Одному человеку, Олегу Олеговичу Перебейнос, захотелось танцевать. Он просил не склонять его фамилию, а танцевать ему захотелось не потому, что для этого был повод, а просто так — как танцуют в мюзиклах и индийском кино. Потому что Солнце.
Желание это было в Олеге Олеговиче так сильно, что он стал прямо на центральной улице махать руками, в одной из которых был кожаный портфель. Ногами он делал лишние движения, что несколько пугало прохожих.
«Не танцуйте», — сказал человек в фуражке, отдав честь. Но Олег Олегович вальсировал через переход, не нарушая правил, и человек в фуражке не смог его остановить.
Олег Олегович шёл притоптывая и подпрыгивая, пока не угодил на той же центральной улице в яму и не подвернул ногу. «Не танцуй», — сказал ему дорожный рабочий, хотя уже было поздно.
Олег Олегович стал хромать и дохромал до клиники, там лёг на кушетку и заснул.
Он долго спит и видит сон о том, что планетой овладел соцреализм. Вокруг все или стоят в гордых позах, или ходят — открывают и закрывают двери. Им ещё везёт, потому что у природы в этом сне нет и такого выбора. Даже море там всегда одно и то же — торжественно и печально.
Когда Олег Олегович Перебейнос проснулся, он увидел возле себя доктора в новом халате. Доктор ждал, пока пациент проснётся, и читал в медицинском журнале какой-то другой журнал.
— Исправили вам нос, — говорит доктор.
— Какой нос? — удивляется Олег Олегович. — У меня нога.
— Мы же не просто клиника, — отвечает доктор. — Мы клиника пластической хирургии.
Олег Олегович посмотрел в зеркало, а от его носа почти ничего не осталось. Нос его стал похож на голливудский, на нём не было ни одного дефекта. Он был чужой. Олег Олегович на всякий случай похлопал себя везде и заглянул в трусы — всё остальное было в порядке.
Нога по-прежнему болит.
— Как вы мне это объясните, доктор? — спрашивает он.
— Меня зовут Олег Олегович, — отвечает доктор и указывает на табличку на кровати.
«Олег Олегович Перебейнос» — написано на табличке.
— Когда вас начнут грамоте учить в ваших институтах? Запятой же нет! — с этими словами и бессильной злобой в груди Олег Олегович направляется домой.
На остановке он не смог залезть в трамвай, и пассажиры вытолкали его наружу. Портфель его упал в лужу, газеты, курево и спички в нём промокли. Галстук испачкался в крови.
Он трое суток не был в душе.
Жена не пустила Олега Олеговича в квартиру, не узнав его лицо.
Ключ у Олега Олеговича не подходил.
Он пошёл по району, и его остановил человек в фуражке. Олег Олегович показал ему паспорт, но в паспорте была чужая фотография, и человек в фуражке попросил проследовать за ним.
За решёткой Олег Олегович обмяк и выложил свою историю соседу по скамейке. А сосед по скамейке взял его ногу и одним движением починил, не вынимая из зубов сигарету.
— Ты, главное, не переживай, — говорит сосед. — Танцевать ты будешь.