И снова начало августа выдалось жарким. Воздух не остывал даже ночью. Болеть в такое время – хуже некуда... В 27-й палате боялись сквозняков; открывали то окно, то дверь в коридор. Около десяти кто-то остановился у палаты, пихнул дверь и тотчас невидимка-сквозняк метнулся между койками.
- Это за нами, - сказала Наташа, высокая брюнетка лет сорока, в глазах которой попеременно читались обида, сострадание, усталость, и поднялась навстречу незнакомой медсестре, толкавшей перед собой каталку.
Слетевшее с языка «за нами» никого не удивило: так всегда говорят, когда речь идёт о ком-то беспомощном или больном.
- Доктор у вас хороший, - привычно вторила медсестра, - они с Кириллом Кирилловичем – приятели... Должен помочь.
«А кто мне поможет?» - пронеслось в голове у Наташи. Безвольное стокилограммовое тело бывшего десантника и любителя острых ощущений выжидающе «смотрело» на жену: мол, давай, перекладывай. Снова встала перед глазами прошедшая ночь, когда ей пришлось буквально вырывать у него изо рта шнур от холодильника... Если допотопный «Саратов» до сих пор стоял на этом месте, ничего подобного ранее не происходило! Бог знает как это вышло... Несколько недель Наташа кормила и поила мужа, подкладывала и выносила судно, меняла памперсы, ворочала во избежание пролежней и даже пробовала сажать... Зато он не мог замахнуться на неё, ударить, наорать, не мог изменить с другой...
Желающих потягать живой «груз» не наблюдалось... Многодетный отец Коля, горстями пьющий таблетки, продолжал читать газету; лысоватый Петрович, который тушевался во время занятий с логопедом и полностью выговаривал пока лишь родное ему слово «машина», отвернулся к окну с несколькими голубями на карнизе; 17-летний Рустам, хромой и болезненный отпрыск двоюродных брата и сестры, безмятежно грыз яблоко... Все молчали. Приходящий больной Юра – спортсмен, местная знаменитость – ещё не появлялся. «Этому, ничего, что с грыжей, сподручнее было бы!» - неприязненно подумала Наташа. Она терпеть не могла Юру: за его громкие зевки, спортивный костюм олимпийца, трёп о жене, наконец...
Больного перекладывали втроём, бабьим коллективом. Помогать вызвалась кругленькая и оттого моложавая тётя Надя, ходившая, по её выражению, за Петровичем. Они могли бы попросту перекатить Игоря, но озвучить мысль никто не решился. Раз, два – взяли!
Знакомые шаги приближались к палате. Лечащий врач их мужей носил одно имя со своим отцом, заведующим отделения, но во всём другом отличался и в неврологии чувствовал себя едва ли не королём. Некоторые пациенты боялись беспокойного характера и едкой иронии Кирилла Кирилловича, некоторых раздражала его вялая поступь в сочетании с подбитыми каблуками туфель. Однако ему доверяли и втайне сочувствовали: все откуда-то знали про давнее ДТП, не позволившее Кириллу Кирилловичу работать нейрохирургом...
Мимоходом он заглянул в палату, чем и ограничился...
***
Жаркий во всех смыслах день клонился к закату, когда Наташа снова показалась в дверях и жестом попросила тётю Надю выйти.
- Ну что? – прервала та молчание.
Недавняя соседка пожала плечами.
- Домой?
- Сын заждался... – поделилась Наташа.
- Приехала свекровь-то?
- Ну, вы же знаете...
Обе замолчали. Из-за невидимого им больничного сквера доносился уличный шум; жизнь краевого центра, не прекращающаяся даже ночью, сейчас бурлила. Отделение реагировало на вечер по-своему: почти полным отсутствием белых халатов и цветных пижам, особым говорком телевизора в одной из палат, тупой расслабленностью на лицах.
- Как новый сосед? – неожиданно спросила Наташа.
- Ладошки у него потеют, ручка выскальзывает... – тётя Надя поморщилась. – Говорит: «Хочешь персик?» Я головой мотаю, а он своё: «Возьми, возьми». Со всеми – на «ты», хотя самому только двадцать...
Приняв сочувственный вид, Наташа слушала вполуха.
- Давай, я тебе его отдам? – оживилась говорившая, - сыночку отвезёшь.
- Кого?
- Ну, персик этот!..
- Не надо...
Неожиданно и у той и у другой зазвонил сотовый. Наташа моментально узнала отрывок из Чайковского, звучавший кукольно – как из шарманки, а тётя Надя расслышала ставший привычным голос Земфиры. Обеим звонили сыновья: пятиклассник, мечтающий о «большом городе», и водила-частник, что курсирует на своей «Газели» из Благодарного в Ставрополь и обратно. Две женщины кивнули друг другу и отвернулись...
***
Наташа вышла из отделения. Прямо, как бы в противоположном крыле больницы, располагалась нейрохирургия, а слева была лестница. Её марши сбегали вниз, где сливались в единый широкий каскад, видимый сверху. Резко открылась дверь, и за Наташиной спиной показалась давешняя соседка с большим персиком в руке. Немая борьба (каждая из них по-прежнему прижимала к уху миниатюрную трубку) продолжалась недолго; одна упорно протягивала гостинец, а, другая кивала на занятые руки и раздражённо поднимала брови; в конце концов, Наташа сдалась и, изловчившись, забрала многострадальную «фрукту»...
Ласково отвечая ребёнку, она спускалась по лестнице и представляла, как швыряет персик – туда, мимо перил... Наташе не приходило в голову, что сделай она так, сладкие потёки, мякоть и косточка окажутся у неё на пути, и волей-неволей придётся их переступать.
Сумка с грязными вещами сильно оттягивала руку. Стало полегче лишь тогда, когда она бросила изрядно помятый плод в картонную коробку попрошайки, выставившего напоказ нездоровые ступни диабетика.