Лёлька пыталась бороться со сном. Это было очень сложно: несмотря на жесткую лавочку, утреннюю прохладу и необходимость следить за вещами, пока мама ушла посмотреть расписание автобусов, сон неуклонно одолевал её. Народу на автовокзале было много: суетливые бабушки в ситцевых косынках, выгоревших на солнце, и с тележками в руках. Их сопровождали ворчливые чем-то недовольные деды. Все топтались, периодически выбегали на дорогу и нетерпеливо вглядывались в даль, не едет ли долгожданный автобус.
-Мы наверно на первый уже опоздали, - сказала мама, вернувшись к задремавшей Оле.
-Говорила я, надо было пораньше выходить. Папа нас с панталыку сбил: «Успеете, успеете. Тут идти пятнадцать минут». Ему, может и пятнадцать. – мама вздохнула и села на скамейку рядом. – Не спи, в автобус сядем, там поспишь.
-Нам опять пересаживаться надо будет? – промямлила Оля.
-Конечно надо, как же иначе! Ты ж не в первый раз едешь, зачем спрашиваешь?
Лёлька насупилась. Предстояло час ехать в душном и тесном «Пазике», потом ещё полчаса в чистом поле, где даже негде присесть, возле какого-то заброшенно ангара ждать другой такой же «Пазик», который ещё час будет трясти к месту назначения.
-Едет! – громко прокомментировала увиденное выбежавшая на дорогу сухонькая, а потому очень подвижная, бабушка.
Все, стоявшие на остановке, будто бы не поверив ей, толкаясь, высыпали на дорогу и завертели головами. Стало шумно. Оживившиеся люди подхватывали свои сумки и тележки, отдавали команды своим спутникам, те что-то буркали. Мама встала и вытянула шею, чтобы разглядеть номер подъезжающего автобуса.
-Наш, Лёлька! Пойдём-ка!
У подъехавший «Пазика» уже сгрудился народ, плотно прижав стоящих впереди к передней двери. «Не толкайтесь!», «Куда торопишься?!», «Поосторожнее там!» - гудела беспокойная топа. Лёлька прижалась к маме, подняла с пола свой рюкзак и прижала к себе. Мама надела сумку на плечо, сдвинула её на спину и велела Оле идти вперед.
-У нас места 20 и21, - заглянула мама в билеты.
Толпа уже начала медленно затягивать и продавливать их. Автобус раскачивался, внутри было душно. Кто-то старательно запихивал тюки и сумки под сиденья, кто-то пытался открыть окно, кто-то топтался в и без того узком проходе, мешая остальным.
-Чего там за затор? – недовольно гаркнул человек на ступенях в панаме с двумя увесистыми на вид сумками в руках. – Заранее номер места посмотреть нельзя было?
Перед Олей стояла полная женщина, без конца обтиравшая себя носовым платком. Она, было, открыла рот что-то возразить, но вместо этого кашлянула, снова обтёрлась платочком, приподняла тёмные очки и прищурилась, разглядывая свой билет.
-Женщина! Дайте сюда! – вырвала у неё из рук замусоленный листок бумаги уже занявшая место бабушка. – Ну зачем вы в конец автобуса пришли? У вас восьмое место!
Все, кто стоял позади толстухи, ахнули. У Оли по спине пробежал холодок. Женщина стояла прямо перед ней и начнись сейчас выяснения отношений по поводу того, кто где и почему должен или не должен находиться, она оказалась бы ровно в эпицентре.
-Присядь-ка тут, - тихонько потянула за рукав растерявшуюся Олю женщина, сидевшая рядом. – Я подвинусь.
Оля покорно села и покрутила головой, чтобы найти глазами маму. Та кивнула ей в ответ. В автобусе начались пертурбации. Полная женщина выступала в роли поршня, выдавливающего наружу сопротивляющуюся массу. Наконец, всё потихоньку улеглось. Все заняли свои места, пассажиры без места нависли над сидящими. Автобус, чихнув пару раз, тронулся, бухча и стуча всеми механизмами. В этот момент боевые действия из прохода переместились к окнам: на них, как водится, висели жиденькие узкие занавесочки. Именно они и стали яблоком раздора. Тот, кто не успел вовремя подсуетиться и сдвинуть занавеску к своей части окошка, обрушивал самые страшные проклятия на своих оппонентов, перемежая их с неопровержимыми, как им казалось, доказательствами, что виси занавесочка на их стороне, тени от неё хватило бы обоим. Эти распри заканчивались, как правило, последним словом выходящего. Остававшийся, несомненно, был в выигрыше, а потому редкий ответчик выкрикивал что-то вслед своему занавесочному противнику. От остановки к остановке в автобусе становилось тихо. Солнце пригревало так, что занавески уже не спасали, потому как вдоль крыши автобуса справа и слева протянулись узкие окошечки, через которые, вероятно, очень удобно разглядывать по ночам звёзды, а днём разглядывать капли дождя, если таковой случится.
Олю, как и всех остальных в автобусе, совсем разморило от солнца и духоты. Спать в такой тряске, конечно, было невозможно, но Лёлька всё же закрыла глаза и положила голову маме на плечо. На первой же кочке автобус подпрыгнул, и Оля больно ударилась ухом.
-Уже скоро приедем, - наклонилась к Оле мама.
Девочка потёрла ухо рукой и повернулась к окну. Июль только начался, и трава вдоль дорог уже приобрела характерный степной изжелта-зеленоватый оттенок. Изредка виднелись редкие деревья, на горизонте – поля, островки леса, покосившиеся и новые дома. Оля прижалась к стеклу и посмотрела вперёд. Вдалеке уже был виден заброшенный ангар – их с мамой перевалочный пункт.
-Мам, а почему остановка в таком странном месте?
-Почему странном? – не поняла мама.
-Ну тут же ничего нет. Здание это пустое…зачем тут остановку придумали?
-Так оно не всегда пустое было. Тут раньше завод был.
-А почему сейчас его нет?
-Не работает. Закрыли.
-А почемууу? – не унималась Оля.
-Потому что сейчас время такое. Ничего не работает.
-Но ты же работаешь? И папа…
-Я работаю в такой структуре, которую, наверное, не закроют даже на время войны. Никуда без неё. А папа…а что папа, НИИ-то его закрыли.
-НИИ? – Олины глаза округлились, она сдвинула брови. – Он же в депо работает!
-Сейчас приходится. Где-то же работать надо…ну вот, приехали. Бери рюкзак!
Оля послушно достала из-под своего сиденья свой любимый ярко-синий рюкзак «Турист», закинула на одно плечо и села вполоборота к проходу. Народа осталось не много. Все неторопливо шли к выходу. Утреннее желание поругаться по любому поводу растаяло под палящим солнцем. Наконец свежий воздух. Люди вышли из автобуса и разбрелись по сторонам. До автобуса, везущего к конечному пункту, было еще двадцать минут.
-У тебя книжка есть? Иди вон, под берёзой сядь, почитай пока, - сказала мама. – Что там у тебя? Опять Фокс Микки? Ты его уже наизусть знаешь. Взяла бы что-нибудь новое. Ты список литературы взяла? Будешь там читать всё, что найдёшь!
Оля посмотрела в сторону берёзы.
-Там же не на чем сидеть!
-На рюкзак сядь. Я скоро приду.
Оля вздохнула и пошла к дереву. Привалив к нему рюкзак, она осторожно присела на него и облокотилась на ствол. Ветра почти не было и берёза тихонько, едва заметно шелестела листьями. Оля закрыла глаза и откинула голову. Обилие свежего воздуха после душного автобуса, непреодолимое желание спать не располагали к чтению даже любимой книги. Она открыла её на любимой странице, положила корешком вверх на грудь и подняла глаза к небу. По стволу вверх и вниз ползали муравьи и жуки солдатики, обгоняя и не замечая друг друга. Два воробья, оживленно что-то перечирикивая между собой, расположились на раскидистой ветке справа от Оли. Она посмотрела в их сторону и зажмурилась от ударившего в глаза луча солнца. Где-то поодаль у крыльца ангара ходили туда-сюда будущие отдыхающие пансионата «Отрадное». Вскоре подошла мама и прислонилась к березе рядом с Олей.
-Хорошо же ты читаешь, - покачала она головой.
-Автобус скоро приедет? - постаралась свернуть с больной темы Оля.
Чтение было очагом открытой конфронтации между Олей и её мамой столько, сколько девочка себя помнила. Она читала больше многих в классе, но удовольствия ей это не доставляло. Мама была по-своему права в том, что читает Оля исключительно «из-под палки», но вот только иного способа почитать девочка уже не знала. Были книги, которые она готова была зачитать до дыр, но такие книги дома ей читать запрещали. Она никак не могла понять, почему детективные истории про группу мальчишек и девчонок, её ровесников – бульварное чтиво, не заслуживающее внимания. Но желание узнать продолжение было превыше воспитания, строго диктовавшего уважать мнение старших и во всём на него ориентироваться. Потому каждый раз, придя в библиотеку, помимо книжки по списку, она брала пару книг для себя, тайком проносила к себе в комнату и читала исключительно по ночам с фонариком. Хранила эти книги она за подушкой в щели между стенкой и кроватью.
-Главу прочитать успеешь! – парировала мама и посмотрела в даль на шоссе.
Оля нехотя подняла книжку и принялась за чтение. Буквы скакали перед глазами, совершенно не желая выстраиваться в слова, а слова – в предложения. Оля сделала над собой усилие и со скрипом поползла глазами по строчкам. Вскоре тихий гул разговаривающих людей у ангара совсем стих, щебетание птиц стало совсем далёким и иной мир, распахнувший свои объятия на страницах, крепко прижал её к себе. Время остановилось. Нет, оно просто исчезло. Строчка за строчкой, страница за страницей…
-Пойдём скорее! – вдруг откуда-то из небытия услышала Оля мамин голос.
-А? – она оторвала глаза от книжки и увидела, что почти все люди с остановки уже забрались в подъехавший автобус и заняли свои места.
Оля подскочила, схватила рюкзак. Мама уже подошла быстрым шагом к автобусу и поставила одну руку на дверь.
-Быстрей! Никто нас ждать не будет! – поторопила мама.
Оля, толком не осознавая происходящее, роботом зашла в автобус, мама за ней. Двери тут же захлопнулись, водитель что-то пробурчал им, мама, было, повернулась что-то ответить, но сдержавшись, отвернулась обратно и, тихонько толкая Олю в спину, наклонилась к ней: «Не спи!».
Дорога была ухабистой, так что о сне Оля и не помышляла. В голове кружились пыльный чердак, с которого так любил наблюдать за своими хозяевами главные герой книжки, пружинистый диван, о который он вытирал лапы и цветок на хвосте, который он так мечтал вырастить весной.
-Приехали!
Автобус фыркнул и, развернувшись, встал напротив регистратуры, в которую вела высокая лестница. Оля, наконец, вернулась в реальность, отряхнула рюкзак и надела его на плечи.
-О! Мы еще на завтрак успеваем, - улыбнулась мама, посмотрев на часы.- Если, конечно, зарегистрируют быстро…
Возле лестницы сгрудились все, вышедшие из автобуса. Все начали суетливо искать документы в карманах и сумках, попеременно задевая и толкая друг друга. Оля с мамой подошли к толпе. Они ничего не искали, потому что документы мама ещё в автобусе переложила в наружный карман, развернув сумку им к себе.
-Ооо, какие люди! – услышали они за спиной.
-Здравствуйте, Людмила Петровна! – улыбнулась мама идущей к регистратуре, велело размахивающей ключами женщине.
Людмила Петровна была стержнем этого санатория: и регистратор, и массовик-затейник, и человек, способный урегулировать любую самую неприятную ситуацию. Одно время она была даже его директором, замещая своего мужа, отбывавшего срок за валютные махинации. Казалось, у этого человека не бывает пасмурных дней.
-А у меня для вас история – закачаетесь! Заходите ко мне сегодня после обеда на чай! – подмигнула им Людмила Петровна и задорной походкой направилась к лестнице.
Очередь продвигалась быстро. Уже через пятнадцать минут Оля с мамой сидели у стола Людмилы Петровны и оформляли санаторно-курортные карты.
-Я вам от второго корпуса ключики оставила, - подмигнула она и игриво покачалась на стуле. – У нас там весной ремонт был, даже сантехнику поменяли! Вот, держите!
-Спасибо большое, - немного растеряно сказала мама. – Спасибо!
-Да ладно, свои люди! Так я вас сегодня жду!
Людмила Николаевна проводила Олю с мамой до двери и закрыла за ними.
Второй корпус был совсем рядом. От регистратуры по дорожке пару шагов по направлению к столовой, направо и вниз. Он был одноэтажным и состоял он из четырёх номеров с попарно смежными удобствами, что было большой роскошью, поскольку другие многономерные корпуса могли похвастаться только лишь единственными удобствами на весь этаж. Комната была широкой и светлой, в ней пахло свежестью. Оля быстро кинула рюкзак в тумбочку и запрыгнула на кровать в углу стены.
-Чур я тут!
-Ради Бога… - не глядя на неё ответила мама, вынимая из дорожной сумки кошелек и небольшую сумочку. – Это мы всё спрячем, - проговорила она сама себе, открывая шкаф, - и…так..-посмотрела она на часы. Бегом в столовую! Не покормят, так хоть хлеба возьмём, да столик получше выберем.
В столовой уже весело стучали ложками. Пахло манной кашей и расплывающимся по ей поверхности сливочным маслом.
-Вы из какого корпуса? – равнодушно спросила их полноватая официантка. – Карты с собой?
-Да-да, - протянула ей две книжечки мама.
-У вас диет стол? – больше утвердительно, чем вопросительно сказала официантка. –
На завтрак ничего нет. К обеду подойдёте вон к тому окошку, - она указала рукой в дальний конец столовой. -Там дадут травяной сбор по карте. Столик выберете – не меняйте всю смену. За кашей идите к раздаточной сами, мы уже собираем.
Мама повернулась к Оле:
-Ты будешь что-нибудь?
Та отрицательно покачала головой.
-Давай чаю попьём и пойдём разбираться.
Оля оглядела зал.
-Давай туда сядем, как в прошлом году! – указала она на столик возле колонны.
-Давай!
Чай был холодным и очень сладким. Отхлебнув глоток, Оля поморщилась и отставила стакан в сторону. Посреди стола стояла металлическая вазочка на высокой ножке, у основания которой стояли солонка с перечницей и нарезанные уголками бумажки, а наверху под льняной, буро-оранжевого цвета салфеткой с гордой надписью: «Здравницы профсоюзов» лежал хлеб. Оля приподняла салфетку и достала себе любимую горбушку. Хлеб уже немного подсох, оттого грызть его было ещё приятнее. «И почему дома такого хлеба не делают?» - подумала Оля, разглядывая свой кусок. Оставшийся она собрала в бумажку и отложила на край стола.
-Надо Медведя поискать, и Козла, и Веньку, – сказала она маме.
-Найдутся твои псы, - улыбнулась мама. – Сейчас выйдем, наверняка уже караулить будут. Хлеб далеко не прячь, пригодится. Ты будешь ещё что-нибудь? Нет? Пошли тогда.
Столовая уже почти полностью опустела. Разошлись уже даже плохо слышащие, но очень любящие поговорить старички из соседнего зала. На лестнице у второго пролёта и правда уже ждали, приветственно маша хвостами, три дюжих собаки. Определить, кто из них какое имя носит, без труда мог бы любой впервые с ними столкнувшийся: огромных размеров увалень густо-шоколадного цвета с опущенными кончиками лохматых ушей и невероятно умудрёнными жизнью глазами – несомненно Медведь, серо-зелёного цвета поджарый барбос с жидкой бородёнкой – конечно Козёл, и огромный дог песочного цвета – Венька. Откуда он взялся и почему прибился к этой стае – никто не знал. «Городские нам подкинули, - ворчали местные обитатели.
– Заведут себе игрушку, а она возьми, да и в лошадку вырасти. А потом попробуй прокорми, да место под неё найди. Вот и мается, бедный, у нас». Венька, по мнению Оли, был самым безобидным, хоть и самым здоровым. Ни одного злого дога она не встречала, а потому всегда с удивлением ловила на себе ошалелые взгляды прохожих, когда трепала его за ухо и гладила по носу. Медведь часто держался особняком и вообще был несколько аскетического склада. В послеобеденное время он любил поваляться в кустах за детской площадкой в тени и прохладе, никого к себе не подпуская и предупреждая об этом всех приближающихся тихим рычанием. Козёл – этакий балбес из всей троицы. Никогда не знал меры, лез на рожон, а потому часто получал по первое число. И теперь, увидев знакомые лица, козёл бросился на Олю с объятиями, та еле успела увернуться и бросить ему кусок хлеба. Венька тут же подскочил за своей порцией, Медведь же остался терпеливо и немного безразлично ждать своей доли внизу. Угостив всех старых знакомых, Оля с мамой пошли по дорожке к своему домику.
-Сейчас зайдём домой и в лес пойдем? – спросила мама.
-Может поспим? – осторожно спросила Оля.
-Да брось ты, спать! Мы в этом году всего на десять дней приехали, а ты еще и день проспать хочешь. В лесу сейчас свежим воздухом надышишься, сон как рукой снимет.
Оля вздохнула и кивнула.
Зайдя в домик, они переоделись, взяли бутылку для воды из ручья и отправились в свой небольшой поход.
-Через деревню пойдём или через танцплощадку? – спросила мама.
-Давай через деревню. А через танцплощадку вернёмся.
Чтобы попасть в деревню, достаточно было выйти за ворота санатория. Сразу за ними шла широкая дорога по обе стороны которой стояли самые разные дома: больше всего было деревянных, но за последние пару лет стали появляться новые кирпичные. Жители сменились на восемьдесят процентов. Исторически это место было поселение немцев Поволжья, а потому с приходом новых времен и новых возможностей относительно молодое население, заколотив свои дома, потоком ринулось на историческую родину навстречу большим переменам.
Дойдя до поворота, Оля с мамой остановились у заброшенного дома.
-Аристовы уехали! – взмахнула руками мама. –У кого ж мы молоко брать будем…
-И Фильку сиплого забрали, - сказала Оля, прислонившись к забору и разглядывая опустелый двор.
За поворотом был мостик через бурный ручей, у которого очень любили сидеть ворчливые гуси. Оля прибавила шаг и вприпрыжку перебежала мост. Тот скрипнул и закачался. «Га-га-га-га!» - поругались хранители спокойствия.
-Ну-ну! – пригрозила им мама с моста пальцем. – Ишь разошлись!
-Мама, мама! Кирху снесли! – закричала Оля.
Сразу за мостом справа всегда мрачно возвышалась построенное в готическом стиле здание, используемое местными жителями в качестве спортзала. Теперь же на его месте был пустырь, успевший зарасти ещё не высоким, но уже почувствовавшим свою силу, бурьяном.
-Ах! – всплеснула руками мама. – Надо же! Такую красоту разрушили!
-А это разве не ценность? – удивилась Оля.
-Да кому это теперь надо? – махнула рукой мама. – Смотри вон, никого не осталось из коренных. А до чужих корней кому какое дело? Поди и кладбище скоро раскатают.
Оля поёжилась, посмотрев в сторону местного кладбища. Его расположение ей казалось странным. У моста была развилка: одна дорога продолжалась прямо от ворот санатория, а вторая мимо кирхи к лесу таким образом, что посреди был лесок. Там-то оно и находилось, окруженное со всех сторон деревней.
Оля с мамой пошли дальше по петляющей дороге к лесу. Солнце припекало. Оля достала из рюкзака панаму, встряхнула её и надела. Опушка уже выгорела. Из-за кочек и ухабов она вся была покрыта жёлто-седыми проплешинами. Вдалеке паслись два телёнка, привязанные к колышку. Оля сорвала пару васильков и осторожно пошла к ним. Тот, что был побольше – рыжий с белой мордой, выпрямил шею и посмотрел на неё, медленно поворачивая голову, будто хотел разглядеть её по очереди левым и правым глазом, потом вытянулся вперед и понюхал протянутый букет. Неожиданный подарок пришёлся ему по вкусу, однако Олю уже звала мама, и она, вернулась на тропинку к лесу. «Мууу!» - проводил её телёнок.
-Почемууууу так мало! – передразнила его мама. – Давай сейчас вокруг пройдём, потом вдоль горы – бессмертник посмотрим, и к ручью выйдем.
Оля кивнула и осмотрелась.
-Смотри! Шалфей! – она указала рукой на небольшой островок фиолетовых цветов-свечек с бархатистыми листочками.
Мама достала из сумки ножницы и аккуратно срезала их. Оля обернула стебли пакетом и положила в рюкзак. Лес рос на некрутом склоне у подножья которого всегда было сыро и прохладно.
-Смотри, хвоща почти нет! Всё вон какими-то сорняками заросло! – прокомментировала Оля, спустившись.
-Дааа, - разочарованно протянула мама. – Совсем засушливый год выдался.
Лес был негустым, но от палящих лучей солнца защищал хорошо. Оля и мама прошли по самому краю, поглядывая на полянку и периодически сворачивая на неё, увидев по случайности уцелевшую землянику, кустик шалфея или зверобоя.
-Жалко, уже чабреца нет! – сказала Оля. – Заварили бы, опять коты бы на веранду сбежались.
-Они и так сбегутся. Ты ж их всё равно всех соберёшь, они в первую же грозу всей оравой к нам прибегут.
Лес вывел к широкой просёлочной дороге, ведущей мимо горы к танцплощадке санатория.
-Мать и мачеха! – обрадованно бросилась к своей находке Оля.
-Аккуратно режь! Всё не срезай, оставь. Пару букетиков и хватит. Я поднимусь на
склон, там что-то жёлтенькое.
Оля приступила к выполнению своего задания, пока мама охотилась на бессмертник. Собрав необходимое количество, она уложила в рюкзак и выпрямилась. Мама уже возвращалась к ней с малюсенькой веточкой в руках.
-Одна куриная слепота, больше нет, - сказала мама. Пойдём по склону. Под ноги смотри, на ящериц со змеями не наступи. И ковыль обходи, резалась уже.
По склону идти было неудобно, ноги скользили по песчаной почве. Спуститься ниже тоже было невозможно – как на зло вдоль склона распустил свои белые космы ковыль.
-Вон там спуститься можно! – указала мама на небольшой промежуток в зарослях. – Руками лицо закрой и осторожно проходи.
Все опасные участки дороги были позади. Дорога сужалась. У заброшенного и заросшего бассейна она превращалась в сырую тропинку под плакучей ивой, и, немного повиляв, выводила к санаторию. Справа от ивы бил родник. Около него путешественницы остановились умыться и набрать воды.
-Почему она тут всегда такая сладкая? – спросила Оля, напившись.
-Потому что чистая! – улыбнулась мама. – Пойдём! Нам как раз с тобой в домик зайти, всё разложить на веранде и на обед.
К обеду столовая уже не выглядела такой пустынной. На столике, занятом с утра Олей и её мамой уже красовалась табличка с номером их корпуса. За столом уже сидели худощавая девочка чуть старше Оли и старенькая бабушка.
-Здравствуйте! – поздоровалась мама, садясь за стол. – Вы тоже в нашем корпусе живёте? Вы вторым автобусом наверно приехали.
-Вовсе нет, - сухо отрезала бабушка. – Мы приехали ещё вчера. Наша путёвка начинается с сегодняшнего числа, а значит жильём и едой нас обязаны обеспечить в течении всех двадцати четырёх часов!
Оля посмотрела на маму и увидела такой же растерянный вид. Однако, мама быстро взяла себя в руки, и с улыбкой обратилась к соседям:
-А мы сегодня приехали первым автобусом. Меня зовут Нина Александровна, а это Оля.
Оля кивнула, сдержано улыбнулась и исподлобья посмотрела на новых знакомых.
-Инесса Матвеевна, - таким же сухим тоном ответила бабушка.
-Инга! – под стать бабушки горделиво сказала девочка.
-Очень приятно! Приятного всем аппетита!
Обед прошёл в тишине. Соседи по столику, казалось, только что прибыли из Букингемского дворца. Оле было даже неудобно, что к обеду она надела шорты, на которые косо поглядывала Инесса Матвеевна, приподняв бровь и вытянув губы трубочкой. Однако, замечаний Оле она не делала.
По заведённой традиции котлету Оля завернула в бумажную салфетку и положила на край стола.
-Что это? – спросила Инга.
-Это собакам, я их подкармливаю.
-Не так уж и хлебосольно тут кормят, чтобы ещё этих проглотов подкармливать.
Наверняка все объедки и так им достаются, - прокомментировала бабушка и хмыкнула.
Оля, ища поддержки, посмотрела на маму, та тихонько махнула рукой, и мимикой показала Оле, чтобы та не принимала выпады на свой счёт. Оля взяла завёрнутую котлету в руки и положила на колени, опустив глаза.
-Давай хлеба возьмём ещё, - сказала мама, разложив перед собой салфетку.
-Давай, Венька больше всего хлеб любит! – ответила Оля и покосилась на соседей.
Те уже собирались уходить. Инга отодвинула Инессе Матвеевне стул и помогла встать. Мама собрала хлеб и, обогнав своих соседей, они с Олей вышли на крыльцо.
-Мама, смотри кто пришёл!
Возле утренней стайки собак сидела гладкошёрстная низкорослая чёрно-белая собака с черными ушами, белой мордой и белой стрелкой от носа до лба, за которую она получила свою кличку.
-Стрелка! – крикнула Оля и быстро сбежала по ступенькам. – Стрелочка! Я тебя два года не видела, где ты была?
Оля развернула салфетку и протянула котлету собаке. Та, обнюхав, охотно приняла предложенную трапезу. Собачья банда обступила Олю со Стрелкой, но почтительно не выказывала обиды за предпочтение их ей.
-Вот вам, держите! – кинула мама по куску хлеба собакам.
Затем она подошла к Оле, присела рядом с ней на корточки и погладила Стрелку.
-Надо же, нашлась потеряшка! Ну, пойдём. Нас в гости приглашали, помнишь?
-Да!
Собаки, рассредоточившись по ступенькам, грызли свою добычу. Спускающиеся ворчали на них, те рычали в ответ. Солнце припекало и тех и других. Послеобеденное время разделило отдыхающий люд на небольшие группы: кто-то отдыхал на лавочке в тени куста сирени возле танцплощадки, кто-то отправился в библиотеку, кто-то в кинотеатр, кто-то в пятый корпус на просмотр телевизора, а кто-то попросту к себе в номер почитать на террасе газету. Оля с мамой отправились к Людмиле Петровне. Она жила в пятиэтажке на территории пансионата, построенной специально для работников. Её окна на первом этаже выходили во двор и были прямо рядом с дверью подъезда, так что подходящих Олю с мамой она увидела раньше, чем они её.
-Оо! Проходите-проходите, мы вас заждались! – закричала она им из окна.
Дверь была открыта настежь, в проёме висела марля.
-Жара такая! Мы и не закрываем. Даже и на ночь иногда, - встретила их Людмила Петровна. – Проходите, я вас кое с кем познакомлю!
В квартире была одна большая квадратная комната, посреди которой стоял манеж, из которого вертя головой с любопытством глядела полугодовалая девочка.
-Это моя Юля!
-Дочка? – ахнула мама.
-Представляете? Ой, сама до сих пор не верю, как так получилось…вы присаживайтесь, присаживайтесь! Сейчас я!
Людмила Петровна скрылась в коридоре. Оля села на кресло напротив окна. Мама сбоку на диван у журнального столика. Вскоре вернулась хозяйка и, тараторя, продолжила свой рассказ.
-Вы представляете? Смешно даже! Сыновьям-то за тридцать, у старшего сыну двенадцать, а я им тут тётку организовала! Младший её всё на коленях вертит: «Сестрёнка!», а у самого дочка в школу пойдёт в этом году. Бывает же.
-А муж как? – спросила мама.
-Муж? Да счастлив до сумасшествия, «ягодка моя!» - зовёт. Отрада на старости лет, дал же Бог. А я и не сомневалась, раз суждено было. Да и не отговаривал никто. Рожать-то в город повезли…а как родила, лежу, не кричит. Я-врачам-то – жива? – спрашиваю. Они – Жива! И смеются! А кто? – спрашиваю. Они так и повалились все. Девочка! – говорят.
Тем временем Юля перекатилась со спины на живот, подтянула ножки и присела, привалившись к мягкой стене манежа, и принялась изучать гостей.
- Мне вот всего натащили: и кроватку, и манеж вот, игрушек два мешка, а уж коляски-то теперь! Не те клеёнчатые скрипучие, в которых сыновей возила. Такая красота, вот поглядите! – Людмила Петровна выкатила из коридора большую ярко-розовую коляску. – У неё и крыша снимается и люлька с ручками! – продемонстрировала она. – Такая благодать! К соседке пойду – Юльку в люльку, люльку за ручки - на плечо и вперёд!
Оля разглядывала девчушку с не меньшим любопытством, чем та её.
-Ну ка! – Людмила Петровна подошла к манежу, взяла дочку на руки спиной к себе и подошла к Оле. – На! Хочется ведь малышку понянчить! Она у нас общительная, не заплачет! – с этими словами она посадила Юлю к Оле на колени.
Оля замерла. Она никогда раньше не видела, и уж тем более не держала на руках такого маленького ребёнка. Ей страшно было даже пошевелиться, потому она как могла осторожно поддерживала малышку под ручки и почти не дышала. Юля же, напротив, чувствовала себя весьма привольно. Она принялась разглядывать разноцветные надписи на футболке у Оли, крутить пуговицы, пытаясь их если не оторвать, то хотя бы попробовать на зуб.
Мама с умилением смотрела на обеих. Людмила Петровна всё рассказывала и рассказывала о чём-то. Вдруг Оля почувствовала на коленях растекающееся тепло. Юля как ни в чём не бывало продолжала упорно откручивать пуговицы.
-Людмила Петровна! – тихо позвала Оля. – Тут вон…- она опустила глаза на колени.
-Надула! – всплеснула руками Людмила Петровна. – Эх ты!
-Это хорошая примета, - улыбнулась мама.
Людмила Петровна подхватила дочку и пошла в ванную.
-Пойдём, - сказала мама, вставая с дивана. – Девочку пора спать уже укладывать.
-Ой, вы уже собираетесь? – появилась в дверях Людмила Петровна с Юлей.
-Так вам наверно спать надо. До вечера! Вы же вечером на танцплощадке будете?
-Куда ж мне деться с рабочего места! Ну счастливо! Помаши ручкой, маленькая моя!
Людмила Петровна слегка потрясла Юлю, но та, оглядев уходящих, выпятила нижнюю губу и заплакала.
– Вы ей понравились, отпускать не хочет! – засмеялась Людмила Петровна.
Оля с мамой заторопились к выходу. Даже во дворе было слышно, как плачет Юля.
-Долго мы сидели, - вздыхала мама, - устал ребёнок. Маленькая всё-таки.
-Мы про Стрелку не спросили… - вздохнула Оля. – Куда мы сейчас?
-Можно в солевую шахту сходить. Нам же десять процедур назначили? Вот как раз полчаса там побудем, а там и полдник.
-Пойдём!
Солевая шахта представляла собой комнату, стены которой были залиты солью, буграми распределённой по всей поверхности. Местами она была отковыряна, так как процедура была достаточно скучной и долгой, а назначали её почти всем. Зайдя в домик за санаторными картами, Оля с мамой отправились к столовой, от неё вверх по лестнице в гору мимо бани, душевых и котельной к отдельно стоящему небольшому зданию. В небольшом предбаннике сидела медсестра. Она быстро сделала записи в карты, вышла из-за своего стола и проводила Олю с мамой в полуподвальное помещение шахты.
Народу было немного - мальчик лет десяти с бабушкой, и интеллигентного вида женщина с книгой в руках. Помещение было маленьким, и уже спустя десять минут стены начинали давить на плечи. Как один зевнувший в толпе заставляет по цепочке проделать то же окружающих, так и в этой пещере стоило одному, в данном случае Оле, поёрзать на стуле, разминая спину, тут же один за другим начинали шевелиться и остальные: мальчик, покрутившись, потянул бабушку за рукав, что-то прошепча ей на ухо; бабушка одёрнула его и зачем-то поправила себе юбку, погладив её ладонями. Даже читающая книгу дама поправила очки на носу, едва коснувшись душки пальцем.
-Ну что, на массаж? - просила Олю мама, как только они вышли из "сонного царства".
-Может на завтра отложим, - со вздохом попросила Оля.
Посмотрев в сторону процедурных, Оля невольно поёжилась. По спине разлилась ноющая боль. Массажист был слепым. Конечно, это и могло и не быть основной причиной, но силу он явно не рассчитывал. После его массажа казалось, что по спине проехался локомотив, а для закрепления результата на ней станцевал слон. Выползая из кабинета Оля мечтала только об одном: дойти до кровати и лечь, потому как засыпала она уже на ходу. В памяти так ярко вспыхнули эти воспоминания, что на минуту ей показалось, она уже лежит на массажном столе, закусив зубами край покрывала и что есть мочи, зажмурив глаза.
-Зачем мне вообще массаж прописывают? - фыркнула она.
-Прописывают всем, как оздоровительный. Тебе и так в этом году всего пять сеансов выписали. Не рычи.
Оля опустила глаза. Дорога пылила под ногами. Солнце нещадно давило своим теплом, спрятаться, казалось, невозможно.
-Давай лучше в библиотеку сходим, - предложила Оля.
-Ну хорошо. За списком литературы твоим зайдём и пойдём. Что-зря-то ходить?
-Хорошо, - вздохнула Оля.
Библиотека находилась на первом этаже здания столовой. Она была традиционным место сборов пенсионеров, нанежившихся на солнце или в тени и хорошенечко выспавшихся после обеда. В одном из залов библиотеки был телевизор, который включали в четыре часа вечера. В это время повторяли сериал в будние дни, а по выходным пенсионеров сменяли пионеры, потому как это было время "часа Диснея".
Вооруженная списком, Оля зашла в основной зал библиотеки. Нина Андреевна, женщина со строгим лицом, быстро пробежала список глазами, затем взяла карандаш и отметила им несколько называний.
-Эти у нас найдёшь, остальных нет. Стеллажи с первого по четвёртый, ищи по алфавиту. - протянула она Олин листок обратно.
Оля поблагодарила и пошла искать чтиво на вечер. По рядам ходила ещё одна девочка. Оля хотела было к ней обратиться, но та сверкнула на неё глазами, отрезав все попытки.
Выбрав книжки, она подошла к библиотекарскому столу. Нина Андреевна надела очки, поправила их на носу, достала все формуляры, вписала в них дату и фамилию и протянула Оле на роспись, затем забрала обратно и отвернулась к картотеке.
-Спасибо! -сказала Оля.
Нина Андреевна кивнула, что-то проговаривая себе под нос.
Оля взяла книги и вышла в читальный зал. Помещение было проходным, в глубине стояла пара столов со стульями, а напротив у простенка между окнами стоял журнальный столик для шахматных и шашечных поединков. Возле него с одной стороны сидела мама, а напротив, развернувшись ногами к проходу полноватый дедушка с газетой в руках.
-Выбрала? – спросила мама Олю.
Та кивнула и оглядела стол, на котором красовалась шахматная доска с расставленными фигурами.
-Сыграешь со мной? – спросила она маму.
-В шахматы? Тут как раз…Николай Степанович предлагал, – указала она рукой на сидящего, напротив.
Дедушка оторвался от газеты и посмотрел на Олю поверх очков. Она сконфуженно поёжилась и опустила глаза.
- Ну что ж, - сказал он, оценивая взглядом противника, уже пожалевшего об оброненной фразе, - садись, уступаю тебе белые. Он сложил газету, положил её на край стола и развернулся к доске.
Мама встала и пересела за один из столов, уступив дочери место. Оля очень хотела отказаться, но почему-то покорно, не полнимая глаз, села напротив и сделала первый ход. Побороть оцепенение Оля не могла, оно усугублялось с каждой минутой. Противника это ничуть не смущало. Напротив, казалось, робость девочки только раззадоривала азарт дедушки. Оля покраснела как помидор: уступать совершенно не хотелось, но справиться с собой никак не удавалось. Фигуры танцевали перед глазами, ком подкатывал к горлу.
-И-и-и F-2! Детский мат! Ты посмотри на мои фигуры: ферзь на H4, а слон на C5. Тебе нужно больше анализировать! – усмехнулся дедушка, встал из-за стола и, насвистывая что-то, пошел к выходу.
Оля сидела не шевелясь. Ком в горле достиг таких размеров, что стало тяжело дышать. Слезы градом хлынули по щекам. Мама встала и подошла к Оле.
- Ну как? Домой теперь? Я знаешь что тут подумала…ты что? Плачешь?
Оля подняла глаза на маму, громко всхлипнула и уронила голову на руки в рыдании.
Из соседней комнаты выглянула Нина Андреевна.
-Что тут происходит? – строго спросила она.
-Николаю Степановичу проиграла, - тихо сказала мама.
-Степановичу? Ах, пройдоха старый! Ну попросит у меня ещё Известия свежие. Совсем, старый, ошалел. Пусть со своими плешивыми дружками играет, шельмец! Ну-ка не реви! Вот ещё, осла старого слушаешь.
Оля оторвала голову от стола, шмыгнула носом и улыбнулась.
-То-то же! А то сырость развела, у меня тут книги, они влажности не терпят! Давай-ка с мамой собирайся, уже ужин скоро, книги в столовую не носят!
Оля взяла со стола свои книги и посмотрела на маму.
-Пойдем? Так я не договорила…