Шальная деревня.
В деревне, куда приехали жить Надя и Григорий, было двадцать пять домов, и почти все жители в какой-то степени связаны родственными узами. Это особенно чувствовалось в праздники: в паску, покров и рождество.
Накануне договаривались,у кого будут собираться, и всем гуртом шли туда со своим угощением и детьми.
Рита завидовала их веселью и спрашивала мать, почему их никто не приглашает. Надя объясняла дочери:
- Не одних нас не приглашают. Дядя Лёня- милиционер тоже никуда не ходит. Нам нельзя такие праздники отмечать. Вот на майские пойдёшь с нами к тёте Шуры с дядей Сашей.
Рите непонятно было, почему именно им и дяде Лёне нельзя праздновать.К тёте Шуре ей нравилось ходить, но она не любила смотреть на пьяного отца.
- Вот при всех такой весёленький, а как домой - волоки его,- говорила она матери.
В покров, правда, и к Наде приходили сестра Нюша и свекровь. Выпив немного винца, они начинали петь. Сначала запевал один голос, затем подхватывал второй, потом третий... Рита, как заворожённая, слушала их. Как они могли так петь!? Ведь их никто не учил. Бабушка вообще неграмотная, Тётя Нюша один класс не закончила,а как поют!
Рита просила их спеть ещё и ещё. И они пели про кузнеца, про земелюшку- чернозём, "Сулико",и как скакал казак через долину, коробочку...
- Ну, будя, будя! Хватит, уморилась я уже, давно не пели,- сдавалась бабушка.
С годами они всё реже пели.
В рождественские праздники Рита и деревенские девчонки наряжались цыганками, мазали лицо и ходили по домам. Меняя голос, они пели, танцевали и были уверены, что их ни за что не узнали.
Парни постарше вытаскивали из колхозного двора дровни- сани, подкатывали к горке, и все, кто успевал, валился куча мала на них. Дровни мчались под крутую горку, оставляя по всему пути тех, кто не смог удержаться. В итоге, на санях оставалось один-два человека. Бригадир ругал парней, увидев эту забаву, и приказывал немедленно поставить сани на место и не разбивать их.
Но каждый год всё повторялось сначала.
После весёлого праздника к вечеру захмелевших мужиков бабы тащили по домам. Высоченный Стёпа, опираясь на свою маленькую жёнушку, виновато бубнил:
- Ну, что ты сердишься,Лен! Я ж ничего! Сказала домой, так я и домой.
Нюшка пинала своего кряжистого Ваню:
- Ишь, змей, нализался! Всё мало, мало!
Леонид шёл, приплясывая, рядом с женой, которая играла на балалайке.
Дома Степан укладывался сразу спать. Леонид, который был на лет восемнадцать моложе своей жены, ещё продолжал веселиться.А Ваня, вспомнив, как жена при всех его ругала и пинала в бока, решил поквитаться с ней. Схватив со стены ружьё, он бежал за ней и кричал:
- Я тебе покажу, кто в доме хозяин! Убью, сучка!
Нюшка быстренько выскакивала и успевала где-нибудь спрятаться. Тогда разъярённый муж начинал палить в небо.
Услыхав выстрелы, его сосед Андрюха слезал с печи и принимался вожжами "учить" свою Дуню.
В это время на другом конце деревни майор в отставке разгонял по углам своё семейство. В центре деревни из дому выскочила взлохмаченная молодая женщина с ребёнком на руках.
Казалось, война снова вернулась в деревню.
Через день-другой, протрезвев,как ни в чём не бывало, все шли на работу.
- Нюшк, это не твой палил вчерась из ружья?- спрашивали бабы.
- Мой.
- А ты-то как же?
- Да. никак, не впервой! Успела спрятаться. А ты чего спрашиваешь? Себя видела в зеркале?
- Чего глядеть! Знаю я. Видела,- отвечала чернобровая молодая женщина.
- Насть, вот гляжу я на тебя и думаю: на кой ляд ты в нашу шальную деревню замуж вышла? В посёлке кавалеров что ль не хватает?
- Бросьте, бабы,- защищалась Настя.- Ну, про что теперь говорить? У нас ведь ребёнок. Да разве я знала, что он такой!
_ Это ты правильно говоришь,- вступает в разговор ещё одна.- Пока женихаются, такие хорошие, что ты- что ты! А потом вон оно как выходит.
- Раскудахтались! Худо им гараст! Вы вот так без мужиков поживите, как мы. И хватит! Работать пора!- урезонила всех Маня.
Бабы согласно закивали головами и направились к колхозным дворам.