Стоял обаятельно теплый август. Природа неторопливо готовилась к ярко-радужной осени. Выплескивали последние ароматы летние цветы, завораживали взгляд прощальным темно-зеленым убранством деревья, и манила теплом асфальта дорога. По дороге пыхтя и покачиваясь, урчал небольшой синий автобус. В нем находились дети, радуясь возвращению, домой, отдохнув в пионерском лагере и вдоволь накупавшись в озере. Их немного выцветшие на солнце волосы спрятаны под красные пилотки, лица загорелые и радостные.
Скоро подуют холодные осенние ветра, желтые и красные листья начнут падать с деревьев и приятно шуршать под ногами, закончатся летние каникулы и они, возмужавшие и подросшие за лето, сядут за школьные парты. По салону автобуса бурлил веселый детский гомон, и звенела тонкими голосами песня:
- Вместе весело шагать по просторам, по просторам…
В салоне автобуса, окруженная подружившейся за последний лагерный сезон, компанией ребят, сидела девочка - Оля. Она была немного ниже своих сверстников, плотная, с круглыми щечками и большими карими глазами, окруженными пушистыми, приподнятыми вверх, ресницами. Энергичная, с яркой харизмой и неповторимой индивидуальностью, она активно участвовала во всех мероприятиях, танцевала и пела, играла в небольших театрализованных представлениях, а вечером усаживалась за свой дневник. В дневнике помещались её первые стихи и небольшие зарисовки, которые она делала простым карандашом. Осенью ей исполнялось десять лет, и предстоял переход из начальных классов в средние классы. Для неё начиналась немного взрослая жизнь.
Оля смотрела в окно, радостно уповая на встречу с мамой, смакуя и рисуя в голове сцену трогательной встречи. Вот она нежно прижимается к мягкой мохеровой кофте мамы, а она нежно гладит теплой рукой по её голове. Потом Оля гордо показывает маме грамоту, которую честно заработала в лагере, за победу в конкурсе юных талантов. Она задумчиво прижалась щекой к холодному стеклу. Коричневые бусины глаз наблюдали за живописным пейзажем, проплывающих мимо пленительно-зеленых полей, с вдохновенно жующими траву коровами. Как на картине, ровные ряды белоснежных и нарядных красавиц берёз, расчерчивали поля строгими ровными линиями. В небе изящно парили стрижи, рассыпая свои серебряные трели.
Сердце равномерно постукивало, нетерпеливо ожидая долгожданную встречу с родителями. За долгий сезон Оля успела немного затосковать о своих родителях. Автобус развернул колеса, и остановился на большой площади.
Шумная компания разгоряченных и веселых ребятишек стала выскакивать из автобуса на теплый серый асфальт в объятия, соскучившихся по детям, родителей. Оля выбежала, держа в руках кожаный, с металлическими уголками, чемоданчик, и её глаза нетерпеливо искали родителей. Из-под старого раскидистого тополя донесся голос матери:
- Оля, мы здесь, - Оля подскочила к ней и попыталась прижаться, но мама спокойно посмотрела на неё и сухо спросила:
- Как ты себя вела в пионерском лагере? Нам не придется за тебя краснеть, – Оля опустила глаза и тихо проговорила:
- Нет, не придется. Мне даже грамоту дали… - не дослушав объяснения дочери, Наташа – мать девочки, уже тянула её за руку через дорогу. Оля послушно проследовала за ней, следом торопливо бежал отец Оли - Александр, ликуя и радуясь возвращению дочери.
Еще несозревшее, маленькое и доверчивое сердце, силилось, но не могло постичь бездушного поведения мамы. Она доверчиво считала только себя виновницей всех ссор и разногласий в их семье. Довольно часто глупые, как казалось Оле, ссоры вырастали буквально на пустом месте. Тишина наступала только тогда, когда мать брала книгу, и уединялась с ней, погружаясь в другой, иллюзионный и иной мир.
В доме воцарялся тишина и спокойствие. Оля устраивала своему плюшевому медведю званый ужин, накрыв ему носовым платком игрушечный столик, а отец усаживался за написание конспектов. И это была – простая Советская счастливая семья, и Оле хотелось, чтобы эти мгновения гармонии и домашнего тепла были вечны. Маленькое детское сердце трепетно жаждало любви, понимания и нежной заботы, которую она честно заслужила, стараясь быть успешнее и талантливее остальных детей в классе. Чтобы однажды, мама, нежно прижав её к себе, ласково произнесла:
- Какая же ты у меня умница, доченька моя.
Но пока таких трогательных моментов в её жизни, почему-то, не происходило.
Наталья была женщиной крепкого телосложения и стройной фигурой, длинные густые волосы и большие серые глаза под вздернутыми вверх бровями. Изящные, тонкой нитью, губы, плотно сжаты. Недоверчивый взгляд постоянно в напряжении, как пружинка, спрятанная внутри сундучка. Если сундучок открыть, пружина резко выпрямится, и долго будет вибрировать и звенеть, разнося повсюду негодования и недовольства. Недовольство матери вызывал вьющийся волос дочери, который тяжело было расчесывать по утрам. Выводило из равновесия и то, что муж, перестав замечать красивое лицо своей жены, любовался только своей ненаглядной доченькой, всегда заступаясь за неё, не видя явной вины дочери. Тоскливая ревность матери к дочери жгла, скупое на любовь, сердце Натальи.
Иногда мать, не сдержав своих яростных порывов, выплескивала свои суровые негодования на собственную дочь, обвиняя Олю в каком-нибудь совершенном ею, непростительном деянии. В эти моменты ярости, она плохо осознавала, что перед нею всего на всего маленький беззащитный ребенок. Оля сжималась в клубочек и терпеливо ждала, когда гнев утихнет и постепенно сменится на милость.
Несмотря на свой доверчивый детский возраст, Оля, совершенно по взрослому, научилась терпеть и ждать, воспитывая в себе силу воли. Упрямо сжав свои кулачки, она верила, что однажды мама будет гордиться своей талантливой дочерью, будет прижимать её к себе и шептать ей на ухо ласковые слова. Пока это были только её детские наивные фантазии.
Отец Оли – солидный мужчина, невысокого роста и с приятным интеллигентным лицом. Опрятно зачесанные на затылок темные волосы, высокий лоб и выразительные карие глаза под пышными бровями. Прекрасно сидящие на стройной фигуре брюки с, безупречно отутюженными, стрелками, из-под которых выглядывали, всегда начищенные до блеска, ботинки. За обувью Александр ухаживал с особой тщательностью, превращая чистку ботинок в приятную церемонию, которая могла-бы сравниться только с церемонией чаепития в Китае.
Работал Александр музыкальным педагогом в детском саду и очень любил детей. В своей единственной дочери он просто не чаял души, но в силу своей слабохарактерности, не мог противостоять вспышкам агрессии своей жены.
- Как и когда Наталья, из веселой и доброй девушки, превратилась в злобную и сварливую женщину? – недоумевал он, - и кто в этом виноват? Я никогда не произносил в её адрес грубых или ругательных слов, она же выражается иногда настолько неженственно и бессердечно, что у меня не остается слов. Как всё это выдерживает наша Олечка, у неё такая еще детская и нежная психика.
До брака с Александром, Наталья состояла в браке и имела на руках дочь Свету. Сначала, она не доверяла дочь от первого брака своему новому мужу, а потом Света так и осталась жить у родителей жены.
Дом родителей Натальи красовался средь пышных яблонь, деревянный и добротный с, обитой рейками, завалинкой, на которой можно погреться на солнышке, и резными, окрашенными в нежно-зеленый цвет, ставнями. Сквозь частокол виднелись оранжевые головки подсолнухов, густые кусты крупных махровых пионов, благолепно источающие нежный аромат.
Отец Натальи - Иван, высоко роста. Могучие, как у Ильи Муромца плечи, большие натруженные руки и очень живое лицо, с внимательным взглядом голубых, как майское небо, глаз. Его добродушный взгляд никак не сочетался с массивной фигурой и большими бойцовыми кулаками.
Жена его – Дарья, невысокого роста, едва достававшая ему до плеча. Худенькая фигурка, с сухонькими узкими плечиками и маленькой аккуратной головкой с заправленными под косынку волосами. Карие глаза искрились блеском, как у молодой девушки. Одевалась она в длинные юбки, подпоясанные цветным передником. По всей вероятности, Дарья развязывала повязки своего цветастого передника только когда ложилась спать. В карманы передника попадали оторвавшиеся пуговицы, найденные на полу, лежал огрызок простого карандаша и записки с рецептами блюд.
Дед Иван и бабушка Даша очень трогательно относились к внучке. Полагая, что Светочка, рано оставшись без родного отца, несправедливо обделена родительской любовью. Окружив ненаглядную внучку нежной заботой, они старались восполнить в её жизни этот недостаток. Их взрослые и совершенно самостоятельные дети давно покинули родителей, разлетевшись, как птенцы покидающие гнездо, по разным городам.
И вот в их доме появилась внучка - такой милый и, до глубины души родной, человечек. Появился глубокий смысл жизни: для кого жить и ради кого жить. В доме зазвучали колокольчики звонкого детского смеха и топот крошечных туфелек.
Они относились к ней по-отечески трогательно, воспринимая её, как собственную дочь и, постепенно, Света стала полноправным членом их семьи.
Наталья очень часто навещала дочурку. Сев на стул, она смотрела на неё грустным и глубоким взглядом и рассуждала о несправедливости жизни:
- Бедная моя доченька, это я сделала тебя сиротой и лишила отцовской заботы. Сейчас Саша нежит и ласкает свою Олечку, а кто приласкает мою Свету? Сиротинушка ты моя, - вздохнула Наталья.
Мысли, чувства и переживания в её душе нарастали с каждым днем, как снежный ком, трансформируясь в чувство вины перед собственной дочерью. Разлука с дочерью не оставляла её в покое. Она просто грезила тем что, как только им дадут квартиру, она немедленно приведет Светочку домой.
В данный момент это было практически невыполнимо. Комнатка из пятнадцати квадратных метров едва вмещала в себя диван, который они с Сашей раскладывали на ночь, подростковую кроватку для Оли, шкаф для белья и маленький холодильник, над которым висели полки с посудой. Для еды они заносили с общего коридора небольшой обеденный столик, а после опять выставляли его за двери, чтобы каждый раз не обедать на общей кухне, как поступали другие жильцы общежития. Вскоре они ожидали получение квартиры, полагающуюся Александру, как молодому специалисту.
При мысли, что дочь, переехав в новую просторную квартиру, заберет у них любимую внучку, у Дарьи сжималось сердце. Эта навязчивая мысль навязчиво не покидала её и, незаметно для самой себя, она стала винить во всем произошедшем Сашу, а потом и тайно ненавидеть его.
- Нет! Никогда я не отдам ему нашу Светочку, – при одной этой мысли у Дарьи начинало сжиматься сердце:
- Мы Светочку холим и лелеем, дед в ней души не чает. Отдали её в детский сад, а дед возле окон ходит. Раз посмотрит Светочка на горшке сидит, в другой раз заглянет – всё та же картина, и забрал её из садика. Больше она в детский сад не пойдет! Дома хорошо, тепло и сытно. Утром рано будить в садик не надо и тащить её потом по морозу. Нет. Светочке у нас гораздо лучше. А там зять, а вдруг он её обижать будет? Не доверяю я ему.
Зорко подмечая в зяте все, даже малозначительные и несущественные недостатки, она тут же доносила их до сведения своей дочери. И каждый раз, идя от родителей, домой, Наташа несла в своем сердце жгучую обиду на мужа. Обиду за свою, сиротливо живущую в родительском доме, Светочку, обиду за свой, как ей казалось, опять не сложившийся удачно брак. И только Оля, находясь в эпицентре бурных событий, не понимала происходящего в их семье разлада семейной гармонии. Она старалась спрятаться от всего этого где угодно, стараясь быть незамеченной.
В комнате плавали блики от солнечных лучей, в форточку залетали струйки свежего воздуха. Саша стоял в центре комнаты с вытянутыми вперед ладонями, как будто просил возле церкви милостыню, а Наталья с негодованием перебирала вещи в шкафу, мельком бросая гневные взгляды на мужа. Саша пытался оправдаться и попытаться успокоить жену:
- Наташенька, милая, ну перестань, - пытался оправдаться Саша, - я взял ещё подработку в нескольких садах.
- Я устала, слышишь! Я устала считать ничтожные копейки до зарплаты. Устала донашивать старые вещи. Я хочу новых красивых платьев себе и Светочке, я мечтаю проводить отпуск, как все, на курорте или санатории. И наконец, я хочу жить в просторной квартире и вернуть свою дочь домой. Это по твоей вине Светочка до сих пор живет у моих родителей. А ты никак не можешь выбить, полагающуюся тебе, как молодому специалисту, квартиру. Ты слабохарактерный тюфяк с нежными музыкальными руками, не как у нормальных мужиков! Слышишь? – Наталья драматично бросила искрометный взгляд в сторону мужа:
- Ты даже гвоздя в стену самостоятельно забить не можешь, – Наталья зло швырнула на диван вешалку с платьем.
Саша обводил растерянным взглядом комнату, пытаясь увидеть дочь:
- Куда на этот раз ухитрился спрятаться этот маленький чертенок? – всматривался он во все закутки,
- Наташа, а где Олечка? – не слушая очередных её гневных и громких высказываний.
- Я только и слышу от тебя: «Где Оля, где Оля». Ты любишь её больше, чем меня.
- Наташа! Ты сама себя слышишь? Это ведь и твоя дочь тоже, – он хлестко бросил взгляд в сторону супруги, не переставая высматривать во всех углах дочку.
В это время Оля, воспользовавшись скандалом родителей, незаметно выскользнула в двери и уже безмятежно играла во дворе с Сережкой. Во время семейных сцен сердце маленькой девочки замирало, потом возникал страх и жгучее желание покинуть этот неприятный спектакль. Она забиралась под стол или под кровать, пережидая, когда все это закончится. На сей раз ей сопутствовала большая удача и, удалось незаметно проскользнуть из-под стола, совершая тайный и волнующий побег во двор.
Достаточно уютный и зеленый дворик. Высятся толстые величественные тополя, перемежаясь с пышными кустами сирени. Под одним из тополей, местные жители вкопали скамейки и установили большой тесаный стол. Сидя за тесаным столом, они могли «забить козла» в домино, или просто посидеть и поговорить о жизни, пока дети качаются во дворе на качелях или катаются на велосипедах.
Не смотря на бесконечные родительские ссоры и разногласия, Оля просто жила насыщенной детской жизнью. Как и все девочки их двора, она хорошо прыгала через скакалку и могла легко, пнув ногой футбольный мяч, забить гол в ворота, чем восхищала дворовых мальчишек. Учеба ей тоже давалась легко, она успевала посещать не только в общеобразовательную школу, но и музыкальную, показывая хорошие результаты в игре на фортепиано.
Оля вела свой девичий дневник, где были её рисунки, а позднее, когда она научилась писать, появились незамысловатые записи о проведенном дне и первые трогательные стихи. Саша всегда помогал дочери гармонично развиваться и совершенствовать свои таланты. Только Наташа уже никак не могла остановиться в, какой-то заложенной в ней неправильной программе, круша и ломая все на своем пути. Ревность и обида застилали ей глаза, мешая видеть родных людей находящихся рядом с ней, милосердно жалеть их и безгранично любить.
Саша выбежал на улицу и, видя играющую во дворе дочь, успокоился, и устало опустился на скамейку под тополем. Юркий ветерок подлетел и обласкал его щеки, принеся с собой свежесть и прохладу.
В густых зарослях смородины пела малиновка. Её песня походила на журчание звонкого ручейка, бегущего по тропинкам жизни. Россыпь бусинок её голоска отражала настроение Александра. В моменты радости и счастья голос малиновки весело переливался и звенел в воздухе. Но когда сердце томила тоска и обида – слышался, плачь малиновки с тихими и жалобными всхлипываниями. Саша затаил дыхание. Малиновка тихонько плакала нежными колокольчиками. Голос журчал и жалобно всхлипывал, с серебристыми переливами и легким посвистыванием тоненькой свирели.
Он сидел и смотрел на свою дочь, на её смешные завитки волос и румяные щеки, на её большие карие глаза, окруженные пушистыми ресницами и милый курносый носик. Потом он тоскливо подумал о своей жене, сострадая ей:
- Возможно, на Наталью подействовал наркоз, перенесенный во время операции? А может материнская тоска по Светочке? Но я много раз предлагал привести дочку домой и оформить мною её удочерение. Жена всегда соглашалась со мной, пока теща не вносила в наши семейные планы свои коррективы. – Саша сидел и мучительно искал выход из данного положения:
- Развод? Нет! Только не это, тогда я потеряю возможность часто видеться с Олюшкой. Ежедневно и ежечасно наблюдать, как она просыпается, и проявлять к ней родительскую заботу. Нет! Пусть все остаётся на своих местах. Я нужен дочери, а она нужна мне и мы должны быть вместе.
- Олюшка! – окликнул он дочку, - она, запыхавшись, подбежала к отцу и прижалась к его руке.
- Почему ты не сказала нам, что пошла во двор? – он постарался произнести слова со строгостью.
- Папа, я говорила, но вы не слышали меня. – Оля нежно терлась своей щекой о рукав отцовой рубахи.
- Олюшка, моя милая, - он нежно погладил по кудряшкам на её голове, - теперь нам обоим достанется от матери.
- Как будто, в первый раз, она закатывает нам свои скандалы, - как-то по-взрослому, произнесла Оля.
- Не смей в таком тоне говорить о матери, - Саша прекрасно понимал свою дочь, но в данной ситуации пока выход был один – не усугублять пошатнувшиеся отношения между Олей и её родной матерью. Больше всего его беспокоило душевное состояние дочери, в чем огромную роль играл микроклимат в семье, который желал быть лучше.
Природа одарила девочку совершенным музыкальным слухом. Она прибегала к отцу в конце рабочего дня, и вместе они музицировали на фортепиано в музыкальном зале детского сада. В маленькой комнатке общежития не хватало места для такого громоздкого инструмента. Оказавшись наедине, они погружались в прекрасный мир музыки, забыв о семейных неурядицах и прочих жизненных проблемах. Маленькие детские пальчики виртуозно бегали по клавишам, издавая нежные и мелодичные звуки адажио. Звуки устремлялись ввысь, а потом начинали вальсировать и кружиться.
Оля сидит в густой траве под раскидистым вязом. Ветер перебирает завитки волос. Глаза задумчиво направлены на пышные кусты сирени. На коленях лежит толстая тетрадь, на страничках появляются строки её первых стихов. Стихов, в которых звёзды улыбаются березам, а люди живут в мире гармонии и любви:
- Затихли лишь звуки трамвая,
И звездочки острый глазок,
Уставился, не мигая,
На спящий родной городок, - она задумчиво посасывала авторучку,
- Я вырасту и стану известной поэтессой, а может писателем. Нет. Я буду актрисой, известной актрисой и сама буду писать для себя роли. На спектаклях поклонники будут осыпать меня цветами, а мама буде аплодировать мне из зала. Она обязательно будет мною гордиться.
С каждым годом её многогранная и талантливая душа раскрывалась все глубже и ярче. Везде она примечала незначительные, но яркие моменты жизни, и переносила их на бумагу, в качестве карандашных зарисовок или оригинальных четверостиший.
Оля с удовольствием выступала на школьной сцене, а потом она стала ходить во дворец культуры. На сцене дворца она читала свои стихи и пела песни своим необыкновенно нежным голосом, в ней присутствовало яркое дарование артистичности, данное самой природой.
- Вот это талант, - восхищался художественный руководитель дворца культуры, пророча Оле большое творческое будущее, - ей надо на сцене выступать. Такой артистизм. Какое юное дарование.
Оля успешно окончила школу, потом музыкальное училище и теперь она стояла на пороге большой и совершенно взрослой жизни. Она выросла и расцвела необыкновенным и нежным цветком. Невысокого роста, с красивой стройной фигурой и ниспадающими вьющимися локонами волос, она не могла не нравиться своим сверстникам мужского пола. Но Оля строила свои грандиозные планы, в которых всякие шуры-муры совершенно были неуместны. Её томило жгучее желание скорее получить диплом и попросить направление на работу в такое место, которое как можно дальше находилось от их городка и родительского дома. Да и был ли у неё дом?
С каждым днем ей тяжелее становилось приходить в родные чертоги. Поднимаясь по ступеням подъезда в квартиру, ноги становились малоподвижными и непослушными, будто одетые в толстые ватные, большего размера, штаны.
- Почему моя жизнь должна зависеть от настроения матери? Почему я, такая талантливая и способная, должна выслушивать постоянные незаслуженные оскорбления в свой адрес? Я уеду из этого города, и вскоре меня будут видеть только на экранах телевизоров, – Оля горделиво поправила пышные пряди.
Дни текли один за другим, как капли дождя по стеклу. Однажды, после очередной ссоры, Оля закрылась в комнате и её осенила дикая мысль:
- Мама мне - не родная мать. Всё правильно. Поэтому она так со мной оскорбительно груба. Я найду доказательства этому и тогда….
Что будет тогда, Оля не представляла, но раскрыть тайну очень хотелось. Она стала осторожно расспрашивать ближайших родственников о том, как родители поженились, и при каких обстоятельствах на свет появилась Ольга Соколова. Разыскав архив родильного дома, в котором она появилась на свет, Оля сделала запрос. И вот она держит в руках заветную справку:
- Ольга Александровна Соколова - родная и единокровная дочь своих родителей.
- Этого просто не может быть, - ответ поверг Олю в замешательство:
- Тогда откуда и почему такая ярость и злость в мою сторону? Почему мою сестру – Свету мама жалеет и всегда говорит о ней с искренним восторгом, а обо мне и слышать не желает? Как можно детей любить по-разному? Когда у меня будут дети, я буду любить их одинаково преданно и нежно.
Все детство она тщетно пыталась постичь истину, породившую такую дикую неприязнь матери к собственной дочери, а потом, получив неопровержимые доказательства своей кровной родственности с матерью, решила оставить эту тему, и никогда больше к ней не возвращаться:
- Надо просто жить, радоваться каждому дню и двигаться вперед, не оглядываясь на прошлое. Французы никогда не говорят о прошлом, потому что в прошлом уже ничего невозможно изменить. А впереди у меня грандиозное будущее. Все сцены мира – мои, - у Оли захватывало дух и хотелось обнять весь мир, лежащий у её ног, - моё светлое будущее, я иду к тебе на встречу.
Оля шла вперед, раздвигая локтями дорогу и, не обращая внимания на склоки и скандалы в семье. Концерты, в которых она участвовала заканчивались фурором и взрывами аплодисментов.