КРЕПОСТЬ КЕНИГСБЕРГ
Война уже шла по краю восточной Пруссии, у стен ее древней столицы. Предстояло большое сражение за старый город-крепость Кенигсберг, город горы Королей, крепкую твердыню Прибалтики.
Здесь сошлись земля, море и река, немцы и русские.
Красная Армия приблизилась к Кенигсбергу, двигаясь на Запад. Вся сила воинских подразделений приблизилась к реке Преголь, в том месте, где лишь двадцать километров разделяют реки Неман и Преголь.
Русские разведчики, укрывшись в густом прибрежном лазовнике, вели пристальное наблюдение за форпостом врага. Разведгруппа, в составе которой воевал Игнатий Семенович Малышев, должна была не только изучить вражеский берег, но и придумать план, чтобы сохранить жизни людей. Штурмовать эту бетонную крепость без огромных человеческих потерь невозможно. Враг предусмотрел, предугадал все действия Красной Армии. Приготовил пушки и минометы, рассчитывая на массовый расстрел штурмующих.
Разведчики лежали в зарослях, направив десять полевых биноклей на вражеский берег.
Перед ними сам Кенигсберг!
Ясный свет дня открывал вид на красивый город. Просматривались готические башни, тонкие шпили древних костелов. Кудрявилась зелень цветущих лип на набережной, черепичные красноватые крыши с затейливыми флюгерами, украшали дома Кенигсберга. Многослойные каменные форты расположились по всей береговой линии, а также и вокруг города. Бетонные высоченные доты, воздвигнутые немцами вдоль берега реки Преголи, темнели траурными провалами огнедышащих бойниц и амбразур. Стволы орудий торчали из всех щелей. Немцы не допустят и на шаг приблизится к бетонным громадинам.
Лишь лазурное небо радостного дня оставляло надежду, что все возможно для тех, кто верит в Победу.
Разведчики, приникшие к окулярам биноклей, долго молчали. Даже им укрепления врага казались безупречными.
Каменные доспехи Кенигсберга устрашали.
Осилят ли бетон русские герои?
Разглядывая метр за метром узкую песчаную полоску побережья, Игнатий Семенович внимательно переносил конфигурацию дотов на маленький листок блокнота , прорисовывая химическим карандашом. Думы- мысли кружились над ним. В таких серьезных фортификационных укреплениях зацепиться не за что.
Голубая вода, нежно-золотистый песочек берега и сразу ввысь: монолит пятиметрового бетона, здесь десант обречен.
Мысленно представил он штурм и ужаснулся...
Господи! Помоги сынам твоим!
К вечеру отползли подальше, в безопасное место. Но разведчики многозначительно молчали, разговаривать не хотелось.
В группе разведчиков воевал теперь высокий светловолосый парень из нового пополнения, по имени Янис. Паренек местный житель, знаток местных обычаев, с характерной прибалтийской фамилией Вальтикайне. Игнатий Семенович попросил его рассказать , что он знает о крепости.
Янис охотно согласился, но предупредил, что рассказ будет долгим.
С давних времен, с тринадцатого века, построен был здесь православный монастырь. Монахов в нем жило мало, человек десять, не больше. Однажды, на праздник Успения Девы Марии случилось нежданное нападение. Выглянули братья монастырские из окон центральной башни монастыря и от ужаса онемели: шведское войско к воротам приближается. Скрипят нагруженные повозки, ржут кони, рыцари доспехами гремят.
А монахов всего десять.
Со слезами встал монах на колени перед иконой Богородицы, стал молиться. Слышат братья во Христе, как запел он:
-Царица моя преблагая, надежда моя Богородица...
Допел молитву и услышал, как стены содрогаться начали, то враги бьют стенобитными орудиями в ворота монастырские.
Неожиданно стихло все разом. Выглянул брат Иван и видит: русский отряд скачет из-за песчаных дюн, конница резвая мчится.
Впереди витязь в доспехах княжеских, серебром кольчуга сверкает, шлем золотой, красный плащ по ветру развевается. Всадники голубые хоругви держат, знаменосцы впереди конницы скачут. Сила идет! Возрадовался Иван, кричит монахам, а они и сами увидели конницу.
Шведам эта битва ни к чему, стали повозки поворачивать, колонны перестраивать, не собирались они на битву. Внезапный разбой хотели совершить, ограбить монастырские припасы.
Последние повозки шведов на песчаных дюнах удаляются, а монахи решили выйти поприветствовать спасителей своих, от гибели неминуемой их заступивших. Вынесли икону Богородицы, смотрят в ту сторону, где конница была, а она все также скачет.
Видение явилось в местности этой! Вот вам и помощь от Господа.
Много веков минуло с той поры, а случай этот не забылся у народа.
Янис посмотрел на товарищей , подмигнул голубым глазом:
-Кто за правое дело идет, тому помощь придет! Не унывайте, братцы!
Снова склонились над картой, снова изучали местность.
Течет река Преголь по равнине, ширина ее достигает полкилометра, иногда чуть меньше. Зеркальная гладь как на ладони, мишенью станет любой плот или лодка. Брода нет, по мелководью не пройти.
Ударят вражеские стволы всех калибров и один конец: костьми лечь.
Суровые разведчики вглядывались в полевую карту, искали единственно правильное решение.
Вдруг кто-то задал вопрос Янису:
-Почему название мудреное такое, крепость Кенигсберг?
Вальтикайне оживленно подхватил разговор:
-Гора Королей означает, в переводе с немецкого.
Его орлиный взгляд на благородном лице устремился вдаль, каждый из разведчиков подумал, что действительно в этом парне, есть что-то от короля.
Янис не спеша стал говорить:
Крепость стала опорой немецких рыцарей Тевтонского ордена в семнадцатом веке. Нетронутой благодатью природы нравилась эта местность прусским феодалам. Прекрасная охота и рыбалка, леса сосновые и лиственные, синее море. Рыцари построили укрепленные замки- крепости. Главный рыцарь назывался магистром, он был разумен как ученый и силен, как воин. Вы можете в бинокли увидеть укрепления, построенные в те времена. На острове Зимлянд у недалекой реки Неман стоит такой же каменный замок, как и ратуша Кенигсберга. Янтаря море выбрасывало так много, что в замках им топили печи. Прусские короли даже стали проводить здесь обряд коронации принцев.
Давно уже нет ордена Тевтонского, а память народа сохранила названия. В восемнадцатом веке вернулись сюда русские, первым губернатором Кенигсберга был родной отец Александра Суворова, будущего полководца.
Разведчики слушали Яниса с уважением и удивлялись:
Вот так парень! Столько знать, просто как ученый!
Янис добродушно улыбался:
-Каждое лето жил у бабушки в Кенигсберге, прямо напротив древнего Литовского вала. Может и вам случиться увидеть!
Снова разведчики замолчали, углубились в изучение берега.
Крепость отделялась от морского залива Куршской песчаной косой. В саму крепость был перекинут мост, но он простреливался прямой наводкой с немецкой береговой батареи.
Глубоко заполночь вернулись разведчики в свою землянку...
Утром Игнатий Семенович решил выслушать каждого бойца, какие имеет кто предложения по штурму крепости. Подробно записал все предложения бойцов, после отправился с отчетом к командиру.
Но в штабе всем было не до него. Командир дивизии разговаривал по прямому проводу с Верховным Главнокомандующим.
Решение Ставки было доведено до каждого офицера:
-Немедленный штурм любой ценой.
Командир не стал выслушивать разведчиков.
-Теперь уже нет разницы, какие там амбразуры! Завтра с утра начнем лобовую атаку. Отправим штрафные батальоны, в лоб!
Подумав, он добавил:
-Часов в пять местного времени приходите, приносите свои предложения...
Игнатий Семенович понял, что командир уверен, что завтра его штаб будет на том же месте, что ничего не изменится. Командир знал наперед результат лобовой атаки, предложенный Ставкой, но ослушаться не имел права.
Приказ есть приказ.
Люди военные его выполняют.
Благоухающая разнотравьем прибалтийская земля затихла в недолгом ожидании восхода солнца...
Коротки ночи в краю Прибалтики в летнюю пору.
С первыми лучами солнца русский лагерь пришел в движение.
Штрафные батальоны готовились к штурму. Состав батальонов самый разный: здесь солдаты из дисциплинарных подразделений, осужденные из лагерей, церковные служители монастырей и церквей. Общая беда сближает, но здесь еще и близость последнего порога, последней черты. Ни жалоб, ни плача, ни стенаний.
Лишь иногда иноки осеняют себя крестным знамением. Блатные из тюрем более предприимчивы, сооружают себе кольчуги из подсобных материалов, спешно плетут пояса из тонкого провода.
Приговор Ставки Главного Командования приближается к исполнению. Приближается время штурма.
Немцы затихли, они тоже поражены безумной храбростью противника.
Страшное утро пришло.
Штрафники вошли в воду реки, спуская лодки и плотики.
Бетонные доты громоздящиеся на другом берегу реки еще не бросили огненные залпы, не взорвались пушечной картечью.
В безумной надежде плывут к вражескому берегу русские солдаты...
-Ура!! -Мужскими голосами кричит многоголосый штрафной батальон. Этот славянский боевой клич раскатился вдоль берега реки...
Штурм грянул. На недосягаемый мост ворвались штрафники.
Поддерживающая артиллерия навела прицелы на огнедышащий вулкан береговых укреплений.
Ударили пулеметы, за ними минометы, пушки береговых батарей. Столбы воды и огня поднялись в небо, желтый дым застелил берег. Форты Кенигсберга обрушили всю мощь немецкой инженерии смерти на воду реки. Мгновение назад спокойная гладь воды теперь усеяна обломками лодок, плотиков, тонущими людьми, трупами. Грохот взрывов слился в одну оглушительную канонаду.
Теперь немцы бьют по орудийным расчетам русских, они стараются лишить нападающих единственной поддержки.
Шквальный огонь убивает все живое...
А все-таки десять храбрецов достигли противоположного берега, уже бегут к немцам, стоящим цепью на золотистом песке берега...
Забыв инструкции, по сотне на одного русского бросились враги...
Смерть за спиною, но смельчаки не помнят о ней!
Вечная память бесстрашным, бойцам без выбора! Их имена знает Господь!
Гуляет смерть по реке Преголи. Плывут трупы, стонут раненые, взывая о помощи, но снайперы не дают приблизиться санитарам.
Кошмар продолжался полдня, в пороховом облаке взрывов и жутком свисте мин. Штурм захлебнулся. Дело не продвинулось ни на шаг.
А первые штрафные батальоны уже полегли...
Приказ из Ставки. Снова пошли батальоны. Шквал огня из фортов накрыл наступавших. Листьями с древа жизни падают люди. Командиры печально опускают бинокли...
Игнатий рисовал схему, когда адъютант командующего вошел в землянку.
- Немедленно к командиру!
Игнатий пошел с товарищами, план разведчиков был составлен сообща.
Командир принял их сразу. Молодое лицо командира бледно и устало. Адъютант раскладывает на столе полевую карту, а командир говорит, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Видели? Штрафники идут за Россию, сами грудью на пули...
Траурно молчали разведчики.
-Разрешите доложить? - негромко начал боец Янис Вальтикайне.
-Придумали мы кое-что, но нужна помощь командования.
-Первое: нужен фургон, немецкого производства, с надписью « Ремонт водопровода».
-Второе: взрывчатка, много взрывчатки, упакованные радиоуправляемые снаряды разной мощности.
-Аусвайсы немецкие, последней модели, мундиры немецкой армии и немецкое оружие, для диверсии на территории Кенигсберга. Попробуем рвануть крепость изнутри, в шести местах, в основных фортах. Пиротехнические заряды тоже нужны, для эффекта.
Командир пристально смотрел на разведчиков:
А не кажется ли вам, что дерзкие вы , сибиряки?
-Да их всего трое осталось в разведывательном взводе, все давно разные, со всей России.
-Вы представляете опасность вашей диверсии для вас, если ничего не получится, это гибель!
-Но, сегодня погибла дивизия, а штурм не достиг цели!
-Хорошо, уговорили, выкладывайте свой план!
-Переправимся подальше от места штурма, километра за три выше по течению, лодки для переправы дадут местные литовцы. Когда доберемся до крепости, взрывчатку и мины уложим поверх грунта, на копание, углубления, просто времени нет, ночь коротка. Кое-что изобрели по необходимости, нужда заставила. Сейчас Жора Кюснер начертит схему.
Жора стал широкоплечим, мужественным и опытным бойцом. Теперь только Игнатий помнил того, плачущего подростка, на точке 513. Серые глаза его светились умом и жаждой битвы.
Командир отмечал по карте маршруты группы, выслушивал хитрости операции, одобрительно кивал, седеющей головой.
Не соблюдая субординаций, командир обнял каждого разведчика. Спросил по-отцовски:
-Боитесь идти в самое пекло?
-Боимся? Да, боимся погибнуть от случайной пули и не успеть выполнить задуманное! Поэтому и молимся перед каждым боем.
-Молитесь, а я за вас, как умею, помолюсь!
-Разрешите готовится?
-Разрешаю!- отвечал седой командир.
Игнатий Семенович с товарищами вернулся в землянку. Снова раскинул на дощатом столе полевую карту, в десятый раз просчитал расстояния до переправы, до первого немецкого поста, где будут проверять аусвайсы.
Опять спорили разведчики, определяя место переправы. Потом решили положиться на опыт Яниса, как местного знатока всех Кенигсбергских древностей.
Жора не вмешивался в горячие диспуты, сосредоточенно выводил он химическим карандашом на желтой оберточной бумаге цифры.
Жора составлял список необходимого снаряжения для разведчиков. Неожиданно он вмешался в разговор:
-А какие размеры у плотиков, для плавания между рвами в крепости? Ширину рвов никто не знает!
Снова выручил Янис. Оказывается, он жил у своей бабушки в Кенигсберге, еще мальчишкой играл на Литовском валу, знает все мелочи, все детали укреплений.
Выполнили самое необходимое, выучили маршруты, запомнили улицы, которые предстояло увидеть.
Снова Игнатий предупредил каждого:
-Ни одна живая душа не должна знать, что вы собираетесь в поход! Никаких приготовлений при солдатах других рот. В землянку нельзя впускать посторонних, даже своих друзей!
-Знаем, не впервые! На дверь повесим объявление:
-Карантин по желтухе!
-Хорошо, что знаете! А теперь учите немецкий, словари я уже принес, - хмуро сообщил Игнатий. Он волновался за подготовку: слишком много деталей. Форма немецкой вспомогательной службы ремонтников еще не в землянке, еще не примеряли. Может оказаться, что не влезут в иностранные одежки, уж больно здоровые мужики вымахали!
Кроме того пропуска немецкие, аусвайсы, тоже боль на голову! Какие они там у врагов? Смогут ли наши их хорошо подделать? Завернут при проверке, сразу на посту
, вот и рухнули все мечты!
Собрались через сутки. Двадцать три бойца вышли из первой линии русских траншей.
Песчаный грунт мягко сыпался под ногами, мешал шагать. Одежду врагов бережно несли в чемоданах, чтобы не измялась. За плечами у каждого свинцовой тяжести рюкзаки, упакованные мины и взрывчатка, запас гранат и патронов. Кюснер, как самый широкоплечий, нес связанные плотики.
Ступали след в след, не разговаривали и не курили. В условном месте их ждали. Хмурый старик, в национальной одежде литовца, вывел к зарослям ивняка. Там стояли укрытые ветками лодки. Букеты из веток торчали с боков лодок.
-Как литовцы укрепили их? - подумал Игнатий, но не спросил.
Лодочники перекинулись с Янисом Вальтикайне несколькими словами на литовском. Когда все шесть лодок загрузили, началась переправа. Тихая вода струилась рядом, последние лучи заката окрашивали ее в розовый цвет, островки в цветущих яблонях встречались в этом месте Преголи.
Вскоре Игнатий заметил, что лодочники не торопятся плыть, прислушиваясь к птичьим крикам на островах. Услышав только им понятные звуки, продолжают путь по реке. Песчаные холмы противоположного берега, изогнув спины плавными волнами желтоватого песка, приближались. Далеко за ними садился в черную тучу, красный шар Солнца...
Как любил Игнатий такие тихие вечера дома!
Сейчас он понимал, что от любой, малой случайности, может рухнуть все. Даже их гибель теперь не нужна никому, надо выполнить дело, спасти тысячи людей...
Снова почувствовал бывалый разведчик, как весь он сжимается в сгусток плазмы, в комок энергии, наделенный нечеловеческой силой. Игнатий посмотрел на товарищей: все сосредоточенно молчали, наверное, переживали те же чувства.
Переправились удачно. Лодочники не взяли денег за работу, только скромный пакет с сухарями бросили на дно одной из лодок.
Теперь разведчики открыли заветные чемоданы: надо сменить форму. Переодевались долго. Опять Игнатий наставлял молодых, чтобы нательное белье оставили обязательно, на случай, если пройдет удачно замысел, мундиры придется снять, а двигаться в нательном белье.
-Сами знаете, в горячке боя вас могут убить, как немцев. Кто будет слушать объяснения в бою! Потом этот мундир станет вашей последней одеждой!
Разделились на четыре звена, во главе каждого назначен разведчик, владеющий немецким.
К дороге шли вместе, огни автомагистрали далеко светились в наступивших сумерках.
Трасса освещалась с немецкой аккуратностью, светильники особенно ярко горели возле поста немецкой дорожной комендатуры, по-нашему поста дорожной инспекции.
Неожиданно Игнатий Семенович дал знак: всем остановиться. В яблоневой роще у дороги, накрытый сеткой, мирно стоял немецкий фургон. Ребята чуть не закричали от радости:
Ай, командир! Ай да Иван Николаевич! Сумел все-таки!
Приготовил фургончик!
Фургон стоял пустой. Ключи зажигания лежали под сиденьем водителя.
Дальше уже ехали. К немецкому посту приблизились скоро.
Проверяющий немец внимательно листал документы. Долго сверял фото с каждым подлинником на аусвайсах. Специальные удостоверения ремонтников проверять не стал.
-Вег!- скомандовал охранник.
-Вег!- отвечал Игнатий Семенович.
Фургон помчался.
Но бушующую радость сердца сдержал. Игнатий понимал, что перед самым въездом в крепость их могут проверить еще раз. Возможно для пропуска в крепость есть специальный знак, литер.
Поэтому лучше высадить группу раньше последней проверки, оставив в машине только шофера, Жору. А встретить фургон в условленном месте.
Разведчики высадились недалеко от въезда в город.
Готический шпиль каменного особняка, сверкающего яркими окнами, осветила проезжающая машина.
Перед бойцами благоухал яблоневый сад. Кружил головы аромат цветущих яблонь. В глубине сада горели освещенные окна здания.
Бойцы приблизились...
Игнатий буквально распластался по стене нижнего этажа, остальные разведчики замерли в тени деревьев...
Опасен чужой сад. Загадочные тени движутся в лунном свете, но слишком необходимо узнать, что делается в стане врага.
Окна старинного особняка начинались сразу от фундамента, занавеси состояли из нескольких полос яркой ткани. Разведчик глянул в неплотно смыкающиеся шторы.
Он увидел просторный зал, украшенный сверкающей люстрой. Множество столов, сервированных нарядной посудой и красивыми бутылками, повязанными бантами. Особенно удивили скатерти на праздничных столах. Выполненные из атласной блестящей ткани они мягко драпировались, от этого розовый блеск ткани усиливался. А по краям каждой скатерти расцветали каймой живые цветы. Громко играл оркестр, расположившийся в глубине сверкающего зала...Бравурная музыка заглушала голоса пирующих.
Но вдруг все стихло...
Важный военный встал из-за стола, подняв бокал.
Зал притих, музыка смолкла.
Речь военного произносилась на разговорном немецком, Игнатий не все понял. Но слово «унглюк» - неудача, разобрал сразу.
Неудача для русских, неприступный Кенигсберг стал прежней горой королей. Военный генерал рапортовал сегодня самому Гитлеру в Германию о блестящей победе.
Два батальона русской Армии легли на переправе.
Нарядные дамы при этих словах восторженно закричали, зааплодировали.
Хайль Гитлер! Зиг хайль!
Оркестр ударил марш:
Германия всюду, весь мир есть Германия!
Все встали. Запели...
Игнатий отпрянул от окна. Сделал условный знак товарищам.
Все собрались под яблонями.
-Построимся как немцы, дальше двинемся строем. Кругом враги, прятаться бесполезно.
Воины построились, громко топая двинулись по дорожке. На проезжей автостраде двигались, подражая чужеземцам: вытягивая носочки, высоко поднимая ноги.
До первого форта промаршировали без происшествий.
Остановились в его спасительной тени, поражаясь невиданной мощи каменных стен. И вдруг там, где заканчивается стена форта, увидели свой фургон, тихо стоявший на обочине.
Едва не крикнув «ура» все кинулись к машине.
-Спокойно, геноссе! Смешивая русские и немецкие слова, вещал Жора, улыбаясь от всей души.
Радости не было границ: взрывчатка и снаряжение в машине, на колесах!
Но враги рядом. В глубине плохо освещенной улицы, мимо старинной решетки какого-то особняка, вытягивая носочки блестящих сапог, вышагивал патруль.
Четверо высоких, широкоплечих немцев, печатая шаг, двигались к ним. Игнатий вдруг опешил, совершенная неожиданность случилась!
Но не растерялся Жора. Громко хлопнув дверью кабины, он направился к немцам навстречу. Идет покачиваясь, будто перебрав лишнего, изображая завзятого выпивоху.
-Ихь бин швайн! Хайль Гитлер! Зиг хайль! Кричит он на всю улицу. Патрульный ефрейтор улыбаясь, отвечает ему:
-Зиг хайль!
Стараясь обнять патрульного, изображая празднующего победу, Жора произносит набор слов, все что знает на немецком. Ефрейтор смеется, предполагая, что выпивоха едва шевелит языком.
Слышно было, как он сказал своему товарищу:
-После тяжелого боя надо и расслабиться!
Переговариваясь , патруль проходит дальше, четкий печатный шаг немцев еще долго слышится в каменном коридоре...
Воины выбрасывали из фургона снаряжение, работа закипела. Бойцы укладывали взрывчатку прямо в траву, вдоль страшных стен. Кровь жарко приливала к вискам Игнатия,- только бы успеть! Ираклий выводит провод почти на мостовую. А бойцы уже закинули веревки с крючьями на каменную стену, сейчас Янис запрыгнет на стену и спустит плотик со взрывчаткой на воду во внутреннем канале гигантского исполина. Минуты кажутся часами. Наконец Янис машет со стены:
-Поднимайте следующий плотик!
Еще через минуту все скатываются со стены, бегом мчатся к фургону, на бегу сматывая веревки с когтями, укладывая в мешок «кошки».
Фургон движется к следующему форту, но здесь Игнатий останавливает ребят.
-Надо разбегаться. Действуем по плану. Две группы направятся к оружейным складам, а две продолжат минирование фортов. И еще: подождем смену караулов, пусть пройдут.
Снова гулко печатают шаг немцы, снова терпеливо ждут разведчики. А секунды тянутся часами.
У стен Литовского форта неожиданная удача: разросшаяся вишня, цветет прямо у каменной стены. Парни почти спокойно делают свою работу: раскладывают взрывчатку, ставят мины, раскладывают для детонации снаряды. Процедура с крючьями повторяется, только теперь плотики поднимают с привязанной уже взрывчаткой. Осторожно спускают их с другой стороны стены на темную воду литовского рва.
Снова мчится фургон. Снова раскладывается взрывчатка. А небо предательски светлеет, время приближается к пяти утра. Пора двигаться к береговым фортам.
Игнатий знал, что береговая улица упирается прямо в бетонный дот. И все-таки вздрогнул, увидев черный провал амбразуры. Здесь стало ясно, что номер с минированием не пройдет. Часовые стояли цепью, через двести метров по двое.
Игнатий, стоя на подножке фургона, видел, как немецкий часовой выстрелил на стон раненого на том берегу реки.
-Укладывайте, что осталось, в газон. Пусть хоть грохот будет от взрыва!
Вернулись на береговую улицу. Теперь все ждали сигнала: красную ракету.
Фургон поставили во двор какого-то дома, чтобы не нарваться на дополнительную проверку. Благо все дворы утопали в цветущих садах, благоухали яблони.
Все ползли на берег, вжимаясь в траву газонов.
Сигнальная ракета должна подняться с советского берега, она сигнал к взрыву в Кенигсберге...
Край неба начал розоветь. Замерли сердца русских разведчиков.
Вдруг яркая ракета осветила набережную...
И содрогнулась земля в крепости, десять фортов грохнули разом. Оглушили раскаты взрывав. А разведчики поливали автоматным огнем спины часовых, патрулирующих берег.
В жутком грохоте раздалось громкое « Ура!!»
Это снова пошла на штурм сто одиннадцатая стрелковая дивизия.
Внутренние взрывы отвлекли немцев, внесли неразбериху в войска. Смешались бойцы обороны: где свои, а где чужие?
Пользуясь замешательством противника, штурмующие ринулись вперед. Сотни плотиков спущены на воду, на мост ворвалась штурмовая рота.
Огонь фортов не был таким плотным, как прежде. В мертвые зоны отчаянно устремились, доплывшие до вражеского берега.
Игнатий видел, как бежали бойцы в мокрой одежде к дотам на берегу, как первый храбро бросил связку гранат в черноту амбразуры. Захлебнулась смерть, замолчал, изрыгающий огонь, дот.
Но раздался страшный грохот: береговые батареи ударили картечью по наступающим. Жгучая боль обожгла ноги Игнатия, он потерял сознание.
Когда очнулся, увидел рукопашный бой на набережной. А по мосту шли наши советские танки!
Над ним склонился Жора Кюснер.
-Ползи к реке!- кричал Жора, а сам побежал к береговой батарее немцев.
Игнатий пополз к реке, но голова вдруг стала кружиться, а силы покидали его вместе с кровью. Хотелось, чтобы умолкли взрывы, слившиеся в сплошную канонаду.
Зачем-то заполз в воду, пытаясь поплыть. Сил не хватало.
Вдруг Игнатий увидел лодку, с черными просмоленными боками и сетью, закрепленной за уключины и тащившейся за ней по воде. Рослый, светлоголовый солдат без шапки, разгребал плывущие по воде трупы, медленно проталкивая лодку.
Он приговаривал:
-Братцы! Потерпите! Не перегружайте баржу! Утопнем все!
Игнатий закричал ему что-то, просил взять в лодку, но солдат отвечал:
-Нет у меня места! Держись за сеть и плыви рядом, госпиталь близко!
Солдат веслом подвинул край сети раненому Игнатию, тот схватился за нее и лодка медленно двинулась по реке.
Сознание покидало Игнатия, но руки судорожно сжимали ячейки сети. Когда приходил в себя, видел темную воду, лодочный борт, измученное лицо санитара, которого уже не слышал, но понимал по губам. А тот просил потерпеть. Но вдруг санитар наклонился и протянул сеть под Игнатием, завязав ее узлом.
Последнее, что помнил Игнатий, - огромный розовый шар солнца, обжигающего глаза своим светом, нестерпимо ярким и горячим.
И в четвертый раз остался жив воин Игнатий, хранимый Богом и солдатской добротой.