Витек.
Сиреневая мгла заполнила ложбины гор на горизонте, растворяясь ровной полосой в киновари заката. Луна над парком отразила свет уличных фонарей.
Пирамидальные тополя бесконечным хороводом кружили сиртаки вокруг танцплощадки.
Грустная лирика песен Микиса Теодоракиса будила чувства, дурманила страстью разум.
На подиуме молодые греки, перебирали струны самодельных электрических гитар, вбивая барабанными палочками ритм в сердца танцующих пар. Магия голоса Шамирам завораживала, пластала незрелые души, до дрожи, до сладкой боли познания любви.
Витек прислонился спиной к гладким стрелам ограждения летней площадки, восхищенно любовался подругой брата.
- Хороша козочка! – словно кипятком плеснул картавый голос рядом.
Витек обернулся и встретился с колючим взглядом смуглого незнакомца.
- Ты следи за языком, понял?
- А ты, что ее козел?
Витек взорвался и с места, в прыжке пнул в наглое лицо. Падающее тело незнакомца подхватила на руки его дружина.
Рядом с Витьком тут же, ощетинившись вскинутыми кулаками, появилась тройка приятелей, готовая к бою.
Пронзительный свисток и с другого конца танцплощадки к месту разборок спешили крепкие мужчины с красными повязками.
- Давай, валим на улицу, там разберемся, - крикнул противникам знакомый рослый турок, обращаясь к обеим сторонам.
В окружении толпы зевак Витек и незнакомец, сдерживаемые своими товарищами, перекликались злобной перепалкой, готовые броситься в драку. Общий знакомый турок. старался примирить противников:
- Витек, он не знал, что Шамирам подруга твоего брата. Он наш гость, вчера только приехал из Ташкента.
- Так пусть следит за базаром, здесь не Ташкент.
- Ладно, давай мировую, мы с Карабеком не враги и за его девчонку сами бы устроили разборки.
Пятиминутное препирательство и, наконец, соперники под воздействием переговорщиков и остужающей ночной прохлады, поостыли и обменялись примиряющим рукопожатием.
Толпа зевак разочаровано разошлась.
Тут только Витек заметил среди новообращенных приятелей девушку. Струя света прожектора с крыши ракушки танцплощадки отражалась в синей глазури глаз незнакомки и освещала стройную фигуру, вьющиеся светлые волосы до пояса и контрастное смуглое лицо красавицы.
- Назар, а это тоже гостья? - обратился он к турку, - я не видел ее раньше.
- Роксана? Местная. Мать ее – полячка, после смерти мужа увезла малолетней в Москву. Приехала в гости к братьям по отцу. Витек, мы в кафе, идете с нами? - отозвался тот, вопросительно посмотрел на собеседника и его друзей, - глотнем винца сухого.
Витек оглянулся. Три приятеля - сверстники, соседи по улице согласно кивнули головами.
Павильон кафе с плоской крышей у входа в парк, словно аквариум, сверкал огнями витринных окон фасада.
- Давай, на задний двор. Пару папирос по кругу, а потом в кафе за винцом, - предложил турок.
Обогнув кафе, компания присела на корточки под огромным карагачом, раскинувшим ветви с мелкою листвой, словно демон волосатые ручища. Лишь Роксана застыла чуть поодаль от мужчин стройным силуэтом, прорезая сумерки.
Назар из пачки «беломора» выбил две папиросы. Одну прикурил сам, другую протянул Витьку:
- Давай, бомби, она заряжена.
Плетенные струйки дыма анаши и табака перетекали из гортани в ноздри, растворяясь в легких опытных курильщиков. Блаженная влага устлала сатанинским блеском глаза и пьянящим наркозом отключила душу. Отстраненная невесомость тела, безрассудная легкость мыслей, и эйфория беспричинной радости раздвигали губы в улыбке, и затевали бесконечную беседу ни о чем.
- Мальчики, ну хватит вам, пошли в кафе, - окликнула воспаривших над разумом приятелей Роксана.
Рослый азиат с удивительно знакомыми Витьку правильными чертами лица из команды Назара отозвался виновато:
- Все, все, сестренка, идем. Давай, мужики, валим в кафе, сестра в гостях, а мы сами тащимся. Да и столов свободных не будет, сейчас танцы закончатся, народ из парка в кафе повалит.
Интимный полумрак уютного зала кафе. Два сдвинутых стола и расставленные стулья у оркестровой площадки.
- Зачем лишние стулья, приятель? – спросил новый знакомый Витька.
- А сейчас сюда заглянет Шамирам с друзьями, они здесь по выходным подрабатывают после танцев.
Официант расставил фужеры, разложил ножи и вилки. Принес вина и легкие закуски.
Витек сидел напротив Роксаны, ловя себя на мысли, что она ему очень нравится.
Зал наполнялся молодежью. Веселая перекличка, смех, слитый шум праздника.
- Шамирам! – поднялся из-за стола Виктор и помахал рукой, заметив на пороге подругу в сопровождении тройки ее греческих приятелей по ансамблю.
Тосты за знакомство и расслабляющая нега Бахуса.
Внезапно со стороны рядом стоящего столика послышался одиночный хлопок, и уж через минуту слился эхом аплодисментов, кружащим над столами компании Витька.
- Это нас просят на сцену, - извинилась Шамирам, покидая с коллегами гостеприимную братию.
Ограненный осколками зеркал шар вращался под потолком, хлопья отраженного света кружились в сумерках зала.
Перепевая Тома Джонса – «Делайла», Шамирам женской интонацией низвергла в чувственную пропасть души слушателей, сентиментальная тоска рядового бреда зазвучала, как трагедия:
I saw the light on the night that I passed by her window.
I saw the flickering shadows of love on her blind.
She was my woman,
As she deceived me I watched and went out of my mind.
My, my, my, Delilah!
Why, why, why, Delilah….
Соло – гитарист, патлатый Аристи, прошел перебором по струнам и объявил:
-Танцуем! Белый танец!
И опять мужская партия эстрадного хита тревожным голосом Шамирам будоражила хмельной разум танцующих пар:
Эти глаза напротив - калейдоскоп огней.
Эти глаза напротив ярче и все теплей.
Эти глаза напротив чайного цвета.
Эти глаза напротив - что это, что это?....
Что-то горячее, расслабляющее разлилось в груди Витька. Ему захотелось поцеловать девчонку, сидящую напротив. Она гипнотизировала его взглядом. В нем было много чего, кроме безразличия.
« Я люблю тебя, Роксана!» - он вздрогнул, услышав голос внутри себя, и чуть слышно произнес
- Бред какой-то…..
Девушка поднялась, обогнула стол и направилась в его сторону. Витек поднялся ей навстречу
Тесное танго, он чувствовал упругость ее стройного тела, он щурился от пронзительного блеска ее бирюзовых глаз.
- А кто из этих ребят твой брат?
- А тот, что слева, с краю.
Витек глянул и встретился с тяжелым взглядом парня, который ему напоминал кого-то из далекого детства.
- Ты светлая, а он темный. Кавказец?
- Турок. У нас отец общий, у него было несколько жен разных национальностей. Папу убили, когда я была еще маленькой.
- Убили?
- Да, зарезали.
Витек непроизвольно напрягся.
- А как звали твоего папу, Кара - курд?
- Да, а ты знал его?
Теперь Витек понял – кого напомнил ему брюнет за столом.
- А где твой брат Исмаил? Давно про него ничего не слышал.
- Ему не повезло, видать судьба у человека такая. Он с ранних лет по тюрьмам скитается. Сейчас в Сибири на лесопавале. Грустно все это. А можно тебе неприятный вопрос задать?
- Да, конечно.
- Ты сильно отличаешься от этой компании, и подруга у тебя Шамирам. Я про нее только хорошее слышала, - Роксана выдержала паузу и словно выпалила, - Зачем ты куришь эту дрянь?
Витек не нашелся, что ответить, да и мысли закрутились вокруг всплывших воспоминаний о родне девушки.
Музыка смолкла, он подвел ее к столу.
- Ты проводишь меня домой? Ты не думай обо мне плохо. Мне просто хочется с тобой пообщаться.
- А я не думаю плохо о людях заочно, сужу по поступкам. Пообщаемся. Только сначала проводим Шамирам до общежития. А брат не будет против?
- Я чуть старше его, да и вообще, мое личное пространство даже мама не рискует переступать.
- Ух, как выражаешься…. Запретная зона?
- Да, вход только по пропускам.
***
Луна, тревожным взором демона-циклопа вбирала в себя силуэты трех молодых людей, бредущих по аллее городской улицы. Тополиный пух, подхваченный легким ветерком, кружился метелью ночного танго.
Шамирам вздрогнула, услышав, кто отец Роксаны, но постаралась быть спокойной. Девушка за отца не ответчица, да и вряд ли она знает эту дикую историю.
- Следующей весной Карабек возвращается, письмо прислал. Он уже в линейной части, о новых друзьях пишет. По дому скучает и за тебя переживает, - обратилась она к товарищу.
- Знаю, он звонил мне по межгороду, и Ленька с Русланом звонили, - обиженно отозвался Витек.
- А ты не обижайся, мы все за тебя переживаем.
- Ладно, Шамирам, смени тему. Я сам с собой разберусь.
-Дай-то Бог, - улыбнулась виновато девушка, пожимая на прощание руки провожатым, - пришли, это мое общежитие, Роксана. Вы там поосторожней, Шанхай - место не спокойное.
- Почему Шанхай, семья брата живет за железнодорожным переходом?
- Это так район называется. Раньше там жили в основном дунгане.
У нас, вообще, городок поделен на районы по национальностям жильцов и названиям улиц, там, где стоят «сталинки». Есть Западный Берлин, Греция, есть район Советский, где жили мои друзья Ленька и Руслан.
- Интересно, столько национальностей в одном маленьком городке.
- Наверное, пол-земного шара – даже аргентинцы, японцы, кого только нет. А ты надолго приехала?
- Еще неделю буду.
- Жаль. А мы завтра в ночь на охоту, на сайгака едем. Ты любишь охоту?
- Я никогда не была на охоте, а можно с вами?
- А мы на мотоциклах и «газик» с фарой.
- А у меня мотороллер в Москве, и мне нравятся мотоциклы.
- Вот даешь! А у меня «Ява» чехословацкая.
- Ой, завидую, красавица, я о ней только мечтаю.
- А мне дядя Султан по моей просьбе из Москвы железной дорогой прислал. Я высылал ему деньги, у нас ее не достать, а он часто в командировку в Москву ездил, ночь в очереди в магазин выстоял ради меня.
- Так ты не ответил, можно с вами?
- Мы без люлек, гоняем ночью по степи. Сроду девчонок не брали. Удержишься сзади? Опасно.
- Даже могу подменным пилотом!
- Ну, ладно, завтра заеду.
Каменный одноэтажный дом, отстроенный из дикого плитняка на окраине городка, тускло освещал фасад небольшим окном. Брат девушки нервно курил у калитки.
- Роксана, моя мама ругается, что я отпустил тебя одну. Пошли быстрей.
- До завтра, Виктор! Не забудь, ты обещал.
- Пока, не забуду, - непроизвольно больше положенного задержал он руку девушки, протянутую для прощания.
Рассеянный свет луны и далекого станционного прожектора освещал пустырь перед железной дорогой. Витек поравнялся с темным островком низкорослой джиды.
Словно ожившие деревья, пять силуэтов отделились от рощицы, и пошли ему навстречу по укатанной колесами и ногами глинобитной дороге, и застыли полукольцом, поравнявшись с парнем.
-А, гость из Ташкента, - признал одного из них Виктор,- ты что-то недоговорил? Мы же выкурили трубку мира.
- Да пошел ты… Мне твоя рожа не нравится, немец. Хочу вернуть должок.
- Злопамятный ты. А что толпой? Может один на один? Или ты не мужик?
Мертвый свет луны отразил злобу на лице соперника. Он бросился вперед, в ударе всем корпусом распрямив руку, метясь кулаком в нос обидчика. Виктор уклонился, локтем врезав меж лопаток пролетевшее по инерции тело ташкентца. Тот рухнул. Виктор дождался, когда он поднимется и ловким ударом уличного бойца в челюсть, вновь заставил его познать силу земного притяжения.
На долю секунды он упустил из виду друзей соперника и тупой удар в затылок опрокинул его самого. Он тут же откатился в сторону, по инерции, ожидая пинка ногой, и нападавший сзади упал рядом, потеряв равновесие из-за пролетевшей в пустоту собственной ноги. Виктор, словно пружина, вскочил на ноги и отбежал поодаль, избегая нападения сзади и отбиваясь от разъяренных соперников.
Урчание мотора «Урала» - и яркая фара осветила место побоища , а грозный оклик растворил в ночи бойцов ташкентца.
Мотоцикл притормозил рядом с Виктором. Сержант-милиционер выскочил из люльки и схватил за руку бойца, не делающего попытки бегства.
- А, Шварцфогель, - узнав парня, воскликнул он язвительно. - Опять ты в истории. Знал бы, проехали мимо. Давно тебя надо проучить. Живешь, как играешь – на грани фола. Дядю Ганса жалко. Постоянно тебя перед нашим начальством отмазывает. Остепенись, парень. Займись делом, найди занятие нормальное, помогай родителям. Карабек бы тебя не похвалил.
- Спасибо, сержант, я как-нибудь без твоих советов обойдусь.
- Ну-ну, так и пойдешь по этапу, если не свернешь с этой дорожки.
- Ладно, гадалка, я пошел. Меня дома ждут.
- Подвезти? Не боишься «друзей», может, где затаились?
- Пускай они теперь боятся, у меня свои друзья. Я пешком.
- Давай, орел, спокойной ночи.
Урал вновь заурчал, затрясся, ослепил прощально фарой и умчался прочь.
***
Взволнованная мать выскочила на крыльцо, услышав щелчок щеколды и звук открываемой калитки.
- Витя, почему так поздно? Твои друзья-соседи давно вернулись с танцев. Я уж бегала к ним. Говорят, ты девушку незнакомую в Шанхай провожал? Кто она? Рита приходила в гости. Недавно только ушла, тебя ждала. Обиделась, что ты ее на танцы не пригласил. Вы что поссорились? А я к ней привыкла, хорошая девушка, из хорошей семьи, из наших. Я уж ее невесткой прозываю.Тебя, вижу, любит очень.
-Мам, ты считаешь достаточным, что она любит? А у меня можно было спросить? Рита –хороший товарищ, мне с ней приятно общаться и все.
-Эх, Витя, Витя. Ну когда ты повзрослеешь? Когда начнешь отличать черное от белого? Отец очень сердится.
- Мам, не волнуйся, пожалуйста. Поверь, я отличаю цвета, не дальтоник.
- Oh, klug dich Gott!*
- Нет, сынок, - проворчал Ганс, встретив отпрыска,- вернется Карабек и ни минуты раздумий, уедем на родину предков, ты не исправим, пропадешь здесь.
*- Ох, вразуми тебя Бог!
***
Утро прохладное. Витек прогонял сон - подтягивался на перекладине летней кухни. Спрыгнул и упал ладонями на асфальт, отжимаясь.
Звякнула щеколда калитки. Стройные ноги гостьи и край сарафана застыл рядом с головой парня. Он вскочил:
- Привет, Рита. Что так рано?
Кареглазая блондинка - ранняя копия известной актрисы, улыбнулась застенчивой трогательной улыбкой:
-Боялась, что убежишь опять. Сегодня воскресенье. Может, возьмешь меня вечером на танцы?
- Досадно, Риток, - я сегодня на охоту с друзьями.
- Ну, ладно, может, завтра куда-нибудь сходим, погуляем? Ой, ты же завтра с ночи будешь. Отоспишься, вечером встретимся?
- Доживем до завтра, ладно Рита?
Глаза девчонки заплыли слезами. Витек взял ее за плечи, улыбнулся виновато:
- Ну, что ты, как ребенок. Рита? До завтра?
Она обреченно кивнула головой и быстро побежала к калитке.
Витек минуту стоял в грустных раздумьях, провожая взглядом подругу. Открыл гараж и выкатил мотоцикл.
- Ты куда собрался? - с порога окликнула мать
-Поеду мотоцикл заправлю, вечером на охоту, на сайгака.
- Не лихачь, смотри!
- Хорошо, мам!
***
Будка ГАИ, зависшая на цилиндрических бетонных ногах над трассой, рядом с автозаправкой, как магнитом притягивала неугомонного Витька. Он остановил мотоцикл, включил нейтральную передачу и откинул боковой упор. Слез с мотоцикла и подошел к высокой опоре милицейской будки. Заметив в окне любопытствующие лица блюстителей порядка, демонстративно помочился на бетонное основание. Моментально силуэты от окон метнулись к лестнице.
«Ява» злорадно взвыла и понесла всадника по трассе. Два милицейских «Урала» с люльками бросились следом, отрезая пути маневра наглецу, оставляя лишь дорогу в тупик.
Вскоре «Ява» сбросила «газ» и зависла над ступенями подземного перехода железнодорожных путей. Довольное урчание «Уралов» блокировало пути отступления.
Но лишь мгновение милицейской радости, - мотоцикл беглеца взвыл, вскинул передок, словно загнанный мустанг и рванулся по ступеням вниз, и на предельной скорости пронесся над ступенями с обратной стороны.
- От, сволочь! - выругался один из догоняющих.
Второй захохотал, успокаивая себя и товарища:
- Вот немчура! Анекдот вспомнил – беседуют две старые немки: " - Ты слышала, наша Эльза вышла замуж!? - За кому? - За Белорус! - Она что, другой трактор не нашла?"
- Плохо кончит парень, угрюмо реагировал напарник.
(продолжение следует)