Бывает так, что, часто, ничего не делая, читаешь дневники случайных людей в Интернет, и как бы последовательно проживаешь их жизни. Получается примерно как у Бодлера: «Поэт наслаждается этой ни с чем не сравнимой привилегией – оставаясь самим собой, быть в то же время и кем-то другим. Подобно тем душам, что блуждают в поисках тела, он воплощается, когда захочет, в любого из встречных. Все они открыты для него; а если иногда ему кажется, что куда-то он не может войти, то, на его взгляд, заходить туда и вовсе не стоит.»
Иногда бывает так, что очень внимательно присмотревшись к кому-то интересному и реальному, на протяжении некоторого времени, будучи вовлеченным, ты вдруг замечаешь что новые записи этого человека начинают явственно выдавать какие-то признаки связи с тобой. Как будто ты острием своего внимания начинаешь влиять на элементы его собственной жизни и фрагменты его ментальности и его понимания или взгляда – твое внимание начинает менять чью-то жизнь и чье-то мировосприятие. Такие вещи меня очень удивили в свое время, потому что они повторялись несколько раз и с разными людьми, которых я (просто ввиду искреннего, неподдельного интереса) наблюдал.
Как такое может происходить? Наверно искренние тексты и фотографии человека могут поведать о его внутреннем душевном устройстве даже больше, чем очный контакт в реальной жизни. Его язык, в случае если он живой и искренний, может говорить даже больше чем его глаза и мимика. Конечно, это все фрагментарно, неконтролируемо, и такие вещи наверняка не получится «использовать», потому что когда это на самом деле происходит, тебя самого Что-то «использует» в этот момент. И твоя собственная жизнь и взгляды могут измениться от такого тотального акта наблюдения к тому, что тебя заинтересовало. Изменится не только та жизнь, которую ты наблюдаешь, но и твоя – тоже может. У Бога нет механизмов узнать о людях что-то кроме как через других людей, и этот механизм – проактивный.
Конечно, Бог в глубине и основе знает человека напрямую – как себя, но все же что-то или многое он узнает и посредством других взглядов и других людей. Мы все влияем друг на друга, посредством друг друга. Ведь не зря создавалась эта совершенная, сверхсложная машина восприятия, называемая человеческим сознанием, человеческой личностью, человеческой душой. Она и есть, на самом верхнем уровне ее развития – инструмент прямого изменения мира. Получается, акт тотального наблюдения меняет мир? Такие законы были открыты в микромире на уровне квантовой механики. Видимо они действуют и в привычном нам мире людей и вещей, там где сознание человека глубоко соприкасается с миром и, отражая, зеркалируя и анализируя мир, автоматически запускает эти процессы?
Но талант изменения, видимо, появляется только у зрелых личностей/душ; остальные – сами становятся объектом такого влияния (и последующего, вызванного этим влиянием взросления). Не зря есть такая примета – не показывать детей и фотографии детей, в то время, когда идет активное формирование ядра их личностей и душ, и закладываются программы всей их жизни – потому что в обратном случае можно «сглазить». Родители и близкие родственники, вообще, в каком-то смысле «центруют», «удерживают», и на глубинных уровнях формируют и строят судьбы и жизни своих детей одним лишь их восприятием, своим их видением, качеством и характером своего отношения к ним. Именно поэтому так важно любить своих детей – просто любить их и быть внимательным к ним.
Вообще, искренне заниматься душевным стриптизом (а не видимостью или сочинительством) могут позволить только очень сильные и зрелые люди, потому что это всегда вызов вовне: поменяй меня, если сможешь, но рискни измениться и сам, узнав что-то и о себе. Поймай меня, если сможешь. Только в высшей степени безупречные, морально устойчивые, честные люди выиграют в таком соревновании. Ударь меня. И я стану безупречным /в глазах Бога/.
В начале был приведен фрагмент из Бодлера, хотя сам Шарль Бодлер был еще тем декадентом, и ничего особо полезного для истинного развития своей собственной души у него не почерпнуть. Главными темами являются, как и часто в лирике этого плана: скука, уныние, меланхолия. Но вот этот экзистенциальный, очень личный «Парижский сплин» у него хорошо удался – у французов вообще многому можно поучиться.
И вот дальше из Бодлера: «Не каждому дано окунуться в людское море; наслаждение толпой есть великое искусство, которым из всего рода человеческого владеют лишь те, кто способен опьяняться жизнью, кому еще с колыбели некий таинственный гений внушил любовь к маскарадам, отвращение к домоседству и страсть к путешествиям. Многолюдие, одиночество – разные названия одного и того же для поэтов истинных и щедрых. Кто не умеет наполнять свое одиночество, не способен также быть один среди людской толпы. Сопровождаемый одиночеством и своими мыслями, он втягивается в неповторимое опьянение этой вселенской общности. То, что у людей зовется любовью, слишком незначительно, слишком ограничено и слишком слабо в сравнении с этой невыразимой оргией – священным блудодействием души, которая дарит всю себя, свою поэзию и сострадание, всему неизведанному, любому незнакомцу, встреченному ею. Хорошо иной раз дать узнать счастливцам этого мира, хотя бы только затем, чтобы на миг унизить их глупое тщеславие, что существуют иные радости, превышающие их понимание, – более многообразные и более утонченные. Основателям колоний, людским пастырям, миссионерам, отправляющимся на край света, без сомнения, знакомо это состояние мистического опьянения; и порой, в кругу той широкой семьи, куда они были приведены своим гением, они смеются над теми, кто жалеет их за судьбу столь неспокойную и жизнь столь целомудренную».
Может быть вот это «незаполненное одиночество» и «способность быть одному среди людской толпы» и есть то необходимое, но недостаточное условие для того чтобы в тебе, в какой-то момент в зрелой жизни, неожиданно открылся талант менять жизни и ментальность людей одним только актом глубокого внимания и интереса к ним, своего рода прикосновением душ на расстоянии? В любом случае, управлять этим талантом я не научился. Он приходит откуда-то сверху, неожиданно для меня. Основа его, как мне кажется – искренний, спонтанный на уровне автоматизма, природный, непреходящий интерес к чему-либо или кому-либо, рождающийся изнутри, примерно оттуда, откуда во мне раньше зарождалась любовь к субъектам и объектам внешнего мира. Этим процессом, как и любовью, я не могу управлять. Этот процесс управляет мною.
2015, Ростов-на-Дону.