- Здравствуйте, Леночка! Ой, как подрос ваш Максимка! Такой стал бутуз! Вы на прививку?
- Здравствуйте, Валентина. Что у вас стряслось? У Наташеньки опять простуда?
- Здравствуйте, Галина Семеновна! Ну что, Сережа, ты родителей и особенно бабушку не огорчаешь? Вы за справкой в плавательный бассейн? В секцию каратэ?! Это здорово! Сережа, ты теперь будешь всех защищать.
Примерно так начинался каждый прием у педиатра Людмилы Витальевны Градовой. Людмила Витальевна работала участковым педиатром почти пятнадцать лет. У нее была хорошая память на имена и лица. Она отлично помнила имена всех своих маленьких пациентов, их мам и бабушек (папы приходили с детьми в поликлинику крайне редко), помнила, чем они болели, и предугадывала, с чем они пожаловали сегодня.
Прием в тот день шел, как обычно: пара справок, пара прививок, несколько ОРЗ. Людмила Витальевна взяла в руки карточку очередного пациента. «Миронова Елизавета Ивановна, пять лет», - прочитала она. Эта девочка была ей не знакома. «Новенькая», - подумала Людмила Витальевна и попросила медсестру пригласить следующего.
- Можно?
- Входите, присаживайтесь.
В кабинет бочком протиснулся мужичок неопределенного возраста с маленькой худенькой девочкой. Мужичок доктору Градовой не понравился: бесцветный, робкий. Одет в отглаженные, но потертые брюки и рубашку неопределенного цвета, застегнутую на все пуговицы. Это особенно не понравилось Людмиле Витальевне: верхняя пуговица на рубашке либо должна быть расстегнута, либо должен быть галстук. Она полистала карточку девочки. В анамнезе гепатит С и, как следствие, печеночная недостаточность. Так вот почему девочка такая маленькая и бледная. Мужичок тем временем робко сел на краешек стула, усадил девочку на колени.
- Как тебя зовут, детка?
- Меня зовут Елизавета Ивановна Миронова. Мне пять лет и три месяца. Я умею читать и писать печатными буквами. А это мой папа – Миронов Иван Александрович.
Девочка отвечала неожиданно бойко и уверенно. «Что ж, с умственным развитием у нее все в порядке», - подумала доктор Градова, а вслух сказала:
- И что же привело вас ко мне, Елизавета Ивановна? Вас и вашего папу?
- Нам бы справку для садика. Мы из больницы выписались.
Мужичок робко протянул Людмиле Витальевне выписку из больницы. Она бегло просмотрела бумагу: анализы при выписке неважные, лучше, чем при поступлении, но все равно плохие, особенно печеночные пробы…
- Иван Александрович! У Лизы серьезное заболевание и анализы не слишком хорошие. Ей нужна строгая диета и особый уход хотя бы какое-то время. Может девочке пока побыть дома? Я буду выписывать больничный по уходу маме или вам сколько нужно.
- У нас нет мамы.
- Как так?
- Жена умерла два года назад.
- Может у вас есть какие-то родственники: бабушки, дедушки, тетушки?
- Нет никого. Мы с женой – оба детдомовские. Были.
Иван Александрович вздохнул. Людмила Витальевна посмотрела на него если не с уважением, то, во всяком случае, с интересом: один воспитывает дочь и, наверное, не важно, что его рубашка застегнута на все пуговицы. Ему надо работать, и с дочерью сидеть дома он не может.
- Хорошо, я выпишу вам справку. И еще рекомендации для вас и садовских работников. Но все же девочке лучше в садик не ходить.
- А я люблю ходить в садик. Мы там рисуем, лепим из пластилина, поем всякие песенки.
Это вставила бойкая Лиза. А ее папа тихо сказал:
- Спасибо.
- Спасибо, Людмила Витальевна!
- Откуда ты знаешь, как меня зовут, детка?
- А я вот здесь прочитала, - девочка показала пальчиком на бейджик на халате доктора Градовой, - ведь там написано ваше имя. Правильно?
- Правильно, Лизонька.
Почти год Мироновы были пациентами доктора Градовой. Состояние девочки медленно ухудшалось. Она три раза за этот год лежала в больнице, где ей, вроде бы, немного помогали. В последней выписке было отмечено, что рекомендуется пересадка печени. Людмила Витальевна привязалась к умненькой и неунывающей Лизе. Она купила альбом и цветные карандаши, и пока рассказывала отцу о новых препаратах и способах лечения, усаживала девочку за маленький столик в углу кабинета рисовать. Так у доктора Градовой скопился целый альбом ярких букетов, принцесс и домиков с садиками и клумбами. И вдруг Мироновы перестали приходить. Их не было уже почти три месяца. Людмила Витальевна сначала удивлялась (может все-таки нашли каких-то родственников и уехали к ним), а потом начала волноваться. В конце концов, она не выдержала и поехала к Мироновым домой. Людмила Витальевна долго звонила и даже стучала в дверь, но ей никто не открыл. Зато открыла дверь соседка, старушка – божий одуванчик.
- Ты чего ломишься, милая? Нет там никого.
- Здесь ведь живут Мироновы?
- Не знаю я их фамилии. Переехали с год назад сюда. Но жили там мужчина и девочка маленькая, вежливая такая, всегда здоровалась.
- Как жили? А где они сейчас?
- А ты кто им будешь? Чего тебе от них надо?
- Я их участковый педиатр.
- Участковый кто? Из поликлиники что ли? Лизонька болезненная была…
- Да-да, из поликлиники. Так, где они? Как их найти?
- Ой, милая! Горе-то какое! Папа Лизонькин на кладбище, сбила его машина насмерть. А девочку эти, ну как их, органы соцзащиты забрали.
- Органы опеки?
- Вот-вот, милая. В детдом сдали. А в какой – не знаю.
Людмила Витальевна стояла, словно в воду опущенная. Но постепенно в голове оформилась мысль: надо найти девочку и помочь ей. Через органы опеки она узнала, в каком детском доме сейчас находится Лиза. Ее даже не насторожило, что чиновники долго спрашивали, кто она такая и зачем ей девочка. Доктор Градова стала навещать Лизу в детском доме. Она привозила девочке игрушки и разрешенные при ее болезни лакомства. Лиза встречала тетю Люду - так она стала называть Людмилу Витальевну – всегда с радостью, в ее огромных глазах вспыхивали яркие искорки, когда она видела доктора Градову. Условия в детском доме были сносными, но девочка таяла просто на глазах. Как-то Людмила Витальевна пришла в детский дом, но охранник попросил ее зайти к директору. Директриса, строгая дама в строгом костюме была очень строга:
- Я решила запретить ваши посещения Мироновой Лизы.
- Почему? – удивилась Людмила Витальевна.
- Вы зря волнуете ребенка, вселяете в него ложные надежды. А душевный покой моих подопечных для меня – самое главное.
- Какой покой? Какие надежды? Ничего не понимаю. Девочка мне рада, а я рада ей!
- Вот-вот. Вы даже не понимаете, какие надежды вселяете в неокрепшую детскую душу. Вы ведь не собираетесь ее удочерить?
- Почему же не собираюсь? – доктор Градова искренне возмутилась, хотя до этого момента почему-то об удочерении не думала.
- Но ведь Лиза больна, очень больна!
- Мне ли, ее лечащему врачу, не знать об этом!
- Тогда отправляйтесь в органы опеки, вставайте там на учет, и пока будете оформлять документы, я вам позволю видеться с девочкой, если это позволят органы опеки. Да, и не забудьте заручиться поддержкой вашего супруга. Он знает о ваших намерениях?
- Знает, - не моргнув глазом, соврала Людмила Витальевна. – Можно мне увидеть ее сегодня?
- Нет, Лиза в больнице.
Людмила Витальевна поехала в больницу. Лизе было совсем плохо, но она обрадовалась приходу тети Люды. Доктор Градова поговорила с лечащим врачом Лизы, и тот однозначно сказал, что девочке срочно нужна пересадка печени. Но проблема в том, что у нее нет родственников, и придется ждать подходящего донора, так как родственная пересадка не возможна.
Через несколько дней вечером после ужина она положила перед мужем, тоже врачом, только анестезиологом, альбом Лизиных рисунков.
- Что это? Творчество твоих пациентов?
- Одной бывшей пациентки, Лизы Мироновой.
- А, это та, которую ты навещаешь в детском доме? Жаль ребенка. По всему видно, что она добрая и жизнерадостная девочка, картинки все яркие и веселые. И такие проблемы с ранних лет: сирота и со здоровьем нелады.
- Но я могу ей помочь. Вернее, мы можем.
И она рассказала все мужу, свою идею об удочерении. Муж воспринял новость спокойно. Их мальчишки погодки уже выросли, еще несколько лет – вылетят из родного гнезда. Так почему бы не удочерить маленькую девочку, к которой так привязалась его жена.
- Может все-таки, для начала, оформим патронат. Это проще. А то нас замучают всякими справками и проверками.
- Да почему же? – искренне удивилась Людмила Витальевна. – Мы же приличные люди с высшим образованием и стабильным доходом, вырастили двух мальчишек – не хулиганов и не наркоманов, у нас трехкомнатная квартира, сами не пьем, не колемся и даже не курим.
- Но органам опеки придется доказать все эти очевидные вещи. Может все-таки патронат?
И тогда Людмила Витальевна рассказала о пересадке печени, о том, что она сделала соответствующие анализы и является для Лизы идеальным донором. Только сначала она должна стать ее матерью. Муж обнял Людмилу Витальевну и сказал:
- Я поддержу тебя во всем, но только боюсь, что донора на стороне будет найти легче. Пойдем, скажем мальчикам.
Мальчикам идея с появлением сестренки понравилась, и Людмила Витальевна отправилась в опеку. И тут начались те мытарства, о которых предупреждал муж. Справка с места работы, справка о доходах, о банковских счетах, из жилконторы, из милиции, из ГАИ, из наркодиспансера, из кож-вендиспансера, из психдиспансера… Не состоял, не числился, не привлекался… Но справки были нужны все новые. Когда очередная тетка из опеки потребовала справку о прохождении всеми членами семьи флюорографии, Людмила Витальевна попыталась протестовать:
- Сыновья пройдут флюорографию, но мы с мужем оба – врачи, у нас медосмотр был месяц назад. Такая справка подойдет?
- Я не знаю и знать не хочу, врачи вы или нет. У меня должна быть справка о прохождении флюорографии. А еще я вас направлю к психологу: я вижу, что вы - особа неуравновешенная.
Начались походы к психологу. Первые же вопросы поставили доктора Градову в тупик. Зачем вам нужна девочка? Что вы собираетесь с ней делать? Почему именно эта девочка? Может, возьмете годовалого мальчика?
- Я хочу дать Лизе семью.
- И это все?
- А еще я хочу спасти ей жизнь. Ей срочно нужна пересадка печени, а моя ей идеально подходит.
- Вы хотите отдать часть печени чужому ребенку? Вы ведь не родственница девочки!
- Но она станет моей дочерью!
- Если станет, - загадочно закончил психолог и что-то долго писал на листке, который собирался передать в опеку.
Походы к психологу продолжались, а вопросы становились все более нелепыми, с точки зрения Людмилы Витальевны. Не было ли у вас навязчивых идей и склонности к членовредительству («на учете в психдиспансере не состоит, психически здорова»)? Ваши сыновья не склонны к насилию («на учете в детской комнате милиции не состоят»)? Часто ли ваш муж лихачит на дороге (справка из ГАИ прилагается)? Людмила Витальевна выпила, наверное, литр корвалола во время походов к психологу, боясь сорваться и все испортить. Наконец психолог дал добро с формулировкой «семья психологически готова к усыновлению».
Время шло. Лизе становилось все хуже. Теперь она почти все время лежала под капельницей. Но тетю Люду встречала с улыбкой и бесконечной верой в то, что скоро она поправится и нарисует новые красивые картинки.
А в опеке все шло своим чередом: начались проверки жилищных и прочих условий семьи. В первый раз Людмилу Витальевну поставили перед фактом: условия для жизни девочки не подходящие, нет отдельной комнаты. Они с мужем выкинули кровать из их спальни, рассовали по другим шкафам свои вещи, а в комнату поставили детскую кровать, стол-парту для занятий, кучу мягких игрушек и кукол, заменили шторы на более яркие с веселыми мишками и белочками, а на стены повесили Лизины рисунки в рамочках. Тетки из опеки остались довольны. Но проверки продолжались. Эти дамы приходили по вечерам и, естественно, без предупреждения, бесцеремонно заглядывали в шкафы, холодильник, стиральную машину, кастрюли… И делали замечания. Однажды они пришли, когда Людмила Витальевна жарила на ужин котлеты. Ковырнув вилкой котлету, одна из дам менторским тоном начала:
- Это свинина. А вы знаете, что у девочки больная печень и ей нельзя есть свинину? И жареного тоже нельзя.
Людмиле Витальевне захотелось запустить горячей сковородкой с котлетами в эту тетку, но она сдержалась и, на удивление спокойно, ответила:
- Я знаю. Я буду готовить Лизе котлеты из куриной грудки и на пару.
- А у вас есть пароварка?
- Я завтра куплю и принесу вам чек из магазина.
Когда тетки ушли, Людмила Витальевна села на стул и зарыдала. Муж, стойко переносивший сбор справок и беседы с психологом, был очень не доволен этими вечерними визитами, но терпел. А теперь не выдержал и он. Как анестезиолог он участвовал во многих операциях. Благодарные пациенты при выписке дарили непьющему доктору традиционные коробку конфет, бутылку коньяка и визитку, с обещанием помочь, чем только смогут. Конфеты съедали мальчишки, коньяк выпивали пьющие доктора, а визитки складывались в ящик стола. И хотя там попадались визитки от сильных мира сего, доктор Градов никогда и ни к кому с просьбами не обращался. Но теперь он решил нарушить табу. Утром он разыскал в столе визитку одного высокопоставленного чиновника, позвонил ему и рассказал без утайки все о процессе удочерения больной девочки Лизы Мироновой. Через два часа Людмиле Витальевне позвонили из органов опеки и сообщили, что ее вопрос решен, все необходимые документы будут готовы завтра, и завтра же можно оформить официальное удочерение Лизы Мироновой.
Едва дождавшись окончания приема, Людмила Витальевна буквально на крыльях полетела в больницу. Кровать Лизы была пуста. «Наверное, в реанимации», - подумала она, но сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Лечащий врач, сглотнув несуществующий ком в горле, сказал Людмиле Витальевне, что Лиза умерла сегодня ночью.
Людмила Витальевна, словно сомнамбула, шла по весеннему бульвару. Ей даже не разрешили похоронить ее Лизоньку. Она ведь не родственница, а о похоронах сироты позаботится государство. Значит, будет безымянная могила где-то на задворках самого отдаленного кладбища. Людмила Витальевна зашла в попавшийся по дороге храм и поставила свечу за упокой души новопреставленной рабы Елизаветы, хотя не знала, была ли Лиза крещенной по православному обряду. Она долго стояла у распятия и смотрела на огонь свечи, не замечая подошедшего к ней священника.
- У тебя горе, дочь моя?
- У меня умерла дочь, маленькая девочка шести лет.
- Утешься, дочь моя, она сейчас среди ангелов. Закажи по ней поминальный сорокоуст и утешься.
Людмила Витальевна снова шла по весеннему бульвару. Она не знала, прав ли батюшка, и ее девочка сейчас среди ангелов. Но то, что она на небесах – это точно. Рядом со своим папой Иваном Александровичем и мамой, имени которой Людмила Витальевна так и не удосужилась узнать.