Лошади в ее жизни. Маргарет Бурраг
Дарлин Мэннерс облокотилась на широкую дверь конюшни и с тоской посмотрела вслед Хенку Кенно, инструктору верховой езды Академии Верховой езды Севен Хиллс, выводившему своих учеников на занятие в поля.
«Если бы у меня была лошадь, я бы могла поехать с ними», - грустно подумала она.
Дарлин любила лошадей сколько себя помнила. В два года она начала ездить на игрушечной лошадке, потом пересела на соседского шотландского пони, теперь у нее уже слишком длинные ноги. Ей уже пятнадцать, любовь к лошадям укоренилась в нее сознании так глубоко, что она уже давно работает конюхом в школе верховой езды, только ради того, что бы иметь возможность быть с лошадьми и ездить на них. Сначала Хенк время от времени протестовал против того, что она так много работает, но теперь по рассеянности переложил на нее много обязанностей.
Если бы отсутствие собственной лошади было ее единственной проблемой. Опираясь на грубо отесанные доски конюшни, Дарлин поежилась при мысли о том, что если не случится чудо, в следующий понедельник она будет работать в душном офисе. Эта мысль даже перебила желание иметь собственную лошадь. Не то, что бы она не хотела помогать отцу и зарабатывать на школьную форму и собственные расходы самостоятельно. Просто мысль, что придется расстаться с лошадьми, была совершенно невыносимой.
Все началось позавчера за ужином, когда отец неуверенно сказал ей: «С деньгами некоторое время будет туго, малышка. Я решил организовать собственное дело на рынке недвижимости. Вместо стабильной зарплаты придется перейти на нерегулярный доход. Некоторое время денег будет хватать только на самое необходимое. Твои расходы…»
«Все в порядке, папа», - ответила Дарлин, - думаю, смогу найти работу.
Было заметно, что и мама и отец вздохнули с облегчением.
- Я недавно разговаривал с Чаком Вилкоксом, - добавил отец дрогнувшим голосом, - ему нужен человек – вести простую страховую документацию. Если хочешь, я ему позвоню. По крайней мере, так тебе не придется бегать в поисках работы.
Увидев, на его лице выражение уязвленной гордости Дарлин поспешила ответить, как можно веселее, то это как раз то, что нужно.
- Лично я буду очень рада, что ты наконец-то перестанешь заниматься глупостями и ходить в этот конный клуб, - сказала мама, одобрительно похлопывая ее по плечу, - ты только и говоришь о лошадях. У тебя даже друзей не осталось. Мне уже кажется, что лошади тебе нравятся больше, чем твои сверстницы.
Дарлин, намазывая ждем на хлеб, честно ответила:
- Они, и правда, мне нравятся больше. Они не глупые, делают то, что от них ждешь и не ругаются с тобой как эта мерзкая Мишель Адамс.
Миссис Маннерс в отчаянии развела руками и посмотрела на мужа.
- Твоя мама права, - начал Боб Маннерс, - тебе нужно дружить со сверстниками. Может быть, все перемены к лучшему.
У Дарлин даже сердце сжалось от мысли о том, что ей предстоит. «Как это все может быть «к лучшему»? Сидеть все лето в душном офисе? Я так не могу. Просто не могу и все!» - подумала она в отчаянии.
Цепь ее мыслей прервал Хенк, проезжавший мимо со своими учениками. Высокий, прямо держащийся в седле, он приветственно махнул ей стеком и попросил:
- Присмотри за Мишель, хорошо, Дарлин? Она занимается на плаце.
- Ладно, - ответила она, скорчив недовольную гримасу.
Дарлин и Мишель Адамс невзлюбили друг друга с самой первой встречи. У Мишель была самая лучшая лошадь породы квотрехорс, дорогая амуниция и сбруя были расшиты серебром, но Мишель была посредственным, безразличным всадником. Но больше всего Дарлин раздражало, что Мишель очень халатно относится и к лошади и к амуниции.
Мишель ехала в дальнем конце плаца, развалившись в седле, вместо того, что бы стараться держать пятку, плечи и бедра на одной прямой линии, как учит Хенк.
«Как обычно делает все неправильно», - проворчала про себя Дарлин, - «Нельзя так тянуть Лобо. На поворотах можно, но не на прямой же, она же знает, что надо отдать ему голову.»
С Мишел Хенк работал с Мишель так же усердно как и с остальными. Сначала они занимались в классе: слушали лекцию о лошадях, их поведении и о том, как ухаживать за амуницией. – «Эту часть Мишель точно пропустила», - злобно подумала Дарлин. Потом рассказывали, как нужно ездить и чего делать нельзя. Рассказывали, как седлать лошадь. Потом учили седлать и расседлывать. Все действия повторяли по несколько раз, пока они не доходили до автоматизма, и только потом учились садиться верхом.
Тех, у кого получалось хуже всех, Хенк учил даже не на лошади, а на деревянном козле, на который крепили седло. Им приходилось вновь и вновь садиться в седло, пока не начинало легко получаться. Среди отстающих учеников, конечно, была и Мишель.
«Наверно, это здорово задевало ее гордость, - язвительно подумала Дарлин, - но это же совсем не значило, что надо перестать слушать Хенка и не стараться делать то, что он говорит.
Сейчас, по крайней мере, у Мишель проблем не было, и Дарлин вернулась к своим обязанностями и невеселым мыслям. Когда темная тень загородила свет, она подняла голову и увидела Мишель, несущую седло. Она неаккуратно бросила его на дверь пустого денника. Вальтрап упал на пол.
- Привет, Дарлин, - поздоровалась она, - Хенк говорит, то ты уходишь и будешь работать в офисе. - в голосе Мишель слышалось какое-то шокирующее неодобрение.
Дарлин продолжала разравнивать опилки на полу денника:
- Может буду, может нет. – ответила она, - я разговаривала утром с мистером Майнером, он почти пообещал мне работу в своей аптеке. Сегодня будет известно точно. Если отец разрешит, буду вечером работать в аптеке, а днем – здесь.
- Не понимаю зачем тебе это нужно, - ехидно сказала Мишель, - ты работаешь конюхом, а у тебя даже своей лошади нет!
- Ты не забывай, что я единственная здесь езжу на Гей. – ответила Дарлин, но тут же пожалела. Напоминать Мишель, что только Дарлин, Хенк позволял ездить на красивой, но очень опасной, вороной кобыле Гей, которая Мишель так нравилась, было некрасиво. Дарлин любила лошадей и понимала, что слышать такое очень обидно:
- Мне нужно проверить лошадей в леваде, - быстро ответила она и вышла из конюшни.
Подойдя к забору, она остановилась чтобы отдышаться: щеки ее горели от стыда. Как она могла такое сказать!
К ней рысью бежал Дасти, ее любимый конь. Дарлин любовалась, как его грива и хвост развивались на ветру. Подбежав, конь потерся о ее плечо, и Дарлин погладила его по блестяшей гнедой шерсти.
- Разве ты не красавчик! – прошептала она, - ты намного красивее, чем эта старушка Гей!
Словно услышав свое имя, вороная кобыла отделилась от других лошадей и полетела к забору легкими и быстрыми движениями. Подбежав к воротам она заржала и развернувшись коварно отбила обеими задними ногами по крупу Дасти. Быстрым инстинктивным движением он уклонился от молниеносного удара копыт.
- Как тебе не стыдно! – возмутилась Дарлин, сама тем не менее невольно восхищаясь горячей маленькой кобылой с тонкими ногами, мускулистой шеей и глубокой грудью. – Как можно быть такой красивой и такой злой!
Гей заложила уши, вытянула змей шею, а потом громко заржала. Дарлин погладила обеих лошадей, и вернулась в конюшню. Мишель уже не было.
Из крайнего денника тихо заржал Лобо. Дарлин поспешила к нему по холодному темному проходу. Шерсть на шее и боках коня была вся мокрая. Опять эта Мишель! Она поставила коня в денник, даже не потрудившись дать ему остыть.
Она делает это специально, потому, что знает, что я буду отшагивать Лобо вместо нее и не дам ему стоять и мерзнуть. Закончив с Лобо, Дирлин поспешила доделать свои обычные обязанности. Когда вернулся Хенк со своими учениками, она переделала почти все на сегодня.
Ученики Хенка расседлали и поставили в денники лошадей, а потом поспешили в клуб - перекусить. Дарлин с сожалением смотрела им в след. Как, наверное, здорово ездить в поля, а не просто работать лошадей на плацу. Но тут она опомнилась.
Повода жаловаться у нее не было. Еще повезло, что она вообще могла работать с лошадьми. По крайней мере, она была с ними целый день. Хмурым облаком к ней вернулись все невеселые мысли, которые она так долго гнала. Что если она не сможет убедить отца позволить ей работать в аптеке? Что если ей придется целый день сидеть в офисе и она навсегда потеряет возможность ездить на лошадях и быть с ними?
«Даже не могу себе представить, что придется уйти! Просто не могу! Подумала она!»
Она уронила на пол пустое ведро и бросилась обнимать Белафонте, золото паломино, которого она только что поила. «Бела! Как я могу уйти и больше никогда вас не увидеть» - рыдала она, задыхаясь от слез, - «Тебя и Дасти и остальных?»
- Все сделала? – услышала она веселый голос Хенка, вошедшего в конюшню.
- Хенк? – спокойно ответила она, не оборачиваясь и спеша утереть слезы, - Хорошо съездили?
- Так себе, - ответил он, - почти все быстро все схватывают. Но у них получается не так легко, как у тебя. – И с улыбкой добавил:
- Ты умеешь найти подход к лошади. С тобой даже Гей ведет себя почти прилично.
- Я бы так не сказала, - сухо ответила Дарлин. – Я не могу расслабиться ни на минуту.
- Я же сказал почти? Разве нет? – засмеялся Хенк. А потом его лицо стало серьезными, и он осторожно положил руку на плечо Дарлин. – Я понимаю, как тебе нелегко думать о том, что придется уйти с конюшни, - сказал он, - но тут есть одна хитрость: если ты по-настоящему чего-нибудь хочешь, ты обязательно найдешь способ это получить.
- Надеюсь, так оно и есть, - c жаром ответила Дарлин, - Я надеюсь, что как-нибудь сумею. По дороге к аптеке она все также всем сердцем старалась сохранить уверенность.
Как только она зашла, мистер мистер Минерс вышел из-за прилавка:
- Ты по поводу работы, да? Мне очень жаль, мисс Миннерс, - расстроено начал он, - племянника моей жены… Я ничего не мог сделать. Моя жена, ну вы знаете, как это бывает.
Он бы так огорчен, что Дарлин изо всех сил постаралась его успокоить:
- Все в порядке, мистер Майнерс, я уверена, что смогу найти что-нибудь.
- Надеюсь, - озабоченно нахмурился мистер Майнерс, - вы знаете, что я, правда, очень надеюсь, что вам повезет.
- Спасибо! – быстро ответила Дарлин и поспешила уйти, отчаянно глотая слезы, вставшие комком в горле. Она не могла разрыдаться прямо на улице. Только дома, закрывшись в своей комнате, она прятала лицо в подушку и разрыдалась.
На следующее утро Хенк встретил ее у дверей конюшни:
- Слушай, - поспешно начал он, - я хотел попросить тебя поработать сегодня три лошади. Как думаешь, ты успеешь?
Обычно Дарлин очень обрадовалась бы такой возможности, то сегодня она была слишком расстроена, чтобы проявлять энтузиазм:
- Да, конечно, сделаю. – хмуро ответила она.
Хенк аккуратно, одним пальцем, поднял ее подбородок вверх:
- Выше нос! Помнишь, что я говорил: всегда есть способ!
И ушел в клуб.
Дарлин сжала зубы. «Конечно, есть!» - сказала она себе, - я не позволю одной неудаче поломать меня. Я найду способ! Вот посмотрим!»
Сегодня, когда члены клуба уезжали в поля, она только немного им позавидовала, думая о том, что ей надо поработать трех лошадей. Краем глаза она наблюдала, как по пустому плацу ездит Мишель.
«Ей, наверное, тоже неприятно смотреть, как другие уезжают» - вдруг поняла Дарлин, - если бы она лучше старалась, она смогла бы ездить вместе с остальными».
Доделав работу в конюшне, Дарлин с наслаждением подумала: «Теперь лошади!» В кормовой она набрала полные карманы моркови и направилась к леваде. Дасти первый прибежал к воротам и потянулся к ней. Она угостила его морковкой. Остальные лошади тоже собрались у забора, она угостила их всех и погладила каждого по очереди.
- Странно, почему Гей нет среди первых, - удивилась Дарлин. «Я думала, поеду на ней, пока руки не устали».
Она внимательно искала среди лошадей вороную кобылу без отметин. Но Гей нигде не было! «Вот хитрюга! - подумала Дарлин, - как она перепрыгнула через забор?» Но тут со стороны плаца раздался топот.
Развернувшись, Дарлин увидела вороную кобылу, прижавшую уши и извивающуюся змеей, прижавшись к земле, а на ее спине Мишель, конечно же, рискующую вот-вот свалиться.
Мгновение Дарлин стояла как вкопанная, не в силах пошевелиться. Потом она бросилась действовать.
- Дасти!
Бежать за седлом не было времени. Она прыгнула на спину коня и схватилась за недоуздок. Гнедой с места бросился на плац. Направляя его только давлением коленей, Дарлин низко пригнулась к шее коня. Перед ее глазами, словно торнадо, пронеслась кобыла. Несмотря на всю опасность момента Дарлин не могла не восхититься красоте.
- Давай, растянись, Дасти, а то ты никогда ее не догонишь.
Дасти прибавил. Он наконец-то вышел на нужную скорость. Сосны на дальнем конце плаца пролетали словно мутные пятна. Мишель выронила стремянна и держалась за седло, раскачиваясь из стороны в сторону.
«Только бы она продержалась», - подумала Дарлин. Она выслала Дасти вперед, - Дасти, быстрее! Если Мишель упадет, она разобьется! Быстрее!» Сделав рывок, Дасти уперся в круп кобылы и казалось скакал так целую вечность: не отставая и не обгоняя ее. Потом он стал постепенно нагонять.
«Только бы Мишель не запаниковала! Только бы у меня хватило сил!» Как только они поравнялись с вороной кобылой, Дарлин обхватила Мишель за пояс, а Мишель ухватилась за ее плечо, чуть не сдернув ее с коня, но она удержалась и в следующее мгновение сняла Мишель с кобылы. Дасти пошел медленнее, почти остановился и Дарлин осторожно уронила Мишель на землю. Гей остановилась перед ними и стала с видом полного безразличия пастись в самой середине плаца.
- Ты в порядке, Мишель? – спросила Дарлин дрожащим голосом.
Лицо Мишель было растерянными и белым как полотно.
- Думаю, да. – ответила она.
- Тогда веди Дасти, а я поймаю Гей.
Возвращаясь к конюшне с вороной кобылой, она увидела Мишель, плетущуюся по плацу с Дасти, Что-то в ее понурой фигуре тронуло Дарлин.
- Ну давай, кажи это! – начала Мишель, - Мне не надо было брать Гей и я никогда не буду ездить.
Дарлин попыталась начать помягче:
- Ты просто не выживешь, если попытаешь сесть на Гей еще раз, не научившись перед этим ездить как следует. Вот и все. Я крепко держусь коленями и руки у меня сильные, но с этой лошадью мене очень тяжело.
Мишель совсем упала духом:
- Скажи честно. Я даже на Лобо ездить не могу, не то что на других лошадях. Мне лучше продать его и вообще забыть про верховую езду.
Дарлин засмеялась:
- Забыть? Тебе? Девченке, которой хватило духу сесть на такую лошадь как Гей? Ты же знаешь, что ты этого не сделаешь. А знаешь что, мне сегодня нужно ездить на Пеинте, Ребеле и Гей. Думаю, Гей на сегодня хватит, давай ты позанимаешься на Лобо, пока я буду ездить на остальных?
Оставшуюся часть дня девочки ездили вместе. Дарлин терпеливо учила и поправляла. Когда Хенк вернулся с группой, Дарлин похвасталась прогрессом своей ученицы. Хенк был доволен:
- Ты молодец, Мишель, - просиял он, - ты начинаешь чувствовать лошадь. Еще немного и в поля поедешь.
- Дарлин, - сказала Мишель, когда Хенк уехал, - знаешь, он первый раз меня похвалил. Когда я научусь ездить, возьмешь клубную лошадь, и поедем в поля вместе?
Но посмотрев на лицо Дарлин, она замолчала:
- Не может быть! Дарлин! Ты что не получила работу в аптеке?
- Мистер Майнер взял на работу пленника жены – ответила она упавшим голосом.
- Дарлин, что ты будешь делать теперь? Ты же не можешь перестать сюда приходить? Только не теперь, когда мы можем так здорово ездить вместе!
Дарлин развернула плечи:
- Я что-нибудь придумаю, - ответила она, старясь звучать уверенно. Но она могла только уверенно говорить. Что она могла сделать? Остался только один день: понедельник.
Позже, оставшись одна в конюшне, она поила лошадей и думала, что этот день, а возможно и ее работа в конюшне подходят к концу. Она почувствовала, что устала. «Не то, чтобы мне не нравилось уставать от работы, которую я люблю делать, - быстро призналась себе Дарлин, - даже если мне за нее не платят, - грустно добавила она.
Но тут к ней неожиданно пришла идея, и Дарлин стала быстро считать в уме. И почувствовала, как медленно к ней возвращается уверенность в себе: «Это должно сработать! Совершено точно! Это сработает!». Она вытряхнула из чашки овес и поймала его налету. Теперь нужно найти Хенка.
- Мне нужно поговорить с тобой, - начала она, - по важному делу.
Через час Дарлин прибежала домой и ворвалась в гостиную, где отец читал газету.
- Пап, - начала она, задыхаясь, - сколько мистер Вилкокс заплатит мне в офисе?
Отец отложил газету и взял со стола курительную трубку:
- Я думаю, долларов десять в неделю.
Дарлин набрала побольше воздуха и сообщила:
- Отец, в Севен Хиллс платят в два раза больше. А теперь, выслушай меня и не перебивай. Дарлин быстро перечислила все обязанности, которые выполняла в конюшне, - И знаешь что, - начала она, - я вдруг решила, какая разница, что я люблю эту работу? Мне должны за нее платить, - она на перевела дух и продолжила, - сначала, я испугалась, что Хенк может совсем так не думать, но ему стало так стыдно за то, что он сам даже не подумал о том, чтобы платить мне, что пообещал заплатить приличные деньга за все время, что я у него работала. Разве это не здорово?
Отец сосредоточенно раскуривал трубку:
- И что же ты будешь делать с этим богатством?
- Я все рассчитала, - быстро ответила Дарлин, - то, что Хенк мне выплатит пойдет на колледж, и пять долларов с каждого недельного заработка тоже, пять долларов в неделю – на одежду для школы. А остальное… ну я бы хотела начать копить на лошадь. Когда у меня будет своя лошадь, я смогу ездить в поля. Мишель хочет, что бы мы ездили вместе. Она ездит все лучше и лучше.
- Это та девочка, которую ты терпеть не можешь, - спросила мама из другой комнаты.
Дарлин почувствовала, что краснеет:
- Это было раньше, теперь мы познакомились поближе. Я просто никогда не старалась ее понять. – добавила Дарлин пристыжено.
- Мне кажется, - начал отец, что тут всем не хватает взаимопонимания. Мне теперь ясно, что тебе лучше работать на конюшне, потому, что тебе там нравится.
Дарлин бросилась к отцу и крепко его обняла:
- Папа, ты лучше всех!
Отец крепко обнял ее:
- Да ты и сама очень даже ничего!