конкурс "СССР-2061"
К тридцати годам мотиватор четвёртого разряда Вадим Клёнов был стабильным эргофобом или, как он сам себя называл, трудопаникёром. На работе Вадим без лишнего энтузиазма заливал в мозги клиентов мотивации к общественно-полезным достижениям, но себя хранил для лучшей доли и мотивационных опытов избегал.
– Сапожник без сапог, – укоряла его соседка Неля, размечтавшаяся в последнее время о крепкой семье с двумя-тремя спиногрызами в перспективе.
Возглавить эту ячейку общества, по её мнению, должен был Вадим, который считал себя холостяком от Бога. Некоторое время он сдерживал Мечту тайно привитыми соседке понтами.
– Четвёртый разряд – это позор для нашей семьи, – озвучивала Неля «своё» мнение. – Получи хотя бы второй.
Но тайная мотивация упала на почву гипертрофированного рационализма, и всё обернулось трагедией. Началось с того, что Неля установила дедлайн на свои руку и сердце:
– Второй разряд к Первомаю или гудбай навсегда.
И ушла.
Уютный быт Вадима растворился за пару дней. Общепит, «случайные флешмобы для его же счастья» и прочая лабуда и истерика вернулись к нему с особой жестокостью. Какая незадача.
Спустя месяц Вадим сорвался и рванул на приём к директору Мотивационного Центра. Ярко обрисовав свою мелкую проблему, он спросил, есть ли у него шанс на второй разряд к Первомаю. Директор вздохнул и по-отечески укорил:
– Родина бесплатно дала тебе профессию. В ответ ты обязался трансформировать интересы Отечества в личные мотивации и внушать их гражданам почти бескорыстно.
Вадим закивал: бескорыстно, практически даром.
– А вместо этого ты проявляешь политическую незрелость и демонстрируешь неумение зрить в корень! Какая неблагодарность!
От намёка на благодарность глаза Вадима заблестели, крупная мужская слеза медленно покатилась по выпуклой правой щеке. Директор смотрел на неё с чувством глубокого удовлетворения. На волне скупердяйства и очнувшегося патриотизма Вадим едва не бухнулся директору в ноги, но перфоманс изысканных средневековых манер был сорван непосредственным начальником мотиватора. Пётр Леонидович Линёв звездой вспыхнул на большом экране и сразу зачастил:
– Товарищ директор, простите великодушно! Не досмотрел. Молодёжь ныне резво самомотивируется. Все новые методики сначала на себе опробует. Техникой безопасности пренебрегает. Позвольте примерно наказать Клёнова. Или беспримерно. Только позвольте.
Директор снисходительно улыбнулся и с наигранным кавказским акцентом возразил:
– Зачем наказывать? Лучше наградим нашего активиста почётным делом под номером шестьдесят шесть. Не справится – сурово накажем за саботаж и симуляцию. Покажет себя орлом – будет ему второй разряд. Оформляйте командировку на обратную сторону Луны.
– Кому?
– Клёнову с товарищами по делу.
Услышав про командировку, Пётр Леонидович посмотрел на Вадима, как смотрят на безвременно почивших.
В Федеральном Мотивационном Центре дело номер шестьдесят шесть было вместо чёрной метки. Суть его была проста – замотивировать очередную группу социально-бесполезных граждан на полёт к Луне за драгоценной шпинелью, собранной бригадой лунных роботов. Однако не всякий экипаж долетал и до середины обратного пути.
С роковым делом Вадим ознакомился в кабинете начальника.
– В чём проблема-то? – удивился он, снова «демонстрируя неумение зрить в корень».
– В том, что в космос надо отправить по сути кухарок. Лучше бы им управлять государством.
Вадим недоверчиво завозил пальцем по экрану.
– Вовсе не кухарки. Иннокентий Савельевич Горин – учитель математики. Лола Марковна Лосева – историк-криминалист. Ханин Михал Михалыч – оператор сантехники с КПУ, то бишь с квантовым программным управлением. Ну и я, красавец и предводитель.
Пётр Леонидович, наконец, догадался, что жалость к Вадиму неуместна, и облегчённо вздохнул.
– Во-первых, замотивировать твоих подельников на защиту домашних насекомых – это проще простого, а на что-то реально полезное – задача трудновыполнимая. Увы, но насильно мы пока в космос никого не отправляем. Во-вторых, директор настаивает, чтобы возглавил ваш нездоровый коллектив Михалыч. Причём с полным набором самодурных полномочий.
Вадим обиженно пробурчал:
– Опять как всегда: лошадь лучше всех работала в колхозе, а председателем назначили Михалыча.
Пётр Леонидович выдержал двухминутную дисциплинарную паузу и продолжил:
– В-третьих, Луна делится с нами драгоценной шпинелью, как деревня грязью, вот только посредников-придурков порой себе оставляет. Такая у неё такса. Так что куда ни кинь, кругом мрак и засада.
Начальник ткнул пальцем в all-кнопку, одномоментно выключив и закрыв всё, что положено, людоедски улыбнулся будущему «вечному лунатику» и оставил его смаковать свою безнадёгу в гостевом интеллект-кресле.
Пока были слышны начальственные шаги, Вадим добросовестно шмыгал носом в знак просветления – хотел оставить о себе приятное впечатление. От усердия даже взвыл, как раненый пёс, потом ещё и ещё... Глядя на своё жалкое отражение в тонированной полупрозрачной стене, он непроизвольно впал в раздумья:
– Чтобы перескочить с четвёртого разряда на второй, надо замотивировать социальный балласт на подвиг. Во имя Отчизны подтолкнуть каждого к Армагеддону на добровольной основе.
Вроде всё ясно и незатейливо, но даже Вадим понял, что этот производственный синопсис на грани фантастики. С нечеловеческим надрывом он снова взвыл:
– О, мой бесценный четвёртый разряд! О, моя незамутнённая тинейджерская клиентура! Я приходил к вам живьём, во плоти, под которой угадывался остов из нержавейки. Да-да, не дорогой пластик, а настоящая скрипучая нержавейка. От моего вида ваши подростковые рты распускались в блаженной улыбке, глаза оживали, черепушки вскрывались, как раковины мидий, обнажая крошечный беззащитный мозг, и я капал туда, капал... Зачем мне второй разряд с клиентурой ВПК или гибель на обратной стороне Луны без свидетелей, без фанатов?
В конце концов, Вадим признал, что не сможет уболтать на верную гибель даже себя, чего уж думать о Михалыче, Кеше-математике и Лоле-историчке.
– Ах, Лола, Лола, комсомолка, красавица. И правда, красавица. Нелька от ревности тебе роскошные патлы повыдергает... Эврика! Неля эту кашу заварила, ей и разваривать её придётся.
Согласовав с начальством совместительство соседки, Вадим, прежде чем возложить на неё всю ответственность за грядущий провал, проинструктировал дебютантку:
– Запомни: тебе надо превратить эрзац-жизнь моих подельников в карнавал полезных снов.
– Во что? – брезгливо спросила Неля.
Её уверенность в себе была крайне утешительна для опального мотиватора четвёртого разряда. Без лишних пояснений он поспешил в столовку «Мамонтятинка», чтобы дополнить моральное утешение материальными удовольствиями.
Следующую неделю Неля радела за счастье жениха во всю мощь своей Мечты. Его будущие товарищи, неисправимые гуманисты, были лёгкой добычей для её натруженного языка. Пока Неля объясняла им, как совершить для Родины подвиг и почувствовать себя счастливыми, Вадим, по её настоянию, сочинял отчёт о будущей командировке.
Решив, что ему уже нечего терять, мотиватор сильно перестарался в отчёте со своим мнением о манерах и умственном развитии, как руководства Центра, так и подельников.
– Ты что творишь? – попыталась вразумить любимого Неля.
Однако, лишённый социальных тормозов, Вадим непривычно легко осадил её:
– Полагаю, что человек, обладающий интеллектом и большим литературным даром, имеет право на некоторое умственное кокетство. И потом я гениально краток, ибо наконец убил в себе литературного судебного пристава и не стал описывать гардеробы персонажей: камзол бархатный кровавого цвета – одна штука, куртка из шкуры молодого дерматина – одна штука...
В пятницу соседка передала Вадиму добровольные подписки о выезде с Земли от всех подельников и намекнула на причину своего успеха:
– Мы давно были бы в светлейшем будущем, если б всех в детстве правильно стращали.
Проводы героев-неудачников на обратную сторону Луны для доставки драгоценной шпинели в закрома отечественной промышленности прошли почти без эксцессов. Директор сухо буркнул:
– Прощайте, товарищи! – и вяло махнул рукой: мол, отправляйтесь уже к едрене-фене.
Однако Михалыч слегка присамодурил и выдал ответку:
– Чем дальше вас посылают, тем больше вам доверяют, – и потребовал: – Прошу за это любить нас нещадно.
Неля немедленно обняла его, потом чуток пригрела на груди своего мотиватора и пообещала:
– Уж я-то вас дождусь!
Директор нетерпеливо поморщился и протянул Михалычу руку в знак окончательного прощания, но тот в избытке чувств попросил:
– Позвольте подержаться за вашу шею, – и повис на директоре мёртвой хваткой.
Хорошо, телохранители как раз не спали и болевым приёмом открепили героя.
– Куда вы меня несёте?! – хрипел Михалыч. – Нафиг Луну! Дверь не запирайте!
Остальных тем же манером запихали на борт, задраили люк, и директор, потирая шею и одновременно крестясь, дал отмашку:
– Пшли отседова!
Полёт на Луну для всего экипажа прошёл как в бреду. За час до посадки автоматика растолкала Михалыча и его подчинённых. Перед завтраком командир самодурно приказал Лоле напомнить всем должностные инструкции.
– Какие ещё инструкции? – удивилась девушка. – Задание у всех одно: поднимать упавших роботов и следить, чтобы драгоценная шпинель не прилипла к чьим-нибудь корявым ручкам. Лучше объясните, почему посадка на дальней стороне Луны? Как я коллегам передам пламенный привет в онлайне?
– Не на дальней, а на обратной, – поправил Кеша-математик. – Точнее, в Море Москвы.
– Вот! – поддакнул Михалыч, вятский подмосквич в первом поколении.
Чисто для приятной беседы Кеша уточнил:
– В Московском море этой шпинели, как двоек за теорему синусов.
Лола зевнула и спросила, что это за зверь.
Кеша едва не впал в синусоидальный трёп, но успел сообразить, что Лолу интересуют драгоценности.
– Шпинель – это редкий минерал. Предки его вместо рубинов крепили к своим венцам. И на российской короне шпинель сияет, и на английской.
– Да ты что! – глаза Михалыча вспыхнули огнём наживы. – Небось, липучая, прям не отвяжешься.
Вадим резко осадил авантюриста:
– Не сметь! Топлива на обратную дорогу нам выдадут роботы по точному расчёту. Сравнят вес упакованного минерала, грузового контейнера и наш общий вес по данным Центра. Контейнер при выходе на трассу заберёт свою порцию горючки и отцепится для автономного приземления, а нам может и не хватить на дорогу. И тогда мы свалимся на Луну, как птичий помёт.
– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил Михалыч.
– Даже у государства нет тайн от моей невесты, – вздохнул Вадим. – Выведала-таки, почему некоторые сборщики драгоценностей числятся в невозвращенцах.
Кеша-математик, не наживы для, а по чистой игре разума начал рассчитывать предельно допустимый литраж топлива, выписывая на обёртках из-под еды формулы, непостижимые для остальных. Михалыч в нетерпении ждал ответа, но Лола прервала полёт высокой мысли:
– А на передней стороне Луны есть драгоценности?
Михалыч цыкнул на неё, но Кеша, взглянув в его алчные глаза, наконец осознал, какое горе от его ума может приключиться. Он смял обёртки и сокрушённо вздохнул:
– Увы, увы.
– Может и есть, – возразил Вадим. – Ещё древние греки писали о каких-то пурпурных поясах на Луне. Как раз в масть шпинели.
Кеша почувствовал угрозу своему авторитету:
– А ещё они писали, что лунатики глядят на Землю и видят на ней отстой и подонков Вселенной.
Михалыч неодобрительно крякнул и обстыдил лунатиков:
– Позорно так о нашей уважаемой Земле выражаться.
Но Луна с ним не согласилась и при посадке скатила борт с заготовителями в центр небольшой ямы.
Разобравшись с центровкой челнока, все влезли в свежеотпечатанные скафандры и отправились работать. Только Михалыч остался на борту, чтобы подготовить и подключить грузовой контейнер. Мотиватор Вадим, Кеша-математик и Лола-историчка, словно кузнечики, запрыгали к опрокинутым роботам.
– Мы прямо как профессиональные подниматели пингвинов, – блеснул эрудицией Кеша.
В этот момент из челнока выбрался Михалыч и с вдохновением бездельника гаркнул:
– Нас послали на подвиг. В бой, товарищи!
Постоял минуту на последней ступеньке, посмотрел на кучу разбалансированных от непосильного труда роботов и, от греха подальше, полез обратно в челнок.
Манеры командира вызвали у Вадима мифотворческую отрыжку:
– Михалыч поник всем, чем мог, и вернулся на борт. Вскоре послышалось журчание – это слёзы текли ручьём по его суровому богатырскому лицу.
Командир обернулся и спросил:
– Кто такое вякнул?
– Известно кто – Пушкин, – ответил Вадим.
Даже Михалыч догадался, что обижаться на Пушкина не резон, и скрылся в челноке.
Подняв всех завалившихся роботов, троица, чтобы не мешать им заполнять контейнер шпинелью, устроилась на краю ямы.
– Между прочим, Пушкин никогда про Михалыча не писал, – снова блеснул эрудицией Кеша-математик.
– Что он писал или не писал, ты у Лолы спроси. Её как раз за вредоносные знания про Пушкина выслали с Земли на каторжные работы.
Кеша ближе придвинулся к девушке и поинтересовался:
– Правда, из-за Пушкина на Луну выслали?
– Из-за него, из-за Солнца нашей поэзии.
– Ух, ты! Расскажи.
– Меньше знаешь, ближе к Земле спишь, – отмахнулась Лола.
Кеша обернулся к Вадиму и наполненным собачьей преданностью взглядом молчаливо воззвал о помощи. Вадим и сам был не против печальных подробностей:
– Колись уже, пока Михалыч под ногами не путается.
– Интересно, чем он занят? – перевела стрелки на командира осторожная Лола.
– Известно чем – в грузовом контейнере секретный карман мастерит для притыренной шпинели, – даже для мотиватора четвёртого разряда Михалыч был открытой книгой. – Я с ним позже разберусь, он у меня голыми коленками всё наворованное прощупает. Говори уже, что там у тебя с Пушкиным.
Лола тяжело вздохнула и начала с конца:
– Наше правительство не хочет ссориться с Францией и признавать, что Пушкин был гениальным шпионом всех времён и народов. Проще навсегда избавиться от тех, кто может это доказать.
– Во-первых, не гениальным шпионом, а гениальным поэтом, – поправил эрудит Кеша. – Во-вторых, с какого боку тут Франция? Поэт западнее Молдавии нигде не бывал. А, понял! Ты про миф, что Пушкин стал Дюмой.
– Стал Дюмой, – передразнила Лола. – Ещё неизвестно, кто кем изначально был. Вернее, кому надо – известно. Хотя, если всю информацию обнародовать, придётся международно скандалить, а это не входит в планы наших политиков.
Кеша слегка обиделся, но и в таком состоянии догадался про генетический анализ спросить. Тут уж и Вадим не выдержал:
– Хорош тупить. Сказано же, истина где-то рядом, а ближе она никому не нужна.
– Ну вот, оттоптали творческую нежность ни за что, – вконец разобиделся Кеша и забился шлемом о лунный грунт, да так темпераментно, что грузчики-роботы остановились от непривычной вибрации и направили окуляры на буяна.
– Уймись, – попросил Вадим. – Нам тут восстания машин не хватало.
Но утихомирить его удалось только Лоле:
– Нет нужды демонстрировать душевные муки, – равнодушно, а потому убедительно заметила она. – Лучше расскажи, за какие грехи тебя так далеко послали. Неужели альтернативной математикой баловался?
Кеша насторожился, но промолчал. Вадиму пришлось сдать его с потрохами:
– И баловался, и учеников подсадить на лженауку пытался.
– Да! – задиристо выкрикнул Кеша. – Ибо математика – это не наука. Это развивающийся инструмент, который, условно говоря, прошёл путь от каменного ножа до гильотины. По сути математика ничего не доказывает и не объясняет окружающий мир. Она лишь навязывает набор правил для манипулирования природными величинами с дискретным результатом. A мир не дискретный! Время и пространство не должны мериться в единицах СИ. Поэтому мы и не можем понять, что такое Вселенная.
– Позволь, – перебила его Лола. – Как же математика не наука? Как же она ничего не доказывает и не объясняет? Да математики только и делают, что доказывают и объясняют. Против математики не попрёшь.
– С такой логикой и ПДД, то бишь правила дорожного движения, тоже наука. И доказывают, и объясняют, и против них не попрешь.
Лола пожала плечами:
– Я, конечно, люблю объективных субъектов, но не в таких же дозах, – и повернулась за поддержкой к Вадиму.
Тот беспомощно развёл руками и согласился с решением руководства:
– Товарищ свой вышак честно заработал.
Кеша подскочил и, не учтя лунной гравитации, слегка завис:
– С какой стати вышак? Мы же сейчас домой полетим. Да, Лолочка? И прямо с космодрома к моей маме на чай поедем. У неё такие пироги с черникой – кто их не ел, тот счастья в жизни не познал.
Но девушка не вдохновилась его обещаниями:
– На Луне вы все такие ухажёристые, а на Земле мы, как обычно, полайкаем в Сети друг другу фото, на том наш флирт и закончится.
Повернулась к Вадиму, предчувствуя худшее, спросила:
– Интересно, за что Михалыча наказали бесплатной турпутёвкой на Луну?
Мотиватор оценил её проницательность и выложил факты без лишней деликатности:
– В прошлом году сумрак слабоволия окутал его, и, свернув с дороги честного труженика, он ступил на опасную тропу клептомании. Поскользнулся на опасной дорожке, обернулся вором до последней своей молекулы. Кто-то сказал бы, что захворал и нуждается в лечении, а кто-то распорядился им по-хозяйски и отправил на Луну с тремя отщепенцами. Здесь юный клептоман притырит кило-другое ценностей, и лететь этим лохам в космическом мраке тыщу лет. И всё мимо. Так работают законы и государственной и вселенской справедливости.
– По грехам нашим, – вздохнул Михалыч, который тихо выбрался из челнока как раз к истории своего недуга. – Что ж, мы все бренны, мы все "там будем". Да-да, и не спорьте.
Отнюдь не самый людоедистый и кровожадный экипаж отвратительно зашипел на командира и угрожающе замахал руками. Михалыч впал в непонятки:
– Почему у вас такие каторжанские рожи, что полицию позвать охота?
Как профессиональный мотиватор Вадим съехидничал для подогрева ситуации:
– Закончил схрон мастерить, вышел лунным вакуумом подышать да потешиться над смертниками?
Пролетарскоё чутьё подсказало Михалычу, что пора валять ваньку:
– Да чёт приуныл разок, а разуныть обратно не получается.
– Это потому, что жизнь – боль, – объяснил Кеша.
– И у кого-то сейчас будет Достоевский в трёх куплетах: "Финка-ножик не согнётся и рука не задрожит", – добавила натуральная гуманистка Лола.
Осторожно матерясь, Михалыч попятился к люку:
– Ёперный-ёпт, это в какое дерьмо вы тут вляпались?
– Это не мы в дерьмо вляпались, – прошипел Вадим, – это дерьмо вляпалось в нас.
Михалыч добрался до люка, но Лола схватила его за его ногу и крикнула:
– Снять с него скафандр да босиком на мороз!
Вадим помог ей сдёрнуть воришку с лестницы на лунный грунт, и вдвоём они уселись на недужного командира, чтобы в деталях обмозговать целительные пытки. Кеша подошёл к ним, поднял ногу для пинка по печени, но так и замер в смешной позе: гуманизм эрудита удержал его от злодейской расправы. В итоге он ограничился шлепком перчаткой по мягкому месту командира.
– Классно порукофлудил, – съязвила Лола. – Накал жестокости как в старые добрые времена.
Хитрый Михалыч заступился за хлюпика Кешу.
– Вам сверху не видно было, как я тут окаменел от ужаса.
С видом брутального Винни-Пуха Кеша сел на тело командира вплотную к Лоле и с надменно-похотливым выражением лица продолжил подкат:
– А знаешь, мама давно просит, чтобы я отдал своё сердце в заботливые руки.
Снизу забулькал Михалыч:
– Горько! – и жалобно заныл свадебные куплеты: – «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
Премудрая Лола, не обращая внимания на постороннее, предложила:
– Надо оставить Михалыча роботам на поруки. Пусть они его перевоспитывают. Тогда нашему облегчённому составу горючки на всё хватит.
Хотя идея Вадиму в принципе понравилась, он возразил:
– Топлива нам отвесят на троих. В итоге этот рецидивист дождётся следующей экспедиции, а мы будем бороздою бороздить окраины Вселенной.
– Тогда возьмём его на борт, а когда бак зальют – приоткроем люк и выбросим.
Вадим задумался, отыскивая изъяны нового плана, а Кеша заёрзал на теле командира.
– Не будет ли это несколько чересчур? – наконец выдавил он и тайно погладил Михалыча.
Этот скромный жест маленького человека позже обернулся большими неприятностями для всего человечества. Ободрённый сочувствием Кеши, Михалыч зашевелил неповоротливой извилиной и, наконец, догадался:
– Товарищи, вы боитесь, что из-за моей заначки нам топлива не хватит?
– Вот именно, – кивнул Вадим, который всё больше склонялся к последнему Лолиному предложению.
– Хех! – выдохнул Михалыч и резко повернулся на спину, так что экипаж оказался на его груди и пузе. – Да я вам горючкой весь трюм залью.
– Это как? – воскликнули сидящие на нём.
– Как подмажем, так и поедем.
– Взятку дать? – догадалась премудрая Лола. – Роботам, что ли?
– Атомный бред, – восхитился Вадим – Сегодня ночью, камрад, когда ты услышишь тихое постукивание, знай: это из ада тебе аплодируют.
Даже Кеша признал идиотизм замысла:
– Нет, этих ведроидов на материальную заинтересованность не программируют.
Но даже прижатый толстыми обстоятельствами к грунту, командир не сдался:
– Может и не программируют, только на Земле у меня сантехника с квантовыми мозгами вся подмазанная была. А тутошные железяки посмекалистее будут.
Кеша поёрзал на брюхе Михалыча и снова подскочил с зависанием:
– Давайте попробуем. Что нам терять, кроме чужих ценностей?
– Как притягательны порочные идеи, – профессионально отметил Вадим.
– Взятки и чиновникам опасно давать, а тут роботы, – неуверенно возразила Лола. – Это точно выходит за рамки дозволенного.
Кеша снова высоко подпрыгнул и бесшабашно предложил:
– И ты выходи за рамки дозволенного, я тебя давно здесь жду.
– А! Сгорел сарай, гори и хата, – Михалыч легко стряхнул с себя двух повстанцев, огляделся, подошёл к Старшему роботу и что-то ему приказал.
Старший, судя по всему, заупрямился. Михалыч, словно фокусник, вынул откуда-то прозрачный пакет со шпинелью, повесил его на плечевой выступ Старшего и долго что-то ему нашёптывал. Потом терпеливо ждал, когда откроются духовные очи питомца. Наконец Старший утвердительно сверкнул окулярами и подал сигнал своей робокоманде. Минуту спустя лунные роботы маршировали с Михалычем в сторону огромных топливных резервуаров.
– Строевая у этих эльфов на высочайшем уровне! – похвастался Кеша, будто это он всех построил.
Вадим тоже оценил мотиваторский талант Михалыча, но, то ли из зависти, то ли по другим причинам промолчал.
Через полчаса, залив в челноке полный бак, роботы выстроились перед Михалычем навытяжку в ожидании новых приказов. Глядя на первый в мире отряд роботов-взяточников, Кеша расчувствовался:
«Глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета».
Михалыч прошёл вдоль строя и по-отечески мягко скомандовал:
– Вольно, вольно. Воротнички только поправьте.
На пути к Земле, затаренный в личном и общественном порядке экипаж машины грузовой, отмораживался на всю катушку.
– Михалыч, ты – мегапрохиндей, – кричал нетрезвый Кеша. – Этакие ништяки забабахал.
– Чай не мажордомы какие-нибудь, – не по чину заносился командир. – Мы завсегда икорки на закусь притараканим.
Захмелевшая Лола время от времени зависала на шее командира и громко удивлялась:
– Милостью Божьей и Михалыча мы всё ещё живы!!!
Только Вадим пребывал в глубокой задумчивости. Он никак не мог понять, чем командир замотивировал роботов. Поминая старые обидки, Михалыч долго ломался, но за четверть часа до приземления сжалился и намекнул:
– Роботам подшивают страсть к героическому труду и инстинкт самосохранения, чтобы подольше служили Отечеству. Это две несовместные установки. На этом противоречии можно играть любую симфонию, нажимая то на одну болевую точку, то на другую.
Будущий мотиватор второго разряда хотел, но не смог сдержать восхищения:
– Я бы тебя официально через все СМИ поздравил с ошеломляющими познаниями в мотивациях киберсуществ, кабы тебе за это не припаяли турпутёвку на Юпитер.