На следующий день мы «огородами», чтобы не привлекать зевак, отправились на главную площадь страны. Несмотря на все наши предосторожности, нас сопровождала все увеличивающаяся группа людей. Еще бы, ведь перед ними был настоящий дракон - оживший символ года. Я даже уже начинал немного гордиться свалившейся на меня в результате моего превращения популярностью среди москвичей.
На Красной площади меня неприятно поразил каток, устроенный прямо перед мавзолеем Владимира Ильича. Звучала громкая музыка, каток был заполнен людьми, царило праздничное оживление… А ведь когда-то меня здесь принимали в пионеры!
«Ребята! – сказала нам пионервожатая накануне этого торжественного дня, - после того, как вам повяжут пионерские галстуки, мы пойдем с вами в Мавзолей. Пусть каждый из вас что-нибудь пообещает дедушке Ленину. Например: лучше учиться, слушаться старших, не врать, не толкаться на переменах. Мальчики могут пообещать никогда больше не обижать девочек. - При этих словах она почему-то посмотрела на меня – Ну, в общем, каждый сам знает, в чем он должен исправиться. А дав слово, его нужно обязательно сдержать! Тем более слово вы даете не кому-нибудь, а самому Владимиру Ильичу!»
Я сдержал слово, данное в тот день, 19 мая (в день рождения пионерской организации) дедушке Ленину: никогда больше не обижал девочек. Получилось как раз наоборот: они начали меня обижать; но это уже совсем другая история.
Сейчас, глядя на людей, весело катающихся на коньках, мне было обидно за Ильича. Ведь он лежал там совсем один, брошенный и позабытый своими многочисленными «внучатами». Помню детскую песенку, где были такие слова:
«Чей портрет мы видим в школе,
В светлой комнате своей,
Чье лицо нам всем знакомо,
Кто был лучший друг детей?
-Это Ленин, дорогой,
Это Ленин наш родной!»
Пелось это на некий восточный мотив. Может быть, для того, чтобы подчеркнуть, что Ленин был лучшим другом не только русских, но также узбекских, таджикских, казахских и других детей нашей необъятной тогда Родины – Советского Союза.
Существовали и стихотворения про Ленина-мальчика, например, такое:
«Когда был Ленин маленьким, с кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках по горке ледяной!»...
Из-за этой самой «кудрявой головы» у меня лет в 6 случилась драка с моим лучшим дружком Гошей. В то время я мечтал поскорее подрасти, чтобы пойти в школу и страшно завидовал первоклассникам, которые с гордым видом проходили мимо меня по двору, специально расстегнув пальто, чтобы была видна октябрятская звездочка. Я упросил маму купить мне такую же. Мама повела меня в магазин «Галантерея».
Звездочки были двух типов: побольше, металлические, и поменьше, пластмассовые, с красивыми, как бы рубиновыми лучами, посередине в кружочке помещалась фотография хорошенького кудрявого мальчика – маленького Володи Ульянова. Я выбрал пластмассовую. Дома я поскорее приколол ее прямо к пальто и, гордый, вышел во двор. Там уже гулял Гоша. Он сразу заметил мою звездочку, рассмотрел ее и спросил:
«Что это у тебя такое?»
«Октигрятская звездочка!» - ответил я (в то время я думал, что слово "октябрятская" произносится именно так).
«А зачем она тебе, ты же еще не октигренок? – полюбопытствовал Гоша. - И что это там за девчонка такая нарисована?»
«Где?» - не понял я.
«Ну вот, на звездочке – что это за девчонка?»- он ткнул грязноватым пальцем прямо в кружочек с фотографией маленького Володи Ульянова.
«Сам ты девчонка!» - обиделся я. – Это Ленин!»
"Чего-о? Какой тебе Ленин?! - не поверил Гоша. - Это девчонка!"
«Дурак! Ничего не понимаешь! Это Ленин!»
«Сам дурак! Что я, Ленина не знаю, что ли? Он у нас в группе в детском саду висит. Ленин - лысый, а тут у тебя девчонка какая-то кудрявая».
« Сам ты лысый! Это маленький Ленин!»
« Ха-ха-ха! - развеселился Гоша. - Ну и сказанул: "Маленький Ленин!" Разве Ленин был маленьким? Это девчонка! Девчонка!»
Я не мог стерпеть такого оскорбления вождя мирового пролетариата и, не найдя лучших аргументов, влепил Гоше хорошую затрещину. Тот не остался в долгу и дал мне сдачи, после чего мы сцепились не на шутку и долго катались по земле с криками: «Девчонка!» - «Ленин!» При этом Гоша норовил сорвать у меня с пальто звездочку, а я не давал этого сделать. В конце концов я вышел победителем. Через несколько дней мы, конечно, помирились.
С тех пор прошло много лет. В стране произошли необратимые перемены, разные правители приходили и уходили, сменяя друг друга. Но никто из них так и не решился предать земле тело основателя исчезнувшего государства рабочих и крестьян.
По этому вопросу общество раскололось на две части: одни говорили, что Ленин не святой, чтобы люди поклонялись его мощам, и предлагали немедленно захоронить тело. Другие заклинали этого не делать. Находились даже горячие головы, предлагавшие оживить вождя, используя прекрасно сохранившийся генетический материал, и немедленно передать ему всю полноту власти. Их противники предлагали наоборот, устроить в мавзолее суд присяжных и осудить вождя "за измену Родине, преступления против человечности, экстремизм и терроризм " (цитирую дословно). В одном уважаемом издании появилась статья под названием: "Ленин: святой или фараон?», в другом – «Ленин: красный терафим?», в третьем – «Махатма Ленин», в четвертом - «Встать, суд идет! Обвиняемый – Ленин», в пятом - «Ленина – к Кремлевской стенке!», в шестом - "Руки прочь от Ленина!», в седьмом – «Долой власть мертвеца!» и так далее.
Постепенно страсти как-то сами собой улеглись, а Владимир Ильич все продолжал себе одиноко лежать в своем саркофаге, как спящая царевна из «Сказки о Семи богатырях». Поговаривали, что призрак его частенько прогуливается по Кремлю, пугая музейных работников и солдатиков из Кремлевского гарнизона.
И вдруг... я даже вздрогнул от изумления, увидев, что к нам со стороны мавзолея уверенной походкой быстро шел невысокий человек с бородкой, одетый в поношенное черное пальто с бархатным воротником, украшенное красным бантом, в до боли знакомой кепке. Он широко улыбался и протягивал Гоше руку. За ним, прихрамывая, следовал мрачноватый усач с трубкой в зубах. Замыкал шествие дон-кихотского вида человек в длиннополой кавалерийской шинели и полувоенной фуражке.
Фу ты, черт! Я сразу и не сообразил своими генномодифицированными мозгами, что это всего лишь всем хорошо известные двойники великих людей нашей истории! Наверное, это и были те самые «ребята», с которыми вчера Гоша договаривался по мобильнику.
Вокруг нас сразу же образовалась внушительная толпа из желающих сфотографироваться. Гоша умело выстроил всех в очередь, которая растянулась почти до Александровского сада, совсем как в былые времена, к мавзолею.
К нам подошли двое полицейских.
«Почему без намордника? Документы на животное? Справки о прививках?» - строго осведомился один из них, кивнув в мою сторону, - Не положено! Платите штраф или пройдемте с нами в отделение!»
Гоша с готовностью вытащил бумажник и расплатился, после чего довольные стражи порядка по очереди запечатлелись на моем фоне и удалились, предварительно указав место, где мы могли расположиться.
После этого я снимался со всеми желающими вместе то с «Ильичом», то с «Виссарионычем», то с «Эдмундовичем», а то и со всеми тремя сразу, пока окончательно не стемнело. Наконец-то можно было расслабиться.
Четверо компаньонов отошли в сторонку, чтобы честно поделить немалую выручку. Тут я заметил, что между двойниками и моим работодателем возникли какие-то трения. «Ильич» в расстегнутом пальто и сбитой на затылок кепке, заложив руки за проймы жилета, как будто собирался сплясать «7.40», и, не забывая при этом по-ленински щуриться, наступал на Гошу. «Сталин» угрожающе хмурил брови, «Дзержинский" хватался за кобуру.
Я решил, что пора вмешаться, и одним прыжком оказался рядом с фотографом. Стоило мне лишь слегка оскалить зубы и угрожающе зашипеть, как троица сразу утихла, и споры прекратились. Гоша бросил на меня благодарный взгляд. Деньги были честно поделены, и мы двинулись в обратный путь, мечтая об ужине.
В тот момент мы еще не догадывались, какие новые испытания приготовила нам судьба...
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/13/1780
Фото Павла Тарасова