29.09.2015 г.
Глава XIX
Свет стал медленно гаснуть, пока в помещении не воцарилась полнейшая темнота. Все сидели на своих местах, почему-то затаив дыхание. Через несколько минут в темной дали появился сначала один маленький огонек. Потом вспыхнули еще четыре. Они медленно приближались. Послышалось тихое женское пение. И вот в неярком блеске свечей показались пять женских силуэтов, облаченных в белые туманно-дымные тонкие пеньюары с головными накидками, скрывающими почти до конца лица. Но кто это были, догадались все мужчины.
Впереди шла Марта. Кроме свечи, она держала в другой руке сосуд, похожий на бутыль с ручкой или на греческую амфору с вином. А что она была не пуста, чувствовалось по напряжению женской руки, держащей сосуд с узким горлом.
Процессия с тихим и торжественным песнопением подошла к лежащему на столе телу Цедражского. Под мышки, к изголовью и возле ног легли большие букеты каких-то махровых красных цветов. Свечки в подсвечниках встали рядом с этими букетами, образовав круг из горящих мотыльков пламени, иногда словно невысоко вспархивающих от внутреннего всплеска. Бледное заостренное лицо Цедражского стало покрываться золотым мерцающим светом и казалось будто уже живым. И «генерал» вдруг понял, к какому обряду подготовились жены декабристов во главе с его женой Мартой.
Марта между тем уже двумя руками подняла над телом Цедражского амфору и стала обильно поливать из нее неведомой жидкостью цветы и заодно покойника, стараясь не затушить свечи. Вылив всё содержимое, она, поставив кувшин на пол, вдруг повернула голову в сторону своего «мужа» и громко сказала, обращаясь к нему и протянув руки:
– Отдай мне ее!
«Генерал» поначалу не понял смысла слов. Но тут в шею вцепилась когтями кошка Велла, и догадка пришла, как озарение и как внушение. Кошка вцепилась намертво. В глазах, смотрящих прямо в лицо, зиял ужас. Но когти очень больно вцепились в шею, и он с трудом отстранил кошачьи лапы. Нужно было разжать руки, чтобы Велла упала на пол и убежала. Но он почему-то еще крепче сжал белые когтистые лапки, встал со своего места и, держа кошку на вытянутых руках, медленно подошел к Марте и протянул ей свою любимицу. Марта приняла зверька, и кошка как будто вдруг успокоилась и смирилась со своей участью. А какая это будет участь, «генерал» догадывался. Но знал ли он? А Марта, приласкав Веллу, положила ее на мокрую грудь Цедражского. Та, вместо того чтобы спрыгнуть, улеглась на груди мертвеца, повернув голову к его застывшему лицу, и завела свою кошачью песню, будто лежала на живом.
Марта повернула голову в противоположную от «мужа» сторону и кого-то поманила пальцем. Из темноты к ней на руки прыгнул громадный черный котище с большущими желтыми глазищами. «Генерал» узнал его сразу: застреленного им любовника Веллы – зомби.
Тот тяжело прыгнул на стол у ног Цедражского и, что-то рыча и урча одновременно, растопырив усищи, стал мягко подбираться к лежащей на теле кошке. Велла почуяла его приближение. Но вместо того чтобы спрыгнуть на пол, вдруг призывно застонала и задрала вверх свой пушистый белый хвост. Котище одним прыжком преодолел расстояние до кошки и охватил ее, выпустив когти, своими здоровенными лапищами. Острые зубищи ухватили Веллу за загривок. Та ничего против не имела.
Пара слилась в бурном акте на груди покойного. Марта и жены декабристов наблюдали за этим ускоряющимся процессом с усиленным, серьезным вниманием. Потом «декабристки» взялись за руки и затанцевали какой-то ритмичный танец, притопывая ногами по каменному полу. Марта стояла неподвижно, почему-то закрыв глаза. Только что-то шептала губами, раскачивая при этом голову.
«Генерал» понимал, что это какой-то ритуал, и даже чувствовал, какой. Но ему почему-то на душе было крайне тоскливо от всего наблюдаемого. Так и хотелось подойти и отшвырнуть черного похотливого котищу куда-нибудь в угол. Но какая-то неведомая сила не давала ему сделать ни шагу вперед. Так он и стоял, наблюдая за этим кошачьим сношением, ускоряющим свой темп каждую минуту, пока два пушистых комка не слились в один черно-белый клубок, и он стал медленно подниматься над мокрым телом, постепенно раскручиваясь по своей оси, словно шаровая молния, сверкая электрическими разрядами.
И тут Марта открыла глаза. И они светились изнутри огненным светом. Губы ее тоже раскрылись. Прозвучал голос, словно эхо, отраженное в горах. Будто отзвук сплетения двух отголосков – женского и мужского, звучащих в единой тональности, но в разных тембрах. Женский был сильнее и громче.
– Дух брата моего, восстань вновь в священной материи через новое воплощение под твоими телесными субстанциями. Воспой перерождение света жизни среди тьмы смерти. Пусть твое благодатное семя ляжет на взрыхленную и удобренную почву Вселенной Гармонии, созданную из Хаоса двух Стихий Бытия. Перенеси свой дух в человеческое тело, готовое слиться с тобой в Единое целое и вместе спеть Вечную песнь Любви! Дай энергии жизни этому неподвижному телу!
Марта протянула руки к вращающемуся искрящемуся пушистому клубку. Тот закрутился, как веретено, и, словно на невидимых нитях, тянущихся от рук Марты, медленно полетел в сторону сидящих на стульях наблюдателей этого действа. Подлетел к музыканту Луису Пеплеру и завис у него над головой, бешено вращаясь. Луис, будто сморенный внезапным сном, закрыл глаза. А шар, разогнавшись вокруг своей оси до какой-то космической скорости, вдруг замер неподвижно, превратившись в сияющее маленькое солнце, пышущее протуберанцами лучей.
И тут солнце взорвалось с ослепительной вспышкой, раскидав фейерверк искр вокруг Луиса, который сидел чуть в стороне от всех остальных. На нем загорелась одежда. Но Марта облила его из своего сосуда. От потухшей одежды пошел пар. Запахло озоном.
Луис открыл глаза и как-то удивленно огляделся вокруг. Ощупал свою дымящуюся одежду, а заодно и свое тело, словно не узнавая его на ощупь. Потом взглянул на Марту.
– Я – человек?! – утвердительно спросил он.
Марта молча кивнула головой. В глазах у нее стояли слезы. И глаза словно от них «потухли». Марта смотрела своими глазами на своего любовника. И это был не он. И она об этом знала, пожертвовав им ради появления кого-то другого в его теле. Прямо как с «генеральским» обменом. Может, из того же источника?!
Его мимолетные размышления прервал соколиный клекот. Сидевшая на плече у адъютанта птица с безжизненно опущенной головой и крыльями внезапно будто ожила и гортанно закричала, широко расправив крылья, готовая взлететь. И вместе с соколиным криком лежащий на столе Цедражский открыл глаза. Несколько минут он неподвижно смотрел в потолок, потом, словно нехотя, с трудом сел на столе, так же тупо глядя перед собой. С одежды падали капли воды. Он сидел и молчал. При тусклом мерцании свечей лицо Цедражского оставалось мертвенно бледным. И он как будто не дышал. Во всяком случае, грудь его на взгляд не поднималась.
– Ожил, ожил! – закричала его пышнотелая жена, рыдая от счастья на груди воскресшего мужа. Цедражский на ее слезы, рыданья и поцелуи никак не реагировал, а так же молча сидел в луже, уставившись в одну точку, видно приходя в себя. Шутка ли – возвратиться из потустороннего Мира, откуда, как известно, возврата нет. Но сидение продолжалось несколько минут с одним и тем же результатом. И тогда три декабристских жены бережно спустили Цедражского на мокрый пол и повели, освещая путь свечами, в глубину операционной, продолжая петь тихими голосами свою грустную оживительно-погребальную песню с непонятными «генералу» словами. Цедражский шел, еле передвигая ногами. Когда они скрылись за дверью, свет стал медленно загораться, пока не вспыхнул окончательно.
Все сидящие на стульях молчали, иногда поглядывая друг на друга. Особой радости по поводу воскрешения Цедражского они почему-то не испытывали. Другого эффекта, что ли, они ожидали? Наконец Крюгер натужно крякнул, пыхнув своей подожженной трубкой.
– Зомби, – покачав головой, негромко сказал он.
– Колдовство бесовское, – убежденно произнес отец Теодор и трижды перекрестился.
– Какое «бесовское»? – вдруг обиженно воскликнула Марта. – Я его Водой Жизни облила. От ледяной Богини! Она моими устами говорила во время Обряда Оживления.
– А этот кто теперь будет? – следователь указал пальцем на сидящего почти неподвижно Луиса Пеплера. Все уже понимали, что это теперь не он, а кто-то другой, вселённый в его тело. Но кто?
– Это Брагис – брат Богини. Он томился в плену у Карлика Смерти. И Богиня поручила мне вызволить его. Для этого я вошла в доверие к «грязному Королю» и его аппменам, поставляя им для размножения женщин. Ведь в нас заложен этот инстинкт самим Богом при создании человека, как и всего живого на этом Свете. Но Вода Жизни Ледяной Богини, вернув молодость, сделала наших мужчин бесплодными. Люди в нашем анклаве перестали иметь детей. А женщинам требуется рожать. Мужчинам неведомо, что это такое. Словами не объяснить. Это – непреодолимая истина. Хотя часто бывает мучительно больно. Но большинство женщин не боятся этой боли. Они жаждут продолжения рода.
– А ничего, что это род аппменов? – иронично-презрительно спросил следователь, сделав надменное лицо.
– У нас нет выбора, ¬– горько вздохнула и развела руками Марта. На глазах у нее снова выступили слезы.
– Я где-то читал, что весь ум женщины находится между ног, – произнес сквозь зубы следователь и отвернулся.
– Такими нас сделал Создатель – Демиург. Не он ли сказал: «Плодитесь и размножайтесь!»?
– Значит, вам все равно, от кого? – снова высокомерно произнес следователь. – Можно и от крокодилов?
– Они – яйцекладущие, – серьезно произнесла Марта.
– Значит, вы вступили в сговор с предателем нашего народа, желающим захватить власть на Платто при помощи аппов и аппменов, а заодно магическим путем переселить душу и сознание брата Ледяной Богини в тело Луиса Пеплера?! Он был на это согласен? – следователь строго посмотрел сначала на Марту, а потом взглянул на того, кто был недавно Луисом.
Марта молча кивнула головой. Она готова была расплакаться и из последних сил сдерживалась.
– Ну, об этом мы сейчас не узнаем, – махнул рукой следователь. – Но как вы убили герра Цедража? Ведь, как я понял, переселение души не могло обойтись без тела посредника, каким и являлся Цедраж. Ваше превосходительство! – после паузы воскликнул следователь, обратив свой проницательный взор на «генерала». – Ваше превосходительство! Или кто там в этом теле сейчас, а ведь дело не обошлось без вашей помощи. И вообще, мне кажется, вы и являетесь ключевой фигурой этой операции. Госпожа Марта, жена вашего предшественника, каким-то образом узнала о существовании в другом, параллельном Мире магнетического двойника, обладающего сверхспособностями. Своими магическими обрядами она обменяла души двойников, сымитировала свое похищение аппами, которых она превращала в зомби (Levend Lijk). Дубль генерала приехал в город, где на него было совершено неожиданное покушение аппменом-зомби, подосланным «грязным Королем», которого известил о подмене Черный Карлик, что помогло расстроить планы «Короля» по устранению Президента его сыном. Но вас, «генерал», спас ваш адъютант-телохранитель. А Черный Карлик переключил нового вас на продолжение выполнения задания. Но, учитывая ваши способности из прошлой жизни, я догадывался, откуда ветер дует, фигурально выражаясь, но был не в курсе событий и планов всей этой шайки, – кивок в сторону трех декабристов, сидевших с отрешенными лицами на своих местах. – Поутру мы пришли их арестовывать, но Цедраж нас загипнотизировал, и они сманили вас, «генерал», на свою сторону, тем более что вы оказались земляками в этом и другом Мирах. Они убили моего агента, вашего «брата», только непонятно, как.
– Мы здесь ни при чем, – мрачно произнес князь Нуголин.
– У их жен открыта астральная связь с двойниками из другого Мира, где наш псевдогенерал убил их мужей. За это они приговорили его к смерти. Но там они, кавказские террористки, взорвали искусственный крытый водоем. Погибло много людей, а убийца их мужей выжил, – опустив на пол взгляд, негромко проговорил отец Федор. – Он член спецгруппы снайперов-одиночек – «ночных филинов», выполняющих спецзадания правительства России того измерения.
– А откуда вы это всё знаете, «святой отец»? – удивленно спросил следователь.
– Ко мне по ночам, искушения ради, прилетает крылатый демон. Он рассказал мне всё это. Спаси, господи Иисусе! – и священник трижды истово перекрестился.
Крюгер закашлялся, подавившись дымом, и выбил трубку об каблук.
– Да-а, – протянул он, еще не переставая кашлять. – Что же будем делать, господа хорошие?
– Во всяком случае, нужно арестовать эту преступную группу во главе с нашим лживым генералом, – уверенно проговорил следователь. – Прикажите, герр вице-президент, и солдаты возьмут их под стражу. А потом, дождавшись вечера, нужно прорваться с боем к геликоптеру, прилететь домой, а там судить за государственные преступления.
– А как вы собираетесь прорываться к геликоптеру с арестованными? – недобро усмехнулся Крюгер. – Вы, наверное, забыли в своем детективном задоре, что мы в ловушке. И что эта почтенная mevrouw приютила нас в своем убежище, недоступном для «грязного Короля» и его аппменов. Она лучше знает здешние порядки и, надеюсь, поможет выбраться из этой тяжелой ситуации. Не так ли, мадам? – Крюгер почтительно поклонился Марте, приподняв шляпу и привстав со стула. Марта при этом жесте немного повеселела. Она смахнула слезинку со щеки и чуть-чуть улыбнулась Крюгеру краешком губ.
– Я постараюсь вам помочь. Но и вы помогите мне. Вы видели в первой пещере старушек. Это так называемые «voos vlees» (гнилое мясо), отработанный материал. И они умирают каждый день от старости и болезней. Может начаться эпидемия. Их спасет только Вода Жизни. Я знаю, что она сохраняет свои свойства в течение нескольких дней и может насыщать другие водоемы омолаживающими свойствами. Помогите омолодить этих старых женщин. На другой день на вашей летающей машине привезите хотя бы бочку Воды Жизни и слейте ее в озеро за поселком. Я привезу туда этих женщин. И они вам будут очень благодарны.
– Чтобы потом опять рожать аппменов! – ехидно сказал следователь, презрительно усмехнувшись.
– Женщины, дожившие до старческого возраста, после омоложения не могут плодоносить, – убежденно сказала Марта и вдруг посмотрела на свой живот. И «генерал» догдался, на минуту «подключившись» к «своей» жене. Она беременна. И он знает, от кого. От Луиса, который теперь превратился в брата Ледяной принцессы-богини, Брагиса. Вот он, сидит, потупив взгляд, но чему-то улыбается. Чему? А он ведь не исчез до конца, этот Луис Пеплер. Он растворился в сознании инопланетянина, как рюмка вина в стакане воды, но он живет в нем и осознает себя того, прошлого, смешавшись в один психологически-чувственный симбиоз с «подсаженным» в его тело. Он стал двойным единым человеком. «Генерал» это преображение «увидел» и понял. И как бы подтверждая его открытие, Луис Пеплер поднял вверх голову. Глаза его светились ярким синим огнем и были явно не его. Хотя голос оставался прежним.
– Меня зовут Бок фан Блерк, – с лучистой улыбкой произнес он. – Я поэт, композитор и певец будущего преображения Времени. Я буду воспевать его горные ручьи, реки, водопады и озера, полные Воды Жизни. Но это Время еще не настало. Но оно придет скоро.
И он замолчал, снова лучезарно улыбнувшись. Все, кроме Марты, посмотрели на него с изумленным удивлением. Еще больше они удивились, когда в «операционную» в сопровождении четырех женщин в белых балахонах медленной, но твердой походкой вдруг вошел воскресший граф Цедражский, переодетый в какую-то длинную, до пят серебристую рясу, переливающуюся при свете радужными всполохами. Лохматую седую голову прикрывал католический капюшон того же переливчатого цвета. Из-под капюшона светились пронзительные зеленые глаза. «Генерал» где-то видел эти глаза, и совсем недавно, и это были не глаза Цедражского или Луиса Пеплера.
– Меня убили, но я переродился, – тихо, но внятно произнес граф, скрестив руки на груди. – Я стал другим человеком – умершим, но воскресшим. Я предвидел это перерождение, которое поможет изменить этот мир с помощью господа нашего Иисуса Христа! Мой крылатый убийца будет наказан вот этим соколом. Хотя они делали одну и ту же миссию, но каждый по-своему. Всё задумано свыше. Все мы только исполнители. Так завершим задуманное. Выполним волю Вседержителя, – и он перекрестил всех сидящих вдоль стены.
Отец Федор-Теодор упал на колени и истово перекрестился.
– Веди нас за собой, перерожденный пророк, блаженный Великомученик святой Белжар, во имя нашего Спасителя Иисуса Христа Преображенного!
Глава XX
Стол ломился от мясных блюд, уложенных вповалку на тарелках, сделанных из обожженной глины. Но вилки были металлические, современного вида, явно выкраденные из городского ресторана. К ним прилагались тупые ресторанные ножи и ложки для супа, который подавался, естественно, первым. Но раньше случилось обильное возлияние. Разливали крепкий вонючий самогон.
«Генерал» после первого глиняного стаканчика сразу опьянел. Захмелели все буры и три декабриста. Трезвыми остались только женщины да двое «подселенных» – Луис–Бок фан Блерк и Цедраж–Белжар. Они пить самогон категорически отказались. Отец Федор рюмку пригубил, но не более. Он во все глаза смотрел на воскресшего. Тот сидел напротив и чему-то грустно улыбался, не притрагиваясь к пище. Только иногда отпивая маленький глоток воды из кувшина, стоящего посередине стола, налив воду к себе в глиняный стакан. Почти трезвым был и Трифалент.
Декабристы же изрядно «забалдели». На них напало какое-то безудержное веселье. То ли от действия самогона, то ли по поводу оживления их друга. Хотя они знали, кто переселился в тело Цедражского. Князь Нуголин что-то острил на французском языке, чем вызывал гомерический смех у маркиза Рекортсе и барона Вотиша. Потом они затянули какую-то игривую французскую песенку. Когда она закончилась, пошли, очевидно, анекдоты, что часто случается у сильно опьяневших. Отец Теодор несколько раз неодобрительно взглядывал на веселящихся и покачивал головой. Но декабристы не обращали на него внимания, продолжая «шутковать». И тогда раздался громкий гитарный аккорд. Все недоуменно оглянулись по сторонам. Шутники смолкли. И тут запел Луис–Бок фан Блерк красивым баритоном:
Если долго плакать возле мутных стекол,
Высоко в небе появится сокол.
Появится сокол высоко над тучей:
В это время важно не упустить случай.
Увидеть его крылья. Увидеть его перья.
И вдруг удивиться – а кто это теперь я?
Почему внизу тучи, а надо мной ясно?
Видимо, я плакал совсем не напрасно?!
Видимо, вот оно, пришло мое время,
А внизу медленно бредет мое племя.
А мне лететь выше, а мне лететь в солнце…
А все-таки вспоминаешь, что внизу оконце
С мутными стеклами, в которых бьются
Милые мои. Сгореть и вернуться. (Б.Г.)
Гитары в руках у Луиса не было. Аккомпанемент лился словно со всех сторон в небольшой комнате рядом с операционным столом, где было собрано застолье. Все сидящие за круглым столом замерли, слушая эту красивую проникновенную песню. Сокол на плече Трифалента расправил крылья и медленно взмахивал ими, словно имитируя полет. Слушатели были потрясены до глубины души прекрасным исполнением. Только что веселившийся князь Нуголин даже прослезился. И это были не пьяные слезы. Он ведь тоже слыл поэтом, а возможно, и музыкантом. Он понимал смысл песни и искренне восхитился новым голосом своего молодого перерожденного товарища. Заплакала и Марта, восторженно глядя на своего бывшего любовника, принявшего душу другого с его и ее согласия.
«Генерал» в музыке мало что понимал. Любил махровую попсу, Аллу Пугачеву и Филлю, как и большинство населения послеперестроечной России. Да, собственно, и не любил, а принимал в виде должного, сопровождающего его жизнь. Музыку он не слушал. Она была фоном. Но эта песня, спетая на бурском языке и как бы сама переведенная в его голове на русский, всколыхнула душу бывшего «Ночного снайпера». Он, конечно, слезу не пустил, но что-то на минуту сжалось в его груди. «Генерал» в душевном порыве налил и выпил еще стаканчик спиртного и принялся за еду, проглотив несколько кусков мягкого, похожего на котлеты мяса. Оно оказалось с сильным душком, попахивая говнецом. Этот привкус, очевидно, почувствовали и другие едоки, приступившие к трапезе после приобщения к духовным ценностям, кроме перерожденных и женщин, не притронувшихся к духовитой пище. Крюгер даже выплюнул на тарелку недоеденный кусок мяса.
– Что это за гадость? – воскликнул с отвращением он, прополоскав водой рот, и засунул туда дымящуюся трубку.
– Это продукты выделения «черного карлика», сидящего в своей ракете под землей, – просто, без стеснения ответил Белжар. – Вы же знаете, что тут плохо с питанием, а орды аппов и аппменов требуют еды всё больше и больше. Карлик тоже ненасытен, и он потребляет выделения этих монстров. Так был налажен обмен питанием. Так сказать, гармония двух видов единого целого.
– Но ведь мы тоже купаемся в выделениях Ледяной Богини, – сказал следователь, – и называем ее Водой Жизни, которая возвращает нам молодость. Может, это тоже какой-нибудь симбиоз?
– Здесь совсем по-другому, – тихо произнес Белжар, – хотя на первый взгляд причины похожи. Обоюдная необходимость. Но отношения между людьми и Ледяной Принцессой, конечно, глубже, чем между Черным Карликом и аппами. Я в изначальном своем облике имел, как вы знаете, с ним дело. Это существа примитивные, сугубо физиологические с такой же психикой. Легко внушаемые и животно-агрессивные, не сдерживающие своих эмоций, подверженные стадному чувству. Для них размножение и голод – два фактора существования, лежащих в основе создания этого органического Мира Великим строителем Демиургом. Все сущности, от бактерий до «высокоорганизованных» организмов, крутятся в этом кольце размножения и поглощения питательных веществ, чтобы выделить биоэнергию в окружающее пространство, где она аккумулируется в виде многоярусного слоя в зависимости от качества развития индивидуумов. Он похож на радугу, но с несравнимо большим количеством цветов и оттенков, иногда плавно переходящих один в другой, иногда с резко очерченной границей сфер умственной и биологической жизнедеятельности. Каждый эволюционно развивающийся организм с видовым разнообразием включает в себя комплекс мыслеформ, впущенных из окружающей среды посредством рецепторов нервных волокон в индивидуальное сознание существа для ориентации его в зависимости от сложившихся обстоятельств, связанных с сохранением функционирования организма. Поглощение одних организмов другими является одним из главенствующих факторов борьбы за существование в материально-биологическом Миропорядке. Хищники и их жертвы дополняют друг друга по схемам, заданным при Сотворении. В этой структуре живут и умирают все виды биоорганизмов во всех временах и пространствах. Функциональная физическая основа индивида очень недолговечна. Развиться до периода размножения, оставить потомство, вырастить его у одних видов и оставить на самовыживание у других. Многие погибают, не дожив до репродуктивного возраста. Исчезают целые классы и группы существ без восстановления их популяции. И это принято за основу…
– Отец Белжар, – прервал его рассуждения священник Теодор, – вы рассказываете нам азы натурфилософии. А где проекция Воли Господней на этот материальный процесс?
– Вы опередили меня своим вопросом, – развел руками Цедража Белжар. – Воля Вседержателя присутствовала изначально. Она была вложена в замысел Демиурга по созданию материальной Вселенной из Хаоса трансцендентного Бытия, где первоосновой теплился Дух, воплощенный в Логос – слово вечной Воли Вседержателя, насыщающего Собой сотворенные Вселенные, скрученные пространственно-временной спиралью во множестве измерений. Спираль скручивается в пружину. В точку отсчета каждой Вселенной. Точка формирует в себе абсолютную энергию, в которой собраны все атомно-полевые структуры будущего рождения данной Вселенной. Ее развитие, старение и смерть. И нового цикла возрождения из небытия в другом измерении с другими вариантами развития. Накопление информации, выброс эмоционально-чувственных флюидов, их аккумуляция и потребление во благо дальнейшего развития Абсолютной Вселенной, наращивает ее перманентное Движение в умножении обмена энергиями в событийно-фатальном Волеизъявлении Вседержателя.
– Ничего не понял! – с досадой воскликнул Крюгер и обиженно запыхтел своей трубкой. Такое же непонимание читалось на лицах остальных слушателей, включая женщин, которые вообще отстраненно-полусонно смотрели на стены комнаты, где стояли две широкие кровати. Видно, им очень хотелось спать. «Генерал» не понял и половины слов, произнесенных перерожденным философом на бурском языке. И вообще, весь этот лекторский тон и научные словосочетания очень напоминали ему недавнюю научную беседу в «его» кабинете с темным демоном – его вторым эго, превратившимся потом в филина, за которым погнался вот этот сокол. Эти рассуждения «генералу» уже порядком надоели. Остальные тоже клевали носами.
Только один священник отец Федор был заинтересован словоизъявлениями Белжара. И он снова задал вопрос:
– Ну, а человек – апофеоз творения Божьего, как он вписывается в изложенную вами схему? Ведь только ему был дан Разум, подобный Божественному. Ведь только он – образ и подобие Божие.
– В вашем вопросе, батюшка, содержится антитеза моего ответа на примере этой планеты, куда люди попали вследствие блокировки воронки пространственно-временного континуума. Здесь присутствует, по крайней мере, три вида разумных существ: непосредственно сами аппы и представители двух инопланетных рас из этой солнечной системы – ледяной планеты аммиачного типа и сероводородной, которые погибли в результате катастроф. А люди – пришлые существа из другого измерения, как и вот этот молодой человек, попавший к нам из другого времени и вселённый в тело местного генерала, сына президента Преториуса, с помощью ритуала, похожего на тот, проделанный совсем недавно над нами двоими тобой, сестра Марта.
– Я только выполняла Волю Создателя, – тихо произнесла Марта, потупив взгляд.
– Каждый человек или иное разумное существо выполняет Волю. У каждого своя судьба, фатум, рок. И уклониться от него чрезвычайно сложно. Масса духовных сущностей контролирует выполнение судьбы от первого до последнего вздоха. Христиане их называют ангелами или демонами в зависимости от роли, навязанной ими человеку. Маски контролеров могут меняться по мере продвижения к запланированной задаче, которая определена свыше, и выполнение задачи заканчивается физической смертью индивидуума. Видимость свободы, якобы случайные стечения обстоятельств – всего лишь иллюзия подконтрольного духовным силам разумного существа. Эта «свобода» стиснута стенками узкого «коридора» пространственно-временных рамок. Чувственно-эмоциональные импульсы человеческого организма – ответ на раздражители, посылаемые контролерами в подкорку головного мозга для выброса зарядов биоэнергии перед или после выполнения тех или иных функциональных действий, физических или умственных. Эти заряды подпитывают энергетические емкости «контролеров», давая им возможность дальнейшего сбора информации через своего субъекта по его ролевой программе. Она почти неизменна.
– Значит, мы вроде кукол в театре? – покачав лысой головой, спросил недоверчиво следователь Пант. – Коли создали тебя при рождении убийцей, ты им будешь, несмотря ни на что?
– Судьба не так примитивна и тупа. Она дает человеку шанс стать немного другим и побороться с крайними ее проявлениями. Но люди обычно не пользуются этими шансами и идут по воле судьбы. Для борьбы нужны усилия, а человек слаб и подвержен животным страстям. А их перебороть практически невозможно. Ведь он сотворен Демиургом из «праха земного», т.е. из животного, и живет на свете очень мало, чтобы как-то совершенствоваться. Он борется всю жизнь за свое существование. Борется с голодом, холодом, умирает от болезней, гибнет на войне. Мозг его не совершенен, полон страха за свою жизнь. И он единственный из всех биологических существ знает, что умрет, что конец неизбежен, как ни закрывайся медленно от него.
– Хоть мудрец ты, хоть подлец – все равно один конец, – вдруг ни с того ни с сего вставил князь Нуголин и усмехнулся своему каламбуру, а потом добавил, тоже усмехаясь: – У меня есть стихотворение на эту тему. Хотите, прочту?
Все согласно закивали головами. Лекция Белжара казалась им скучной и непонятной. Поэт Нуголин откашлялся, поднявшись со своего стула, и, сделав небольшую паузу для привлечения внимания, произнес название: «Экскремент» – и снова саркастически усмехнулся. Потом, сделав серьезное лицо, приступил к чтению стихотворения. Читал он по-русски, переводя затем каждую строку на бурский язык, отчего получалась какая-то тарабарщина. Да и смысл длинного стиха оказался издевательски-ироничным и не вполне понятным «генералу», да, кажется, и другим присутствующим на этом странном обеде, к которому почти никто не притронулся, кроме скрипача Вотиша, оказавшегося глуховатым, и, не услышав, из чего было сделано «мясо» на столе, он с аппетитом съел свою большую порцию, попросив добавки.
Экскремент
Жизнь земная – ничтожно-позорная:
Инфузория жрет инфузорию.
И мечтает, нажравшись досыта,
Вновь наполнить пустое корыто.
Испражняется, сев врастопырку:
Сзади есть чуть прикрытая дырка.
Продолжается множество лет
Злой, вонючий «Большой экскремент».
«Лаборант» наслаждается опытом,
Забывая о том, только жопа там!
А с другой стороны – только рыло,
Что умыться с утра позабыло.
Инфузорию тянут к «духовности»,
Позабыв об отсутствии совести,
Позабыв, что живет инфузория
Только миг. Вот такая история!
Позабыл «Неземной Академик»
Отключить «электрический веник».
Он метет без разбору зазоры,
Где трясутся и жрут инфузоры.
Что он хочет от этих микробов?
Потащились микробы за гробом,
Понимая, что скоро придет
И других неизбежный черед.
Вот и жрут они с воем друг друга,
Трепеща от тоски и испуга,
Веря в сказки и делая подлости
И опять забывая о совести.
Экскремент завершился поносом,
Лаборант воду в сите приносит,
Чтобы смыть без следа испражнения
И опять повторить Упражнение…
Жизнь Вселенной ничтожно-позорная:
Инфузория ждет инфузорию.
Князь, закончив, раскланялся, ожидая аплодисментов. Но получил их лишь от двух своих друзей-декабристов, да и то довольно жидкие. Остальные, видно, ничего не поняли из этих русско-бурских словословий. Кроме, конечно, перерожденного Белжара и отца Теодора.
– Грубо, – сказал, покачав головой, священник.
– Но достаточно емко и точно, – поправил Белжар.
– Картина Мира и человечества представлена упрощенной. В ней нет образа Спасителя, который смертью смерть попрал.
– Автор передает свои представления о Миропорядке без вмешательства Спасителя. Он просто не осознал его сущности.
– А какова его Сущность? – князь, испытующе сузив глаза, посмотрел на того, кто был совсем недавно его другом, а стал совсем другим, не похожим на Цедражского. И князю было горестно, хоть он нарочито вел себя пьяно-весело. Наверное, так же чувствовали себя и его друзья – художник Рекортсе и скрипач Вотиш.
– А какова его Сущность? Он принял смерть мученика на кресте. На третий день воскрес, на сороковой вознесся на Небо. И пропал, обещая в скором времени вернуться. Две тысячи лет ждут христиане его второго Пришествия. Всё не дождутся, теряя веру. Умирают в тех же муках, как и рождаются. Так же болеют, так же страдают, как и за много тысячелетий до его Появления на Земле. На той Земле, откуда мы попали на эту планету, похожую и непохожую на ту. Здесь живут какие-то одноглазые существа, маленькие, но прожорливые, вплоть до каннибализма. Но, оказывается, они могут размножаться с нашими женщинами. И те рождают от них трехглазых монстров-аппменов, не способных к размножению. Мы же, люди, по прилету с другой планеты гигантской ракеты с неведомой холодной женщиной внутри поим ее своей мочой и получаем взамен ее «воду» жизни. И мы, искупавшись в ней, омолаживаемся. Но мужчины становятся бесплодными. А женщины по-прежнему хотят детей и отдаются маленьким страшным волосатым циклопам. Вон, здесь наладили целую фабрику по производству аппменов, которые хотят захватить власть в доставшемся нам городе. И омолаживаются Водой Жизни, сделав нас рабами под руководством брата нашего президента, убитого этим вот пришельцем из другого времени, подсаженным в его сына черным Карликом Смерти, сидящим в своей ракете сейчас под горой и желающим тоже размножиться почкованием, чтобы орды аппов и аппменов кормили его выродков своим дерьмом. И при чем здесь Спаситель? Он, что, и на этой «земле» появится? И как он будет выглядеть? В виде аппмена какого-нибудь просветленного? Или Спасение произойдет только на той Земле?
– А Он уже здесь! – тихо, но уверенно произнес Белжар. – Он ждет своего часа, который придет скоро. Очень скоро. Он пришел, как пришел к иудеям, но те отвергли его, выполнив план Создателя, распяли. Он воскрес, получив другое энергетическое тело, созданное из другой атомной структуры, в одно мгновение проникающее через пространство и время силой божественной мысли. Он даст вам такие же нетленные, вечные тела, и вы возлетите с Ним к небесам. И Вода Жизни станет вам не нужна, когда вы обретете бессмертные тела Любви! При чем здесь аппы и аппмены?
Глава XXI
Сознание медленно меркло. То ли под действием крепкого алкоголя, то ли от голоса Белжара, вселённого в тело гипнотизера Цедражского. «Генерал» явно засыпал за обеденным столом и не хотел противиться этому засыпанию. Лица сидящих рядом мутнели и расплывались в туманной дымке, становились похожими на призрачные образы совсем других людей. Но кто они были, засыпающий не знал, да и знать не хотел. Боль в затылке постепенно затихала. Наступило беспамятство. Как бы наступило. Но туманные лица одно за другим наплывали на него. Смотрели мертвыми застывшими глазами. Рты раскрыты в безмолвном последнем крике с продырявленным пулей «третьим глазом» на лбу (он стрелял без промаха точно в лоб).
Лица убитых им то наплывали, то растворялись в тумане беспамятства. Он не помнил их. Они не знали его. Но их хоровод кружился вокруг своего убийцы. Он был исполнителем их предначертанной судьбы. Он был кармический палач. И он встретил их живыми в другом измерении, в другом Мире. Как обернется их судьба здесь?
Хоровод призраков кружился всё быстрее, пока не превратился в одно непрерывное огненное колесо, летящее обжигающим вихрем вокруг ослепленного убийцы-«генерала». И он, сгоревший дотла черным пеплом, осыпался во тьму.
И тут же проснулся. Перед ним маячила чья-то спина, затянутая в коричневый мундир. Человек в коричневом мундире размахивал серебристым мечом, отбиваясь от наседавших на него нескольких черных стражников в изодранных балахонах. Трифалент отбивался от них, кажется, из последних сил. Раненая рука плетью висела вдоль туловища. С пальцев капала кровь. Сокол с боевым клекотом бросался из-под потолка на аппменов, стараясь попасть когтями и клювом в выпученные черные глазищи стражников. Трифалент отбивался от них один. Все остальные были уже связаны по рукам и ногам и сидели под присмотром на своих стульях. Среди них не замечалось Цедража-Белжара. Женщины во главе с Мартой жались в углу в окружении нескольких стражников с обнаженными мечами. Всех их, видно, взяли спящими. Какой-то сонный дурман подлила им в самогон Марта. А кто же еще? Лишь один Трифалент не стал пить. Да и Белжар тоже. Но куда он исчез?
«Генерал» хотел подняться со стула. Но какая-то липкая сила, уже не похожая на сонную, парализовала руки и ноги, не давая пошевелиться. Он только вертел головой, молча оглядываясь на бой своего адъютанта с низкорослыми, но злобными аппменами. Трифалент уже изнемогал, отбивая яростные удары стражников.
Сокол, как мог, старался помешать атакам на своего хозяина. И один раз ему это удалось. Он вцепился когтями в третий глаз одного из стражников. Тот завыл, бросил свой меч и схватился за окровавленный глаз. Но Трифаленту от этой потери стало легче только на минуту-другую. На месте выбывшего бойца почти тут же появился другой из стерегущих. Комната-столовая была тесной для масштабной схватки, и потому только четверо аппменов могли одновременно нападать на адъютанта.
Позади него возвышался круглый обеденный стол с разбросанной снедью и сидящим неподвижно на стуле «генералом», которого и защищал адъютант Трифалент. Защищал из последних сил. Он ранил в лицо еще одного из нападавших. Но двое других, улучив момент, выбили из ослабевшей руки меч, а третий, самый высокий и плотный, вдруг выпрыгнул, словно «ниндзя», оттолкнулся ногой от стола и сбоку ударил Трифалента острием по шее. Да так сильно, что голова медленно, как бы нехотя отделилась от туловища и упала прямо на колени «генералу», залив мундир кровью. Губы Трифалента что-то тихо и невнятно прошептали. Еще живые глаза грустно посмотрели, ресницы несколько раз моргнули и замерли вместе с остановившимся взглядом. Рядом, потеряв меч, упало тяжело безголовое туловище адъютанта. Горячая лужа крови залила пол под обеденным столом. Адъютант выполнил свой долг до конца. До страшного конца.
И почти тут же убийца был наказан. Сокол с яростным свистящим клекотом накинулся на стражника-аппмена. И хотя тот попытался прикрыть одной рукой лицо, а второй отмахивался мечем от птицы, сокол быстро и бесстрашно прорвал эту оборону и в одно мгновение когтями и клювом вырвал у стражника все его три глаза. Тот заорал, бросил меч и прикрыл лицо руками. Из-под пальцев потекли кровавые струйки. Он умылся своей кровью.
А сокол, отомстив убийце, сделав резкий поворот в воздухе, опустился на голову Трифалента, лежащую на коленях у «генерала». Ударив его крыльями по лицу, вцепился когтями в волосы и, казалось, без особого напряжения поднял ее к потолку, оросив каплями крови пленников, женщин и стражников. Сокол вместе с головой исчез в круглом полураскрытом окне под самым потолком.
И в это время в дверях показалась знакомая всем сгорбленная фигура с «крокодильим» посохом в руке и короной на плешивой голове. «Грязный Король» шаркающей походкой дотоптался до безголового тела Трифалента, брезгливо косясь на лужу крови, в которой он лежал. Потом повернулся к пленникам и криво усмехнулся им сквозь пегие усы и бороду полубеззубым ртом.
– Так, – прошамкал он, – операция удалась наполовину. Но можно сказать, вы ее провалили, mevrouw! Вы меня предали, поддавшись своим бабским чувствам к этому типу. Он вселен тоже наполовину. А где Белжар? – повысил Король голос.
– Он ушел сквозь стену, когда все спали, – опустив голову, проговорила Марта. – Он приобрел другое тело, – тихо добавила она.
– Час от часу не легче! – воскликнул, ударив посохом по полу, «грязный Король». – Мы теперь его не поймаем. Карлик будет очень недоволен. Ты обманула его и меня! А может, ты тайный агент Ледяной Принцессы? И твои подруги тоже? Я об этом догадывался. Тогда вам не будет пощады! Пойдете в прогон к аппам! В целое племя! Самое заразное!
– Ну пощади хотя бы наших мужей! – взмолилась одна из женщин и упала на колени. Остальные последовали ее примеру. Стоять осталась только Марта. Но стояла опустив голову. – Ты же обещал!
– И что ж, что обещал, – хрипло засмеялся Локис. – Я слово дал, я и назад взял. Королям верить нельзя, легковерные женщины! – назидательно добавил он, подняв вверх старческий корявый палец с длинным кривым ногтем. – Ведь они почти все – коварны! – добавил он и снова засмеялся. – Я, правда, колебался, когда давал вам обещание. Но после того, как вы предали меня, колебания закончились. Вся эта диверсионная группа скоро будет казнена – во главе с вице-президентом Крюгером и, увы, моим поддельным «сыном».
И «грязный Король» повернул голову к сидящему за столом «генералу». Грозно сдвинув брови, взглянул на него одним живым, а другим стеклянным глазом. И «живой» глядел так же, как стеклянный: холодно и незряче. Король чуть заметно ухмыльнулся:
– Фу, сынок, ты весь в крови. Твой адъютант отдал ее за тебя, можно сказать, до последней капли. У тебя был преданный подчиненный. Мне бы таких. А без головы он выглядит как-то неполноценно. Но скоро я уравновешу ваши ценности на весах жизни и смерти. А последняя побеждает всегда, сколько бы первая ни возрождалась и ни воскресала. Победа всегда за смертью.
– Кто знает? – донесся с дальнего конца стола голос отца Федора. – Может, скоро настанет время Вечной жизни! И каждый верующий в Спасителя скажет: «Смерть, где твое жало? Смерть, где твоя победа?». Круговорот прервется. Тьма растворится в Свете! И Свету не будет конца!
– Надейся, надейся, Святой отец, – иронически сощурив один живой глаз, сказал, шамкая, Король. Второй, стеклянный, волооко почти вылез из глазницы. – Надейся. Надеждой живет человек. Но надежды, как правило, не оправдываются. Они лопаются, словно мыльные пузыри, не оставляя следа. А надежды – это те же самые иллюзии, самообман, несбыточная мечта. Ну, а я не мечтатель. Я полный реалист. Вы мои враги, прилетевшие сюда, чтобы сорвать мои планы. Но вам это не удалось. Вы все, кроме Белжара, в моих руках. Эти дуры-бабы поверили мне ради спасения своих романтиков-мужей. А жена моего неудачливого «сынка», ненавидевшая его, с моей помощью и с помощью Черного Карлика во время соприкосновения двух Миров во второй раз переселила сознание некого убийцы из будущего Того Мира в тело своего ненавистного мужа. Совершила обмен разумов, чтобы тот убил моего брата-президента. Он так и сделал. А помогли ему вы, батюшка, даже не осознавая. Тут уж мы с Карликом постарались раздвоить ваше сознание, подселив к вам его негативного двойника Доппельдангера при вашем разговоре у бассейна. Но этот убийца оказался не так прост. Он обладает сверхспособностями и стал всячески препятствовать осуществлению нашего плана, не поддаваясь воздействию Черного Карлика. И тогда мы привели в действие запасной вариант. При содействии завербованного нами ученого Спана мы заманили всю вашу компанию в ловушку. Нам нужен был живой дух Белжара, ослабленный в оживленном теле. Без него не свершится Таинство. Но он ушел сквозь стену, как сказала Марта, если она не врет, а он где-то здесь прячется. Но не всё еще потеряно… Вы мне не нужны! – вдруг воскликнул «грязный Король» и ударил посохом об пол. – Я могу испепелить всю вашу шайку, как того предателя Спана, посягнувшего на Меня! Но такой конец для вас будет слишком легким. Вы умрете по-другому, мучительно и страшно. Мы принесем вас в жертву нашему великому богу Ваалу – Тифону. В сегодняшнюю Ночь затмения Светила. Она станет для всех вас последней. Мы проведем над вами обряд жертвоприношения, и Великий Waal поможет нам достичь нашей Высокой Цели. Уведите их в Жертвенный Зал! – приказал Король своим стражникам. Те тут же стали исполнять его приказ: связали пленников попарно и затем общей длинной веревкой выстроили в цепочку. Женщины пошли несвязанными позади процессии.
Два стражника подошли к сидящему окровавленному «генералу». Позади маячил «папаша-король».
– Ну что, «сынок», – с ласковой фальшью в голосе проговорил он. – Сам идти сможешь? Или понести тебя, как «вождя», на руках?
«Генерал» уперся руками в стол и с большим трудом, медленно поднялся на свои налитые тяжестью ноги. Сделал шаг, затем другой и пошел медленно, почти как «грязный Король». Они шли рядом в одном темпе. Позади двигались маленькие стражники с обнаженными длинными мечами «на плечо», заменившими трезубцы.
И повели по совсем другому маршруту из операционного зала через боковую, видно потайную дверь, вниз, по едва освещенному коридору. Снова заскрипела ржавыми петлями дверь, и весь жертвенный ход оказался в знакомом помещении с озером, полным крокодилов и королевским троном на его середине. Вокруг, испуская грязную горячую копоть, горели факелы. В лапах полосатых и клетчатых жрецов багровыми огоньками моргали свечи. По периметру Зала с двузубцами в руках стояли черные стражники. Они приветствовали появление Короля методичным стуком древками по каменному полу. Жрецы упали на колени и, по-собачьи виляя задами, заскулили и, тявкая, завыли на разные голоса.
Пленных подвели к подножью постамента, на трон которого уже взобрался по лестнице «грязный Король». Он уселся на свое любимое место тощим задом и ударил медным посохом по постаменту. И лай жрецов тут же умолк. Посидев немного на троне, король Локис с трудом снова поднялся на свои старческие ноги. Поднял вверх свободную от посоха руку. Забухали из темного угла барабаны. Видно, другие инструменты у аппменов отсутствовали в наличии. Король сделал отмашку. Барабаны смолкли.
– Мои возлюбленные подданные! – со старческим надрывом в голосе прокричал он. И тут же хрипло закашлялся, как курильщик. Кашлял он несколько минут. Наконец успокоился и продолжил, уже более тихим тоном, но очень со стороны убежденно: – Мои возлюбленные подданные! Как вы знаете, мы захватили в плен шайку убийц из человеческого поселения, которые прилетели к нам на дьявольской птице, чтобы отравить всех нас сладким ядом забвения, чтобы мы никогда не могли искупаться в Воде Жизни и стать бессмертными. Но наш Великий бог Waal предупредил меня о готовящемся злодеянии, и мы схватили всю эту банду, как только они вышли из своей дьявольской птицы. И вот они стоят здесь, чтобы быть принесенными в жертву нашему Величайшему богу Waalу. Один из них – служитель культа «Христодьявола», который жжет несогласных заживо на кострах, обвиняя их в ересях и колдовстве. А сами жрецы этого культа днем говорят слова о добре и раскаянии в грехах, а ночью превращаются в тайных убийц тех, кто с ними не согласен. А потом утверждают, что не ведают, что творят. Ведают, ведают! Для чего же этот священник прилетел на «чертовой колеснице-птице» вместе с вице-президентом поселения с охраной и следователем? Да еще они прихватили с собой четырех слуг дьявола. Один из них сочиняет богомерзкие ритмичные заклинания, другой изображает на бумаге и дереве лживые картинки своего «Христодьявола» и говорит, что это Бог Истинный. А ведь сказано: «Не делай себе резное или какое-либо другое изображение того, что в небесах вверху, на земле внизу или в водах ниже земли» (исход 20/4). Третий пиликает палкой по проволоке, издавая писклявые сатанинские звуки, омерзительные для слуха верующего в Великого бога Ваала. Четвертый бренчит по бесовским струнам, натянутым на колено, и орет, надрываясь, непристойности, восхваляя Сатану и его слуг, то есть самих себя. Был еще один: колдун и черный маг, взявший свои коварные силы от лживого бога Христодьявола. Он притворялся целителем, а сам останавливал сознание, обманывая своим колдовским внушением. Но он с помощью нашего бога Ваала был умертвлен. Но в его тело при участии вот этих женщин вселился злобный дух убиенного «пророка» лжебога, который при нашем появлении трусливо бежал, бросив своих подельников на жертвоприношении Великому богу Waalу. Исполнителем Приговора слугам сатаны я назначаю своего сына и преемника, которого я ошибочно обвинил в предательстве. Женщины будут принесены в жертву вместе со своими мужьями, как это было на их далекой родине в России, когда они восстали против русского короля.
Припадочно забились ритуальные барабаны. Стражники, которые были ниже плеч пленников-людей, тыча острыми двузубцами, разделили их на две равные группы. И как бы случайно в одной оказались твое декабристов и настоятель отец Федор, а в другой все буры, включая перерожденного Луиса-Бока. Остриями двузубцев их заставили опуститься на колени. И тут «генерал» заметил лежащий на полу длинный толстый брус по всей длине крокодильего бассейна. По краям брус был скреплен стойками в человеческий рост. Возле концов стоек были в каменном полу выдолблены ямки. А вдоль верхней части бруса виднелась толстая веревка с привязанными к ней по всей длине петлями. Это была лежащая виселица. Но почему она лежала?
Люди стояли на коленях лицами к трону «грязного Короля» и ногами к петлям. И «генерал» понял: их будут вешать за ноги. И вешать заставят его – конечно, под угрозой смерти. Выбор невелик. Да и выбор ли это? И что за странный способ повешания? И тут «генерал» догадался: пленники будут висеть вниз головами над самой водой в бассейне. А он кишит крокодилами. Ну и садюга этот грязный «папаша»-король.
Между тем стражники затянули петли на ногах у жертв, приносимых богу Waalу. Длинными шестами аппмены уперлись в приподнятый тяжелый брус и попытались поднять его вместе с людьми вертикально. Но поначалу им этот трудный подъем никак не удавался. Пленники дергались, всячески мешая палачам. Тогда к этой работе подключились жрецы, и виселица стала медленно подниматься, пока не попала в пазы-лямки и плотно вошла в них. Тела казнимых заболтались и задергались в полутораметрах над поверхностью воды бассейна. Крокодилы, почуяв добычу, подплыли поближе и вожделенно уставились на головы людей своими крокодильими глазищами, вытянув из воды зубастые пасти. Но уцепиться за какую-нибудь из голов не могли.
– Теперь твой выход, сынок, – противно-ехидным голосом прошамкал «грязный Король». – Дерни за веревочку, дитя мое, – и хихикнул. Сзади, за спиной, на тоскливой ноте завыл женский хор. «Генерал» оглянулся. Солировала Марта со слезами на глазах. Все остальные женщины-декабристки тоже плакали, но пели навзрыд.
В спину «генерала» остро уткнулась пара двузубцев, и он, с трудом передвигая ноги, пошел к боковой стойке, на которой даже в этой красновато-серой полумгле отчетливо виднелся толстый веревочный узел со свободно висящим длинным концом. Именно к нему и толкали в спину колкие двузубцы.
Он дошел и замер возле узла. И его хотят заставить дернуть за длинный конец, чтобы распустилась остальная веревка с людьми, висящими вниз головами над емкостью, полной крокодилов. Головы погрузятся в воду. Голодные рептилии поотрывают головы от тел и разорвут тела в кровавые клочья. Стоит только потянуть за веревку. Неужели он потянет? Да никогда! Но только его первого скормят крокодилам. Ну а за веревку дернет кто-нибудь другой. Нужно этого не допустить. Но как? Только отбиваться до последнего. Хорошо хоть руки не связаны. Нужно только вырвать у стражника двузубец и собрать всю энергию, всю силу в кулак. У него еще хватит этой силы, чтобы разметать всю шайку дикарей-монстров.
Он остановился возле балки с веревочным узлом и стал мысленно перекачивать в мускулатуру энергию «цзин», которая словно бы наливала его целительным соком, укрепляя уставшее и почти парализованное тело. «Грязный Король» этого преображения не усек. Он думал, он был уверен, что его «сын» окончательно и бесповоротно «обесточен». Он ошибался.
– Ну что же ты медлишь? – снова раздался с трона старческий голос короля. – Соверши обряд жертвоприношения одним движением руки. Ведь так ты убивал неведомых тебе людей в той, прошлой жизни. Сделай это еще раз, и наш бог Waal простит тебе все грехи. Смелей, сынок! Просто я их тебе заказал…
И рука вдруг словно сама по себе стала тянуться к концу веревки. Ухватилась за него, слабо потянула и отдернулась, будто от удара электротоком, от пронзительного женского крика:
– Неет!..
«Генерал» оглянулся. К нему, вытянув руки, бежала Марта. И почему-то ни один стражник не успел ее остановить. Марта кинулась на шею к «мужу» и стала целовать его окровавленное лицо, приговаривая: «Нет, не надо, не надо!..». И «генерал» не сразу, но понял-таки, кого пыталась спасти его «жена». Впрочем, догадаться было нетрудно. И от этого понимания у «генерала» нехорошо екнуло в груди. Его кольнула ревность.
А сзади уже за Марту хватались четырехпалые лапы стражников. Они тянули ее на себя. И он не знал, то ли пытаться ее удержать, то ли отдать стражникам. Но потом пришло в голову: но с какой это стати? Он одним движением оторвал от Марты нецепкие лапки аппменов и отодвинул «жену» за спину. Перед глазами замелькали острия двузубцев.
Но они уже были ему не страшны, когда позади его женщина, в которую он влюблен. Обе руки проскочили между зубьями, ухватились за перекладины и рванули на себя. Стражники оказались безоружными. И они тут же получили с двух рук по сильному удару древками. Повалились навзничь с разбитыми головами. Остальные стражники, сомкнув ряды и ощетинившись двузубцами, размахивая мечами, бросились на «генерала» с двух сторон. Силы, как говорится, были не равными. Но «генерал» вступил в неравный бой. Это смахивало на былинную сказочную битву Катигорошка с войском змеенышей за освобождение Марьи-Царевны. Аппмены и в самом деле, нападая, шипели, как змеи, тыча рогатинами в отбивающегося от них высокого бородатого «богатыря». Он уже сумел сменить трофейные двузубцы на два меча, отобранных у своих первых поверженных стражников. С мечами ему было сподручней. Он рубил ими налево и направо, мстя за убийство своего адъютанта. Головы аппменов летели с их тонких шей, словно капустные вилки, заливая кровью весь каменный пол. И эта кровь сыграла с «богатырем» злую шутку. Он отбил очередной выпад, замахнулся для удара и… поскользнулся на кровавой луже. Рухнул, ударившись локтями. Резкая боль обожгла локти. Оба меча выпали из рук. Аппмены бросились добивать упавшего. Сейчас его пронзят рогатины и ржавые мечи…
– Не убивать! – раздался надрывный старческий крик. – Связать! – произнес «грязный Король» значительно тише. На «генерала» накинулись пахнущие потом и мочой стражники, связали ему руки и ноги. Поставили на связанные ноги посередине лужи крови отрубленных голов и безголовых тел. У «генерала» кружилась голова и пульсирующе стреляли болью связанные локти рук. Позади него на коленях стояла Марта, обрызганная кровью, и тихо плкала, закрыв лицо руками.
Глава XXII
– Ну что, сынок? Успокоился? Проявил себя? Вон сколько моих подданных порубил. За это не будет тебе пощады. Да и этих, висячих, ты не спас. Пойдут они вместе с тобой крокодилам на закуску. Сейчас Марта узелок развяжет вместо тебя. А затем ты в «Живую Воду» нырнешь и окончательно омолодеешь. Переродишься в какого-нибудь аппа. Реакарнация.
«Генерала» подтащили к самому краю бассейна с красной кровавой водой. Несколько крокодилов обратили на него внимание, с жадным вожделением уставившись черными вертикальными зрачками на свою жертву. Сейчас его толкнут в спину.
– Ну, девочка моя! – ласково прошамкал «грязный Король». – Ведь ты же любишь меня и нашего господина-Карлика, а не эту Ледяную статую, которая хочет поглотить твое сознание. Но мы этого ей не позволим. Ты будешь нашей. И сделай нам навстречу один жест. Дерни за веревочку, дитя мое. И дверь в нашу любовь к тебе откроется.
Марта поднялась с коленей, оторвав руки от заплаканного лица. Глаза ее, не моргая, смотрели в одну точку. Губы растянулись в какую-то глупую, бессмысленную улыбку. Марта медленным деревянным шагом двинулась к стойке со злополучным узлом.
И сам стоящий на краю гибели «генерал» с трудом, но включил весь свой потенциал, чтобы удержать ее от рокового последнего шага. И вступил в бой с силой, толкающей Марту. Сила была нешуточная. И он знал, откуда она исходила. Один на один противостоять ей он не мог. Нужна была помощь, как тогда, от графа Цедражского. А от кого ждать подмоги сейчас? Марта стала медленно поднимать висящие плетьми руки. Сейчас она ухватится за веревку и дернет ее вниз.
Но тут что-то произошло. И рука Марты застыла перед концом веревки. Застыли также стражники и жрецы. Словно кто-то пока невидимый, как в детской игре, крикнул: «Стой! Замри!». «Генерала» тоже охватил какой-то ступор, хотя он и так стоял неподвижно у края крокодильего бассейна, в котором, будто бревна, всплыли и замерли его кровожадные обитатели.
Не спал только неподвижный «грязный Король». Он, сидя на троне, вертел головой, стараясь единственным глазом увидеть причину этого события. Он пытался что-то сказать, но беззвучно разевал свой старческий слюнявый, беззубый рот и от бессилия стучал о помост посохом. Но его, очевидно, никто не слышал. А «генерал» краем глаза увидел. Из противоположной темной стены вдруг возникла светлая фигура в серебряном одеянии с покрытой капюшоном головой. Медленно и плавно фигура стала приближаться к месту действия, и в свете коптящих факелов под капюшоном зеленели глаза Виноградаря-Белжара. В правой руке он держал длинную виноградную ветвь. В левой – большую амфору, судя по всему тяжелую. Но нес ее Белжар легко, без напряжения. Что в ней, можно было догадаться.
«Грязный Король», повернув голову, тоже увидел идущего Белжара. Старческое морщинистое лицо его исказилось гримасой страха и ненависти. Он вскочил с трона и с каким-то удушливым криком и храпом направил на своего врага вытянутый в руке посох с крокодильей мордой. Из глаз морды длинными испепеляющими лучами вырвались два огненных смерча и устремились на Белжара. Но тот быстро поднял свою виноградную ветвь, и лучи мгновенно потухли, зашипев, словно брошенные в воду горящие спички. В душном пещерном воздухе пахнуло озоном.
«Грязный Король» бессильно рухнул на свой трон. А Белжар, подойдя к оцепеневшей Марте, бережно отстранил ее от балки с веревкой, поставил амфору на пол и… дернул за веревочный конец. Путы на руках и ногах казнимых сами собой упали в воду, а следом попадали туда и жертвы крокодильего потенциального пиршества. Но крокодилы не обратили на эти нырки никакого внимания. Они были неподвижны.
Но нырнувшие не пошли на дно. Они тут же вынырнули и, отплевываясь, поплыли к берегу, который был совсем недалек. Вылезли на берег, опасливо оглядываясь на крокодилов и, видно, ничего не соображая. Глаза у всех были красными от прилива крови, а головы наверняка нестерпимо болели. Повиси так с полчаса вниз головой. Не йоги же они. Обыкновенные люди. Все, как один, улеглись на пол и стали, открыв рты, дышать, словно рыбы на берегу.
Путы упали и с «генерала». Он принялся растирать затекшие руки, а затем, наклонившись, умылся пахнущей тиной водой из бассейна. Ведь другой никакой вокруг не было, а он был весь в крови, хоть выжимай одежду или в бассейн бросайся, что он и сделал, опасливо оглядываясь на неподвижных рептилий с закрытыми глазами. Бассейн оказался не так глубок возле берега: чуть выше пояса, почти по грудь. «Генерал» смывал с мундира кровь, поглядывая то на «грязного Короля», то на Белжара, стоящего возле приходящих в себя. Потом он стал приподнимать голову каждого и наливать в рот из амфоры по глотку «Вина Вдохновения». Люди воспрянули прямо на глазах. Поднялись на ноги и стали улыбаться, обнимая друг друга. Они заново радовались жизни. Их возродило «Вино Вдохновения». Марта и другие женщины виновато подошли к веселящимся мужчинам. Их как ни в чем не бывало расцеловали. Аппмены стояли неподвижно, словно статуи.
«Грязный Король» тоже памятником себе замер на троне, сжав в мелко трясущейся руке посох с погасшими крокодильими глазами. Только живой его глаз зыркал по залу, как поисковик на вертолетной доске приборов. И ничего утешительного для себя не находил. Этот Белжар, которого он убил с помощью материализованного в филина оборотня-демона Доппельдангера, двойника, переселенного в тело «сына»-генерала, чужеродного наемного палача из другого мира; этот Белжар воскрес в теле гипнотизера Цедража и стал в несколько раз сильней, чем был до своей смерти. И «грязный Король» ужасался своей участи. Но у него еще есть последний шанс спастись…
«Генерал», читавший сбивчивые мысли короля, не успел узнать о сущности этого шанса. Наружные двери Жертвенного зала загремели от многочисленных тяжелых ударов. Потом слетели с кованых петель, и в зал с винтовками наперевес ворвались солдаты в зеленых и коричневых мундирах и с ходу открыли огонь по неподвижным стражникам и жрецам. Те стали молча валиться, как снопы, добавив трупов и крови к предыдущему кровавому побоищу. Хорошо, что ни одна пуля не попала в освобожденных веселящихся пленников, которые от внезапного испуга сбились в кучу. Лишь один Крюгер не потерял самообладания и, выйдя вперед, поднял вверх руку и крикнул во всю силу легких:
– Прекратить огонь!
По инерции прозвучало еще несколько выстрелов, и пальба очень быстро затихла. Солдаты узнали вице-президента. К нему навстречу вышел, держа револьвер в руке, командир в звании фехт-генерала в зеленом мундире с окладистой темной бородой.
– Вы живы, мой президент?! – обрадованно воскликнул он, отдавая честь Крюгеру.
– Слава Всевышнему, почти все живы, – пожал ему руку после козыряния Крюгер. – А у вас, я вижу, Veldtoht.
– Да, мой президент, мы вошли в деревню на рассвете. Сейчас она зачищена. Почти никакого сопротивления. Женщины освобождены. У нас потерь нет. – И генерал снова отдал честь.
– Господи, прости грехи наши тяжкие, – проговорил отец Теодор, сумрачно перекрестившись. Перекрестились и декабристы, потеряв в один миг веселое настроение. Улыбался только Луис Бок Блерк.
– Я не мог предотвратить, – извинительно сказал Белжар. – Мне необходимо было спасти вас. Это предначертанная неизбежность.
«Генерал» вылез из бассейна. Вода лилась с него ручьями. Вид у него был совсем не представительный. И он не стал вплотную приближаться к Крюгеру и фехт-генералу, которого он видел в первый раз, но знал наверняка в прошлой жизни. Он только издали махнул рукой, продолжая выжимать свой мундир да искоса поглядывать на сидящего неподвижно на троне «грязного Короля». У того лишь зыркал по сторонам живой глаз и мелко колотил по подлокотнику трона большой палец левой руки. Что-то в этой трясучке мимолетно вызвало у «генерала» подозрение. Но оно тут же исчезло, когда в жертвенном зале вдруг раздался глубокий гитарный аккорд. Откуда исходил он, было неведомо. Казалось, музыка лилась со всех сторон, не имея конкретного источника. Но источник все-таки нашелся. Молодой музыкант Луис Бок фан Блерк и вселенный в него брат Ледяной Принцессы Брагис, перебирая руками струны невидимой гитары, запел, что удивительно, на два голоса медленную песню, которую тут же подхватили женщины, солдаты и даже декабристы:
Мы в атаку идем, и война нас гнетет каждый день:
Невозможно сейчас оправдать дикарей беспредел.
Но мы им не дадим нас уничтожить! И мы победим!
Мы взойдем на святой славный пик Вен-Майн!
Генерал, генерал, слава ты буров и честь, генерал, генерал!
Ты живешь в каждом сердце и ждешь много лет, генерал,
Когда буры поймут: нужно гнать банду бесстрашно, взашей,
Чтобы землю родную спасти от позорных цепей,
Чтобы истинный бур сам за свободу горою вставал,
Чтоб поднялся наш вал, как Пик, до небес, за Трансвааль!
Последний аккорд многоголосым эхом отразился от куполообразного потолка Жертвенного зала и сменился гробовой тишиной. Было только слышно, как кряхтит и скрипит своим троном «грязный Король», выпуская от страха «нежданчиков». На него, естественно, и обратили внимание все присутствующие люди. Явно сделав над собой усилие после перенесенного несколько минут назад, Крюгер твердой походкой приблизился к подмосткам. За ним подошли фехт-генерал, следователь-фельткорнет Пант и двое солдат в коричневой форме с винтовками наперевес. Тусклый полусвет из крокодильего пруда делал всё творящееся вокруг похожим на спектакль в театре теней. Игралась пьеса абсурда, но актеры верили в реальность своих ролей. И вот сейчас, по ходу действия, образовалась пауза. Спектакль приближался к своей кульминации.
– Хенрик, Локис Преториус, именем народного собрания республики Трансвааль-Парадис вы орестованы за организацию заговора по свержению законной власти в Анклаве, – громким голосом провозгласил следователь Пант.
Двое солдат службы безопасности направили на «грязного Короля» стволы своих винтовок. Бывший правитель аппменов, казалось, никак не отреагировал на слова и действия пленивших его. Он лишь лихорадочно шевелил пальцами левой руки под подлокотником трона, видно что-то там разыскивая. И наконец нашел, вернее нажал на какой-то скрытый и заржавелый рычаг. Он поддался усилиям короля. Заскрипели несмазанные шестеренки неведомого механизма, и пьедестал вместе с сидящим на троне «грязным Королем» стал медленно опускаться вниз, прямо под воду бассейна. Но вода сразу не накрыла Короля с головой. Ее удерживали вылезшие наружу четыре медные заслонки, плотно прилегающие друг к другу. Они скрыли короля не только от воды, но и от пули, выпущенной в него одним из солдат. «Грязный Король» исчез вместе с пьедесталом. Заслонки опустились следом, плотно сомкнувшись. Вода хлынула на них, захватив нескольких неподвижных крокодилов. Всё произошло за считанные минуты.
– Вот так фокус, – пробормотал ошарашенный Крюгер.
– У него там подземный ход, – «догадался» следователь.
– Но куда он ведет? – риторически спросил подошедший фехт-генерал.
– Он ведет в пещеры аппов, – подал голос Белжар, «отключаясь» от своего гипнотического транса. Зашевелились, оживая, крокодилы и аппмены. Их тут же окружили солдаты.
– А ну, давайте их на откорм крокодилам! – осененный идеей, воскликнул фехт-генерал.
Еще не пришедших в себя жрецов и стражников солдаты стали прикладами толкать к краю бассейна. Некоторые попадали туда с диким криком и тут же были разорваны на части голодными ожившими крокодилами.
Белжар, с трудом очнувшись от своего концентративного состояния, нетвердой походкой двинулся к краю бассейна. За ним последовали декабристы и отец Федор. Все во главе с Белжаром заслонили, взявшись за руки, сбившихся в кучу аппменов от воды. Те скулили и подвывали, как щенки. Больше всех выл от страха главный жрец, сделавший у бассейна большую вонючую лужу. Его подчиненные от шефа не отставали, омочившись и обгадившись основательно.
– Остановите беззаконие, – тихим, но твердым голосом проговорил Белжар, выйдя вперед и ударяя виноградной ветвью об пол. Движение по утоплению сразу же прекратилось. Солдаты опустили приклады винтовок к ногам.
Фехт-генерал сумрачно посмотрел на Белжара.
– А по каким-таким законам недавно эти же самые «жертвы» хотели пожертвовать своему идолу Ваалу всю вашу компанию во главе с вице-президентом Крюгером?
– Ну, они полуразумные существа. У них дикие, невежественные нравы. А мы, между прочим, христиане. И нам не пристало судить их мерой. Тогда мы встанем с ними на одну ступень.
– Может, нам подставить им щеки и покаяться за их невежество и дикость? Вы думаете, они что-нибудь поймут и прозреют? Они нам всем шеи с радостью перережут. Они боятся только силы. Вон как скулят, когда их коснулось. А как, наверняка, чванились.
– Нужно уметь прощать врагов своих, – назидательно произнес Белжар. – Надо их просто изолировать, но не убивать, – добавил он.
– А кто эту шайку кормить будет? Они ведь друг друга сожрут.
– Господь даст им хлеб насущный, – шаблонно вставил отец Федор и смущенно крякнул, поняв свой промах.
– Гоните их в нижнюю пещеру, – приказал солдатам фехт-генерал и добавил более тихо: – За хлебом насущным.
Скулящих и воняющих аппменов дружно погнали в подземелье. Но «генерал» догадался, что там с ними будет. Но понял ли Белжар? Но тот уже, постукивая виноградной веткой, наклонив голову в капюшоне, возглавил шествие из «Обители» жертвенного зала наружу.
Декабристы опирались на руки своих жен. Марта шла под руку с Боком Луисом. Вдова Цедража и «генерал» остались разобщенной парой. Он из чувства солидарности подставил ей локоть. Она уцепилась за него чуть дрожащей рукой. Они замыкали шествие, окруженные запыленными солдатами, которые до этого побросали изрубленные останки стражников в бассейн. У крокодилов продолжалось пиршество.
Солнечный утренний свет брызнул из раскрытых дверей и на некоторое время ослепил выходящих из тьмы. Они замерли на широком пороге мрачного языческого капища, подставив солнцу лица. Потом огляделись вокруг.
Зрелище оказалось не из приятных. Вся площадка перед капищем была усеяна трупами аппменов. Большинство из них оказались стражниками, но были среди них и простые жители селенья, включая малолетних. Низкорослые аппы укладывали трупы на подводы под присмотром солдат с винтовками и автоматами. Подводы, запряженные быками, одна за другой ползли в сторону озера, тоже, видно, заполненного крокодилами. На других подводах, стоящих в стороне, сидели, сбившись в кучки, женщины: и молодые, и старые. Многие из них плакали навзрыд. Увидев всё это, упал на колени отец Федор и, несколько раз перекрестившись, тоже горько заплакал. Декабристы и их жены молча стояли, опустив головы. Белжар замер, стиснув обеими руками виноградную ветвь-посох.
Возле геликоптера, окруженного солдатами, стояла бронированная танкетка на колесном ходу, запряженная десятком парных волов. Кучер-танкист высунулся из люка башни. Длинный, узкий орудийный ствол черным глазом уставился на стоящих перед капищем. И «генералу» стало немного не по себе. Танк словно целился именно в него. Он впервые оказался «по другую сторону». И «генерал» не выдержал «взгляда» и отвел свой. Потом подумалось: если танк выстрелит, то перепугает волов, вряд ли они снова впрягутся без страха. И вообще, как нелепо видеть танкетку на воловьей тяге – в буквальном смысле.
Вся процессия стала медленно спускаться к геликоптеру по щербатым ступенькам. Солдаты, стоящие в оцеплении, расступились. Мокрый «генерал» стал осматривать свое «детище». Вертолет не пострадал. На нем хоть сейчас можно было взлетать. И, признаться, хотелось бы побыстрей. Но президент Крюгер затеял импровизированный военный совет, на котором присутствовали оба генерала и комманданта, участвовавших в Veldtoht.
– Какие у вас планы? – спросил Крюгер фехт-генерала.
– Женщин под охраной одного коммандо отправляем в анклав. Остальные два через час отправляются к пещерам аппов. Будем там часа через три. Выкурим их из пещер слезоточивым газом.
– Вы их хотите перебить, как аппменов? – сдавленным голосом спросил князь Нуголин, краснея от негодования.
– Хотелось бы, да только патронов на всех не хватит. Их же там тысячи. Всех не перестрелять.
– А зачем стрелять, – вставил следователь Пант. – Вон, у нашего перерожденного отца Белжара аппы на виноградниках трудились, обпившись «Вина Вдохновения». Вдохновенно так трудились. С самоотдачей. Пусть всей гурьбой и продолжают под нашим присмотром. Кормить мы их будем «манной», чтобы не размножались.
– Рабство хотите культивировать? – возмущенно воскликнул князь Нуголин.
– Ну а что их, на «вольных хлебах», что ли, оставлять? Они все наши запасы пережрут и всех наших женщин verkeeren. И так уже почти половину заразили. Одна надежда на «День Воды Жизни». Если только нам не помешают такие, как вы.
– Хватит спорить! – повысил голос Крюгер. – Что получится, время покажет. Сейчас не до стратегии. Фехт-генерал Рей, действуйте по заранее составленному плану. Но как можно меньше жертв. Они сейчас спят. Заблокируйте их в пещерах. Ну, а кто посмеет прорваться…
– Пока вы долетите, их там уже не будет. Ни одного, – тихо произнес Белжар, наклонив голову над своим виноградным посохом. – Вам всем надо возвращаться. И как можно быстрее. А нам на этой винтокрылой машине нужно лететь ко мне на виноградник. Там скоро произойдут серьезные события. Мы их должны предотвратить. Если успеем, – добавил Белжар.
Стали грузиться в геликоптер. Декабристы вместе с женами. Марту галантно подсадил Луис-Бок. «Генерала» это «кольнуло». Он уселся на свое «водительское» место и, включив зажигание, не посмотрел на стрелки приборов. Вернее, взглянул на них мимолетно. Лонжероны скрипуче засвистели. Лопасти неохотно сдвинулись с места. Вертолет на малой тяге поднялся над разоренной деревней аппменов. Включились горизонтальные пропеллеры, и геликоптер плавно полетел в сторону горы Вен-Майн на низкой высоте. Рядом сидел президент Крюгер, который уже раскурил свою неизменную трубку. В салоне все сидели молча. Кроме прежней компании и женщин, там находилось еще с десяток солдат в коричневых мундирах, вооруженных АКМами.
Глава XXIII
Геликоптер завис на малой высоте над плантацией виноградников возле водокачки «Воды Жизни» Ледяной аммиачной Принцессы. Ее обиталище – громадный космический корабль – был еле заметен на вершине горы Вен-Майн, окруженный облачной дымкой.
Внизу тоже лежал туман, и сквозь него на поляне возле склада и дома Виноградаря словно в клубах дыма виднелось множество маленьких фигурок с кривыми ногами, обросших разноцветным мехом. Аппы стояли в затылок друг за другом в несколько рядов у громадных медных чанов под присмотром сотен аппменов (значит, не всех перестреляли участники Veldtohta. Далеко не всех). Каждый апп в четырехпалых лапах держал флягу по виду литра на два с привязанной к горлышку веревкой. Он опускал свою флягу во врытый в землю чан с какой-то жидкостью. Чаны казались наполовину опустевшими. Видно, процесс пития продолжался уже давно и подходил к концу.
Аппы набирали полные фляги, отхлебывали из них под «доброму глотку». Каждому в свободную руку аппмены вручали по небольшому, похожему на индейский томагавк топору. Аппы хватали топоры и, построившись попарно под предводительством аппменов, двигались к двум белым широким трубам, ведущим из водокачки через ущелье на плато. Ряды аппов почти непрерывным потоком шли по трубам. Некоторые срывались вниз в горную бурливую реку. Но на них никто не обращал внимания. На том конце ущелья орды строились в маршевые роты и походным шагом исчезали в тумане. Они, напившись Вина Вдохновения, превращались в Dodan (зомби), выполняющих любой приказ. Сейчас они шли в анклав. И их было много, очень много.
– Вторжение, – прошептал Крюгер, и трубка упала у него изо рта на пол кабины. Он вытер с лица пот носовым платком в дрожащей руке.
– У меня керосин заканчивается, – вдруг ни с того ни с сего проговорил «генерал», взглянув на приборную доску. Но Крюгер его не расслышал.
– А ну-ка, полосни по этому стаду из своей скорострельной пушки! – полуприказным тоном зло сказал Крюгер, поднимая с пола погасшую трубку.
– Слили, сволочи, почти всё горючее, – тоже зло пробормотал «генерал» и, развернув вертолет, нажал ногой на гашетку. Крупнокалиберный пулемет выплюнул из ствола длинную очередь трассирующих пуль. Но сначала получился перелет. Но и он не пропал даром. На той стороне ущелья очередь разметала десятка два аппов, строившихся в колонну и не прикрытых туманом. Вторая очередь угодила в пирующих возле чанов с «Вином Вдохновения» и разорвала в кровавые клочья несколько десятков не успевших ничего понять аппов и аппменов. Остальные мгновенно разбежались по кустам.
– Браво, – пару раз Крюгер хлопнул в ладоши. – Ну а теперь за основными. Нужно поднять у них панику, а потом предупредить посты, чтобы те передали в Парадиз. А то ночью застанут врасплох.
– У меня керосин на нуле. Аппмены скачали и бочки наверняка вытащили. Далеко не улетим.
– Ну, может, дотянем до ближайшего поста на периметре. А то этот они разгромили. Напряжение на колючке не восстановлено. Вот они и прорвались, – досадливо махнул рукой Крюгер.
«Генерал» уже собрался набрать высоту, чтобы переключиться на самолетные винты, когда за стеклом мелькнула какая-то тень. Сильный металлический удар в вертолетный ланжерон. Турбина взвыла, словно смертельно раненный бык. Лопасти забились попавшим в сети ястребом. Несколько раз невпопад ударились о застрявший в них кусок металла и с визгом остановились. Геликоптер тяжело рухнул носом в виноградник. Лобовое стекло треснуло, но не раскололось. Пристегнутые ремни удержали в креслах. Но как там в пассажирском салоне?
– Что это было? – испуганно переводя дыхание, произнес Пауль Крюгер.
– Нас сбили какой-то железякой, – выдохнул «генерал», отстегивая ремень безопасности. – Точно попали. Теперь уж не взлететь и с керосином.
Вертолет упал точно «рылом» вниз, задрав свое двухвостное оперение. «Генерал» и Крюгер вылезли наружу довольно легко, спрыгнув между кустами подвязанной виноградной лозы. Подходило время сбора урожая. Но только кто его станет собирать?
«Генерал» не удержался и, сорвав с ближней грозди несколько ягод, с удовольствием проглотил их. Вкус и в самом деле был бесподобным. Но виноградины были покрыты какой-то изморозью и давали через несколько секунд тот самый головокружительный эффект, что «генерал» испытал, выпив «Вина Вдохновения».
В лопастях застряла большая ржавая чайка, привязанная к длинной стальной проволоке в виде спортивного молота. Какой-то атлет запустил ее метко. Неужели такие есть у аппов? Но еще одно огорчение ждало при виде сорванной тем же ударом антенны бортовой радиостанции. Теперь и сообщение на посты нельзя передать. Вот попались так попались. Но как там пассажиры? Все целы?
Они вместе с Крюгером с трудом сквозь виноградные сплетения подобрались к бортовым дверям. Но те уже открылись изнутри. Первыми между кустов попрыгали солдаты с автоматами и винтовками. Следом спустились трое декабристов. Они галантно помогли достигнуть земли своим женам и вдове Цедражского. Марту принял на руки Луис Бок. Затем спрыгнул следователь Пант. Потом, опершись на плечи солдат, на твердой почве оказался Настоятель, отец Теодор. И последним плавно спустился на солдатских руках Белжар в облике Цедража. Он среди упавших виноградных лоз поднял на лохматые седые волосы капюшон, закрыл свои зеленые глаза и тихо, но внятно произнес:
– Он здесь. И в моей плоти.
– Кто он? – спросил отец Теодор, очевидно уже догадываясь.
– Тот, кто был в тебе по ночам. Доппельдангер – астральный двойник, вырванный из оболочки того, кем был сын вашего Правителя до их обмена. – Взгляд на «генерала». – Он посланник Темных сил, внедренных в астральный план Бытия для уничтожения соприкоснувшихся Миров, которые потом поглотит темная материя.
– Ах вот для чего это всё им нужно! – воскликнул отец Теодор, словно озаренный. Кое-что стал понимать и «генерал». Но, конечно, до конца не врубился в мудреную закрутку, в которую он попал по случаю каких-то неведомых катаклизмов чуть ли не Вселенского масштаба. И что от него зависит в этой Игре? Он, как говорится, пешка на доске многоходовых комбинаций с неизвестным результатом. Но какие-то силы двигают им в своих интересах. И он шагает по их указке, думая, что делает это сам по себе.
– Их план почти удался. Однако им нужен Кристалл Жизни, без которого они пока топчутся на месте. Но он надежно скрыт от поисков в ракете Холодной Принцессы. Она добровольно не отдаст Кристалл Жизни. И тогда был использован Карлик Смерти, которому тоже нужен Кристалл для размножения своего рода в недрах горы – спящего вулкана. Но его используют, так сказать, «в темную», добиваясь своей цели. Стоит Карлику заполучить Кристалл, его отберет у него Доппельдангер – агент темных сил. И тогда портал между двумя измерениями превратится в Черную дыру, которая всосет оба Мира в «мясорубку» атомной деструктуризации с последующей аннигиляцией материи. Разложение ее на внеатомные структуры темной энергии и материи. Всевселенская однополярность цепляется за каждый повод своей реконструкции. Борьба между светом и тьмой идет непрерывно. Но победы ни той, ни другой стороны не предвидится.
– Так зачем же весь этот сыр-бор? – подал голос князь Нуголин. Он стоял об руку со своей женой, высокой блондинкой, и исподлобья посматривал на Белжара в облике его друга – графа Цедражского, задумавшего читать лекцию тогда, когда всем упавшим на вертолете грозит смертельная опасность.
– Так задумано свыше, – просто сказал мудрец. – Мы всего лишь исполнители задуманного. И нам непонятен Замысел. Но у каждого в нем своя роль.
– Одним словом, мы – куклы, недолговечные и быстро ломающиеся.
– Но у нас появился шанс обрести свободу. И не призрачную, а истинную. За нее сейчас и боремся с противными силами, хотя это всего лишь наше зеркальное отражение. Наши «двойники». Нужно разбить зеркало и вырваться на волю.
– Что воля, что неволя – всё равно, – тихо по-русски проговорил «генерал», вспомнив киносказку «Марья-искусница», виденную им в детстве. Но Белжар услышал его и обернулся, сверкая зелеными глазами.
– Да, мы сидим в зеркальной тюрьме запрограммированных обстоятельств. Но в ней есть одна критическая точка. Нужно только точно в нее попасть, и тюрьма рухнет, осыплется зеркальной пылью. И перед нами откроется Вечность. И мы войдем в нее в наших обновленных телах, как вошел туда Спаситель, преобразившись после Воскресения. И он протягивает нам свою Руку, чтобы увести нас в иные Пространства в чудесные Миры, где не будет страданий, болезней и смерти. Никогда.
И как бы конкретно подтверждая ранние иносказательные слова Белжара, переднее треснутое стекло вертолета разлетелось от попадания какого-то тяжелого предмета. Скорее всего, камня, пущенного со стороны противоположных виноградных кустов. Следом оттуда же вылетел еще один круглый булыжник и ударился о борт прямо над головой Белжара. Целились в него. Но он даже не шелохнулся. И тут раздалась автоматная очередь. Один из солдат навскидку полоснул по кустарнику. Оттуда раздался визг, похожий на поросячий. Тугие кусты зашевелились, и на дорожку между посадкой выбежали с десяток кривоногих аппов с… рогатками в лапах и сумками на боках, полными, должно быть, камней для стрельбы. Они сразу же попали под огонь и попадали, обливаясь кровью.
Солдаты хотели кинуться следом, чтобы добить аппов-зомби, гибнущих только от выстрела в глаз. Но «генерал» остановил их командирским голосом. Он почувствовал засаду. И оказался прав.
– Женщин и гражданских в геликоптер, – приказал он уже более тихим тоном, посмотрев на Марту и засмущавшихся «декабристов». Они стали помогать своим женам снова погружаться в пассажирский салон. Следом туда поднялись отец Федор и Белжар. Луис Бок, подсадив Марту, вернулся к военным и взглянул на своего соперника совсем другими глазами. В них не было прежней ненависти. Ведь он стал другим.
– Можно мне с вами? – тихим голосом спросил он и покраснел.
– А ты хоть стрелять умеешь? – хмыкнул рядом Крюгер, доставая револьвер.
– Я их попробую уговорить, – вдруг сказал перерожденный Луис убежденно.
– Еще один миротворец! – всплеснул руками следователь Пант. – Да они тебя на части разорвут. Они же звери! Неужели непонятно!
– Аппы уважают только силу, – сказал Крюгер и добавил: – Хороший апп – только мертвый апп. Тем более что они зомбированы этим «вином вдохновения». А оно на них действует, как наркотик.
– Идите, молодой человек, назад, в аппарат, – похлопал Луиса по плечу фельдкорнет. – Сейчас настало время настоящих мужчин.
Луис, понуря голову и еще более покраснев, отступил и забрался в вертолет. Туда же, но в кабину пилота влез «генерал». Он решил снять со стационарного штатива пулемет. Гаечный ключ оказался под сидением, но с гайкой пришлось немного повозиться. Резьба заржавела. Несколько капель керосина исправили дело. Пулемет вышел из шарнира и освободился от ножного спуска. И был достаточно легок, почти как «Дегтерев», да еще с откидным прикладом и сошками. И к тому же универсален: под пулеметную ленту и дисковой магазин. Фирма «Madsen». Солидно, ничего не скажешь. И того и другого в боекомплекте было на три часа непрерывного боя. К тому же имелись подсумки, которые «генерал» набил до предела и, подозвав двух бойцов, загрузил их потронташами. Сам выволок наружу пулемет с воздушным охладителем. Воды не надо. Захлопывая дверцу кабины, впервые увидел под замком рукоятки небольшую табличку «Rotodain». Ах вот как назывался геликоптер. «Ну что, прощай, – подумалось, – ты сослужил свою последнюю службу».
Держа на плече пулемет, «генерал» присоединился к боевой группе. Решили держать круговую оборону. Ведь наверняка аппов запрограммировали уничтожить людей, не считаясь ни с какими потерями. Только хватит ли патронов? «Генерал» и трое солдат заберутся на полукрылки геликоптера, под прикрытие горизонтальных винтов. Отсюда широкий кругозор и дальность обстрела. Сам он с пулеметом засядет под сломанным вертикальным винтом. Виноградники как на ладони. И беречь патроны. Аппов здесь, как видно, не так много. Все ушли на штурм Парадиса. А туда ходу часов десять. Может, конные разъезды предупредят. «Вот только туман, как назло, сел на Платто», – огорченно покачал головой Крюгер.
Как только они стали подниматься на вертолет, на них градом посыпались железяки снизу из рогаток. Двое солдат были легко ранены. По рогатчикам дали несколько коротких очередей. Но те не прекратили обстрела геликоптера. В винты, за которыми спрятались защитники, бились ржавые гайки, болты, гвозди, шарики, бесформенные железяки, да и простые камни-гладыши. Комбинированный арсенал аппов говорил о нахождении поблизости какого-то заброшенного склада запасных технических частей, оставшегося с прошлых времен.
Весь этот шквальный обстрел не приносил в основном никакой практической пользы. Винты отражали почти весь этот «камнепад», но не давали высунуть головы сидящим за ними. На это, очевидно, и рассчитывали аппмены, руководившие аппами. И они под канонаду двинули их в атаку. Толпа одноглазых лохматых карликов с дикими криками выскочила из дальнего виноградника. Все монстры были вооружены острыми длинными ножами. Они лавиной засеменили, огибая ветви лозы, собираясь быстро покрыть расстояние до вертолета.
Но «генерал» уже удобно расположился под защитой сломанного вертолетного винта вместе с подающим ленту, роль которого взял на себя вице-президент Крюгер. Пулемет полоснул из ленточного отсека по наступающим. Это были разрывные пули «Dum-dum». Ошметки спелого красного винограда смешались с брызгами разорванных в клочья аппов, они разлетались в разные стороны, повисая на виноградных ветвях, не задетых выстрелами. Первые два-три ряда атакующих были сметены огненным разрывным вихрем.
«Генерал» тут же перенес свой прицел в глубину виноградника. Там он хорошо сверху видел засевших в кустах стрелков из рогаток, возглавляемых черными стражниками – аппменами. Но вторая волна аппов выскочила из-под обстрела, заходя с тыла. Однако их встретили автоматы и винтовки засевших внизу солдат во главе с фельдкорнетом Пантом. Бойня получилась ужасная. Солдаты стреляли почти в упор, завалив трупами дикарей окрестные виноградные кусты, потеряв трех человек, до которых все-таки добрались аппы. В ход пошли гранаты, рвавшие нападавших на куски.
Пулемет «генерала» работал почти непрерывно. Ствол его накалился. Ленты с разрывными пулями закончились. Осталось только с десяток дисков. И нужен был «передых». Но его не предвиделось. Одна из групп аппов, потеряв почти всех, все же прорвалась к двери пассажирского салона, зарезав еще троих солдат, не успевших перезарядить винтовки. Их командир черный аппмен схватился за ручку двери, но дверь неожиданно открылась сама, и в морды монстров ударил залп из пяти стволов. Через пару секунд он рявкнул снова. Все аппы и аппмен повалились на землю мертвыми или ранеными.
– Смотри, – сказал Крюгер, заклеивая пластырем раненую руку. – Смотри, деятели искусства дали по аппам последний залп, вопреки принципам невмешательства. Женщин защищали. Молодцы!
Потом, приподнявшись, прислушался. Раздавались отдельные выстрелы. А потом вообще наступила тишина. Только гудело в ушах. Там шла еще стрельба. Сквозь нее послышались стоны. Множество стонов и жалих писков. И всё же наступила тишина.
– Мы их, кажется, всех перебили? – неуверенно пробормотал Крюгер, опасливо поднимаясь на колени. Раскаленный пулеметный ствол едко пах горелым порохом. У «генерала» от напряжения тряслись руки. Из-под шляпы по лицу ручьями тек соленый пот. Он пропитал и без того грязный, вонючий мундир. От него пахло кровью. Настрелялся он сегодня на всю оставшуюся жизнь.
Глава XXIV
Они всем своим маленьким отрядом медленно приближались к «водокачке». Женщин, священников и декабристов окружило каре из военных с оружием наизготовку. Возглавлял шествие «генерал» с пулеметом на локтевом суставе, весь еще напряженный, готовый открыть огонь по любому шевелению в виноградных кустах. Но уже почти смертельно усталый и держащийся только на силе воли, которая, как известно, не бесконечна. Но он чувствовал себя Шварценеггером.
Все ждали внезапного нападения оставшихся в живых аппов. Но те, видно, до одного полегли в сражении у вертолета, а если кто и остался, уже атаковать не мог из-за своей малочисленности и отсутствия командиров-аппменов, уж наверняка давших стрекача вдогонку за ушедшим вперед войском. Белжар, опираясь на свой виноградный посох, опустив голову, шел в самой сердцевине. Рядом, подражая ему, семенил отец Федор. Декабристы об руку с женами оглядывались по сторонам, сжимая в руках пистолеты, из которых они дали последний залп по своим подопечным, желавшим их перерезать в кровожадном угаре.
Марта опиралась на плечо Луиса Бока, держащего на другом винтовку. Фельдкорнет-следователь Пант поддерживал вдову Цедража. Вселённый в его тело Белжар на нее не оглянулся ни разу. Крюгер шел рядом с «генералом», пыхтя на ходу трубкой. Он был сумрачен и по сторонам не оглядывался.
И вот наконец из-за кустов и деревьев открылась та самая поляна с большим складом и острокрышным красночерепичным домом, через который с горной вершины шли две широкие трубы, пересекающие бурный водопад. Вокруг валялись трупы аппов и аппменов, расстрелянных с вертолета.
У «генерала» вдруг дрогнуло сердце. Ведь эту гору мертвецов навалил он. И пусть они не люди, но ведь он когда-то убивал и людей. А сердце и рука не дрожали. Почему же сейчас?
Стройными рядами между нагромождениями убитых стояли продырявленные пулями полупустые бочки с «Вином Вдохновения». Рядом валялись черпаки. Монотонно шумел водопад, нарушая кладбищенскую тишину поляны. Отряд остановился у дома-водокачки. Белжар вышел вперед и встал перед крыльцом, опираясь на свой виноградный посох. Он стукнул им три раза о землю и громко произнес тоже трижды: – Выходи!!!
Это был какой-то ритуал, понятный только Белжару. Но видно, не только ему. Дверь распахнулась настежь, и на пороге возникла знакомая седобородая фигура «Виноградаря» с таким же посохом в руке. Лицо его было похоже на маску. Газа закрыты, как у спящего. Тонкие губы слегка улыбались, открывая ровный ряд зубов.
– Ты звал меня? – тихо проговорил «Виноградарь».
– Изыди! – громко крикнул Белжар, стукнув посохом по порогу.
«Виноградарь» улыбнулся еще шире.
– Может, обменяемся телами? Мне твое уже надоело. А тебе это?
– Не в том дело, – твердо произнес Белжар. – Ты вступил на чужое «поле Воздействия». Нарушил статику Пространства-Времени. Внес туда хаос Разрушения.
– Я пытаюсь восстановить утраченное на данном участке. Вы первыми меняете Баланс. Вы захватчики. А мы вынуждены защищаться. Мы защищаемся, как можем, возвращая свое поле Воздействия. И ты смеешь еще обвинять!
– Такова была Программа. Таков был замысел. И не нам с тобой оспаривать его детали. Ты и тебе подобные вносят Деструкцию в Замысел. Вы пытаетесь вернуть Утраченное, поглощая в Черных дырах целые Галактики и Звездные Системы. Пакостите на материально-бытовом уровне, на уровне тонких материй, на психо-духовном плане Бытия. Везде вы мешаете развитию Гармонии, внедряя Хаос. Но Процесс не остановить, он переливается в другую Стадию развития. Тогда вы будете совершенно бессильны. Это ваша последняя попытка блокировки. Это ваш последний бой в этой системе координат. И вы его проиграете, хотя сейчас достигаете локальных побед.
– А ты, что, считаешь себя защитником захваченных территорий? И ты уверен, что воюешь именно на Той стороне? И ты точно знаешь, в чем был Замысел? Может, тебя, как, впрочем, и меня, развели, словно малых детей? Амы устраиваем потасовку на радость программистам. А Замысел ни тебе, ни мне Неведом. Он Непостижим даже нашим Разумом, потому что диапазоны усечены, и мы не можем понять Глубину. А нам достаются только крохи, только фрагменты. А мы фанатично вцепляемся друг другу в глотки, считая свою Истину бесспорной и верной, а другую ложной и порочной. Но так ли это? Может, мы служим одной Идее?
– Я мог бы согласиться с тобой, – задумчиво сказал Белжар. – Но я чувствую Его Присутствие, Его Руку на моем плече, Его дыхание за моей спиной. Его шепот в моих ушах. Он здесь и Спасет этот Мир. Вот в чем Истина!
– Ну, тогда продолжим наш бой, – грустно сказал «Виноградарь». – Кто победит, тот исчезнет до нового соприкосновения.
И «Виноградарь» открыл глаза. Они оказались черными и беспросветными, словно бездонная пропасть. И «генерала», взглянувшего в эти глаза, реально стало засасывать в эти два провала. И чтобы не провалиться туда, он мотнул тяжелой головой. Наваждение исчезло, но отголосок затухающим эхом гудел в голове. Но Белжар не отвел свои зеленые глаза и смотрел не отрываясь в черную бесконечность. А у «генерала», державшего пулемет, руки почему-то ослабели. Пулемет упал на окровавленную траву. Рядом упали винтовки, автоматы и пистолеты. Люди застыли, будто околдованные, в позах детской игры «стой-замри». Все присутствующие стали схожи с каменными статуями. А двое в серебристом и черном балахонах всё смотрели друг другу в глаза. И никто не хотел уступать.
И тут из-за деревьев, окружающих дом, с разных сторон вдруг вылетели две птицы. Она громадная и черная, другая небольшая и светлая. Обе, трепеща крыльями, зависли над головами соперников, с ненавистью глядя друг на друга… человеческими лицами. И «генерал» узнал оба лица. Сокол имел облик погибшего адъютанта Трифалента, а филин… его прошлое лицо, лицо наемного убийцы, погибшего под обломками «Трансвааль-парка». Час от часу не легче! Птицы с человеческими лицами, громко и яростно зашипев, бросились друг на друга, хлеща врага крыльями и рвя когтями. Только пух да перья полетели.
Драка в воздухе продолжалась недолго. Филин с исцарапанным лицом вдруг болезненно закричал и выругался по-русски матом. У него соколом был вырван глаз. Хотя и он сам повредил ему крыло. Но боль, видимо, была невыносимой. Матерясь, одноглазый филин, кувыркаясь в воздухе, полетел куда-то в сторону горы, а сокол с перебитым крылом сел на плечо Белжара, что-то неслышно шепча ему на ухо.
Черные бездонные глаза «Виноградаря» вдруг вспыхнули ярким звездным огнем. Он посмотрел на улетающего филина и, обронив свой посох, медленно осел к ногам Белжара.
– Его дух снова вселился в филина, – тихо произнес тот и добавил: – Но он еще вернется. И очень скоро. Он неистребим.
Все вышли из ступора. Солдаты стали поднимать свое оружие. Поднял пулемет и «генерал». Но тот ему показался очень тяжелым. Ведь много потеряно энергии. Придется подзаряжаться. «Батарейки» обесточились. Почти. Но ведь не сейчас же!
Картина предыдущей бойни выглядела соответственно. Никто из людей не хотел оглядываться назад. Все в изнеможении уселись на траву и порог перед домом. И конечно, всем хотелось есть. Но только не в этой обстановке. И по какому-то наитию их потянуло в дом. На посту оставили двух часовых. Третий с трудом забрался на конек крыши и получил из ослабевших рук «генерала» пулемет с запасом дисков. Все остальные вошли в дом.
Стол был накрыт к званому обеду. Хрусталь, фарфор, серебряная посуда, стальные ножи и вилки с мельхиоровым покрытием. Накрахмаленные стоячие салфетки. Полотенца, висящие на высоких спинках резных стульев. Супница с торчащим половником. Граненые объемные графины с вином и коньяком. Большая зала с хрустальными подсвечниками и целыми витыми свечами, стоявшими на бархатных скатертях длинного двойного стола, за которым смогли бы уместиться все. Но к нему не подошел ни один. Это была явная ловушка, рассчитанная на простачков. Тем более голодных. Наверняка спиртное, суп и мясо, благоухающее на отдельных столиках приправой, отравлены. Ведь всё это пиршество приготовлено для них. А для кого же еще? Но на всякий случай Крюгер крикнул начальственным голосом:
– Не подходить!
О, вожделенный голодный инстинкт. Ты забываешь порой о самосохранении. Когда «сосет под ложечкой», а вокруг полно съестного и море выпивки, как тяжело, порой невозможно бороться с искушением. Хотя разум понимает и вопиет о подвохе, о «подставе», об обмане. Но инстинкт не слушает доводов разума. Он хочет насыщения своей плоти, своей утробы.
Первыми сели за стол «декабристы» со своими женами. «Барон» Вотиш открыл пробку на горлышке графина и налил немного в свой хрустальный бокал. Понюхал, поболтал в круговую и отхлебнул, как дегустатор, самую малость. Проглотил и откинулся на спинку стула в ожидании эффекта. Какого? Прошла минута, затем вторая. «Эффекта» не наблюдалось. Вернее, он был другой.
– «Вино вдохновения», – тихо произнес Вотиш и широко улыбнулся сквозь усы, а потом выпил свой бокал до дна. Его примеру последовали Рекортсе и князь Нуголин вместе с женами. Они чокнулись всей компанией, осушили «Вино вдохновения» и почти сразу развеселились. Они совместно затянули какую-то незнакомую «генералу» русскую песню, вернее романс, но на неведомые стихи неизвестного поэта. И хоть пели они веселыми голосами, но смысл песни был безмерно фатален.
Ужасен переход в другое измеренье.
И человек и «скот» – нелепые творенья.
Уносятся туда, не понимая смысла,
Бесцельно, без следа, оставив только числа
На «каменной доске» рожденья и ухода,
Но смысл перехода не разобрать в мазке
Художника слепого в псалме певца немого
И в кляксе на листке. Зачем он жил во сне
На этом черном свете? Что даже не заметил
Свой след на белизне безмерного пространства
Исчезнувших времен! Но с жутким постоянством
Он видит тот же сон о страшном переходе
К неведомым мирам. К той призрачной «свободе»,
Что грезится рабам.
Распевая, вся декабристская компания вдруг одновременно встала из-за стола и, взявшись за руки, закружилась в хороводе возле овального зеркала, стоявшего в серебряной оправе почему-то посередине залы. Хоровод всё увеличивал скорость кружения. И зеркало вдруг тоже закружилось вокруг своей оси и, наконец, закрутилось, словно юла. В середине образовалась крутящаяся воронка. И внутри нее, как на экране, был виден заснеженный город. Памятник всаднику на вздыбленном коне, окруженный шеренгами солдат в высоких фуражках (киверах) с примкнутыми к ружьям штыками, палящих в наступающую на них конницу, а затем перешедших в наступление. «Декабрьское восстание», – промелькнуло в голове «генерала». Но там всё было по-другому. Наступления не было. Здесь декабристы, видно, победили. Их соратники во все глаза смотрели за происходящим на Сенатской площади Санкт-Петербурга 25 декабря 1825 года. Но с другим исходом.
– Мы идем туда, – князь Нуголин блеснул своими серо-зелеными глазами. – Нас там ждут. И мы там создадим другую Россию – свободную от рабства!
– Скатертью дорога, – пробормотал за спиной «генерала» отец Федор.
– Он пойдет с вами, – вперед выступил Белжар с соколом на плече.
Все, наверное, подумали, что Белжар говорит о птице с человеческим лицом. Подумал так и «генерал». Но проходя мимо него, Белжар посадил сокола «генералу» на плечо. Лицо Трифалента кое-где уже покрылось легким пушком и перышками. Только глаза смотрели абсолютно по-человечески. Но смотрели на «генерала» в упор, не отрываясь. И он отвернулся от этого взгляда своего адъютанта.
– Он пойдет с вами, – еще раз произнес Белжар, подойдя вплотную.
– Кто? – не понял Нуголин, оглядываясь по сторонам.
– Тот, в чьем теле я нахожусь, – сказал Белжар и расставил руки. – Его дух уже там. Это я помог ему оказаться Там. Я разлил это «Вино вдохновения». Я расставил эти кушанья для вас. И тот, другой в моем теле, не смог мне помешать. Здесь всё безвредно. Но им пора туда. Там их ждет душа их умершего друга. Но ей нужно тело Цедража. И я отдаю его хозяину. Поддержите меня перед порталом. Он осколок огромной Воронки, что соединяет два сопредельных Пространства, два параллельных Мира. Марта, Мартинус, держите меня под руки перед Входом. Марта, ты знаешь свое Дело. Когда я скажу, передайте это тело в руки Вотиша_________________________и его жены. Они пронесут его через Портал.
Бывшие муж и жена одновременно подхватили Белжара под руки и подвели его к самому краю прозрачной трепещущей дыры. Только руку протяни. Позади стояли _Вотиш__________________________ и его жена. «Генерал» боялся взглянуть на Марту. А та была сосредоточена на другом. Она держала свою правую руку над склоненной головой Белжара. И пальцы ее напряженно дрожали. Так продолжалось несколько минут.
– Пора, – громко сказал Белжар и поднял голову наверх. И тут же поник легким телом на руках Марты и «генерала». Лохматая голова упала подбородком на грудь. Белжар был мертв.
Двое других подцепили его под мышки и шагнули вместе со своей ношей в светящееся снежным декабрьским огнем зеркало-портал. Следом зашла жена Цедражского и еще две революционные пары. Зеркало затянулось морозной дымкой. По нему белыми цветами и лохматыми ветками поплыли узоры. Портал закрылся. Но открылась дверь из залы. На пороге стоял старик с седой бородой и сверкающими зелеными глазами.
– Я вернулся, – тихо сказал он. Отец Федор упал перед ним на колени, осенив себя крестным знамением. Перекрестились и все остальные, кроме «генерала», который почему-то постеснялся.
Все присутствующие, только еще не пришедшие в себя от предыдущего события, были ошеломлены появлением недавно умершего. Впрочем, чему тут удивляться? В этом странном мире, где всё идет по каким-то своим неведомым законам.
Возрожденный Белжар подошел поближе ко всей компании и смущенно улыбнулся сквозь седые усы.
– Простите меня, – негромко проговорил он, потупив взгляд. – Я вынужден затянуть вас в этот круговорот событий, которые еще не закончились. Отобедайте. Вы очень проголодались и устали. Только прошу вас, не пейте вина. Лучше немного коньяка. Нам вскоре предстоит длинный путь. Нельзя расслабляться. Умойтесь в ванной и садитесь за стол.
Так все и поступили. Вода лилась через душевые с несколькими кабинками. Сокол с лицом Трифалента, прижимая перебитое крыло, пристроился на широком дверном косяке и по-птичьи прикрыл свои человеческие глаза.
«Генерал» мылся долго, тщательно, оттирая мочалкой кровь и пот, казалось, пропитавшие его тело. Он даже выстирал с мылом свой вонючий окровавленный мундир. Почти досуха выжал его и надел на влажное чистое тело. Но чище ему не стало. Он обмотал ноги свежими портянками (носки здесь, видно, были в дефиците) и сунул их в кем-то начищенные до блеска сапоги. Остальные, вымытые и благоухающие, стали по одному выходить из своих кабинок. Последней вышла Марта. Она показалась «генералу» необычно свежей и красивой. Она тоже взглянула на него и почему-то покраснела и отвернулась.
Они оказались за столом рука об руку. По другую сторону сидел Бок-Луис, иногда поглядывающий на «генерала» почти безразличным взглядом. Видно, ненависть в подселенном совсем погасла. Ведь он был «располовинен». И две половинки как-то ужились между собой. Даже составили какую-то музыкальную гармонию, судя по двухголосым песням.
И словно подтверждая мысли «генерала», в середине обеда Бок-Луис взял на себя внимание присутствующих. Он несколько раз ударил вилкой по полному хрустальному бокалу и, немного повысив голос, проговорил, поглядывая на Марту и Мартинуса.
– Я хотел бы спеть вам песню про ягоды, из которых сделан этот чудесный напиток, вдохновляющий на создание стихов и песен в честь прекрасных женщин, одна из которых находится здесь, за этим столом, и которая, я думаю, достойна этой песни.
Опять зазвучали невидимые струны, разливая мелодию по всему залу. И они словно были хрустальными. Гитарный бархатный перезвон резонировал от каждой стены, создавая волновую реверберацию, эхом перекликающуюся с двойным голосом певца, поющим одновременно баритоном и тенором, что затянуло слушателей в хрустально струящийся водопад иного Бытия.
У поздних ягод вкус особый,
Как у ликеров высшей пробы.
Его ценитель отличит:
Он сладок, но слегка горчит.
Он теплой осени подарок,
Он, словно солнце, чист и ярок.
Его последнее тепло
Течет спокойно и светло.
Средь желтизны осенних тягот
Сияют гроздья поздних ягод.
И женщина в расцвете лет
Лишь знает ягод тех секрет.
Когда мелодия хрустальными колокольчиками растаяла в воздухе, все присутствующие зааплодировали исполнителю. Бок-Луис поднялся со своего места и галантно раскланялся. Видно, раздвоение его личности пошло ему только на пользу. Он преобразился в лучшую сторону.
«Генерал» взглянул на сидящую рядом Марту. Та зарделась, опустив взгляд. Потом тихо запела что-то классическое, но на бурском языке. Бок Луис стал ей подпевать двухголосьем. Хрустальные гитарные переливы снова заполонили обеденную залу, окрашиваясь великолепным трехголосьем. У Марты был нежный пьянящий голос, который, казалось, проникал в самое сердце, и оно плавно трепетало в такт мелодии, созвучной этому трепету.
«Генерал» никогда не любил классическую музыку. Он ее не понимал, но постарался понять. Для него она была «тайной за семью печатями». Но вот сейчас, когда он слушал Марту и Луиса, в душе его творилось какое-то перерождение. Отголоски какого-то неведомого Мира вдруг зазвучали в нем целительными нотами иной жизни.
Глава XXV
Волы медленно тащили повозки с людьми по пыльной, истоптанной тысячами босых ног земле вслед за ушедшей полдня назад ордой аппов в слабой надежде как-то известить горожан о Нашествии. Но только как? Единственным, кто мог опередить войско аппов и аппменов, был сокол с лицом адъютанта Трифалента. Но он повредил крыло в схватке с черным филином и беспомощно сидел на плече «генерала». Молчал, прикрыв человеческие глаза узкой птичьей пленкой. Он всё более становился похожим лицом на птицу. Оно медленно покрывалось перьями. Нос искривился, превращаясь в клюв. И говорил он всё хуже и хуже, переходя иногда на соколиный клекот.
В первой и последней, четвертой, сидели солдаты с винтовками и автоматами. Во второй – вице-президент Крюгер, следователь-фельткорнет Пант, два капрала и «генерал» со своим авиапулеметом на корме, свесив ноги. «Генерал» иногда поглядывал на идущую следом повозку, в которой расположились Белжар, отец Федор и Луис с Мартой. Но он их почти не видел. Обзор заслоняли рогатые морды двух волов да красная клубящаяся пыль, навязчиво лезущая в глаза, ноздри и рот. Нашейный платок, похожий на пионерский галстук, прикрывающий нос и рот, и надвинутая на глаза шляпа немного сдерживали пыл пыли. Но та оседала на недавно выстиранном мундире, и он, еще не до конца высохший, покрылся кирпичной присыпкой, которая вместе с потом попадала за воротник мундира, удаляя островки чистого после помыва тела, словно снова окрашивая его в кровавый цвет.
Это путешествие по пыльной земле под солнцепеком было отдаленно похоже на тот «Бурский трек», что совершил тот маленький, но стойкий народ много лет назад, в другом измерении, по такой же вот степи-фельду, подвергаясь постоянным нападениям диких враждебных племен. Буры искали свой уголок покоя и счастья. Свой «Paradis» – райское место. Так они и назвали городок, пришедший к ним как бы в обратное наследство после «расфокусировки» пространственно-временного континуума, столкнувшего, словно яйца, два параллельных измерения, образовавших после столкновения раскол-портал, который перепутал и перекрутил в штопор устойчивость и равновесие Миропорядка в данной системе пространственных координат. И это слипание пока очень устойчиво.
Красный пылевой туман всё плотнее скрывал в своих облаках удаляющуюся гору Вен-Майн с ракетой на снежной вершине. Как там в ней поживает Ледяная Принцесса, брат которой в новом воплощении сидит сейчас с Мартой, о которой «генерал» думает в последнее время всё чаще и чаще? С какой стати? Кто это объяснит? Даже сам себе объяснить не может. Он ведь поймал себя на мысли, что ревнует Марту к раздвоенному Боку-Луису. А ведь шансов у него никаких. Она его ненавидит. Того, прежнего – гея и развратника. Да и предателя, в конце концов. Разве не он вошел в сговор с «грязным Королем» аппменов, чтобы убить своего отца-президента, и уже другими, его руками добился этого? Разве не с его подачи была украдена сама Марта? Которая сама оказалась каким-то образом ввязанной в эту интригу в борьбе за власть в анклаве. Но только ли за власть?
Первая повозка внезапно остановилась. Солдаты попрыгали с нее, выставив вперед оружейные стволы. «Генерал» оглянулся назад. Сквозь красную дымно-пылевую завесу в нескольких сотнях шагов горели какие-то постройки. За ними виднелись ухоженные обработанные поля, уходящие почти к самому горизонту. Горела ферма. Рядом с пожарищем, скача, бесновалась толпа низкорослых разноцветных существ. Аппов. Несколько аппменов-командиров стояли группой в стороне, наблюдая за вакханалией. Они-то и заметили обоз, что-то неслышно издали закричав аппам. Те тут же бесноваться перестали и повернулись в противоположную сторону. Ничего хорошего это не предвещало.
Все покинули повозки и смотрели на нестройные, но многочисленные ряды аппов, явно готовящиеся к атаке. Нужно было что-то предпринимать.
– Сдвинуть повозки! – громко крикнул Крюгер и первым стал распрягать ближайшего к себе вола. Все засуетились, тоже распрягая неповоротливых животных. Неподвижными оставались только Белжар и Марта, стоящая рядом с ним. Отец Федор и Бок-Луис не отставали от других.
Восемь громадных рогатых волов расставили впереди по кругу. Те, чуя опасность, рыли копытами землю и мотали рогатыми головами. Глаза у них наливались кровью от ярости. Повозки поставили квадратом. В качестве высоких баррикад сложили брезентовые тенты и залегли на них, окруженные коробками с патронами, и приготовились к обороне. Только долгой ли она будет? «Генерал» выбрал себе место по центру предполагаемой атаки. Сокол сидел рядом и о чем-то невнятно лепетал по-бурски с птичьим акцентом. Рядом пристроились еще три бойца с винтовками.
Сектор обстрела был достаточно широк, и наступающие аппы виделись, как на ладони. Хитрые командиры-аппмены попрятались где-то позади в кустах. Аппы приближались семенящим бегом, размахивая длинными сверкающими ножами, словно тысячи молний вспыхивали внутри темной лохматой тучи, неумолимо ползущей со всех сторон к островку с небольшой группой людей. Казалось, через несколько минут этот островок и его защитники исчезнут под кипящим валом грохочущих громовым ревом множества глоток, не оставив даже кровавого пятна на пыльной красной земле вельда.
– Внимание! – заглушая гул приближающейся толпы, крикнул Крюгер. – Подпустить поближе! Беречь патроны! В глаза им не смотреть! А туда стрелять наверняка! Это додан! У них две смерти!
Низкая, но плотная туча аппов надвигалась с трескучим воем, кровожадно размахивая мясницкими ножами. «Генерал» навел на вырвавшийся вперед отряд ствол своего пулемета, открыл затвор, прижал к плечу приклад, ожидая приказа. Аппы приближались.
– Огонь! – закричал Крюгер. «Генерал» нажал на дужку. Пулемет выплюнул кроткую очередь разрывных пуль. От отряда аппов мгновенно осталось кровавое месиво. Зачастили винтовки и автоматы остальных. Волна наступающих аппов словно ударилась о свинцовую скалу из множества пуль. Разлетелась красными брызгами и рваными ошметками. Но следующая лезла по трупам, будто ничего не соображая. Да так оно и было.
И аппы добрались до волов. Те стояли, прижав рогатые головы почти к самой земле, роя ее копытами. Аппы очертя головы бросились на них с ножами, тыча животных в их плотную, грубую кожу. От боли волы рассвирепели и принялись со злобным ревом швырять в разные стороны своих обидчиков. Достаточно длинные веревки, привязанные от волов к навозкам, стали дергаться, грозя повалить их. Волы и повозки были найдены бурами в недалекой от водопада ферме, когда весь отряд с трудом перебрался по трубам на ту сторону. Аппы почему-то тогда волов не заметили. И сейчас они столкнулись с ними, так сказать, лоб в лоб.
По приказу Крюгера веревки, держащие волов, были перерезаны. И рассвирепевшие животные вырвались на свободу. И началось что-то умопомрачительное. Аппы, как муравьи, облепили волов, тыча в них своими ножами. Волы ревели, сбрасывая их со спин, топча копытами и круша рогами десятками. Всё вокруг было залито кровью и разодранными трупами. Почти весь отставший от остальных арьергард аппов был уничтожен. Но и волы, истыканные острыми ножами, обессилели от потери крови. Некоторым были выколоты глаза и разрезаны носы, самое чувствительное место. Волы от боли и шока стали один за другим падать на трупы аппов, давя своей тяжестью не успевших отскочить. В живых остался только один, самый большой и сильный. Он тоже был весь изранен. Но вокруг него возвышалась гора тел, и он победно затрубил окровавленным ртом, тряся огромными рогами.
И словно вторя ему раскатистым эхом, из-за далекой горы вдруг быстро выплыла, грохоча разрядами грома и сверкая десятками мечей молний, черная туча. Она как-то неестественно стремительно приближалась к месту битвы, словно «чистильщик» после групповой перестрелки. Подул шквальный ветер. Он стал буквально сдувать всё еще ползущих в наступление аппов. Некоторые даже взлетели в ураганных вихрях. Из-за горы вдруг стремительно промчалось черное веретено смерча. Он, словно гигантский пылесос, промчался над полем недавней брани, всасывая в себя тела аппов, погибших и еще живых, и понесся, закручивая свою колоссальную воронку, куда-то вперед, где за горизонтом скрылось основное полчище монстров. На поле остались только туши умирающих волов да удивленно раскрывшие рты буры, которых смерчь совсем не коснулся.
И тут в кровавую пыль упали тяжелые капли дождя. Они, как взрывы ковровой бомбардировки, фонтанами дымили еще кое-где сухую пыль вельда. А следом обрушился ужасающий ливень. Все тут же попрятались под повозки, но это не уберегло их. Через несколько секунд все были мокрыми насквозь. Но ливень был теплым. Даже, можно сказать, почти горячим. Хотя предполагался, по всему, его охлажденный аналог, выплывший из-за ледяной горы.
Люди сидели под повозками, промокшие насквозь под вспышками остроконечных молний и громовыми раскатами, но почему-то не боялись этой стихии. На сердцах и душах царило какое-то спокойствие и радость. Дождь очищал.
Гроза за несколько минут превратила пыльную степь в бушующий водный поток. И он, будто реки крови, унесся в сторону уже далекого водопада. О нем напоминали только две белые трубы, вдоль которых двигался остановленный аппами «трек». Трубы двумя узкими ниточками тянулись на запад. Они влекли за собой, туда, грохоча барабанами дождя и сверкая фейерверками молний, быстро летела гроза. Она вслед за смерчем, видно, хотела предупредить стоящий вдали город. Но поймут ли его жители весть о приближающейся к ним неумолимой беде? Сумеют ли?
Все, мокрые насквозь, стояли посередине сдвинутых повозок. Позади мычал уже от боли израненный, но единственный живой вол. Вокруг несся бурный водяной поток. Солнце пробилось из-за уходящей тучи и радужно-искристо засверкало в сотнях ручьев, заполонивших окрестности сожженной фермы. Запарила промокшая одежда. Нужно было продолжать путь, в общем-то бессмысленный и безнадежный. Это понимали все, включая Белжара, на которого не попала ни одна капля дождя, хотя он стоял прямо посредине ливня, а не прятался, как другие, под повозками. И это, конечно, было удивительно. Белжар щурил глаза на солнце и что-то неслышно шептал – то ли ему, то ли еще кому-то невидимому, скрытому от всех остальных.
Марта сидела в повозке, оперевшись на руку Бока-Луиса, и тихо плакала, уставившись в мокрую землю. Луис гладил ее по мокрой голове. Все остальные, включая солдат, тоже стояли в растерянности. Только отец Федор рядом с Белжаром истово по-православному клал крестные знамения.
Первым пришел в себя Крюгер. Он самолично осмотрел раненого вола. Тот, судя по всему, тяжелых ран не получил, а кровь из мелких уже стала свертываться. Потом они вместе с тремя солдатами и следователем Пантом впрягли вола в самую большую повозку. В нее уложили ящики с патронами, продукты, бутыли с водой и Вином Вдохновения. Следом легло несколько мешков с манной, не найденных почему-то аппменами при их захвате геликоптера. На облучок усадили солдата-возницу. А рядом с ним еще не пришедшую в себя Марту. Остальные двинулись пешком по раскисшей земле, включая Белжара и отца Федора. Оба отказались садиться в повозку. Израненный вол уперся в мокрую землю огромными копытами, натужно взревел и тронул повозку.
Сокол Трифалент нахохлившись сидел на плече «генерала». Он ничего не говорил, словно забывая человеческий язык. Да «генерал» и сам у него ничего не спрашивал. Он упорно месил сапогами бурую грязь, нахлобучив на лоб шляпу, защищаясь от палящих лучей солнца, медленно ползущего на запад, вслед за исчезнувшей тучей. И смотрел себе под ноги, только изредка бросая взгляд на сидящую в повозке Марту. Она пряталась от солнца под тентом, прикрывшись еще и капором. Иногда их взгляды встречались, и оба отводили глаза. Надо же так! «Генерал» всё глубже и глубже погружался… в Любовь… Он уже тонул в ней и не хотел спасения. Он захлебывался в новом для него чувстве и пил эту влагу с наслаждением.
Но ногами топтал начинающие засыхать лужи красно-коричневой земли и вдруг кое-где стал наступать на какие-то коричнево-желтые комки. Она валялись повсюду. Сначала он не понял, что это. Но комки при нажатии сапогом издавали противный, но до боли знакомый запах. Запах кала. Кала аппов, идущих далеко впереди. Вот она, тыльная сторона несовершенной конструкции под названием Жизнь. Но кто-то ставит желудочные заботы превыше всего в жизни. И таких большинство. А кто-то интуитивно рвется к непознанному, и эта жажда зовет его припасть к источнику неведомых Знаний и чувств. Но голод тянет вниз, и человек разрывается на неравные половины. Если в них нет равновесия. Но некоторые ломают эту преграду с огромным трудом, вынимая из бренного тела чистый Дух Творения. Их единицы. И их называют Святыми. И они – пример для остальных. Но только кто следует тем примерам? Еще более считанные единицы. Большинство идет путем, после которого остаются следы, куда сейчас наступали ноги «генерала» и его соратников, совершающих бессмысленный с точки зрения здравомыслия «марш-бросок». Но что им остается делать? Не поворачивать же назад. Куда?
Вечерело. Солнце медленно ползло к западному горизонту, меняя свой цвет на красновато-оранжевый. Два раза останавливались на привал вдали от разоренных ферм. Там аппы попировали на славу. Пепелища еще догорали, бросая в вечернее небо всполохи черного дыма. А две белые трубы тянулись всё дальше. И вот показалась еще одна ферма, на этот раз не подожженная. «Генерал» с этого ракурса не узнал «свое» хозяйство. Но хозяйства как такового уже не стало. Когда они, смертельно усталые, еле передвигающие ноги, зашли в распахнутые настежь ворота, то зрелище, открывшееся глазам, ужаснуло до омерзения. Вокруг валялись трупы десятков аппов, а поверх них лежали зарезанные охранники и сторожа, погибшие на посту. Весь двор был усыпан пухом и перьями, оторванными головами кур, петухов, уток и гусей. Видно, аппы жрали их сырыми, но большую часть унесли с собой. До последней птицы. Но дом, как ни странно, почти не был разорен. Всё осталось на своих местах, только везде было нагажено. В знак протеста?
Решили заночевать. Что еще оставалось делать? Двигаться уже никто, кроме Марты, как следует не мог. Но все-таки вырыли кое-как во дворе братскую могилу для охранников, сторожей и рабочих. Аппов покидали в глубокий утино-гусиный пруд. Вымылись в душевых, быстро поужинали, выпив за упокой душ убиенных людей. И отправились каждый по своим комнатам, выставив часовую сменную охрану и заперев наглухо ворота.
Переодевшись во всё чистое, «генерал» втащился в свою спальню. Он устал до изнеможения – не спал уже вторые сутки кряду. И он упал вверх лицом на усыпанную перьями подушку.
Глава XXVI
Но почему-то он не заснул. Он попал в то самое «пограничное» состояние между остатками яви и не пришедшего сонного забытья, где полноценное торможение мозга еще не наступило, а окружающее еще визуально воспринимается угасающим, но еще четким зрением. «Генерал» смотрел на противоположное окно, наглухо запертое, хотя свежий воздух после прошедшей грозы не помешал бы.
И словно отвечая мелькнувшей на секунду мысли, правая створка медленно стала отворяться. Сокол, сидящий на спинке кровати и начинавший дремать, встрепенулся и расправил оба крыла. Он о чем-то защебетал скороговоркой. Но «генерал» не понимал, что тот щебечет. Он пристально смотрел на медленно раскрывающееся окно. Через раскрытую створку просунулась нога в высоком начищенном сапоге. Следом показалась рука с тонкими аристократическими пальцами. Затем и весь седой старик с очень знакомым «генералу» лицом предстал перед ним, смущенно теребя слитый с бакенбардами шикарный ус. Изрядно постаревший князь Нуголин так же смущенно улыбнулся сквозь усы лежащему на кровати «генералу».
– Не побеспокою? – проговорил он, присаживаясь на широкий подоконник, и, не дождавшись ответа, положил ногу на ногу, раскачивая верхней. Он молчал несколько минут, словно собираясь с мыслями, а потом заговорил, будто не «генералу», глядя туда, где сидел приутихший сокол, который слушал его, очевидно, внимательно.
– Простите еще раз, милостивый государь, за беспокойство, но передо мной в стене каземата вдруг открылось это «окно». В нем я увидел вас и решил зайти. Ведь все равно не спал. На нарах, да еще перед казнью, что-то не спится. Хотя мои товарищи: барон де Рекортсе, маркиз Вотиш, граф Цедражский и мистер Булог – вдруг сморились в одночасье и храпят сейчас там в четыре носоглотки. А я напоследок пришел к вам, чтобы рассказать о том, что случилось с нами в том мире, где победило восстание декабристов и царь Николай отрекся от престола.
В России была провозглашена республика наподобие французской. Отменено крепостное право. Земля отдана крестьянам. Создан парламент и всеобщее равное избирательное право. А также муниципалитеты, судебные органы с присяжными заседателями и независимыми судьями. Казалось, живите, люди, да радуйтесь! Но получилось совсем наоборот. Люди радоваться не пожелали. Одни крестьяне были недовольны, что им дали мало земли. Другие не хотели работать на своем участке. Продавали или закладывали стоимость земли в банках и гуляли на проценты широко по-русски, пропивая подчас всё, что имели. Брали кредиты и не могли их отдать. У них отбирали имущество, и целые семьи обнищавших крестьян бродили по дорогам. Грабили, воровали, поджигали дворянские усадьбы, убивая помещиков, которые тоже были недовольны своим положением. Они из-за малоземелья тоже разорялись. Они лишились своих привилегий. Стали равными крестьянами. Они создавали тайные общества, мечтая вернуть крепостное право. Крестьяне наоборот требовали вольной воли, поднимали восстания по всем губерниям. Полиция и армия не справлялись со своими обязанностями. Там росло недовольство. Возникали бунты и мятежи. Создаваемые мануфактуры брали рабочих за сущие гроши. Рабочие бастовали и тоже бунтовали.
Так называемая «свободная пресса» всячески подогревала страсти. Стало создаваться множество партий и объединений, которые ненавидели друг друга и в парламенте устраивали потасовки. Правительства сменяли одно другое через каждые полгода. Президент ничего не мог поделать с этой вакханалией и ушел в отставку. К тому же, воспользовавшись какими-то территориальными претензиями, на Россию напал соседний Острейх. В нескольких сражениях русские войска были наголову разбиты и, удрав с фронта, ворвались в Петербург и Москву, учинив там погромы, обвиняя во всем евреев и татар. Начался хаос, грабежи, убийства. Государственные органы не функционировали. А к столицам шли колонны войск Острейха. Остановить их было некому. И они вошли в Петербург и Москву. И навели там железный европейский порядок. Дезертиры, мародеры, грабители, воры расстреливались на месте преступления.
Следом в закрытой бронированной карете прибыл новый российский правитель Вольф Левин, который любил выступать перед народом с пламенными речами, иногда забывая русские слова. На штыках Острейха он продержался у власти пять лет, но был убит женщиной-террористкой во время одного из своих выступлений. Но кто нанял эту убийцу? В народе породилось множество слухов. Некоторые предполагали, что это мог быть заместитель Левина – Осип Металлидзе, человек с железным характером, беспощадный к врагам Рейха и подозревавший их в каждом российском человеке. И потому, придя к власти, он развернул против населения массовый тайный террор и геноцид. Но его все любили, потому что он так мило коверкал русский язык и говорил на нем очень добродушно, с прибаутками и шутками, чем вызывал бурные и продолжительные рукоплескания, переходящие в непрекращающиеся овации.
Мы все четверо, включая воскресшего Цедражского, попав в этот мир с победившим восстанием декабристов, поначалу очень обрадовались реформам и свободе, воцарившимся в России. Но здесь нас никто не знал, и пришлось заново заводить знакомства и налаживать связи. Вскоре мы были приняты в художественную академию. Все много работали, особенно Рекортсе. Он написал за это время более трех сотен живописных работ. У него состоялось с десяток персональных выставок. Он открыл художественную студию для одаренных детей. Вотиш поначалу стал первой скрипкой в государственном оркестре, а затем основал свой симфонический и выступал по городам России с большим успехом. Я выпустил около десятка сборников стихов и трехтомник прозы, названный мною «Фантастическими приключениями в другом Мире и времени», где я подробно описал то, что с нами и вами здесь у вас. Книги имели успех у читателей. Я стал очень модным автором. Стал выпускать собственную газету и был избран в парламент. Цедражский потерял свои гипнотические способности, но обрел философский дар. Создал свое учение о Мироздании и читал лекции студентам Московских и Петербургских университетов.
Но тут началась война с Острейхом, и всё покатилось в пропасть. Мы стали никому не нужны. А когда воцарился хаос, мы все дни напролет сидели по своим квартирам, боясь нападения погромщиков и мародеров. Но нам повезло, чего нельзя было сказать о семье несостоявшегося императора Николая, которая до этого тихо и мирно жила в Царском селе в окружении двора. Заезжал к ним еще более чем известный поэт Конопушкин. Я встречал его несколько раз в Царскосельском дворце на званых приемах: мал, черен, на ножках журавлиных, худосочен, но очень самоуверен – так и хочет к кому-нибудь придраться. Ну и придрался к бывшему гвардейскому офицеру. А тот его вызвал на дуэль и убил. Но стихи писал он превосходнейшие. Мог бы еще пожить и потворить. Но – судьба!
И как-то раз по этой самой судьбе во дворец ворвался отряд дезертиров. Охрана была перебита. Начался грабеж. Николай, его братья Константин и Михаил стали отстреливаться, защищая свою семью, но были зверски убиты вместе с женами, детьми, придворными и прислугой. Убийцы, естественно, остались безнаказанными. Они подожгли Царскосельский дворец, чтобы скрыть следы своего ужасного преступления.
Правитель Вольф Левин решил искоренить православную религию. В своих речах он призывал уничтожить под корень «попов» и других представителей религиозных культов, вплоть до их физического устранения. Стали разрушаться церкви, переплавляться колокола, сжигаться целительные иконы и книги. Множество священников загнали в концлагеря и там постепенно их уничтожили, провозгласив основной «религией» атеизм со всеми вытекающими из него обстоятельствами: массовыми арестами, пытками, расстрелами священников и их семей. Были уничтожены тысячи людей.
Сменивший Вольфа Левина Осип Металлидзе взялся за крестьян. Он отобрал у них земли, скот, птицу и погнал их всех в госхозы, где крестьяне работали с утра до вечера практически бесплатно. Они не могли продавать излишки, их у них просто не было. Отбирали всё, что могли, вплоть до яблок, груш и слив с садов. Россию охватил страшный голод. Люди ели друг друга.
А миляга Осип Металлидзе, ласково коверкая слова, говорил с нежной улыбкой из-под роскошных усов, что «жить стала лучше, жить стала висилэй». И ему верили, гремя аплодисментами. Ведь у аплодирующих пока не отняли пайки. Но очень скоро стали отнимать жизни. Они признавались под пытками, что хотели свергнуть и убить добряка Осю. Но на самом деле его захотели убить мы: четверо бывших декабристов и присоединившийся к нам американец Пол Булог – певец, сочинявший авторские песни в стиле кантри, покинувший Америку во время гражданской войны и не принявший ни ту, ни другую стороны. Он добрался до русской Америки, которая отделилась от остальной России, но там не остался, а решил добраться до Москвы. Как выяснилось потом, он выполнял особую миссию Аляски по физическому устранению Осипа Металлидзе. Тот обожал музыку кантри и вообще был поклонником искусств. У него было несколько любимчиков среди писателей, музыкантов и художников. Он их «лубил», они его всячески восхваляли: сочиняли оды, рисовали портреты, лепили огромные статуи, пели оратории. Осе это «очэн» нравилось.
Мы к нему в холуи не лезли и жили очень бедно, лишившись всего и ожидая каждый день ареста. С Полом Булогом мы познакомились после его концерта, на котором присутствовал сам Осип Металлидзе. Нам достались контромарки от старых друзей из консерватории. Металлидзе рукоплескал Булогу и, видно, записал его в любимчики. А тому только этого и было надо. Нас познакомили всё те же приятели, и мы сдружились с Полом. Он брал нас на свои концерты, и мы примелькались охране Осипа, который стал почти фанатом заезжего американца. Он тайно одаривал его всяческими наградами от имени руководителей культуры. Те предоставляли Булогу выгодные ангажементы.
А тот всё ближе подбирался к Металлидзе. И, наконец, открыл нам свой план убийства диктатора. Мы, естественно, с ним согласились. Металлидзе пригласил Булога дать закрытый концерт членам его тайного совета в подземном бункере Кремля. Мы все четверо должны были составить ансамбль сопровождения и во время концерта перестрелять весь тайный совет во главе с вождем. Но всё пошло не по плану. Цедражский и Рекортсе вдруг отказались стрелять в «людей», вспомнив свои гуманистические принципы. Они не взяли с собой револьверы. Нас обыскали при входе в бункер под мавзолеем Вольфа Левина. Я спрятал свой наган внутрь сапога и его, как ни странно, не нашли: толстая была кожа у сапог. И это меня подвело. Когда во время концерта я по знаку Булога стал вытаскивать из сапога револьвер, он застрял в голенище, что привлекло внимание охраны. Булог сломал гриф своей гитары. Внутри оказалась многозарядная винтовка. Но сообразительный Металлидзе тут же нырнул под стол, и пули из гитарной винтовки пролетели мимо цели. Нас тут же всех скрутили. Долго допрашивали и приговорили к повешенью на Красной площади при массовом стечении народа. Казнь состоится завтра поутру. И вот я попал к вам, в ваш Мир. Сам не знаю, для чего. Чтобы рассказать?
Князь Нуголин замолчал, пощипывая свои княжеские усы. Потом какая-то мысль пришла к нему в голову. И он ее высказал:
– Дайте, милостивый государь, мне ваш револьвер и патроны к нему. Я не хочу висеть в петле. Мы попытаемся прорваться. Лучше погибнуть в бою, чем болтаться на веревке. Прошу вас.
Револьвер с запасными обоймами лежал на тумбочке у кровати. Князь Нуголин, не дожидаясь разрешения, забрал его, низко поклонился «генералу» и шагнул назад в открытое «окно». Окно закрылось.
И через минуту открылось снова. В комнату влетел огромный черный филин. Сокол всполошился, заклокотал по-птичьи и чисто заговорил скороговоркой на остатках человеческого языка. Но в бой не бросился: крыло ведь еще не зажило. Какая уж тут драка?
Филин тяжело взмахнул крыльями, уселся на спинку кровати в ногах у «генерала» и уставился на него огромными желтыми глазищами на человеческом лице. «Генерал» снова узнал это лицо. Свое лицо в том, «земном» обличии летчика-вертолетчика и киллера – ночного убийцы. Лицо расплылось в острозубой улыбке. Глаза не улыбались. Они смотрели хищно и плотоядно. Они хотели его убить.
– Привет, – проухал филин, – как идет перерожденье?
И, не дожидаясь ответа, продолжил, но уже без улыбки:
– Я к тебе прилетел по просьбе Черного Карлика. Ты отрезал с ним связь. У него нет доступа, а события приближаются к развязке. Требуется твоя помощь, но я чувствую, что ты стал всего за несколько дней совсем другим. И всему виной эта женщина – «твоя» жена в этом теле. Там они друг друга терпеть не могли, а здесь ты в нее влюбился и тем расстроил почти все наши планы по проникновению темной энергии в это измерение. Мы с трудом держим портал. Иногда он дает сбои, как недавний здесь с появлением предыдущего человека. Меняется пространственно-временной континуум, хронология судеб и событий, в том числе и глобального, галактического масштаба. В данной системе координат на этой планете антенной притяжения темной энергии является здешняя гора, имеющая форму пирамиды. Но на ее вершине приземлилась ракета с Ледяной Принцессой, которая мешает нам осуществлять наш план. Черный Карлик на своей ракете-игле проник в магму вулканической горы, чтобы началось извержение. И оно уничтожило ракету Принцессы. Параллельно осуществлялся и другой план: захват аппами и аппменами анклава буров, уничтожение всех мужчин на «День Воды Жизни», омоложение аппов на долгие годы для создания «расы самоуничтожения». Аппмены излучают губительные мыслеформы, но более умеренные, чем карлики смерти. Потому и погибла их планета. Они были обурены злобой: уничтожили аммиачную планету и все, исключая последнего «Поводыря», погибли в стихии своей ненависти. Поводырь остался жив, и он вот-вот начнет размножаться в толще горы. Флюроиды его отпрысков, помноженные на импульсы аппов и аппменов, внесут дисфункцию в атомно-молекулярную структуру планеты, и она разлетится, как две предыдущие. А затем взорвется и это солнце. Процесс примет необратимый характер. Аннигиляция нескольких пространственных измерений. Темная энергия трансформируется в темную материю. Мы отвоюем еще один сектор у «светлых сил». Но пока я «работаю» на черного Карлика Смерти, а он работает на нас. Ему нужен Кристалл Жизни, который привезла с собой Ледяная Принцесса. Его у нее нет. Это мы знаем точно. Она отдала Кристалл кому-то из людей или он был кем-то выкраден. Но непонятно, как. Ведь на корабле человек не проживет и минуты. Значит, она спустила его по трубе вместе с «Водой Жизни». Специально или… случайно обронила его в свой унитаз. Женщина ведь, рассеянна. Даже за таким серьезным делом. Но вот к кому он попал? Мы сначала подумали на священника, отца Теодора. Ведь это он принимает конечный продукт, Воду Жизни, и ей наполняет бассейн. Я внедрился в его подсознание и даже убил твоего брата, зная, что в него вселен дух брата Принцессы, который она направила на поиски Кристалла. Но твоя Марта, обманув короля аппменов, переселила своей магией дух Брагиса в тело своего любовника Луиса, чтобы тот продолжил поиски Кристалла Жизни. Но переселение удалось не до конца. А может, так и задумала Марта. Ее любовник и брат Ледяной Принцессы поделили сознание пополам, как ни странно, создав гармоничный союз гея и гетеросексуала. Они оба певцы и, как ты знаешь, поют дуэтом. Ты должен разрушить этот дуэт: убить этого раздвоенца и найти Кристалл Жизни. Ведь он достался не священнику Теодору и не пророку Белжару, а… почему-то тебе, тому, с которым ты обменялся телами и который сейчас превратился в одноглазого инвалида на твоей родине в параллельном измерении. Но его подсознание осталось в мозгу. Ты можешь внедриться туда и узнать тайну Кристалла Жизни и передать его мне или Черному Карлику. Но лучше мне. Я сам найду тебя. Марта выполняет задания Ледяной Принцессы. Я работаю на Карлика Смерти. До поры до времени. Как только я завладею Кристаллом Жизни, я ускорю размножение аппменов и карликов смерти, и планета взорвется за считанные годы. Процесс аннигиляции ускорится в разы. Нам нужен анклав темной материи. Ты должен помочь мне. Тогда я спасу вас с Мартой, забросив вас в твое измерение. Если ты откажешь мне, сейчас же погибнешь, и твой адъютант-сокол не поможет тебе. Но процесс уничтожения пройдет более медленно. Я найду Кристалл Жизни и без тебя. Ну, решайся. Кивни мне головой в знак согласия или погибни от моего взгляда.
Вертикальные зрачки филина превратились в огромные Черные дыры, крутящиеся, словно омуты, засасывающие в свою смертельную глубину обессиленное сознание, затухающий разум. У «генерала» сжалось сердце в предсмертной агонии, похолодели руки и ноги.
И вдруг за головой раздался пронзительный крик:
– За тебя, мой генерал!
И светлый перистый комок с распущенными крыльями вцепился острыми когтями в эти две черные воронки. Филин заорал «нечеловеческим» голосом, и обе птицы слились в один клубок, только пух и перья полетели. Филин был почти в два раза крупнее сокола, к тому же с больным крылом, как адъютант с раненой рукой. Но сокол напал первым и наверняка повредил оба черных глаза своему врагу. И всё же филин был сильнее. Он своими огромными когтями рвал из сокола перья, да еще вместе с кожей. Кровь текла из рваных ран смелой птицы с человеческим лицом. И лицо было тоже в крови, как, впрочем, и у его соперника. И сокол стал постепенно изнемогать. Удары лап становились всё слабее, и он упал бездыханный рядом с кроватью неподвижно лежащего «генерала». Адъютант второй раз погиб, преданно защищая своего командира. Глаза его покрылись пленкой.
Но и филин тоже сильно пострадал. Судя по всему, он ничего не видел: сокол ему покалечил оба глаза. Он слепо стал биться о стену, ища окно. Наконец нашел его, тяжело перевалился через подоконник и исчез в ночной тьме.
«Генерал» лежал на кровати среди кровавых перьев и пуха. Но ему было не мягко. Ему было страшно даже за свое оцепененье. Он ничем не мог помочь соколу Трифаленту, который спас его от гибели ценой своей жизни. Смог бы он так?
Скрипнула дверь, но «генерал» не оглянулся. Он смотрел в потолок. Зашелестели легкие шаги. Перед почти застывшим взором появилось женское лицо. Лицо Марты.
– Ты спишь? – тихо спросила она. Он не ответил. Не мог.
Марта была одета в длинную, пушистую белую ночную рубашку. Она присела к нему на кровать, отряхивая соколиные перья. И тут увидела лежащего на полу сокола. Наклонилась, подняла и проговорила:
– Бедняга. Он так был верен тебе. И человеком, и соколом. Как жаль.
Марта положила тело сокола на подоконник. И сокол вдруг зашевелился. Он ожил. Повернул голову, взглянув человеческими глазами, и прошептал тоже человеческим ртом, грустно улыбнувшись:
– Прощайте, мой генерал. Я любил вас. Прощайте…
И с трудом шагнул в раскрытое окно. Окно закрылось. Само.
Марта вернулась и снова села на кровать, наклонившись над «мужем». От нее пахло свежестью и какими-то тонкими духами.
– Он разлюбил меня, – сказала она. – Он любит теперь только себя и того, кто в него вселился – брата Ледяной Принцессы. И я в этом виновата. А ты любишь меня. Я это чувствую и вижу. Ты не тот, что был до тебя. Я хочу быть с тобой. Я давно не была твоей. Возьми меня.
И Марта сбросила свой пушистый халатик. Под ним она была совершенно обнаженной: красивые полные груди и… округлый живот беременной женщины. Это немного смутило «генерала», но не смутило саму Марту. Она наклонилась и поцеловала его в губы. Поцелуй был долгим и сладостным. Так его никто не целовал. Он забыл, что такое настоящий поцелуй. И, естественно, возбудился. Марта оказалась сверху. Протяжно охнула, почувствовав вхождение. И начала плавные глубокие движения, вскрикивая почти после каждого, впиваясь в грудь генерала острыми ногтями. Это ему напоминало недавнее сношение с оборотнем-кошкой Веллой. Всё было зеркально похожим. Только у кошки не было живота.
Акт продолжался около получаса и закончился бурным оргазмом Марты. Она слезла с «мужа», поцеловала его в губы, надела халат и исчезла за дверью. И «генерал» почти тут же погрузился в сон.
Глава XXVII
Он проснулся от яркого солнечного света, бьющего прямо ему в глаза. Свет шел из раскрытого окна его спальни в загородном доме на территории фермы. Как он здесь оказался, совершенно не помнил. Хотел искупаться в озере под водопадом, да, видно, нахлебался воды и потерял сознание. Охрана его спасла и привезла в этот дом. И он в бессознании стал видеть странные реальные сны о своем пребывании в другом, холодном мире, среди других людей, говорящих на другом языке.
Но, слава богу, очнулся, пришел в себя и, судя по всему, неплохо себя чувствует. Пора подниматься. Сколько же он был без сознания? Наверное, несколько дней. Как там без него его ведомство? Как там парни? Не распустились без его присмотра? Им сейчас распускаться никак нельзя. Столько еще предстоит дел по спасению анклава. Он прикинулся предателем перед королем аппменов. И тот ему поверил. Вместе разработали план вторжения. Но аппов там ожидает ловушка. Всех должны уничтожить, и аппменов тоже. А их самки и детеныши получат «манну небесную» ученого Спана и перестанут размножаться. Передохнут очень скоро. Но сколько точно он был без сознания? Может, «День Воды Жизни» уже прошел и план сорвался? Нужно срочно узнать у охраны, какое сегодня число.
Он встал с кровати, умылся за ширмой из рукомойника, достал из платяного шкафа мундир и коричневую рубашку. Оделся, посмотрев на себя в зеркало. Борода отросла, надо бы укоротить. Какая-то свежая царапина у виска, да и шишка большая на затылке. Что это с ним приключилось? О дно он, что ли, ударился? Но озеро-то глубокое, не донырнешь.
В дверь постучали. Вошел капрал, отдал честь:
– Пора выезжать, герр генерал, – сказал он и вышел за дверь.
Генерал надел сапоги и последовал за капралом. Спустился по лестнице в холл и там застал компанию во главе с вице-президентом Паулем Крюгером. Все сидели в креслах и смотрели, как он медленно спускается по лестнице. Марта, сидящая ближе всех, чуть заметно улыбнулась. Рядом с ней сидел ее любовник-музыкант. Он один сидел отвернувшись. Следователь Пант слегка ухмылялся, постукивая пальцами по кожаной папке. В дальнем углу восседали два священника: настоятель храма и незнакомый седобородый старик в серебристой накидке с капюшоном. Что они все здесь делают?
– Нужно поторапливаться, – сказал Крюгер, поднимаясь. – Мы и так потеряли слишком много времени из-за этой ночевки. Боюсь, опоздали. «День Воды Жизни» уже начался. Нужно идти на соединение с корпусом фехт-генерала Рея. Он блокирует аппов, если… если только они не ворвались в город, – досадливо мотнул головой Крюгер и, задымив своей трубкой, первым отправился на выход. За ним потянулись и остальные. Генерал замыкал шествие.
Они вышли во двор. Там их ждали несколько солдат, держащих под уздцы лошадей. Когда генерал садился в седло, то услышал, как рядом в повозке седой старик тихо проговорил отцу Теодору:
– Он вернулся, – и добавил: – Только наполовину…
Смысла сказанного Мартинус не понял, но насторожился.
Скакали мелким аллюром вдоль белоснежных труб в сторону города. Трубы гудели от притока жидкости: «День Воды Жизни». А город наверняка в осаде. Аппы успели вовремя. Повозка, в которой сидели священник и Марта, двигалась в середине кавалькады. Марта иногда оглядывалась на замыкающего движение мужа-генерала. Он не понимал значения этих взглядов, но они его почему-то волновали. Он свою жену не любил. Это он знал точно. Особенно после последнего акта омоложения. Марта ему осточертела. Хотя была она красива и дородна, как почти все бурские женщины. Но что-то непонятное и противоестественное природе тянуло его к мужчинам фривольного поведения, которых в анклаве было очень мало, считанные единицы. И один из них оказался его братом-певцом, оперной звездой, как и Марта. Кузеном. Но отец-президент женил его на двоюродной сестре. Но, как говорится, не сложилось. И Марта понимала это несоответствие. И очень сначала переживала. А потом завела себе любовника-музыканта. А он чуть не выдал кузену свою сокровенную тайну о Кристалле Жизни. Чуть-чуть. Но Брагис был кем-то убит прямо на сцене. Стоп. Но он об этом ничего не знал. Странно.
Генерал мотнул головой, разгоняя мысленный дурман. И тут он ощутил в себе чье-то Присутствие. Какой-то посторонней сущности, которая совсем недавно была хозяином его тела. Владел этот men им полностью, без остатка. Он был им самим. И осознание подвластности захвата так ужаснуло генерала, что он чуть не упал с коня, едва удержавшись в седле.
Так вот почему он был без собственного сознания несколько дней. Им владел другой, человек из чужого мира. А он пребывал в его теле, одноглазом и искалеченном. Теле бывшего наемного убийцы. А теперь его почему-то вернули назад, да и того оставили. И он, наверное, спит. Что будет, когда проснется? Страшно представить. Но нужно готовиться к самому худшему. К раздвоению личности. Как они уживутся? И уживутся ли? Два совершенно разных человека – с разной психикой, с разными представлениями о жизни. Он, вообще-то, русский. Неуживчивые они в основном ребята. Самолюбивые и злые. Шовинисты великодержавные. Но широта души необыкновенная. Азиаты, одним словом.
Вот, кажется, просыпается. Ну, держись, Мартинус…
В голове прозвучал полусонный голос. По-русски:
«– Странно, уже еду. Вот как устал. Даже не помню, что утром делал. Сомнамбула какая-то. Нужно в себя приходить. А то от фермы уже далеко отъехали. Вон, Марта как смотрит. Может, ночь прошлую вспоминает? Как же теперь дальше сложится? Но не будем загадывать. Загад не бывает богат. Но неужели она меня полюбила? В этом теле. Вот чудно. Муж же ее терпеть не мог. Предпочитал мальчиков. Паскудник. Где он сейчас в моем теле? Жив ли? Может, убили уже давно? Киллеры все плохо кончают. Редко кто до старости доживает. Тем более что у него моих способностей нет. Какой из него киллер? Да и муж был никуда не годный. Так, ни рыба ни мясо. Генерал. Из-за папаши-президента. А вот когда того убили, он оказался предателем. И мне за него отвечать? Арестуют же в городе. Недаром здесь следователь крутится. Дело шьет. Но он уже в курсе. Может, отмажусь по неведению? Ведь я – не он. Так, обличье только. За что меня судить? Да состоится ли сам суд? Вдруг аппы ворвались в город? Да еще в День Воды Жизни. Страшно представить. Но тут корпус генерала Рея должен появиться после акции в пещерах аппов. Успеют ли вернуться? А вдруг где-нибудь застрянут, ведь у них старухи из аппменовских подвалов. Несколько подвод. Ползут медленно. Да танк на воловьем ходу. Еще завязнет в грязи после дождя. Как их отряд без поддержки проникнет в город? Ведь тот наверняка в осаде аппов. А их тысячи. Сотни тысяч. И все они хотят омолодиться, даже вопреки смерти. Но бассейн закрыт на кодированный замок. А код знает только отец Федор. Без него не откроются краны. Воды Жизни не наполнит емкость бассейна… Погоди, погоди. А ведь тот его двойник, черный филин, вселился в душу Настоятеля Храма. С какой целью? Ведь не только отыскать Кристалл Жизни, но и выведать код запоров в бассейне. И ему, видно, удалось. И он передал код «грязному Королю». А что тот ведет наступление аппов и аппменов, понятно даже ежу. Потому-то и затащили батюшку в экспедицию, чтобы тот покинул свою обитель. Хитро придумано. Но теперь Вода Жизни в их власти, как только город возьмут. Только вот где Кристалл Жизни? Где спрятал его тот, что был когда-то им? Он нужен Карлику Смерти. Он нужен Ледяной Принцессе. Она его обронила, а он, сын президента, его нашел. И куда-то спрятал. Куда?».
«– Куда? – усмехнулся Мартинус. – Так я тебе и рассказал».
«– Ух ты! Слуховые глюки пошли», – испугался Мартын и притих.
Смолк и Мартинус. Он понял, что выдал себя. Но как существовать, не думая? Мысли появляются сами собой, без твоего желания. Но главное их не конкретизировать и внутренне не озвучивать. Да как это сделать? Поди попробуй, если он всё слышит. Придется вступать в диалог. Иначе оба сойдем с ума.
«– Привет, – «сказал» Мартинус, – как тут, в моем теле, содержишь?»
«– Кто это? – встрепенулся Мартын и после паузы: – Ты вернулся?»
«– Вернули из другого мира. Из твоего, между прочим»
«– Ну и как там? Что новенького?»
«– Я там был калекой одноглазым. В убийцы затянули. Затем утопили, потом оживили. Весело, иначе не скажешь. Умер я там»
«– Как здесь жить будем, под одной оболочкой? Договоримся?»
«– А что же остается делать? Не ругаться же постоянно»
«– Тогда мы друг друга съедим. Давай дружить»
«– Согласен. Но не перекрывать друг друга. На равных?»
«– По рукам. Нам нужно делать одно дело. Одну задачу решать»
«– Знаю я, какую. Кристалл Жизни нужен?»
«– Ты же знаешь, где он. Вот и подскажи»
«– А зачем это лично тебе? Может, задумал что?»
«– Как же мы тогда будем действовать совместно, раз уже сейчас не доверяем друг другу? Точно, разругаемся вдрызг. Мы же как двухголовые сиамские близнецы. Будем тянуть одно тело в разные стороны. Так ведь дело не пойдет на лад. Тесно нам будет в одном мозгу, если реально не сумеем договориться»
«– Да, попались мы крепко, как точки в двоеточие»
«– А может быть, в точку объединения. Так сказать, в одно сознание. Ведь так порознь нам не ужиться. Загрызем друг друга. Это точно»
«– Ну и что из этого получится? Да и сумеем ли? Я даже не представляю, как такое можно сделать»
«– Наложиться друг на друга. Смешать краски в другой цвет. Я представляю, как, и помогу тебе»
«– А ты меня не обманешь? Подчинишь своей воле и превратишь в скелет, словно паук муху высосешь»
«– Без обмана. Даю слово. Мне и самому интересно, что из этого получится, в кого мы превратимся. Вон, Луис и брат Ледяной Принцессы нашли духовную гармонию. На два голоса распевают. Заслушаешься. Может, и у нас что-нибудь получится? Рискнем?»
«– А будь что будет. Это ведь тоже не жизнь. Действуй»
Мартын сосредоточился на сознании Мартинуса. Приблизил его к своему. Разрушил оболочку между двумя индивидуальностями, и они, как две капли ртути, стали медленно вливаться друг в друга, превращаясь в одно целое, в единый модуль памяти, в единую сущность бытия. Два подсознания сначала растворились в суспензии мозгового субстрата, а потом стали соединяться в кристаллические структуры, образуя сверкающий многогранник на тонкой нити новой жизни, нового Разума, соединенного из двух разных в один Кристалл Жизни.
Глава XXVIII
Он мотнул головой. Видения, как груда осколков-стекляшек в калейдоскопе, выстроились в один узор с осмысленно правильными гранями. Он упорно искал несоответствия, но пока они не просматривались перерожденным умом. Тогда он оглянулся по сторонам, выходя из ямы самосозерцания на яркий солнечный свет утра.
Кавалькада двигалась по намеченному маршруту параллельно двум белым трубам, несущим Воду Жизни в Город. Вся дорога туда была основательно загажена полчищами аппов и аппменов и истоптана их босыми ступнями. Вонь стояла неимоверная. Буры закрывались нашейными платками. Но это их не особенно спасало от смрада, испаряющегося под уже жарким солнцем. Становилось нестерпимо душно.
Марта спряталась за тент, поднятый над повозкой, и на него больше не смотрела. Да он и не жаждал ее взглядов. Он пытался разобраться в себе. Он стал совсем другим. Две сущности наложились одна на другую, и появилась третья, всё знающая о каждом из двоих. Всё понимающая в хитросплетении взаимопроникновенных чувств и ощущений объединенных личностей, слившихся в один клубок противоречий прошлых существований, переплетенный «нитка к нитке», круг за кругом без обрывков и узелков. Такого он и сам не ожидал, когда решился на объединение с той и с другой стороны. Конечно, «идеала» достигнуто не было. Какой уж тут «идеал». Но гармонизировалось многое. На первый взгляд, конечно. Время покажет. А сейчас нужно приспосабливаться к действительности. Нужно вливаться в процесс, который, судя по всему, не сулит ничего хорошего цели их недалекого путешествия.
Вокруг горели разграбленные фермы. Черный дым струился в голубое солнечное небо, вызывая тяжелое чувство безысходности. Что ждет «Paradis»? Или уже дождалось? Его сенсорные способности притупились. Он не мог настроиться на энерго-информационное поле. Стояла блокировка. Его «погасили». Отключили от порталов. Вот цена единения двух. То ли еще будет. Да, впрочем, и без ЭИП догадаться несложно. Аппы в городе. Они подошли к нему ночью и наверняка ворвались на своих трупах. Скоро всё прояснится. Картина будет ужасной. И что они смогут сделать? Для чего едут на пепелище? Чтобы омолодиться в бассейне с Водой Жизни? Но в него уже набились аппы и аппмены плотными рядами. Открыли заглушки. И стали молодыми? По виду не определишь. Как были волосатые обезьяны, такими останутся наверняка. А вдруг тоже лишатся репродуктивных функций? Об этом аппмены и их «грязный Король» не подумали. Так что вся эта «омолаживающая» операция ломаного гроша не стоит. Но сколько человеческих жизней она унесет?
– Привал! – раздался голос Крюгера. Они остановились в небольшой рощице в стороне от дороги километрах в трех от Города. Он уже был виден на горизонте в горячем мареве солнечного дня. Нужно было посовещаться, что делать дальше. В этом месте с плато вниз в долину вела дорога, по которой должны возвратиться солдаты корпуса генерала Рея. Без них освобождение города невозможно. А что город захвачен, уже не вызывало сомнений. Там было убийственно тихо. Аппы застали людей врасплох – видно, еще ночью. Их нужно выбивать из города штурмом.
Через полчаса на «боковом» горизонте показалась темная полоса всадников. Она медленно приближалась, окруженная пылевым облаком. Впереди на взмыленном коне скакал сам фехт-генерал Рей. Чуть позади гарцевали адъютанты и свита. Корпус растянулся почти на километр, и когда генерал Рей спрыгнул со своего коня, пыль еще клубилась почти на линии горизонта. Замыкали движение волы, запряженные в танк на колесном ходу. Волы шли резво. Посередине тащились подводы со старухами.
Генерал, пропахший потом и осыпанный пылью, поздоровался с каждым за руку. Руки у Рея были вымыты. На пальце блестел рубин.
– Самки и детеныши аппов разбежались по пещерам. А они уходят глубоко под гору. Так что прихлопнули всего сотню-другую. Потом пришлось вернуться. А тут что-то произошло?
– Аппы, кажется, захватили город, – мрачно сказал Крюгер. – Пока вы их там ловили по пещерам, они нас обманули. Что будем делать?
Фехт-генерал почесал чистыми пальцами свою пыльную бороду, снял шляпу, подставив ветерку высокий лоб. Рядом спешивались его солдаты. Их было много, тысячи две. Роща всех вместить не могла.
– Будем штурмовать! – решительно рубанул рукой воздух генерал.
– Но аппы вооружены только ножами, – вставил следователь Пант.
– Аппмены могут владеть огнестрельным оружием, – парировал Рей.
– Да и их тысячи, – добавил задумчиво Крюгер. – В лоб не получится.
– Тогда их нужно выманить из города, – предложил Пант.
– Они, конечно, дикари, – Крюгер раскурил свою трубку, – но не полные дураки-идиоты. Мы бы их на равнине расстреляли, как куропаток.
– Я пойду туда. Один, – вдруг заявил Мартинус, сам еще не до конца понимая своего решения, но ощущая нужность его.
– Это с какой такой стати? – пыхнул трубкой Крюгер, подозрительно взглянув на генерала.
– Сбежать хочет, предатель, – следователь Пант расстегнул кобуру револьвера. – Его нужно немедленно арестовать! – решительно заявил он, доставая из кобуры оружие. – У меня на него целое дело заведено, – другой рукой он потряс своей кожаной папкой.
– Никакой я не предатель, – Мартинус слегка улыбнулся. – Все мои действия были согласованы с моим отцом-президентом. Я должен был заманить в ловушку его брата – короля аппов и аппменов. Вот фехт-генерал Рей в курсе, – Рей кивнул головой. – Он со своим корпусом проводит «Veldtoht» против аппменов. Я должен был сообщить об этом королю. Он во главе полчищ аппов и аппменов идет на захват города и попадает в засаду. Но всё пошло не по плану. Некие силы подселили в мой разум другое существо из другого Мира, с другой планеты. А меня обменяли с ним. Тот был не в курсе. Он вообще ничего не понимал. Тут еще вмешались русские со своим «декабристским гуманизмом». А вице-президента Крюгера изобретатель из будущего или из другого измерения уговорил засыпать аппов своей «манной небесной», которая лишит их возможности размножения, и они перемрут сами по себе. Отец Теодор проговорился Крюгеру о том, что в моем теле другой человек, способный управлять геликоптером, и они решили лететь к аппам. Но вертолет захватили декабристы и повернули его к водопаду, где проживал Белжар, чтобы набрать у него «вина вдохновения», превращающего аппов из злобных карликов в трудолюбивых добрячков Но это оказалось совсем не так. Декабристы решили испробовать вино на аппменах, и мы полетели в их деревню, где и были арестованы королем аппменов, братом моего отца, мечтавшего захватить власть в Городе. Для этого он прибег к помощи темного Демона, вселяющегося по ночам в Настоятеля отца Федора и совершающего с его помощью злодеяния. Он убил вселенного в моего брата Брагиса брата Ледяной Принцессы, посланного ей на поиски Кристалла Жизни. Тот тоже был нужен черному Карлику Смерти, сидящему в нижней толще горы, в ее магме. Кристалл мог бы дать жизнь его потомкам в их магматическом слое. Моя жена Марта выполняла задание Ледяной Принцессы по поиску Кристалла. Я помог ей организовать ее собственное похищение аппами, и, доставленная во дворец «грязного Короля», она обещала ему отыскать Кристалл Жизни, хотя сама не знала, где он. Она только догадывалась. Но только один человек знал, где спрятан Кристалл Жизни. И этот человек – Я… Я нашел этот Кристалл, оброненный Ледяной принцессой, и Я спрятал его в надежном месте. И я должен проникнуть в Город, чтобы отдать его Белжару.
– А вдруг ты отдашь его в лапы Карлика Смерти? – подозрительно сказал следователь Пант. – И вообще, откуда вы, господин мнимый генерал, знаете все детали этой истории? Ведь если в вас сейчас другой человек, кто вам поверит в сочиненные басни? Навыдумывать можно что угодно. Кто подтвердит вашу правоту?
– Я, – раздался женский голос. Марта вышла из-за дерева. – Они двое – мой муж и тот вертолетчик из другого мира – вчера ночью соединились в единое целое. В одного человека.
– У нас уже есть один пример, – иронично произнес следователь и указал пальцем на музыканта Бока-Луиса, сидящего под деревом, из-за которого вышла Марта.
–Так что удивляться не приходится, – ухмыльнулся в трубку Крюгер. – Поздравляем вас, госпожа Марта, с успешными экспериментами. Надеюсь, роды пройдут удачно, – добавил он.
Марта вспыхнула и снова спряталась за деревом. Луис присоединился к ней и стал что-то тихо говорить на два голоса.
– Мы вас одного не отпустим, господин двойной генерал, – продолжил Крюгер. – Нужно с вами послать сопровождающего.
– Я пойду с ним, – зловеще проговорил фельдкорнет Пант. – В случае обмана не пожалею, – и повертел в руках револьвер.
– Ну, уж зачем так кровожадно, – пожал плечами Крюгер. – Я думаю, что он не врет, хотя я и не был в курсе всей операции. Я предлагаю в напарники нашему генералу святого отца Теодора. Он священник и лучше знает своей религиозный комплекс. В нем наверняка неизвестные никому, кроме него, помещения и коридоры. Легче туда проникнуть незаметно. Не так ли, святой отец?
Отец Федор потупив взор, смиренно развел руками. Позади него молча стоял Белжар, устремив взгляд в землю. Его голова была укрыта капюшоном. Пальцы перебирали четки с крестиком.
– Я почувствую, когда это случится, – наконец проговорил он. – И тогда мы войдем в город, чтобы Мир преобразился в новом качестве под действием Кристалла Жизни, отданного в надежные руки. Но нужно торопиться: внизу зреет страшная огненная сила. Движение ракеты черного Карлика Смерти скоро принесет гибель. Если вовремя не успеем, – добавил он. И перекрестился по-православному. Отец Федор повторил его жест.
Пора было собираться в опасный путь. Отец Белжар благословил обоих на благое дело. Остальные просто пожали руки. И тут из-за дерева снова вышла Марта. Луис остался стоять, где стоял. Руки он подавать Мартинусу не пожелал. А Марта подошла, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
– Прости меня, – тихо сказала она. – Это было необходимо, чтобы объединить вас. Теперь ты найдешь Кристалл Жизни и спасешь нас.
– Постараюсь, – пробормотал Мартинус и поцеловал Марту в ответ.
И тут земля под ногами затряслась и зашевелилась, словно где-то поблизости взорвалась многотонная бомба. Продолжалась эта вибрация всего несколько секунд, но люди сильно испугались.
– Началось, – негромко произнес Белжар и перекрестился. – Нужно торопиться, у нас меньше суток. Поезжайте с Богом!
Оказалось, что отец Федор неплохо держится в седле.
– Давай говорить по-русски, – предложил он, когда кони удалили их от рощи с биваком корпуса Рея. – А то я уже стал его подзабывать.
Мартинус кивнул головой и пришпорил своего коня. До города было рукой подать. Много не наговоришься.
– Ты знаешь, где Кристалл?
Мартинус снова кивнул головой. А что – сказать «да», что ли?
– А почему ты тогда мне не рассказал?
Мартинус пожал плечами. А что объяснять? Не поймет или, наоборот, правильно поймет. И осудит. Это уж они умеют.
– Ты им хотел сам владеть? – догадливо спросил отец Федор.
Тут уж отвечать было совсем невозможно. И Мартинус снова промолчал.
– Аппы, наверное, выставили охранение, – через паузу продолжил отец Федор. – Так что нам нужно слезать с коней и идти пешком вдоль лощины и вон той рощицы. Она ведет к периметру охраны. Но они наверняка там. Засели где-нибудь в кустах. А мы свернем за рощицей направо. Там озеро, скала и водопад. Туда и пойдем.
Они спешились, привязали лошадей к одинокому дереву. Мартинус был во всеоружии: два пистолета, куча запасных обойм, охотничий нож. Отец Федор при себе кроме распятия ничего не имел. Правда, на поясе рясы висела связка ключей. Но они предназначались для открывания каких-то дверей. Каких – время покажет.
Солнце пекло нестерпимо. От его жарких лучей спасали только широкополые шляпы. Тайные агенты полусогнувшись пробрались по низу лощины и, поднявшись на пригорок, углубились в пыльную зелень рощи. Стало немного прохладней. Где-то в ветвях зачирикали какие-то пичуги. Уходить отсюда не хотелось. А хотелось лечь на мягкую траву и поспать хотя бы часок. Ведь не выспался же за прошлую ночь. Но Мартинус отогнал от себя этот соблазн. Тем более что послышался шум водопада, и через несколько минут они с отцом Федором вышли на берег небольшого озерца, над которым возвышалась кряжистая скала. С вершины скалы радужным потоком падала вниз разноцветная скатерть водопада и пенисто бурлила, осыпая прибрежные кусты сонмом икрящихся капель. Так и захотелось раздеться и броситься в эти прозрачные, прохладные воды.
Но на берегу сидело с десяток аппов во главе с командиром – угрюмым аппменом, у которого из-за пояса торчал револьвер. Оба человека присели и отползли назад в рощу.
– Что будем делать? – наконец спросил по-русски Мартинус.
– Я попытаюсь их уговорить, – сказал отец Федор и побледнел.
– Вы что, батюшка, умом тронулись? Да они вам в два счета горло перережут своими ножами. Забыли? У них это принято. Обычай такой. Вон они, рыбу ловят и сырую жрут. И вас заодно сожрут в качестве деликатеса, – сказал Мартинус и достал оба пистолета, сняв их с предохранителей.
– Нет, все-таки нужно попытаться решить миром, – пробормотал отец Федор и, перекрестившись, встал в полный рост и, выставив вперед распятие, на дрожащих ногах пошел вперед, к берегу.
На него сначала не обратили внимания. Весь отряд был занят рыбалкой и пожиранием рыбы, пойманной возле самого берега. Аппмену доставались самые лакомые кусочки. Он жрал и млел.
– Я пришел к вам с миром, дети мои, – громко, ломающимся голосом воскликнул отец Федор почему-то по-русски.
Аппы прекратили жрать и повернули на его голос тупые одноглазые морды. Аппмен вскочил на ноги и, выхватив из-за пояса револьвер, выстрелил вверх, вращая всеми тремя глазами.
– Дайте мне его голову! – пронзительно заревел он, оскалив клыки.
Аппы, похватав с прибрежного песка свои длинные мясницкие ножи и кровожадно ими размахивая, ползли по песку на береговой склон. Отец Федор не отступил ни на шаг, держа в вытянутой руке распятие. И тут на склон выбежал Мартинус. Первый выстрел угодил аппмену точно в третий глаз. Остальные без промаха поубивали всех аппов. Ни один даже не был ранен.
Отец Федор медленно опустился на колени и снова несколько раз перекрестился. Мартинус поднял его за локоть.
– Ну, хватит, батюшка, всё уже прошло. Не зарезали они вас. Куда дальше-то идти? А то время поджимает, сами знаете.
Отец Федор с трудом сделал первый шаг по направлению к водопаду и показал туда дрожащей рукой с зажатым распятием.
– Мы будем нырять в озеро? – не понял его жеста Мартинус.
– Нет, – качнул головой священник. – Мы зайдем за водопад.
И правда, когда они подошли вдоль берега вплотную к водяной стене, оказалось, что там виднелась ниша с пещерным входом, обросшим мокрыми кустами. В нее по осклизлой береговой гальке и зашли отец Федор и его спутник. Мундир Мартинуса мгновенно промок, однако ему от этого стало приятно. Но внутри было холодно и сыро. И приятность скоро переросла в свою противоположность.
Через несколько минут после путешествия по темному, узкому подземному ходу генерала стала бить мелкая противная дрожь. Отец Федор шел впереди с зажженной свечой. С каменного потолка падали капли. Под ногами хлюпала вода, шарахались с противным визгом многочисленные крысы. Ударяя перепончатыми крыльями о стены, бились встревоженные незваными гостями летучие мыши. Их тоже было много, как и крыс.
Наконец подземный коридор уперся в ржавую железную дверь. Отец Федор передал Мартинусу сгоревшую наполовину свечу. Поковырялся в своей связке ключей. Достал один и, вставив в замочную скважину, с натугой там его повернул. Дверь со скрежетом отворилась. Наверх вели деревянные и уже сухие ступени. Под ногами они противно скрипели. На огороженной перилами площадке снова оказалась закрытая дверь. И снова ключ отца Федора повернулся в замочной скважине. Дверь открылась уже более тихо. Небольшой покрашенный масляной краской тамбур. И опять раскрылась дверь после скрежета ключа.
Мартинус вошел вслед за Настоятелем в его апартаменты, в его «ботанический сад», который подсадной «генерал» видел при их первой встрече. Но сейчас он был совершенно не похож на тот райский уголок. Все цветы были вытоптаны и засраты. В озерце плавали, задрав лапы, обглоданные скелеты съеденных лебедей. От говорящих попугаев остались лишь бессловесные ободранные головы. Дерево «Жокаранда» оказалось подрубленным под самый корень. Лиловые цветы превратились в засохшие, смятые фантики от конфет. Стол с бумагами был поломан и загажен. Зеленая лампа разбита вдребезги. Столик с разноцветными кувшинами и «Вином Вдохновения» был тоже разбит. Вокруг валялись цветные осколки. Настоятель горестно опустил голову и перекрестился со слезами на глазах. Затем подошел к противоположной, увитой остатками роз двери и приоткрыл ее без скрипа. Пахнуло резко нашатырным спиртом.
– Подойди, посмотри, – махнул он рукой генералу. Тот тоже осторожно заглянул за голову Настоятеля. Перед ним раскинулся огромный бассейн, наполненный «Водой Жизни». Но это была «Вода смерти». В бассейне неподвижно застыли в разнообразных позах тысячи аппов и аппменов. Все они были мертвы. Из бассейна тянуло жутким могильным холодом, смешанным с запахом голимого нашатыря. Вода была покрыта коркой льда, как на катке. В ней застыли «омоложенные». Остальные валялись по краям бассейна. Отец Федор горестно выдохнул пар изо рта. Зубы кляцнули.
– Ну что, пойдем в Храм, – предложил он, закрыв дверь. Стало гораздо теплее. – Они нагреватели не включили. Вот и перемерзли все, как на Северном полюсе. Вода-то ледяная. А им непривычно. Теплолюбивые существа. Перебежим по-быстрому. Я уже ключ приготовил. Авось не замерзнем. И не задохнемся аммиаком.
– Какую-нибудь накидку нужно надеть. А то у меня мундир влажный, – пробормотал Мартинус. Ему и так было холодно. А тут еще по холодильной камере бежать. Окоченеешь.
Настоятель куда-то скрылся и через несколько минут вернулся с двумя клетчатыми пледами, теплыми и пушистыми. Накинул один на себя, другой отдал генералу. Они вдохнули теплый воздух и выскочили на ледяной морозный наст плавательного бассейна. Скользя, побеждали по дорожке мимо замерзших трупов аппов. Мороз костлявыми ручищами забирался под плед и колол железными гвоздями мокрую кожу под одеждой. Двести метров они пробежали, словно спринтеры – чемпионы мира. Один раз отец Федор поскользнулся и чуть не упал в бассейн. Но генерал его вовремя подхватил за локоть.
Наконец, дыша паром, подбежали к двустворчатым дверям. Они были закрыты на тяжелую длинную щеколду. От нее сквозило холодом. Укутав руки пледами, стал вдвоем ее сдвигать. Насилу сдвинули, чувствуя, что коченеют. Настоятель, дрожа, вставил ключ в замочную скважину. Но он, как назло, не поворачивался. Принялись крутить вдвоем. И створка нехотя приоткрылась. Они втиснулись в проход. Тут уже ключ сработал безотказно. Они оказались в тепле громадного Храма.
Храм был забит людьми почти до предела.Многие были в нижнем белье. Большинство составляли женщины. Но были и мужчины с винтовками в руках. В основном солдаты и полицейские. Генерал узнал своих подчиненных. Некоторые узнали его, повернувшись на скрип открываемой двери. Один из офицеров протиснулся сквозь толпу и отдал честь, прикоснувшись к «пустой» голове. Шляпу, как и все, он держал в свободной руке. Губы у него слегка подрагивали.
– Герр генерал, – проговорил он, стараясь изо всех сил казаться спокойным, – они пробрались в город ночью. Перерезали охрану и стали бесчинствовать в городе. Врывались в дома. Убивали мужчин, насиловали женщин. Пока мы опомнились, они почти весь Город захватили. Мы их тоже положили множество. Но их тысячи. И они рвались к бассейну. Захватили его. Включили «Воду Жизни»…
– Они там все перемерзли! – громко воскликнул генерал, чтобы слышало как можно больше людей. Услышав это, буры упали на колени перед тремя алтарями. Все, как один. Стали возносить хвалу господу.
Тут на центральную кафедру взошел Настоятель и, осенив всех крестным знамением, заговорил тихим голосом. Но его слышали все: акустика в храме была отменной.
– Братья и сестры! Великая беда случилась на этой нашей земле и одновременно великое избавление от диких орд захватчиков и убийц, вторгшихся в сии благословенные края, чтобы здесь сеять смерть и бесчинства. Но Господь внял нашим молитвам. Враги наши повержены. Их тела закоченели в Ледяной «Воде Жизни», освобождая нам путь к Бессмертию. Но чтобы получить новые, бессмертные тела, нам необходим Кристалл Жизни. И только один человек знает, где он. Это сын покойного президента Андриеса Преториуса, всем вам знакомый генерал Мартинус Преториус.
Генерал подошел к кафедре. Перекрестился на статую Девы Марии, потом приблизился к ней, поднявшись по ступеням католического алтаря, увитого искусственными цветами. Дева Мария, одетая в бело-голубое, держала руки скрещенными на груди, правую над левой. Мартинус приподнялся на цыпочки и вложил свою руку в это перекрещение. В руке у него оказался ромбовидный кристалл величиной со спичечный коробок, переливающийся в свете церковных свечей всеми цветами радуги. Мартинус поднял Кристалл Жизни над головой.
В это время широкие двери в Храм раскрылись нараспашку. Внутрь первым вошел святитель Белжар в сопровождении Крюгера, Рея, Панта и Марты. Позади стояли солдаты из корпуса Рея. На руках у Марты сидела пушистая белая кошка. Велла. Марта улыбалась Мартинусу.
Белжар медленно чинной походкой подошел к генералу и протянул руку. Тот вот-вот готов был передать ему Кристалл Жизни. И уже разжал пальцы, его державшие. Когда весь Храм содрогнулся от мощного толчка. Кристалл пролетел мимо ладони Белжара и запрыгал вниз по ступеням.
Через открытые двери Храма была хорошо видна на горизонте гора Вен-Майн с ракетой-церковью на вершине. И вдруг эта ракета стала медленно отдаляться от вершины, устремляясь в безоблачное небо. А следом ее догонял огненный столб, окруженный облаками черного дыма. Снова трясануло так, что громадный Храм зашатался, словно бумажный домик. Со стен попадало несколько икон. Сами собой погасли свечи. И то ли от этого подземного или небесного удара закачались на своих постаментах статуи Девы Марии и Иисуса Христа. С них посыпалась мраморная крошка, будто кто-то скинул с них покрывала. А под ними проявились живые человеческие лица молодой женщины и молодого мужчины. Мать и сын рука об руку сошли со своих постаментов и стали медленно спускаться в зал, не обращая внимания на начавшееся извержение горы.
«Так вот для кого был предназначен Кристалл Жизни», – догадался Мартинус и стал искать его глазами на покрытом коврами полу. Он увидел его сияющий ромб. Но только на одну секунду, потому что вдруг какая-то немытая рука из-под черной накидки схватила Кристалл Жизни и шаркающей старческой походкой, опираясь на клюку, поспешила в сторону дверей бассейна. Никто не обратил на этого человека внимания. Все не спускали глаз с ожившей сияющей пары. Один генерал догадался, кто этот старик, схвативший Кристалл Жизни. Он бросился за ним – «грязным Королем», уже успевшим открыть одну створку дверей. Он хотел оживить своих замерзших подданных и сам омолодиться.
«Грязный Король» уже скрылся за дверями. Генерал проскочил в дверной проем почти следом. «Грязный Король» оглянулся. Из-под черного капюшона сверкнул кровавый глаз. Красный обжигающий луч вырвался из посоха и обжег левое предплечье. Не обращая внимания на жгучую боль и ледяной холод, Мартинус бросился на «грязного Короля», и они оба плюхнулись в бассейн. Страшный оцепеняющий холод обдал всё тело. Но Мартинус из последних сил вцепился под водой в костлявую руку «грязного Короля» и вырвал из нее Кристалл Жизни. «Грязный Король» успел наглотаться холодной воды и пошел на неглубокое дно. А дна уже коснулся не дряхлый старик, а юноша с двумя голубыми застывшими глазами. Он был мертв.
Однако Мартинус еще был жив, но коченел с каждой секундой. Вокруг застыли тела аппов и аппменов. Мартинус вынырнул. На краю бассейна уже стояли Крюгер, Белжар, отец Федор и Марта. На лице у Марты застыли слезы. А позади возвышались две сияющие радужным огнем фигуры.
Уже не чувствующими почти ничего пальцами генерал положил на край бассейна Кристалл Жизни. Белжар поднял его и протянул Иисусу Христу. Крюгер хотел помочь генералу выбраться из бассейна. Но рука того уже окончательно окоченела. Он ей не мог пошевелить. Марта хотела броситься в бассейн, но отец Федор ее удержал.
И тут снова раздался мощный удар проснувшегося и извергающегося вулкана. Над головой треснул гигантский стеклянный купол. Тысячи осколков посыпались в бассейн. И вместе с ними туда ворвался жар летнего дня, и яркое солнце ударило Мартинуса по голове, ослепив его сознание. Он стал погружаться в бездну, где слезинками сияли только ее глаза. И он провалился в их сияющий блеск.
Глава XIX
Он очнулся оттого, что кто-то бил его по щекам.
– Эй, парень, ты жив?
Над ним склонилось очень знакомое ему лицо. Где-то он его видел. И совсем недавно. Этот бородатый подбородок. Этот мясистый нос, эти прищуренные глаза.
– Очнулся, кажись, – проговорил бородач и поднялся в полный рост. На нем была кожаная куртка и высокие сапоги. На голове пушистая шапка-ушанка.
Позади стояло еще несколько человек в зимней одежде. Чуть в стороне – четверо в белых касках и оранжевых комбинезонах на теплой подкладке. Тоже с очень знакомыми лицами. Особенно средний, с удлиненным лицом и пристальными серо-голубыми глазами. Рядом с ним стоял чернявый с проседью бородач. Левее – полный усатый мужик. У четвертого волосы лохматыми прядями выбивались из-под каски. Он чему-то улыбался, обнажая прямые, явно вставные зубы.
– Сестра, сделайте ему укол, – приказал бородач в кожанке.
Вперед вышла миловидная блондинка с чемоданчиком в руке. И ее он тоже узнал. Он знал ее давно. Очень давно. Но не помнил, кто она.
И тут он понял, что видит только одним глазом. Второй отдавался острой пронзительной болью, как будто там торчал нож или гвоздь. Но тело не чувствовало совсем ничего. Оно словно отсутствовало вовсе. Но он чувствовал, что тело есть. И оно прикрыто теплым одеялом. Но он не ощущал этого тепла.
– Да уберите вы свою кошку, сестра! Что она всё время за вами ходит? – досадливо воскликнул Главный. У ног медсестры, раскрывшей свой чемоданчик, терлась пушистая белая кошка. Медсестра ничего не ответила.
Он почувствовал слабый укол в том месте, где у него должна быть рука. Пальцы сестры неощутимо проверили пульс. В единственный глаз заглянули два голубых бездонных женских глаза. Две слезинки мелькнули у края глаз.
– Потерпи, миленький, – шепотом сказала медсестра. Наклонилась и поцеловала его в лоб. Она стояла на коленях перед лежащим на краю бассейна. А потом повернулась к стоящему на ногах. Белая кошка вдруг уселась ему на грудь и утробно замурлыкала. Ему от этого мурлыканья стало спокойнее. И глаз, казалось, не так жгло острое жало.
– У него агония, – тихо сказала медсестра.
– Что будем делать? – риторически спросил главный бородач и закурил трубку. – Нести его никуда нельзя. Отходит, сердечный. Профессор, что скажете? Ведь это ваше изобретение у него из глаза торчит. Вынимать будем?
Вперед вышел худенький старичок с длинной седой бородкой. Голова его была прикрыта капюшоном длинного пальто. Следом за ним в поле зрения появился маленький лысоватый священник в рясе с крестом на шее.
– Да, попал ему мой транслятор точно в глаз. Кто бы мог предположить? Теория невероятности, так сказать. Зашел глубоко в мозг. Извлечь можно, но это только ускорит его кончину. А она и так вот-вот наступит. Что он, интересно, видел после попадания? Хотелось бы узнать. Ведь транслятор дает импульс радости и наслаждения от отдыха в «Трансвааль-парке», чтобы снова тянуло сюда. Да теперь какая уж радость и счастье? Горе-то какое! Взорвали, сволочи. Столько людей погибло. Подгадали под самый день святого Валентина.
– И святого Трифалента тоже, – добавил священник и перекрестился.
– Я был там, – тихо прошептал лежащий.
– Он что-то говорит… – встрепенулся профессор и, кряхтя, встал перед ним на колени, прислушиваясь к хриплому дыханию умирающего. Священник присоединился, произнося какую-то молитву. Руки, держащие крест, слегка дрожали.
– Я был там, – снова прошептал лежащий. – Я был буром, генералом и жил в анклаве. И я видел Христа и Богородицу. Как вас сейчас. Вынимайте ваш транслятор, вот Кристалл Жизни… А мне пора к Нему. Он простит грехи мои и… помилует.
Профессор двумя пальцами ухватился за торчащий из глаза предмет и одним движением, как больной зуб, вырвал его. Это был ромбовидный Кристалл, обмазанный снизу человеческой кровью.
Лежащий на краю разрушенного бассейна глубоко и облегченно выдохнул. Его живой глаз потух, словно погасшая звездочка…
…Но он уже летел в облаках среди ярких солнечных лучей в тот заоблачный Край, куда попадает каждый живущий, будущий жить или живший на этой Земле и на многих других тоже. Он летел по вечному Пути. А впереди в бескрайнем небе мчался Сокол.