчас там так красиво. Сегодня вечером в парке намечается веселое представление и далее танцы до упада, – Оля весело подмигнула Свете.
- А тебя мать отпустила на танцы? – поинтересовалась бабушка.
- Она всегда против моих выходов в свет, - кокетливо ответила Оля, поправляя свои пышные пряди волос.
- И правильно. Мала еще, хотя… – и бабушка с прищуром посмотрела на Олю. Бабушка видела в Ольге очень верткую, бойкую и приспособленную к жизни, девочку. В отличие от нерешительной сестры, она всегда добивалась своего. А бабушка никогда не ошибалась. Всю работу Оля делала быстро, старательно и аккуратно, и только закончив предыдущее, она приступала к следующему делу.
Бабушке нравилось заниматься с Олей, и она с удовольствием делилась с ней своим мастерством, научив её всем премудростям рукоделия. У Ольги неплохо получалось прясть пух, сматывая его в большие клубки, вязать пуховые носки и варежки. Позднее она отдала внучке свою ножную швейную машинку, потому как зрение её становилось всё хуже и хуже. Вскоре Оля освоила азы кройки и шитья и с большим удовольствием мастерила себе наряды. То юбку «солнце-клёш» себе сошьет, то предстает во всей красе в новой ситцевой кофточке в мелкий горошек.
– Тебе Ольга, швеёй надо идти, а не на пианино играть, - говорила она внучке.
В Светочке же бабушка видела нежную принцессу, во всем потакая её прихотям и капризам. После смерти мужа, всю тяжелую работу она взяла на себя, позволяя Светочке делать только уборку в доме. Топка печки в зимний период и большой огород лежал полностью на её плечах:
- Светочка – она такая нежная и здоровье у неё с детства слабое. Я уж как-нибудь сама. Вот Ольга – она другая: сильная, ловкая и приспособленная к жизни. Вот пусть она и помогает, - решила бабушка.
Оля и не сопротивлялась. Весной с отцом перекапывала огород и прибегала летом помогать полоть и поливать, получая в награду, иногда, отрез ткани из бабушкиного сундука.
Сестры вошли в дом, и Света стала перебирать наряды, подбирая, в чем она пойдет в парк. Ольга наблюдала и восхищалась нарядами сестры. Здесь были и строгие костюмы из чистой шерсти в мелкую полоску, имелись и нарядные шелковые блузки и платья из крепдешина и трикотина. Больше всего Оле нравилась красная блузка из трикотина, с завязкой на груди.
- Дай мне одеть эту блузку, - попросила она сестру. Света посмотрела на нее, негодуя, - еще порвешь где-нибудь, а она совсем новая.
- Не порву, я буду аккуратно с ней обходиться, - в разговор вступила бабушка, - на чужой каравай рот не разевай, тебе пусть отец такую кофточку купит. Или у него, как всегда, денег нет? – Дарья рассмеялась, а Оля постаралась не обращать внимания на укоры, направленные в адрес отца. Она уже привыкла к тому, что теща, просто надух не переносила зятя. Дарья пыталась и Олю настроить против отца. Но она так безгранично и преданно любила своего отца, что никакая сила не смогла бы переубедить её в обратном мнении.
- А я пойду в своем сатиновом платье, которое сшила недавно.
- Какое ты платье сшила? – Света завистливо обернулась на Олю, - а где ткань взяла?
- Мне разрешили оставить стипендию. Я купила лакированные туфли и два отреза: на юбку и на платье.
- Надо посмотреть, может я, что выберу. – Света стала развешивать платья в шкаф, а Оля сидела и мысленно ругала себя за длинный язык:
- Вот надо было сказать Светке про эти отрезы. А вдруг ей понравится Олино платье или новая юбка и всё, плакали её наряды. Мать обязательно будет настаивать на том, чтобы она отдала их сестре, мотивируя свои требования фактом поступления Светы в институт в столицу Алтайского края – город Барнаул. Немного успокоив себя на том, что Света полнее неё и выше ростом, и ей могут просто не налезть вещи худенькой Оли, она начала собираться домой.
- Иди, нарви огурцов, мать на посолит на зиму.
- Хорошо, бабуля.
- Заодно и полей их, я сегодня что-то неважно себя чувствую, - Оля вышла в сад за домом.
Сад был залит ярким солнечным светом. Кругом тянулись ровные, прополотые грядки с морковью и редисом. Виднелся парник, где всегда обильно плодоносили ранние помидоры. На яблонях, среди густой листвы, набирали рост яблоки. Вдоль дорожек сада красовались кусты пионов, любимые бабушкины цветы. Оля направилась к большому железному баку, где, по давней привычке, бабушка высаживала огурцы, и в жару в баке можно было искупаться. В кустах, на месте закопанного арыка, поселилась малиновка. Маленькая серая птичка, похожая скорее на воробышка, с белым брюшком, рыжими боками и лбом. Бабушка говорила, что малиновка поселяется только рядом с добрыми людьми. Оля прислушалась к её трели и услышала, сначала, словно звонкий хохоток, а потом тихий плачь. Малиновка тихонько плакала. Оля остановилась и повернулась к кустам:
- Не плачь, малиновка, у нас всё хорошо.