Самое отчаянное путешествие, в которое только может пуститься человек – путешествие в бездну своей души.
Когда-то, много лет назад, в моей жизни стояла ледяная, черная, одинокая зима. То был первый год после смерти моей матери; я осталась одна в опустевшей и разом, за ночь, вымерзшей квартире, ставшей слишком большой для одного человека. Каждый из нас может согреть собой определенное пространство, не более, знаю я с тех пор. Я мерзла.
Тогда же я получила урок, настолько горький, что никому не желаю пройти через него. То был урок человеческого равнодушия. Равнодушия, жестокости, бессердечия.
Потому что, конечно же, я не оказалась на белом свете совсем уж одна-одинешенька.
Отца я потеряла еще в юности, но и по материнской, и по отцовской линии были, и все еще есть, родственники. Тетки, сестры матери и отца, с семьями. Там, в их мирках, царило тепло, душное, но все еще способное согреть, они проходили через стужу вместе.
Помню молчание телефона. Звонить родственникам самой мне было неловко. Пробовала, конечно же - сестре матери, но разговоров не получалось, а словно выпрошенные мной встречи оставляли чувство неловкости. Бесспорно, та потеряла любимую и одновременно ненавистную сестру, но и потеряла мать, пусть и став уже взрослой.
Днями я работала, и весьма успешно – переводчицей у высокопоставленного англичанина, занесенного в Россию попутным ветром, как обычно и случается с авантюристами и искателями приключений. Конечно же, бывали вечера, когда я оказывалась в веселой компании коллег или чинно ужинала с приятельницей. Но, где бы я ни была, впереди меня ждали ночные часы, полные тоски и жути.
Ночи длились бесконечно. Иногда у меня ночевал любовник, но связь между нами была хрупкой, не рассчитанной на общее переживание горя.
Сейчас, годы спустя, согретая любовью, я задаю себе вопрос: «Почему я так свято верила в родственные узы? Отчего ждала участия родных?»
Возможно, та вера уходила корнями в детство. Летом мои дед и бабушка по отцовской линии собирали в старом огромном доме своих детей с супругами и детьми, и начиналась веселая дачная жизнь. Помню, как по вечерам заваривали чай с только что сорванным с куста смородиновым листом. Из города привозили вкуснейшее желе в мятых кружевных бумажках; бабушка, не великая мастерица готовить, храбро сражалась на крошечной кухоньке с не желавшими румяниться котлетками, а в алюминиевой кастрюльке превращалась в размазню позабытая ей гречневая кашка. После ужина на подоконник устанавливали телевизор. Мы устраивались, кто – в шезлонге, кто – на покрытой пледом раскладушке, и смотрели какой-нибудь фильм. В те годы на советском телевидении еще не существовало рекламы. Под домом шуршали ежики. Меня, маленькую девочку, окружала Семья. Да, вот еще - тогда я любила бродить по дачному участку и сочинять истории. А у забора разрослась малина, и можно было набрать горсть ягод, сказочно, волшебно вкусных.
Тогда невозможно было представить, что моя артистичная, немного эксцентричная бабушка завершит жизнь в доме престарелых, куда ее отдаст дочь ради комнаты. Многого невозможно было представить.
… Я перезимовала. Настала весна, затем – лето. В июле я познакомилась с самым важным человеком в моей жизни, и та встреча стала моим настоящим рождением, гораздо более важным, чем первое.
Холод же той далекой зимы остался во мне болезнью, не смертельной, но и не излечимой. До сих пор в декабре и в первые дни января, если я остаюсь в России, меня мучают чувства ненужности и заброшенности.
Я не верю в то, что человек может простить другого, причинившего ему боль. Прощение, истинное прощение – прерогатива Создателя; все, что остается нам – не возненавидеть в ответ. Отзвук пережитого страдания остается в нас навсегда, навечно, переходя с нами из жизни в жизнь. Тень, становящаяся наиболее глубокой, когда мы счастливы; неожиданно резкая нота, нарушающая гармонию нашей любви; незаживающий шрам в душе, о котором не удается забыть. Не думаю, что исцеление возможно. Вернее, не думаю, что исцеление нужно; именно способность осознавать хрупкость счастья, именно холодок недоверчивости и делают нас людьми, теми, кто начинает поиск Творца, потому что нам нужно познать любовь, не знающую ограничений, полную приятия, ту любовь, которая по природе своей не способна обернуться ненавистью, ни на миг.
(Иллюстрация - Inextremiss Photography)