С девяти лет родители брали нас на покос. Находился он в километрах двенадцати от поселка, местечко называлось Гари. Ездили на мотороллере с кузовом, стелили сена для мягкости, устраиваясь на нём.
Можно было проехать через поселок по хорошей дороге, но это очень большой круг, и отец вез нас по короткой дороге, где редко ездили машины. На колдобинах нас "хорошо" встряхивало.
Покос - это не поле, а посадочные полосы с небольшими сосенками. Полоса для покоса широкая и можно размахнуться косой. Косили с разрешения лесника.
Дни стояли жаркие, комарья в Сибири полно, и от них спасала жидкая и прозрачная мазь "мазута". На голову повязывали светлые хлопковые платки, в легких платьях и в сатиновых шароварах. Для меня папа в зимние дни сам мастерил небольшие грабельки из тонких березок. Они высыхали и становились крепкие, гибкие и легкие.
На покосе, в низинке, бил родник. Взрослые набирали ледяной воды в десяти литровый бидон. Отец добавлял свежего меду, ставил в тень и мы, когда хотели пить, зачерпывали кружкой ароматную воду, утоляя жажду. Водичка была чуть сладкая и приятная на вкус.
Родители скашивали траву, её ворошили граблями и сушили. Меня брали с собой, чтобы переворачивать непросохшие валки и сгребать. Когда сено высыхало, его сгребали в небольшие кучки, что бы можно взять вилами.
Взрослые подхватывали вилами собранное сено и несли на подготовленную "кровать"* для копны. Когда копна становилась выше, втыкали вилы в бока и я забиралась по ним, как по лестнице. Наверху становилось очень страшно - копна покачивалась от малейшего моего шага. Снизу подавали на вилах сено, я принимала и разравнивала, чтобы верхушка была острой.
После возвращения с покоса, с удовольствием бежала на речку, чтобы охладиться в чистой воде и вымыться от сенного мусора и трудового пота.
Продолжение следует.
Кровать*- делалась из стволов деревьев, чтобы проветривалось под копной.