Некогда зло существовало себе в неких пределах.
Что не удивительно, ибо любой скажет, что в определённых пределах оно вполне допустимо и даже необходимо. Ну, в самом деле, если добро должно быть с кулаками, как мы слышали…то должно быть и неизбежное зло. Хотя бы от кулаков… добра.
Зло было благом для немалого числа приспешников и добровольных помощников. Вне его они себя не мыслили.
Да и остальные, живя под ним и в нём довольно долго, не представляли жизни иной.
«Вне наших пределов, - заявляло зло, - зависть и скрежет зубов по нашему поводу».
А так как почти никто из тех, кто под ним, не видел того, что там «скрежетало и завидовало», то опасался и был настороже. Тем паче, что всё плохое – зло приписывало злобе и коварству своих противников.
Несомненно, для его подданных смерть своего зла была бы трагедией. В это почти никто не верил.
Но… как будто такое случилось.
Ведь и то, что представляется невозможным, время от времени происходит. И в такие времена удивляются уже другому: как это было возможно жить в том, в чём жили прежде? и поклоняться тому, что только мешало нам жить?
И думают, что прогнали зло. Словно оно где-то вне, а не в нас.
А потом удивляются: откуда оно опять взялось? Хотя зло и не уходило. За свои, то бишь, наши пределы.
*
Вечная история.
Однажды царь Ананди, привечавший мудрецов, пожаловался мудрому Ашу, что подданные не понимают доброго обращения, принимая его за слабость. И тогда приходится прибегать к злу, дабы убедить их в обратном и привести в чувство. Не потому ли подобное происходит, что зла больше в человеке, отчего он и понимает его лучше?
Мудрый Аш в ответ поведал царю такую историю.
Некогда зло существовало себе в неких пределах.
Что не удивительно, ибо любой скажет, что в определённых пределах оно вполне допустимо и даже необходимо. Ну, в самом деле, если добро должно быть с кулаками, как некоторые утверждают…то должно быть и неизбежное зло. Хотя бы от кулаков… добра.
Слушая, Ананди позволил себе улыбнуться.
Аш продолжил:
Зло было благом для немалого числа приспешников и добровольных помощников. Вне его они себя не мыслили.
Да и остальные, живя под ним и в нём довольно долго, не представляли жизни иной.
«Вне наших пределов, - заявляло зло, - зависть и скрежет зубов по нашему поводу».
А так как почти никто из тех, кто под ним, не видел того, что там «скрежетало и завидовало», то опасался и был настороже. Тем паче, что всё плохое – зло приписывало злобе и коварству своих противников.
Несомненно, для подданных смерть своего зла была бы трагедией. В это почти никто не верил.
Но… как будто такое случилось. Ведь и то, что представляется невозможным, время от времени происходит.
Некому стало сдерживать людские желания в неких пределах.
А в такие времена удивляются уже другому: как это было возможно жить в том, в чём жили прежде? и поклоняться тому, что только мешало жить?
И думают, что прогнали зло. Словно оно где-то вне, а не в нас.
После же удивляются: откуда оно опять взялось? Хотя зло и не уходило. За свои, то бишь, наши пределы.
Ананди выслушал его и спросил:
- Ты рассказал это, чтоб я знал, что тоже являюсь злом?
- Нет, мудрый и великий государь. Я рассказал это, чтобы стало ясно, что есть зло, которое нужно держать в узде, для чего необходимо другое зло. Последнее станет меньшим злом, чем, если не удерживать в пределах много иных зол.
Царь хмыкнул, покрутил головой и сказал:
- По-моему, твоя история куда шире твоего толкования…
- Так случается с большинством подобных историй, - ответил мудрый Аш, - чем умнее толкователь, тем больше он видит смыслов.
Ананди опять усмехнулся, но ничего не добавил.
Конечно, Аш рисковал, сообщая такую историю царю, но, вероятно, он знал, кому что можно сообщать и как.