Было это в те годы, когда наметили строить город Архангельск. Согнали тогда к берегу Северной Двины мастеров, заставили за год посад вокруг монастыря поставить и жить в нём остаться. Одним из них был Данила – удалой, холмогорский парень, на все руки мастер. Он одним из первых в том посаде женился и сынишкой обзавёлся. Так бывает, что в жизни повезло человеку: и жена-красавица и сын - не по годам смышлёный, да и в хозяйстве всё ладно. Сын его ещё подростком в грамоте стал первым, а как вырос так и вовсе на чужбину отбыл к «большому» человеку на службу.
Радовались Данила с женой успехам сына, да счастливыми были не долго. Остались они вдвоём в большом доме, и поселилась в их доме печаль.
- Далеко наш сыночек, - грустили они вечерами. - Всё ничего, только занят он очень, вот и весточки всё реже.
Время шло, жена Данилы совсем расклеилась, стала плакать день и ночь, да причитать:
- Ой, где же наш кровинушка-а-а!
- Не плачь, Матрёна, - утешал её Данила. - Прошлым летом через купца сказывал, что дел много. Оно и хорошо, коли он в работе шибко нужен.
- Чувствую - не увидеть мне сыночка родненького! - безутешно рыдала женщина.
Так и случилось: то ли печаль её сгрызла, то ли болезнь с этой печалью прокралась, только ничего бедняжку уже не радовало. Так, с первыми морозами слегла она и уж больше не поднялась.
Данила был мужик, как говориться, с практичной жилкой. Погрустил он после смерти жены сколь положено, да так разумел: «В доме-то без хозяйки нельзя». Вот и привёл в скорости вдовушку, а вместе с ней заполучил и двух её сыновей.
Одиночества, как не бывало: что ни день – то новый гость или гостья. Новая, хлебосольная хозяйка враз свой порядок навела: гусей на уток у кумушек сменяла, чтоб щипать перо было легче, из куриц – суп: гостей кормить, дескать, куры-то от старости нестись перестали, а после и коровку-кормилицу продала, да платьев себе накупила.
Налил себе с утра Данила не забелённого чаю, сел тихонько, чтоб никого не разбудить у печки и с грустью вспомнил, как оно раньше-то было: «Матрёна густой каши наварит, да кружку молока рядом поставит и сама с утра до вечера не присядет, и был в доме порядок». Тяжело вздохнул Данила и, пообещав себе купить хотя бы козу, пошел бревенчатый обруб на пристани подновить.
А после, купил ласковую, как котёнок козочку, что за ним хвостиком по острогу бегала, а как выросла – так и молоко давать стала, вкусное - Данила нахвалиться не мог.
- Сыночки, вы бы козе травки на ночь нажали, - попросил Данила пасынков.
- Что ты! Что ты! – закричала хозяйка. – Серпы острые – пальцы им не лишние!
И сыночки лежат – полёживают: ждут, когда молочко на стол поставят. А Данила не жадный был, козочка молока много давала.
Так они и жили. Со временем хозяйка сынков женила, а как внуки пошли каждому по две комнаты выделила. Данила с ранней зорьки до темна в трудах, а когда ослабел, так и не заметил, как на кухне поселился: мол, не так спишь; потом в сенях: мол, не так ешь; а после и вовсе в сарае рядом с козой оказался, когда хозяйка шкаф старый не выбросила, а в сенях поставила.
- Чего выбрасывать?! Цел ещё!
Уселся Данила на солому рядом со своей козой.
- Что же мне делать?
Коза потёрлась головой о его плечо, глаза добрые, понимающие.
- А вот не сдамся! – решил он. - Завтра же в дом вернусь, - пообещал и устроился спать под яслями.
- И чего запёрся?! – накинулась хозяйка, как только Данила вошел на кухню. – Кто тебя сюда звал?
- Я же этот дом строил, - напомнил хозяин. – И жить тут буду, пока не помру! – заявил свои права и, полный решимости, хотел по столу кулаком ударить, да от старости глаза плохо видели, и угодил он рукой по половнику, которым щи черпали. Половник подлетел и окатил Данилу горячей жижей.
Хохот стоял - оглохнуть можно было: бабка, её сынки, снохи и даже их детки смеялись над облитым супом стариком.
И старик не выдержал:
- Ну и оставайтесь вы здесь! – Махнул на них рукой, развернулся и поплёлся прочь, куда глаза глядят, лишь бы от их наглых рож подальше.
А бабка не успокоилась, прокричала вдогонку:
- И эту с собой забери! – И выгнала из сарая козу.
- Хоть козу пожалей, - взмолился старик. – Пять твоих внуков на её молоке выросли, неужели она клочка сена не заслужила?!
- Проку от старой козы, что от тебя! Пусть вас обоих в лесу волки гложут! – поиздевалась бабка на прощание и закрыла за ними калитку.
Брели они по лесной дороге до самого вечера, а как стемнело, улеглись под деревьями. Старик так за день намаялся, что уснул крепким сном, а когда проснулся, обнаружил рядом с козой козлёночка, чёрного как уголь, с длинной, кучерявой шерстью.
- Вот уж не думал, что у моей старой козы козлёнок будет, - сказал он, потирая затылок. – Что же мне с вами делать? Надо бы вас домой вернуть.
Вдруг козлёнок тоненько запищал:
- Не-е-ет.
- Как странно блеешь. Не обычный ты, малыш, - произнёс и тут же услышал:
- Да-а-а.
Удивлению старика не было предела.
- Может от голода мне это мерещиться?
- Не-е-ет, - отвечал ему козлёнок.
Данила подкрепился молозивом, взял козлёнка на руки и задумался, куда идти. С роднёй давно связь потеряна, от сына много лет ни слова, назад к старухе – да лучше под сосной жить.
- И куда пойдём? Дальше по дороге?
- Не-е-ет! - ответил козлёнок. Тогда Данила повернул назад. Козлёнок подсказал в какой дом постучаться. Там жили добрые люди, коз в хлев определили, а старика Данилу в доме спать уложили. И решил ночью Данила плыть морем в другие города, чтобы найти своего сына.
- С таким-то чудесным козлёнком, я его отыщу непременно!
Но следующим днём козлёнок твердил своё «нет» всякий раз, как про старикова сына слышал. Данила за неимением других идей, уселся на камень рядом с дорогой. Вскоре из леса выехал всадник. Козлёнок выскочил на дорогу и стал скакать как мячик, прямо под копытами.
- За скотиной следи! - приказал старику сердитый мужчина, останавливая коня.
- Прости мил человек, - произнёс старик, прижимая к себе непослушную животинку, - но я так стар, что этот козлёнок следит за мной, а не наоборот.
Всадник недоверчиво фыркнул, и тогда Данила рассказал ему свою историю.
- Старик, это то, что мне нужно! - заявил незнакомец. – Не простой у меня выбор. Должен я жениться на одной из тех, кого ни разу не видел. Вот пусть твой козлёнок и скажет, стоит мне жениться на немецкой княжне или нет?
Но козлёнок молчал.
- Ты по что старик меня обманываешь? - Мужчина осерчал, на старика замахнулся. А тот не растерялся, да на одном дыхании выпалил:
- Женится ему на княжне?
- Не-е-ет! - Услышал изумлённый странник и опустил руку.
- Знаешь, старик, а я верю твоему козлёнку. Только хочу и других кандидаток с ним обсудить. Поедешь со мной в столицу?
На то козлёнок согласился раньше Данилы.
И пошла в столице молва про старца, который помогал нужный выбор сделать. Поселился он близ царских конюшен и каждый день выстраивалась у его дверей очередь из страждущих до мудрых советов.
Однажды пришел к нему мужчина, в котором увидел старик собственного сына.
- Проходи, сынок, - пригласил дорогого гостя в дом Данила.
Но сын его не узнал. Откуда ему было знать, что его забытый на севере, неграмотный отец с царской семьёй знаком стал.
- Посоветуй, мудрый человек, что мне делать, – обратился он с просьбой. - Просит моя жена её родителей к нам в дом перевести, а у нас тесно. Да и они немощные совсем, не хочу я лишней обузы. Мне бы так сделать, чтобы стариков не перевозить и жену не обидеть.
Первый раз Данила не пошел к козлёнку за советом, потому как лучший совет мог дать своему сыну сам.
- Ты позаботься о стариках, сынок, покажи своим деткам как о тебе в старости заботиться, поскольку в дружной семье счастье будет веками храниться.
Ну, а после сел рядом со своим верным козлёнком и улыбнулся, потому, что узнал, что не повторит столь одинокой доли ни один из его потомков.