Начало - http://www.proza.ru/2014/04/25/1911
Мир вокруг всегда был полон пятен. Пятна двигались, отличались друг от друга формой цветом, иногда приближались или прикасались к малышу… От одного особенно хорошего и яркого пятна всегда становилось тепло и уютно. Оно кормило и обогревало, всегда было рядом. А еще оно так вкусно и успокаивающе пахло. Мама…
Иногда мама уходила, всегда возвращаясь с чем-то вкусным. Запах добычи будоражил маленький нос, пробуждая какое-то новое настроение: хотелось изо всех сил напрыгнуть на это странного вида пятно и кусать, рвать его острыми как иголки зубами, чувствуя, как подается под ними теплая упругая плоть.
Тепло сменялось холодом, яркое вокруг сменялось темным и неприветливым. Но мама всегда была рядом, защищая и обогревая. С ней не страшно.
А потом вдруг пришли другие звуки. Чужие и страшные. Что-то непонятное и огромное – больше мамы – топотом сотрясало землю, взрыкивая и пугая. Мечущиеся тени. Мамино рычанье. Забившись под выступающий из земли корень, малыш видел своими странными для постороннего глазами, как окружающий его мир вдруг стал совсем незнакомым и злобным. Это было очень долго и очень страшно.
Когда все стихло, малыш, тихонько поскуливая, выбрался из своего укрытия и, еще неуверенно переступая мохнатыми лапками, приблизился к тому самому месту. Мама была там, но почему-то она не подошла к нему, как обычно, пригладив ему шерстку теплым языком, и не успокоила привычным ласковым урчанием. Все еще поскуливая и поводя носом, малыш подошел к маме.
Почему мама лежит? От нее исходит почти такой же запах, как и от приносимой ею добычи, только почему-то кусать и побеждать этот запах уже не звал. Скорее, он пугал… Мама не может так пахнуть! Но запах шел прямо от нее. Малыш видел множество ран, издающих этот запах. Подобравшись поближе, он с жалобным повизгиванием стал лизать окровавленную морду матери. У той еще хватило сил немного приподняться и сипло рыкнуть. Силы покидали ее.
Малыш привычно сунулся было в еще теплое брюхо матери, но вместо теплого вкусного молока наткнулся на страшные раны, нанесенные клыками врага. Мухи, привлеченные запахом свежей крови, уже слетелись, кружась вокруг морды малыша и его лежащей матери.
Все стало чужим и отталкивающим. Внезапно страх охватил малыша, он инстинктивно прижался к остывающему телу матери и тонко завыл, задрав морду вверх.
Очень хотелось есть. Прямо очень-очень хотелось! Но мама лежала рядом, страшная и темная. Ее твердое как палка тело уже не защищало и не согревало. Но малыш все равно лежал рядом, трясясь от холода. Что делать дальше?
Сколько прошло времени, он не знал. Силы покидали его, никуда уже не хотелось идти. Да и куда? Темнота и терзающий голод словно окутывали его своими колючими и неприятными объятиями, но малыш уже не обращал на это внимания. Лишь изредка, словно призывая кого-то на помощь или жалуясь кому-то, он тихонько скулил. Слабенько и тихонько…
Внезапно, земля снова задрожала. Наверное, кто-то большой снова решил сюда прийти. Да и пускай, теперь уже все равно… Но что-то вдруг произошло. Большая теплая рука бережно приподняла малыша под ввалившееся брюшко и подняла высоко-высоко. Малыш еще успел смутно различить высокие яркие пятна, одно из которых светилось теплым светом очень ярко, а второе чуть потусклее.
Яркое пятно, издав несколько звуков, плавно и осторожно перенесло слабенькое мохнатое тельце к себе, словно мама, прижало к теплому и вкусно пахнущему боку. Сил у малыша не осталось даже чтобы удивиться этому. Но постепенно в маленький мозг пришло осознание того, что теперь уже можно не бояться.
Темнота и холод отступили. Голод, терзающий маленький животик, остался, но в тепле малышу стало немного легче. Он даже нашел в себе силы немного повозиться, устраиваясь поудобнее. Мерное покачивание убаюкивало, и малыш снова впал в забытье.
О-о! Это было очень вкусно!!! Почти так же вкусно малыша кормила мама! Теплые сладковатые капли раздразнили язычок, сразу прогнав сон и придав силы. Малыш глотал сначала будто сонный – настолько он обессилел – но потом с каждым глотком все увереннее, чувствуя, как уходит тянущая и терзающая боль в животике. Голод ушел, взамен осталось теплое и приятное чувство внутри. Как раньше, когда мама еще была с ним…
Потом теплая вода с едко пахучим ароматом смыла с него грязь и запахи страха и боли. Что-то сухое и уютное окутало малыша со всех сторон, оставив снаружи только черную пуговку носа. Непривычные запахи кружили вокруг, но не пугали. Малыш каким-то внутренним чувством понял, что этот новый мир не опасен. А еще добавились новые ощущения – непривычные звуки, прикосновения – непохожие на мамин язык, но очень приятные.
Теплые руки гладили его высохшую и мягкую шерстку. Это доставляло особое удовольствие. А еще они кормили вкусным! И играли с ним, трепля его за ушами и ласково хватая за лапки. Малыш день за днем набирался сил, становился все смелее. Ему все это очень нравилось. Хотя иногда во сне к нему приходила мама, и тогда малыш просыпался, пронзительно скуля и жалуясь. Звал мать и долго не мог успокоиться. Тогда руки опять приходили к нему, успокаивающе поглаживая и почесывая, а ласковый голос утешал, отгоняя плохое настроение.
Дни сменяли друг друга, малыш подрос и стал смелее, время от времени рискуя гулять все дальше и дальше от привычного места. Ярких больших пятен вокруг было очень много. И все они были разными. Понемногу малыш научился отличать их друг от друга, по-своему удивляясь, как он мог раньше считать их всех одинаковыми? Ведь они же разного цвета! Очень часто цвета каждого пятна менялись очень быстро. Малыш научился различать и эти перемены: вот когда в том месте цвет сменится на вот такой, значит, этот добрый и хочет тебя погладить. А если эти двое звучат друг другу по очереди и во-он там у каждого светится такими яркими пятнышками, значит эти двое заняты чем-то важным и подходить к ним за лаской не стоит – могут отогнать!
А вон тот присел на корточки, вытянул руку с чем-то вкусным – судя по запаху и цвету – и, светясь по-доброму, подзывает к себе. Значит, надо бежать к нему, изо всех сил размахивая хвостом - им это нравится! Малыш уже понял, что махать хвостом возле этих существ не просто полезно, но и необходимо.
Впрочем, не все относились к нему хорошо. Некоторые, особенно незнакомые, поначалу издавали резкие агрессивные звуки, засвечиваясь страшными пятнами и выставляя в его сторону длинные предметы в руках. От этих темных предметов мерцающими сгустками и волнами шло что-то чужое и страшное. Малыш инстинктивно понимал, что это причиняет боль.
Но со временем новые люди привыкали к малышу и уже не ловили его на прицел, когда он, виляя хвостом и хакая раскрытой зубастой пастью, появлялся у ног. Пусть не все относились к нему с нежностью, но и не обижал никто. Даже когда любопытство завело его в незнакомую комнату с целым букетом резких и непривычных запахов.
Никого внутри не было. Малыш с интересом обошел помещение. А что это там такое разноцветное и непонятное? И достать можно… Вытащив один из пузырьков с какой-то жидкостью, малыш неосторожно его раскусил и тут же ароматная жидкость разлилась вокруг. М-м, а на вкус очень интересно! И сам пузырек так забавно хрустит на острых зубах! Вскоре пузырьков осталось очень мало, доставать их было неудобно – не хватало роста. К тому же появившаяся в помещении фигура очень быстро закрасилась цветами агрессии и резко что-то закричала, заставив малыша, поджав хвост, словно капля ртути выскользнуть из комнаты. Фигура еще некоторое время пробовала его догнать, что-то крича и негодуя, но безуспешно.
Так день проходил за днем. Малыш прилично подрос и уже не боялся выходить через высокие яркие пятна прямо на улицу. Туда, откуда его принесли маленьким и ослабевшим комочком. Выход наружу светился предостерегающими цветами, словно напоминал о неведомых опасностях. А вот на обратном пути двери светились теплым и мирным пятном, уютным и желанным, и сразу хотелось поскорее внутрь, где много этих странных созданий, где угостят и погладят. И так здорово и безопасно там находиться.
Впрочем, не всегда дом был приветливым и безопасным для малыша. Как-то один подвыпивший сталкер, видимо, в прошлом пострадавший от собак, решил в хмельном угаре, что поиграть внушительного размера ножом возле собачьей морды будет отличной идеей. Подманив подросшего щенка кусочком тушенки, он схватил его за шиворот и, приподняв в воздух, мерзко захохотал. Пес изо всех сил старался извернуться, бился и злобно рычал, не доставая до земли лапами.
- Эй, а ну-ка прекрати сейчас же! - громкий голос от соседнего столика не возымел действия. В подпитии застарелая злоба вскипела как на дрожжах и затуманила остаток извилин. Сталкер лишь злобно ощерился и остановил подходящего к нему соседа рукой с зажатым в ней ножом:
- Назад, ссуки! Быстро! А то и вас до кучи выпотрошу! Устроили тут зверинец… Мало вам этих ублюдков снаружи, а?! Назад, кому сказал!
Зайти сзади или иным способом блокировать этого недоумка возможности не было: как назло, тот стоял в углу, и подойти можно было только спереди. Ну не стрелять же в придурка? Подошедшие сталкеры попытались урезонить буяна по-хорошему:
- Это Женьки псина. Отпусти ее лучше, или хочешь, чтобы тебе Зеленый с Диким за нее потом ввалили?
- Ха-ха! Ссыкуны, мля! Да плевать я на тех покеров хотел! Напугали, хха! Назад, я сказал! Попишу нахрен!
Долго этот диалог продолжаться не мог. В любой момент нож мог рыбкой пронзить беззащитное брюхо малыша. Но у Судьбы, видимо, были в тот день иные планы.
То ли рука устала держать на весу уже подросшее зубастое создание, то ли внимание сталкера все же ослабло. Так или иначе, лапы пса коснулись пола. И вот тут случилось нечто, о чем потом еще долго рассказывали с круглыми глазами.
Оттолкнувшись от пола и совершив какой-то невообразимый кульбит, пес вырвался из захвата и с утробным хрипящим рыком, от которого у всех слегка подогнулись коленки, молнией кинулся на руку с ножом. Инстинктивно отдернув руку, сталкер успел спасти ее от серьезных проблем, потому что в жуткого вида пасть попали не мышцы и сухожилия, а его нож.
Щелчок. Шлепок приземления на лапы. Еще один устрашающий рык, на который сама собой выбрасывается рука… с остатками лезвия! Нож не выдержал первым. Собачий зуб – один из многих – вторым. На пол с негромким звяком падает обломок клинка. И в тот краткий миг, пока внимание отвлеклось на этот звук, очередной бросок!
Реакция, несмотря на выпитое спиртное, у мужика еще была. Вздернутая рука защитила горло, и острейшие зубы, сомкнувшись на предплечье, с легкостью его прошили, прокусывая и заливая одежду кровью. Заорав от дикой боли, сталкер дернулся назад, чего, находясь в углу, откровенно не стоило делать. Стук, с которым его голова впечаталась в стену, был громким и омерзительным. Крик прекратился, а сам неудачник тряпичной куклой осел на пол.
Пес, выпустив руку, стоял над безмолвной фигурой, ощеряясь и утробно рыча, готовый к новой схватке. Но его противник, безмолвный и недвижимый, не нападал, а спокойно лежал, истекая кровью из прокушенного предплечья. Искалеченные остатки ножа, выпав из расслабленной кисти, лежали тут же.
Вся сцена заняла какие-то секунды. Так всегда бывает: столько всего успевает произойти, а времени прошло всего ничего! Кто-то из сталкеров, шагнув ближе и присев на корточки, поманил зубастого:
- Малыш! Малыш, фу, бросай его! Иди сюда, иди ко мне! Не бойся, малыш, айда сюда.
Тот, словно в раздумье, оглянулся, перестал щериться и рычать и неуверенно шевельнул хвостом.
- Иди, малыш, не трогай его! Ко мне, айда ко мне, угощу!
Уже увереннее завиляв хвостом, пес подошел к подзывавшему его молодому парню и ткнулся лбом ему в ладонь, потом повернул голову к своей жертве и негромко рыкнул, словно негодуя.
- Н-да-а… Женьки на этого придурка нет, его счастье. Она бы его в этот угол раз пять приземлила. С размаху!
- Да сломала бы просто, она за малого любого порвет…
- Чего ему, скучно стало? Нашел забаву, идиот…
Под негромкий говор собравшихся парень, погладив и успокоив зубастого, отвел его в кубрик. Тем временем оставшиеся занялись пострадавшим: перевязали кровоточащие раны и отнесли уже понемногу приходящего в себя шутника в медотсек.
К вечеру из очередного похода a Зону вернулась и наша троица. Женька, практически с порога узнав, как отличился ее питомец, сначала покраснела, потом побелела от ярости и четким, чуть ли не строевым шагом, размеренно направилась к медику. Зеленый с Диким, переглянувшись, не сговариваясь, двинули за ней.
Грохот и вой со стороны медотсека переполошили всех. Обитатели Базы, прибежавшие на шум, увидели картину « Третья Мировая в локальном масштабе».
Уже протрезвевший и перебинтованный сталкер, еще пять минут назад скучавший под капельницей, теперь истошно орал, выпучив глаза, и птичкой носился по палате, порой забегая даже на стены. Женька методично и со вкусом подгоняла и подправляла его орбиту стойкой от капельницы, с легкостью размахивая двухметровой рогатиной, зажатой в одной(!) руке. Никто из примчавшихся на шум и крики даже не попытался войти внутрь: нема дурных, как говорится!
Зеленый и Дикий, скрестив руки на груди, молча стояли на входе, не мешая желающим смотреть на происходящее. Пациент тем временем уже начал уставать, а Женька, казалось, только разогрела мышцы, поскольку амплитуда ее движений только возрастала.
- Парни, уберите ее от меня! Уберите бешеную!!! А-а-а, убьет же, зараза! - истошно, уже с хрипотцой сорванных связок, голосил выздоравливающий прямо на глазах сталкер.
- Не-не-не, родной! Расслабься, больно будет только первые полчаса. Потом привыкнешь! – флегматично выдал Дикий. Оглянулся на стоявших в проходе, улыбнулся и продолжил: - Ты тут, говорят, смелый и никого не боишься, мы же правильно поняли? Не хочешь поговорить об этом?
- Блин, парни-и! – заголосил тот уже со слезами в голосе. Видимо, что-то в нем сломалось, потому что, неудачно перепрыгнув через опрокинутую кровать и зацепившись при этом, он всем телом грянулся о пол. Не поднимаясь, скрючился и закрыл ободранными и кровоточащими руками голову:
- Не надо, не бей, хватит! Дурак я, понял все, осознал, прости! - простонал он сипло, вздрагивая и всхлипывая.- Черт меня дернул, извини, не буду больше!
Женька, перешагнув через устроенный разгром, встала над ним, внимательно выслушала, удовлетворенно кивнула, а потом, повернувшись к зрителям и небрежно помахивая стойкой, громко спросила:
- Кому-нибудь еще мешает мой питомец? Вы лучше сразу и со мной этот вопрос обсудите, у доктора и так работы хватает!
Желающих не нашлось. Не глядя, Женька швырнула двухметровую железку в сторону скрюченного тела, судя по сдавленному «ой!», попала, и, цапнув сдержанно улыбающихся друзей под ручку, вышла из разгромленного медотсека.
Малыш сидел в кубрике, внимательно слушая доносившиеся звуки. Краешком сознания он понимал: сейчас туда лучше не идти. А когда румяная Женька и ее друзья показались в коридоре, ведущем в кубрик, зубастый зверь, радостно хакая раззявленной пастью и размахивая хвостом, ринулся к ним навстречу. Заюлил, заскулил, засуетился рядом, поднимаясь на задние лапы и тыча мокрым носом.
- Парни говорят, он сам за себя постоял. Прикинь, нож перекусил!
- Да-а, не повезло Клеверу, мог ведь и за шею цапнуть, а так только рукой отделался.
- Женька, я так думаю, мужик от тебя больше, чем от малыша пострадал! Будет теперь от женщин с собаками шарахаться! Угробила ты ему всю личную жизнь, теперь на собак и женщин аллергия будет! Ха-ха!
- Хомячка заведет! – отмахнулась Женька, теребя и начесывая своего любимца. – Я ему не психолог, в голове его дурной ковыряться. Зеленкой смажет и пройдет все. Не пройдет – его печаль!
продолжение - http://www.proza.ru/2016/01/19/575