Мамины сумочки все, как на зло, имели длинные тонкие ремешки. Ежедневно ведя меня в детсад, она стегала ими меня по ногам, потому что я сопротивляляся и идти не хотел. Перед входом она садилась на лавочку, перекидывала меня через колено и заголив попку больно стегала ремешком. Рыдая и потирая ушибленное место я плелся в группу. У мамы была своя собственная философия наказания: где провинился, там и получи свое. Таким образом я был порот на детстой площадке, в кино, в зоопарке, однажды даже в трамвае. Везде система была одинакова, я оказывался вниз головой с голым задом, больно отхлестан ремешком от сумочки. Когда я пошел в школу, мама ежедневно, приходя за мной и слушая отчет учительницы, наказывала тут же, при ней. Я рос, росло и количество ударов. Я так привык к тому, что могу быть выпорот за недоеденый бутерброд, пролитый чай и т.п., что в те редкие дни, когда мне не «доставалось на орехи», я чувствовал себя брошенным, ненужным. Перейдя в пятый класс я приобрел привычку, которая очень импонировала маме, сам приносил ей ремень или скакалку, в зависимости от обстоятельств, при которых полагалось получить урок. Дома мама всегда секла скакалкой, приобретенной специально для этих целей, или шлангом. Мамины подруги восхищались тем, как она растит из меня «настоящего мужчину» и нередко сами принимали в этом участие. Например, тетя Нина любила трепать меня за уши и бить линейкой по рукам. После ее наказания, естественно, не смея плакать, неизменно оказывался опрокинутым на подлокотник дивана и сечен мамой. В седьмом классе добавилась угроза, что если я не исправлюсь и еще хоть раз получу тройку, придется обратиться к Сергею. Я стал бояться Сергея не зная его и не представляя, что он может сделать.
В то утро я проснулся около десяти и, взглянув на часы, удивился, что мама не разбудила, как обычно в 8, и не успел подумать, что вот сейчас мне влетит за прогул школы, как вошла мама. Приказала лечь на живот и заголить зад. Порола, как обычно, недолго но очень больно и не позволяя пикнуть. После велела привести себя в порядок и явиться на кухню для знакомства с Сергеем. Я чуть не сошел с ума от страха, стал умолять ее не знакомить нас и обещал исправиться. Она смотрела на мою истерику несколько секунд, потом толкнула назад на кровать, содрала трусы и добавила ударов 15. Я понял, знакомства не избежать. Когда я вошел на кухню увидел невысокого бородатого мужчину. Он кого-то напоминал, но кого, я не понял. Он сверлил меня взглядом некоторое время, а потом протянул руку.
– Будем знакомы, Сергей.
– Гера. Герман- бледнея и заикаясь представился я
– Да знаю я, – расхохотался Сергей, – сам называл. Нин, он что, не в курсе, кто я?
-Не говорила я. Вот, Гера, ты имеешь честь познакомиться со своим отцом – резко заявила мама.
Я чуть не упал. Захотелось убежать или прижаться к нему, плакать или смеяться. Не понимал я своих чувств.
– – Чего молчишь?-Сергей посерьезнел.
– Где ты был? – тихо спросил я
– В экспедициях. Я геолог-разведчик. Вот наконец приехал. Заберу тебя к себе. Поедешь?
Я посмотрел на маму.
-Чего смотришь? Я тебя отпускаю. Сереж, только ты его в строгости держи, распустишь, не соберешь.
– Мама, – закричал я и упал перед ней на колени, – что я сделал тебе такого ужасного? Не отдавай меня ему. Сергей растерялся, а вот мама , как обычно, нет. Я был за волосы поднят с колен и облокочен тут же на стол. Шланг всегда был под рукой. Мама била долго, пока я не взмолился о пощаде. Сергей очнулся и, вырвав шланг у матери, бросил в угол. Отодвинул маму, подтянул мне штаны и обняв за плечи вывел в зал. И там дрожа от страха перед ним я признался, что меня всегда пугали, что за плохое поведение или оценки придется обратиться к нему – Сергею. Умолял не избивать меня сильнее, чем это делает мама.
– Она что, часто тебя бьет? – сурово спросил он.
Боясь врать и стесняясь говорить правду все же выдавил, что в месяц 28 дней бываю бит.
– Сегодня уже трижды порола – пожаловался я.
Сергей встал и молча вышел на кухню. Они долго о чем-то говорили. Я сидел в зале и ждал исхода их переговоров. Скакалка, оставшаяся на подоконнике, со вчерашнего вечера переодически привлекала мое внимание. Слышал как Сергей ушел хлопнув дверью. Он вернулся с огромным чемоданом. Побросал в него мои вещи из шкафа, велел одеваться и взяв за руку увел из дома не дав даже попращаться с матерью. В тот же день мы улетели в Душанбе. С мамой я виделся раз в год на свой день рождения. Она прилетала. Никогда никто больше не бил меня.
Жаль, что обратиться к Сергею пришлось так поздно!