ЗАМОК ФРЮДЕНХОЛЬЦ и его дети убийцы
После отпуска вернулся солдат в свой сто одиннадцатый Стрелковый батальон.
Рана душевная, была много больнее раны, полученной от немецкой мины. К счастью Игнатий нашел свой батальон, старых товарищей бойцов.
Теперь они воевали на территории Польши, по старому: в Галиции.
По прибытии в часть оказался Игнатий совсем в другом государстве, чужой стране.
Оказывается, польские матери осеняли сынов своих крестным знамением. Никто не стыдился веры в Бога, наоборот, это считалось достоинством каждого.
Поляки оплакивали убитых и ненавидели войну. Население относилось к русским неплохо.
Старые боевые друзья встретили Игнатия сердечно, радостно.
Хевсур Ираклий, Жора Кюснер, сибиряк Вася искренне радовались встрече. Оказывается Ираклий тоже ездил в отпуск в далекие горы Кавказа, в свою родную хевсурию.
Когда Игнатий рассказал о поступке жены Нины, хевсур удивленно поднял брови:
-Странно, что твоя жена себе позволяет! У кавказских народов другие законы, если бы не ждала, то и не жива бы осталась.
-Нет! Я и сейчас люблю свою Нину! Пусть будет счастлива, живет, зла ей не желаю! отвечал Игнатий своему товарищу.
Продолжалась Великая Отечественная война. Русский стрелковый батальон приближался к местечку с мудреным названием Фрюденхольц. В этом месте находился древний каменный замок немецких баронов, правивших когда-то в этих местах.
Замок имел шесть восьмиэтажных башен, круглой древней кладки. Башни соединялись могучей каменной стеной, шириной более пяти метров. На эту стену в нескольких местах были устроены въезды, так, что всадник в полном рыцарском облачении мог заезжать прямо на стену.
Стена имела каменные зубцы, узкие бойницы. Сразу за ней сверкала вода глубокого рва, через который перекидывались узкие трапы.
На входе в замок находился подъемный мост на черных чугунных цепях, с массивным подъемным механизмом, закрытым в чехол из железных пластин.
Древняя крепость создавала сказочный мир прошлого, с рыцарями в латах, поверженными врагами и принцессами. Музейный дворик очаровывал таинственностью и витиеватой красотою.
Замок выложен из серого песчаника. Камни тщательно подогнаны в кладке, снаружи швов не видно нигде. Только во внутреннем дворе, в каменном мешке из стен и башен, можно увидеть траву, растущую в ослабленных временем швах.
Старинный замок был выбран советским командованием для дислокации стрелкового батальона.
Усталые, запыленные, строем шли солдаты по узким улочкам городка с таким же названием, как и музейный комплекс в замке.
Всюду стояли беленые каменные коттеджи с красными черепичными крышами, в розовой пене цветущих садов.
Польские девушки подбегали и одевали на солдат венки из цветов жасмина. Но солдатам на марше запрещалось останавливаться и разговаривать с кем бы то ни было.
Игнатий вслушивался в незнакомый, никогда ранее не слышанный им говор чужого народа.
Гость здесь не переставал удивляться. Слова неведомые, неизвестные, а смысл понятен. Оказывается, всякий славянин понимает славянское наречие.
За городком, там, где начинались кукурузные поля, военные остановились, поджидая саперов. Саперы проверили дорогу, обочины и установили колышки с табличками:
-Проверено. Мин нет.
Дальше двигались вслед за саперным взводом, к вечеру подошли к стенам старинного замка Фрюденхольц.
Медленно ступал тяжелыми пыльными сапогами Игнатий Семенович по мосту, висящему в чугунных цепях.
Им овладело чувство, что он вошел в тринадцатый век. Век крестовых походов, рыцарских турниров, железных масок.
Массивные ворота замка опускались на действующих рычагах. Всюду красовались гербы древнего рыцарского рода Фрюденхольц. Гербы украшали верхние этажи башен, стены и ворота.
В маленьких портиках стен, в глубине, сверкал серебряный щит с выпуклым барельефом царской короны. Над короной красовались два скрещенных дротика.
Под короной взвился на задних лапах зверь, похожий на льва и тигра сразу. Такой же зверь стоял над аркой ворот у входа в замок. Его огромная раскрытая пасть с острыми клыками вызывала неприятное чувство тревоги.
В ожидании прибытия военного начальства, Игнатий обошел всю территорию замка. В замке был устроен музей средневековья, как исторический памятник прошлого.
Игнатий понимал, что этот древний замок и в современной войне идеально приспособлен для нападения и обороны.
Наружные галереи, каменной спиралью закрученные вокруг зданий замка могли служить укрытием бойцам. Лоджии и выступающие балкончики устроены удобно и красиво. Лестницы являлись настоящим произведением искусства. Каменные пролеты лестниц ограждались кованными решетками из металла , закрученными в сложный узор. Узор показывал, куда ведет лестничный пролет, в какие комнаты. Площадки отдыха лестниц располагались рядом с узкими окнами.
Множество соединительных переходов, застекленных цветным баварским стеклом с яркими мозаиками, украшало строгий замок. Могучие статуи рыцарей в железных доспехах стояли вдоль стен просторных залов и в коридорах.
В комнатах находилась дорогая мебель из красного дерева. Огромные буфеты здесь вмещают столько старинной посуды, что можно из нее накормить весь батальон. В многочисленных шкафах с зеркалами хранилась коллекция духов и одеколонов, неизвестных порошков и кремов.
Игнатий выглянул из окна древней постройки: внизу саперы обследовали колодец.
Отступая, немцы повредили схему подачи воды в замок, водопровод не работал. Во всех колодцах замка, красиво украшенных беседками, воды не было.
В ворота заходила вновь прибывшая рота. Усталые бойцы располагались на прохладных каменных ступенях центрального входа дворца. Терпеливо ожидали, когда привезут питьевую воду.
Старый и седой сторож замка показал русским несколько искусно замаскированных колодцев. Однако и эти источники высохли.
В ожидании воды, уставшие от жгучего солнца солдаты, укладывались прямо на прохладный пол дворцовых залов.
Грязные гимнастерки бойцов свидетельствовали о том, что их владельцы еще час назад ползли к огневым точкам врага, бросались в земляные траншеи и выносили на себе раненых товарищей. Каждый нес на себе свой боезапас, и выступающий соленый пот на гимнастерках подтверждал это.
Но солдатская смекалка не позволяла сидеть и ждать.
Игнатий увидел Жору Кюснер, который нес огромное корыто для дождевой воды, отшучиваясь, отвечал на вопросы товарищей.
Корыто Жора водрузил на мраморный пол умывальной комнаты. Игнатий Семенович не сразу догадался для чего. Только увидев, как Жора выливает одеколоны в корыто, понял, что затеяли большую стирку. Шампуни и лосъены, душистые смеси и бальзамы выливались на солдатские гимнастерки.
-Пока ждем воду, постираем в немецких духах бельишко!
Ненавистные насекомые, о которых в мирной жизни никто и не вспоминал, здесь, на войне превращались в мучителей номер один. Корыто стало их могилой, душистая пена поглотила уже десятки гимнастерок, а шкафы еще не опустели. Молодые воины расшалились, брызгали друг в друга из ярких бутылочек.
Игнатий прикрикнул на проказников, устало опустился на каменный пол: раненая нога предательски ныла. Очень хотелось отдыха, хотя старый солдат понимал, что не все проверил на новом месте, что еще не прошел подвальные помещения крепости Фрюденхольц.
Светлый день угасал, мягким розовым закатом спускался вечер...
Сумерки окутали стены, обещая долгожданный отдых бойцам.
Музейная красота древнего замка успокаивала победителей, каменные громады стен создавали иллюзию безопасности...
Скрипучие старые ворота опустились в последний раз. пропуская в замок отставшую полевую кухню. Вновь прибывшие повара с трудом отыскали в сотне комнат дворца штаб командира, чтобы доложить ему о численности личного состава.
Многие воины уже спали без команды, сказывалась походная усталость.
Боевой друг Ираклий отыскал Игнатия в большом зале для приема гостей, предложил:
-Пошли спать на галерею, под ней у стены цветет жасмин. Аромат как в саду!
Игнатий возразил:
-Мы на вражеской территории, не расслабляйся!
Я бы лучше устроился на полке в буфете: там удобнее, чем на койке, ширина и тишина!
Привычка разведчиков к осторожности взяла свое: друзья улеглись спать внутри огромного дубового буфета. На полках разместились как на деревенских полатях.
Наступила ночь. Замерла жизнь в замке Фрюденхольц.
Глубокой ночью Игнатий почувствовал, что его кто-то дергает за ногу. Его будил Ираклий.
-Ни звука! Гоша, молчи и слушай! Кто-то ходит по галерее!
С трудом отряхнув с век остатки сна, Игнатий отворил буфетную дверцу. С галереи доносился невнятный немецкий говор и странные хлопки. Тихие такие хлопки, будто из игрушечного пистолета стреляют. Звук неприятно впивался в уши, что-то недоброе происходило совсем рядом.
В полной темноте друзья выбрались из шкафа. Осторожно ступая, держась за стенки, продвигались они на ощупь к источнику странного шума...
Вдруг ночная луна, прежде закрытая тучами, ярко осветила часть зала. Лунный свет проник через огромные мозаичные стекла, начинающиеся сразу от пола. Ираклий стремительно выхватил кинжал из ножен, одновременно придерживая трехметровую дверь на галерею, чтобы не заскрипела вдруг.
Сразу перед собой, в нескольких метрах от двери, увидели разведчики щуплые фигурки, похожие на детские. Эти фигурки бесшумно двигались среди бойцов, спящих на галерее. Лунный свет отразился от железного дула пистолета, наведенного на голову спящего бойца...
В мгновение Ираклий прыгнул на галерею, схватил и разоружил державшего пистолет. В горячке схватки Ираклий пнул второго.
Оба диверсанта оказались мальчишками, как выяснилось после, из организации Гитлер Югенд .
Мальчишка мужественно перенес удар Ираклия и крикнул:
-Зиг Хайль! Да здравствует победа!
Сыграли подъем. Разбудили командира.
С яркими фонариками пошли осматривать спящих. Оказалось тридцать два убиенных, раненых нет.
Ничего себе деточки! Доложили капитану военной разведки, спавшему в графской библиотеке. Привели к нему на допрос незваных гостей. Необходимо было выяснить:
Кто такие?
Кто послал? Где сообщники?
Мальчики держались гордо, с достоинством. Часто делали вид, что не слышат, обращенную к ним речь переводчика. Нежные детские лица выражали взрослую ненависть к русским.
-Унтерменш! Выговаривал старший, с расстановкой слогов.
Переводчик пояснил:
-Низкий примитивный человек, неспособный мыслить.
А в их пиджачках нашли удостоверения Гитлер Югенд. Одного зовут Ганс, ему одиннадцать лет, а второго Питер, ему девять лет. Они принадлежат к молодежной организации, основанной самим Гитлером.
Недовольные допросом, ничего не узнав от маленьких диверсантов, разведчики закрыли их в одном из подвальных казематов замка.
Ираклий и Игнатий вернулись к своему спальному буфету уже засветло. Друзья не переставали удивляться, как спасла их интуиция разведчиков, предостерегла их от отдыха на галерее. Устройся бы они рядом с буфетом ,- лежали бы сейчас вместе с погибшими.
Спать расхотелось, пережитое стояло в глазах.
Белоголовые мальчишки, похожие на рязанских детей, с ненавистью смотревшие на победителей, загадочные дети Германии или Польши?
-Ловкие и умные , наверняка хорошо учились в школе, -размышлял Игнатий Семенович.
Увиденное зло поражает человеческую психику, угнетает ее и вызывает депрессию. Случилось похожее и с Игнатием.
Древние христиане не напрасно имели обычай не рассказывать о плохих делах, не прославляли зло. Настроение Игнатия испортилось оттого, что до этого случая он наивно полагал, что немецкие дети рады русским освободителям. Более того, любят их.
В грустной задумчивости Игнатий курил на злосчастной галерее. Неожиданно к нему подошел старый солдат в форме штрафника. За храбрость его перевели к ним в роту, а форму он не успел сменить. Звали его Алексей Иванович, фамилия Скрипченко. Родом он был из села Починки Псковской области. Благородные черты лица пожилого солдата не сочетались с темным загаром лица и косматыми бровями.
Изящные пальцы музыканта не подходили к неошкуренному металлу оружия. Автоматное железо в военное время не шлифовали, в целях экономии времени. Говорил Алексей Иванович нарочито грубым голосом, подстраиваясь под общий солдатский фон, чтобы не выделяться. Слишком часто в среде простолюдинов стали попадаться такие, которые не просто не любили интеллектуалов. а имели к ним физическую ненависть. Увидев интеллигента в своей среде, они допекали его бытовыми мелочами, превращая его существование в кошмар.
Сказывалась общая пропаганда грубости, пренебрежения к благородным правилам поведения и дворянскому воспитанию.
Давно уже главные герои фильмов, при всех их достоинствах, позволяли себе не придерживаться в личной жизни строгих правил бытия.
Алексей Иванович присел возле Игнатия, чувствуя к нему непреодолимое влечение.
-Кем вы работали до войны? Спросил Алексей Иванович.
-Учителем в сельской школе. Отвечал Игнатий.
-Кто-то же воспитал ребятишек убийц! А нам теперь расхлебывать! Сознание уже сформировалось, это происходит до семилетнего возраста.
-Не хочется верить, что все потеряно, что из этих мальчиков уже -никогда не вырастут добрые люди!
-Яд гитлеризма отравил миллионы людей, в том числе и мальчишек- убийц. Каких ребят они угробили: тех, кто брал Петродворец, воевал на Ладоге.
-Я видел мальчишек днем, они разговаривали с саперами. Наши бойцы кормили их своим хлебом, беспокоились, чтобы играя в саду, дети не наступили на мину.
Помолчали, покурили, со вздохом пуская синие струи дыма.
На следующий день живые стали готовить братскую могилу для убитых в замке Фрюденхольц. Решили привести на похороны и мальчишек, надеясь, что увидев дело своих рук, маленькие убийцы раскаются. Без клетчатых пиджачков, в белых маечках и спортивных брючках мальчики напоминали русских детей.
Глубокую братскую могилу выкопали под внутренней стеной замка Фрюденхольц с восточной стороны. Осторожно спускали убиенных на солдатских полотенцах, в чужую каменистую землю.
Когда опустили последнего тридцать второго, командир взмахнул рукой:
-Залп!
Трижды разрывали прощальные залпы прощальным салютом тишину замка Фрюденхольц.
Игнатий оглянулся, чтобы посмотреть на виновников несчастья, но не увидел их на прежнем месте, где они стояли.
Тут и другие бойцы увидели, что мальчишки уже ловко взбирались по вертикальной стене восточной башни, по одним им знакомым выступам каменной кладки.
Преодолев высотный подъем, мальчишки достигли узкой бойницы старинной башни. Старший оглянулся на солдат, стоявших возле могилы погибших... Младший стоял в проеме бойницы, готовый через мгновение спрыгнуть внутрь башни.
Белые маечки детей ярко выделялись на темном проеме бойницы...
Вдруг воздух разорвал грохот автоматной очереди.
Камнем упал вниз мальчик Ганс, а Питеру суждено было упасть из бойницы вовнутрь башни. Убийцы погибли.
Гнетущая тишина воцарилась во дворе замка.
Сердитый голос командира произнес:
-Сдать оружие! Под арест немедленно!
Автомат Ираклия еще дымился, когда он разряжал его.
Безобразная гримаса войны показала себя во всем ужасе смерти. Детей втянули в противостояние двух стран, оказавшуюся не по силам ни им, ни советским бойцам.
Разум понимал, а сердце русского бойца скорбело о погибших...
-Зачем убил? - крикнул один из саперов, но молчание было ему ответом.
На следующий день многим солдатам дали увольнение, среди них и Игнатию.
Он прогуливался по древним залам рыцарских владений, рассматривал старинное оружие, стальные доспехи рыцарей.
Впервые увидел он доспехи, одетые на лошадей. Разукрашенная тиснением по металлу, замысловатыми бляшками и пластинками, железная защита для коней смотрелась неподражаемо красиво.
Кроме того, облаченный в железные доспехи, конь производил впечатление грозного дракона, чудища неведомого.
Игнатий представил себе такую конницу в походе, на марше.
Он содрогнулся в душе от их грозного вида, пугающего даже сейчас, когда они мертвы.
Представив рыцарей в боевом порядке, Игнатий удивился предкам своим, храбрым русичам.
-Приблизиться страшно, а наши деды воевали с ними и побеждали!
Вечером Игнатий подошел к командиру:
-Отпустите меня в город, хочется отдохнуть.
-Разрешаю, но помни, для русских здесь война продолжается!