Влас Пантелеймоныч, оставшись на берегу, не находил себе места. Он: то топтался на месте, нервно покручивая широкие усы, то спускался вниз к камышам до самой воды, то перемещался вдоль берега, заложив руки за спину. Пять шагов в одну сторону, пять обратно.… Он обдумывал всевозможные варианты, как представить о случившемся начальству. Но, как ни крутил, а выходило, что он виноват, он упустил злодея.
Из камышей первым показался Григорий, а следом за ним и Николай.
– Ну? – посмотрел на них вопрошающим взглядом урядник. Николай развёл руки в стороны и опустил глаза.
– Ай, упустили, значит, – хлопнув себя ладонью правой руки чуть выше колена, с досадой произнёс Влас Пантелеймоныч. – Как же это вы не доглядели, значит?
Казаки стояли, виновато опустив головы. Они стояли перед урядником, как подростки перед отцом, который бранил их за то, что ходили без спроса на рыбалку. Босые, вымазанные тёмно-серым илом и облепленные камкой ноги, подвёрнутые до колен мокрые штаны, как бы подтверждали это. Казалось, будто они и в самом деле ловили не преступника, а сазанов или карасей.
– Надо, значит, эта… ехать в станицу, значит…. Поднимать людей, и искать, искать…. Не мог, значит, он испариться…, – сказал задумчиво Влас Пантелеймоныч, то ли себе, то ли стоявшим казакам. Он ещё раз взглянул в сторону камышей, тяжело вздохнул и направился к линейке. Григорий и Николай переглянулись и, не сговариваясь, быстро подобрали свою обувь и тоже поспешили к линейке.
Некоторое время ехали молча. Каждый думал о своей беде. Каждый понимал, что Степана надо найти. Хоть живым, хоть мёртвым, а надо найти. Григорий переживал из-за утраченного ружья. Николай из-за своей слабости. «Поступился совестью – струсил, отпустил убийцу». Влас Пантелеймоныч из-за своей оплошности. «Позор на всю округу. Узнают старые казаки – засмеют. Им только дай повод…».
Миновав кладбище, дорога пошла под уклон. Кони, подталкиваемые линейкой, зашагали веселей. Переехав по небольшому мостику балку, стали подниматься вверх. Справа и слева от дороги бродила живность. Переехав толоку, свернули влево в переулок,
и вскоре очутились у дома правления.
Григорий придержал коней у самого крыльца, и Влас Пантелеймоныч проворно соскочил с линейки. В спешке он забыл даже счистить грязь на сапогах. Оставляя следы грязи на чистых, до бела выскобленных ступенях деревянного крыльца, он вошёл в коридор. Сидевший на лавке дежурный казак, увидев урядника, вскочил и вытянулся в струнку.
Находясь в удручённом состоянии, Влас Пантелеймоныч даже не взглянул на дежурного. Он сразу толкнул ладонью дверь с правой стороны, ведущую в кабинет атамана. Но дверь оказалась запертой. Влас Пантелеймоныч приподнял голову и вопросительно взглянул на дежурного. Казак продолжал стоят на вытяжку, как не живой. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Влас Пантелеймоныч толкнул дверь в канцелярию, и дверь со скрипом открылась внутрь.
Канцелярская комната была просторной и светлой. Два больших окна хорошо освещали её. Справа у перегородки, отделяющую комнату от коридора, стояли два деревянных шкафа без дверей. На полках аккуратными стопками лежали разные циркуляры и прочие подобающие бумаги. В левом углу, у окна, за небольшим столом сидел средних лет мужчина. Это был Аксентий Фролович Загуба – помощник атамана.
Увидев урядника, он вышел из-за стола и, расплываясь в улыбке, пошёл ему навстречу. Влас Пантелеймоныч взглянул оценивающим взглядом на приближающего к нему холённого, с аккуратно зализанными на бок волосами, мужичка. Его взгляд скользнул по помощнику сверху донизу, и остановился на начищенных до блеска хромовых сапогах. Сапоги остановились в метре от сапог Влас Пантелеймоныча, и он с ужасом посмотрел на свои ношеные переношенные. Они были измазаны густой серо-бурой грязью.
Влас Пантелеймоныч почувствовал, как кровь приливает к лицу. От стыда он был готов сквозь пол провалиться, но Аксентий Фролович был догадливым. Он вернулся к столу и, взяв листки чистой бумаги, стал раскладывать её по домотканой дорожке так, будто оставлял следы. Влас Пантелеймоныч с благодарностью посмотрел на Загубу, и осторожно ступая, по листкам добрался до стола и сел на табурет.
– Вот не задача…, – произнёс он виноватым голосом, вытирая платком вспотевший лоб.
– О чём это Вы, Влас Пантелеймоныч? – делая вид, будто ничего не произошло, спросил Аксентий.
– А…, Вы об этом…. Так это пустяки, – успокоил он урядника, быстро подобрав грязные листки с пола.
– А где Сам? – указав рукой на дверь, спросил, отдышавшись, Влас Пантелеймоныч.
– Со вчерашнего дня в Ейске прибывают. А вы чего хотели? Так или дело, какое? Если дело, так может я, чем помогу. Всегда рад помочь, ведь на то я и помощник.
Влас Пантелеймоныч задумался: « А, может, оно и лучше, что нет Самого…», и решил всё рассказать. А был у него другой выход? Нет, не было...