- Ну, правда, мам, поезжай сама. Отдохнешь, позагораешь, поплаваешь, побродишь в горах без нас. А мы тут по тебе соскучимся сильно-сильно, - уговаривал Лешка. – Сама понимаешь, у меня практика в крутой компании – там сачковать нельзя, надо вкалывать на полную катушку, чтобы произвести хорошее впечатление. Может после универа на работу возьмут. Так что у меня в этом году каникул почти и не будет вовсе.
- И я хочу поработать эти два месяца, - подхватил Андрюшка. – А папа ведь тебе в твоих вылазках компанию не составит, будет на пляже валяться. Правда, пап? Так что все равно тебе бродить по горам придется одной и по другим достопримечательностям тоже.
А что же папа, то есть ее муж? Ольга посмотрела на Гену, но тот продолжал молчать, пережевывая отбивную. Наверное, мальчишки правы. Они уже выросли, у них вполне оправданное желание быть самостоятельными и заработать на свои нужды. Вон Андрюха устроился курьером на фирму, где будет практика у старшего брата, а как гордится этим – он сам заработает деньги. Да и не к лицу двадцатилетним парням отдыхать с мамочкой. А Гена, и в правду, все десять дней проваляется на пляже. Если бы на пляже можно было ночевать, он, наверное, и вовсе не вставал с лежака.
- Ладно, я подумаю.
- Подумай, мам, и соглашайся. Тебе надо отдохнуть так, как ты любишь – активно, - хором запели сыновья.
Ольга снова посмотрела на мужа, тот молча пил чай. Она завела разговор о поездке к морю за ужином, хотя и предполагала, что мальчишки скорее всего не поедут. Ольга ждала, что скажет Гена, а Гена молчал. И только поздно вечером в спальне он обнял жену, потерся носом о ее щеку (его любимое ласковое прикосновение), и, наконец-то, сказал: «Поезжай сама, Олюшка. А я терраску на даче дострою. Когда вернешься, мы такой шашлык с мальчишками приготовим, пальчики оближешь. А есть его будем на новой терраске». «Ладно, уговорили», - сказала Ольга, а про себя подумала, что так и в правду будет лучше, все проведут лето так, как им хочется, и все будут довольны.
Ольга с Геннадием были женаты двадцать два года. Трудно было представить себе более разных людей. Ольга - маленькая, кругленькая, как ее имя «Оля», румяная шатенка с копной пышных волос. Геннадий – высокий, худощавый, если не сказать тощий, бледный, со впалыми щеками и жиденькими волосами соломенного цвета. Незнакомым людям казалось, что он чем-то хронически болен, хотя на самом деле Гена был здоров и силен, как бык. Характеры у супругов тоже были абсолютно разными. Оля – болтушка-хохотушка, сто слов в минуту и сто дел одновременно. Гена – молчун, все дела делал не спеша и обстоятельно. Разными были и интересы. Гена любил что-то чинить и мастерить, бесконечно улучшать их дачный домик, а по вечерам решать шахматные задачи. Оля обожала путешествия по городам, а в последнее время и странам, обожала выставки, музеи, концерты классической музыки и походы в театры. Разным был и склад ума. Гена – технарь до мозга костей, Оля – естественник с гуманитарным уклоном. Короче, разным было все. Тем, кто видел эту семейную пару впервые, казалось, что они абсолютно не подходят друг другу. Но, видно противоположности притягиваются не только в физике - они очень счастливо жили вместе более двадцати лет. А знакомы были всю жизнь: жили в одном дворе, ходили в один садик, а потом – и в одну школу. Пару лет после окончания школы они практически не контактировали. Но как-то их обоих пригласили на день рождения к общему знакомому. После вечеринки они долго кругами гуляли в родном дворе, а через три месяца поженились. Гена обожал свою непоседливую женушку. «Ты у меня просто, как ртуть живая», - часто говорил он жене, и звучало это, как величайшая похвала и величайшее восхищение. А Оля ценила в муже его хозяйственность и спокойный нрав. Он, как бы нейтрализовал ее активность. За двадцать два года семейной жизни они ни разу не поссорились. С Геной невозможно было поссориться. Когда Оля, недовольная чем-то, начинала шуметь, произнося, как всегда сто слов в минуту, Гена, молча, слушал ее тирады, а когда она наконец-то замолкала, либо соглашался с ней, либо приводил неоспоримые доводы в пользу своего мнения. И тогда с Геной соглашалась Оля. Вот и теперь она согласилась с доводами мужа и мальчишек.
Ольга решила поехать в Ялту, так сказать, поностальгировать. С Крымом вообще, и с Ялтой в частности у Оли было связано много приятных воспоминаний. Когда она была ребенком, родители часто возили ее летом сначала на песчаные пляжи Евпатории, а когда она подросла – в Феодосию и Мисхор. Потом она повторила не раз этот маршрут со своими детьми. А еще после школы Оля прожила в Крыму недалеко от Ялты почти девять месяцев. Дело было так. Сколько она себя помнила, ее всегда привлекали растения. На подоконниках в их квартире цвели фиалки и хризантемы, топорщились колючками кактусы, свешивали тонкие тычинки гименокаллисы. Комнатные цветы очень любила мама, но лет с десяти уход за ними взяла на себя Оля. Она их поливала, удобряла, пересаживала – все по науке: она читала все, что смогла найти в библиотеке об уходе за комнатными растениями. Огромным счастьем для Оли были поездки к бабушке в Петушки. У бабушки был небольшой садик, огород и цветник. Вместо того, чтобы гонять целый день на велосипеде по окрестным полям или играть с соседскими девчонками в дочки-матери, Оля с наслаждением полола, сажала, окучивала и пасынковала. На вопросы взрослых о том, кем она хочет быть, Оля сначала отвечала, что хочет быть агрономом, а в старших классах агроном превратился в ботаника. Но экзамены на биофак МГУ она провалила. Ольга была безутешна – рушилась ее мечта стать ученым-ботаником. Мама уговаривала Олю попробовать поступить в другой институт, благо в МГУ экзамены были в июле, а в других вузах – в августе. Но она была непреклонна – только ботаник и точка. Успокоившись, Оля решила поступать на биофак в следующем году, а родителям заявила, что поедет в Крым работать в ботаническом саду. Дело в том, на вступительных экзаменах она познакомилась с абитуриенткой из Алушты, и та рассказала, что уже два лета работала в Никитском ботаническом саду. Там всегда нужны руки, и поэтому сотрудников на полевые работы берут с удовольствием, хоть на месяц, хоть на два, хоть на год. Отец пожал плечами, мама немного поуговаривала не ехать, но в начале сентября Оля сложила в чемодан учебники и кое-какие вещи, купила плацкартный билет до Симферополя и уехала в Крым.
В ботанический сад Оля заявилась прямо с чемоданом, сойдя с троллейбуса Симферополь – Ялта на остановке «Ботаническое». Это сейчас везде на постсоветском пространстве возвращают исторические названия различных мест и населенных пунктов: Фрунзенское стало Партенитом, а Ботаническое – Никитой. А тогда переименования еще не случилось, поселок у Никитского ботанического сада назывался Ботаническое. У кассира на входе Оля спросила, как пройти в отдел кадров. Женщина с пониманием посмотрела на девчонку с чемоданом, позвонила по местному телефону, и через несколько минут к ней вышла сотрудница отдела кадров. Оля была зачислена в штат сотрудников сада, ей завели трудовую книжку с записью «зачислена на должность помощника агронома с окладом семьдесят пять рублей». Женщина спросила, где Оля собирается жить и, услышав что-то неопределенное в ответ, сказала: «Этот вопрос мы сейчас решим». Она тоже позвонила по местному телефону и пригласила Ивана Николаевича зайти в отдел кадров. Пока ждали неизвестного Ивана Николаевича, кадровичка рассказала Оле, что тот сдает комнату очень недорого, здесь недалеко, в санатории «Сосняк». Иван Николаевич оказался приятным дядечкой лет пятидесяти. Он сразу же согласился приютить страждущую ботанических прелестей Олю. По дороге к своему месту жительства Иван Николаевич рассказал, что он работает в саду электриком, живет со своей женой, медсестрой санатория, и сдает комнату совсем недорого, за десять рублей в месяц. «И до работы тебе будет совсем близко, километра два, не больше», - радовался за Олю Иван Николаевич. Повзрослев, Ольга поняла, что условия, предложенные электриком, не стоили и десяти рублей. Два километра оказались пятью, домишко был старым и маленьким, словно сакля, прилепившийся на склоне горы, удобства во дворе, а душ принять можно было только в санатории по женским дням (хозяйка-медсестра с кем-то там договаривалась). Иван Николаевич не предупредил Олю, что в двенадцатиметровой комнате уже живут две девушки. Сдать такое койкоместо отдыхающим с учетом того, что расположено оно было в горах, и расстояние до моря составляло что-то около километра, было не реально. А тут Иван Николаевич получал стабильный ежемесячный доход в тридцать рублей да еще на длительный срок. Но тогда Оля была очень довольна.
Соседки по комнате были немного старше Оли: Розе из маленького уральского городка Тавда было двадцать, а Марине из Запорожья – двадцать один. У обеих были проблемы с легкими, обе сначала лечились-отдыхали в «Сосняке», а потом обе решили закрепить результаты лечения благодатным крымским воздухом и остались здесь до лета. Роза работала в санатории санитаркой, а Марина заняла место ушедшей в декрет библиотекарши. Девчонки были простые, веселые, как говорится, без заморочек. Оля быстро нашла с ними общий язык и даже подружилась. Все они были любознательны, по выходным чаще всего уезжали в какие-нибудь интересные места Крыма, по вечерам ходили на танцы в «Сосняк» и в соседний санаторий «Южнобережный» или гуляли по горной дороге, которая упиралась одним концом в старинное кладбище с изъеденными временем гранитными крестами и склепами со скорбящими ангелами, а вторым концом – в шлагбаум с табличкой «Проход и проезд закрыт. Крымский заповедник». За ним начиналось очень красивое место – Красные Никитские скалы. Несмотря на запрещающую табличку, скалы облюбовали скалолазы, которые проводили там свои тренировки. А еще там частенько появлялись киношники. Живописные скалы изображали в кино то американский каньон, то горы Средней Азии, то что-то сказочное. Девчонки даже снялись однажды в массовке какой-то производственной драмы о стройке Нарынской ГЭС.
Оля прожила так почти девять месяцев. Она почти разочаровалась в профессии ботаника. И хотя ее не сильно загружали работой по уходу за растениями – зима все-таки, но рутинная работа в саду и оранжереях была не слишком увлекательной, как и разбор многочисленных гербариев. Рассказы бывалых сотрудников об экспедициях или выведении новых сортов роз или хризантем тоже не сильно вдохновляли. Из экспедиций кроме впечатлений о новых местах сотрудникам очень редко удавалось привезти что-то новое, какой-нибудь неизвестный до сих пор науке мох или обнаружить какое-нибудь крошечное растение в нехарактерном для него ареале обитания. Выведение новых сортов было процессом длительным и трудоемким, и не всегда давало желаемый результат. Активная и деятельная Оля понимала, что такая кропотливая работа ей не подходит. Ей очень важен был результат, причем полученный как можно скорее. Вернувшись в Москву в начале лета, Оля решила поступать в пединститут, чем несказанно обрадовала родителей: вот нормальная женская работа – учитель! И Оля стала учителем биологии и географии, и ни разу об этом не пожалела. Вот где раскрылся ее непоседливый характер! Ольга Сергеевна могла увлечь своим предметом даже самого равнодушного двоечника, кабинет биологии был похож на оранжерею, а ребята всегда ждали, какую экскурсию придумает биологичка в следующем месяце. А любовь к ботанике превратилась в увлекательное и полезное хобби: на подоконниках в московской квартире росли экзотические цветы и зрели лимоны, а дачный участок был просто образцовым: почти английский газон, прекрасные цветники, ухоженные плодовые деревья и небольшой идеальный огород. Сад, огород и цветник были ее вотчиной, мужу и сыновьям разрешалось только косить газон в нужное время и перекапывать грядки весной и осенью. Ну и, конечно, собирать и съедать урожай.
Время, проведенное в Крыму, не только помогло Ольге выбрать дело по душе. Это время заставило ее полюбить Крым на всю жизнь. Она любила ни с чем не сравнимый крымский воздух и огромные волны, разбивающиеся об ялтинскую набережную во время зимних штормов, журчание водопадов Джур-Джур и Учан-Су и редкий мокрый снег, который выпадал в горах, в то время как на побережье лил дождь, спелый инжир и ароматные яблоки. Ольге нравились крымские города: белоснежный Севастополь, интеллигентная Феодосия, загадочный Бахчисарай и древний, давно покинутый жителями Чуфут-Кале. Но больше всего она любила Ялту, город с каким-то необыкновенно солнечным и вкусным названием. Вот и теперь она приехала в свой любимый город, сняла квартиру почти в самом центре, у кинотеатра «Спартак» (сдававшая ее хозяйка сказала, что круче только на набережной). Квартира была удобная, снабженная всем необходимым для нормального отдыха. До набережной и пляжа было минут десять ходу по тенистой улице, обсаженной огромными платанами. Ольга немного загорала, плавала и много ездила по памятным для нее местам. В Алупке ей вспомнилось, как она еще с совсем маленькими мальчишками ходила пешком из Мисхора в парк Воронцовского дворца. Сейчас этот путь был закрыт – санатории и частные лица перегородили всю линию пляжа заборами, и добраться из Мисхора в Алупку вдоль берега можно было, разве что, вплавь. В Массандровском дворце пришло на память, как они с Розой и Мариной однажды решили прогуляться чуть подальше старого кладбища. Дорога привела их к высокому бетонному забору. Вскоре неизвестно откуда появились два человека в штатском, но с военной выправкой, спросили, что девушки здесь делают, и, услышав в ответ, что девушки здесь гуляют, посоветовали им гулять в другом месте. В ту пору в Массандровском дворце располагался какой-то секретный правительственный объект. Гуляя по парку в Гурзуфе и любуясь доходными домами московского купца Губонина, Ольга вспоминала, как познакомилась когда-то с артековскими вожатыми, и те уговорили ее пробраться на территорию парка закрытого санатория министерства обороны через дыру в заборе и посмотреть на фонтан «Ночь», который привезли из Парижа. Теперь Ольга знала, что фонтан для парка заказал во Франции купец Губонин, а парк был открыт, и не надо было пробираться через дырку в заборе. Так что где-то появились заборы, а где-то наоборот – исчезли.
До отъезда оставалось два дня. Ольга решила поностальгировать в Никите. Ботанический сад был прекрасен. Она ходила по дорожкам и вспоминала. Вот здесь она пропалывала хризантемы, здесь высаживала канны… Конечно, и хризантемы, и канны давно уже были другими, а вот секвойи и тысячелетняя фисташка точно ее помнили. Потом Ольга проехала на троллейбусе две остановки, прошла по тропинке немного вверх и оказалась в «Сосняке». Санаторий явно находился в упадке: гипсовые скульптуры вокруг летней танцплощадки стояли полуразрушенными, со здания столовой огромными кусками осыпалась штукатурка, деревянные корпуса покосились. Отдыхающих не было видно, только на скамеечке сидели две старушки в больничных байковых халатах и шерстяных носках. «Может теперь здесь дом престарелых?» - подумала Ольга. Она поднялась еще немного вверх, к домам сотрудников. Вот и домик, в котором она жила с Розой и Мариной, тоже покосившийся, с нелепо смотрящимися белыми пластиковыми окнами. Ольге захотелось увидеть Никитские скалы. Идти по той дороге, где они гуляли с девчонками, Ольга не решилась. Раньше по ней гуляли отдыхающие, а теперь дорожка выглядела совсем безжизненно: асфальт почти полностью раскрошился, заросли дикой ежевики свисали длинными петлями, практически не оставив места для прохода. И ни души…
Ольга вышла на шоссе, прошла метров сто в сторону Никиты, туда, где был еще один подход к Красным скалам. Здесь все было по-прежнему: все такой же шлагбаум с табличкой «Проход и проезд закрыт. Крымский заповедник». И как раньше в скалах тренировались скалолазы: четверо парней и три девушки. Вернее, они закончили тренировку и собирали оборудование. Три парня и девушки были совсем юными, четвертый парень – постарше, и, судя потому, что он руководил сбором и правильной укладкой крюков, карабинов и веревок, это был их тренер.
Ольга прошла немного по ущелью между скал. Вот здесь они с девчонками снимались в кино. Ольга не запомнила названия той производственной драмы, в которой они снялись, и никогда ее не видела ни в кино, ни по телевизору. Она даже не знала, вошли ли кадры с массовкой в окончательный вариант фильма. Но тогда это было целое приключение. Массовку, их троих и еще человек пять из отдыхающих, нарядили в серые робы, желтые каски, подпоясали грубыми ремнями, к которым были прикреплены страховочные цепи с карабинами. Массовка изображала рабочих-верхолазов, которые шли по ущелью на стройку. Киношники сняли проход массовки несколько раз с разных ракурсов и занялись другой сценой. Девчонки переоделись и остались на съемочной площадке наблюдать за действом. Парень и девушка, уже настоящие актеры, одетые в такие же, как и массовка, робы, только без касок, выясняли отношения на фоне самой живописной скалы. На вершине скалы сидел киношник с пожарным брандспойтом, из которого приличной струей текла вода – это создавало иллюзию водопада. Что говорили парень и девушка не было слышно, и девчонки так и не поняли, были ли у них производственные разногласия или они выясняли что-то личное. Режиссер снова и снова был чем-то не доволен, снова и снова снимали дубль за дублем, а тот парень, что сидел на скале периодически громко сообщал, что вода скоро закончится и водопада больше не будет.
«Кино – это великая иллюзия и великий обман, - подумала Ольга, направляясь к выходу из заповедника, - Таджикистан (или Киргизию?) снимали в Ялте»… Ребята-скалолазы укладывали оборудование в припаркованные перед шлагбаумом машины. Тот, что постарше, окликнул Ольгу: « Вы в Ялту? Хотите, подвезем?» Ждать троллейбус не хотелось, и она согласилась. Парня звали Павлом, он действительно был тренером и руководителем секции скалолазания в Питерском университете. В Крым приехал со своими студентами на тренировки. Ольга рассказала немного о себе. Павел спросил:
- Красные скалы – место не популярное у туристов, заповедник и все такое. Откуда вы про него знаете? Вы в…, - Павел замялся, - раньше занимались скалолазанием?
- Что же вы так смутились? – съехидничала Ольга. – Нет, в молодости я не занималась скалолазанием. В молодости я здесь жила и работала какое-то время.
- Простите, я не хотел вас обидеть. И кем вы работали в Красных скалах?
Ольга коротко рассказала о том, как она жила в «Сосняке» и работала в ботаническом саду. Тем временем они приближались к Ялте.
- Вы где в Ялте живете? - спросил Павел и, услышав, что Ольга живет у кинотеатра «Спартак», продолжил, - Мы поедем по верхней дороге. Домик мы сняли в Кореизе, далеко от моря и рядом с Южнобережным шоссе. Так дешевле, и нам удобнее разъезжать по горам и скалам. Я могу, конечно, высадить вас на автовокзале, но у меня другое предложение. Давайте закинем этих спящих красавиц и красавцев домой (в зеркало заднего вида было видно, что парень и девушка мирно спали, прислонившись друг к другу), а потом я вас отвезу в Ялту.
- Не стоит, вы, наверное, тоже устали. Высадите меня на автовокзале.
- Я не устал. Это эти салаги хотят научиться всему и сразу, вот и не рассчитывают свои силы. Да и потом я немного одичал с ними: только скалы и сон целую неделю подряд. С удовольствием прогуляюсь по набережной в Ялте. Соглашайтесь.
И Ольга согласилась. Они завезли ребят в Кореиз, потом приехали в Ялту, погуляли по набережной, посидели под грибочками, выпили по чашке кофе. Ольга рассказала Павлу о своих сыновьях и учениках, о любви к растениям и о том времени, когда она жила в Крыму. Павел, в свою очередь, поведал ей свою историю жизни, как в подростковом возрасте увлекся горами, поступил и окончил институт Лесгафта, в студенческие годы занимался альпинизмом, совершил восхождения в горах Алтая, Саян и Кавказа. Пять лет назад во время восхождения на Эльбрус сорвался с ледника, сломал обе ноги. Переломы срослись, но появился необъяснимый страх перед ледником, а с таким страхом в горах делать нечего. И Павел переключился на скалолазание: и сам с удовольствием покоряет скалы, и ребят в секции учит. «Сейчас много скалодромов в больших городах понастроили, можно тренироваться круглый год и на стене любой сложности, но горы и реальные скалы ничем не заменить», - подытожил Павел.
Он проводил Ольгу и, прощаясь, вдруг спросил:
- А какие у вас планы на завтра?
- В принце, никаких.
- Тогда, может, поедите с нами. У нас по плану Большой каньон. Там много интересных скал. Может быть, вы тоже попробуете взобраться на скалу…
- Нет, спасибо. С детства боюсь высоты.
- Там природа красивая, озера, речушки, источники, опять же – флора реликтовая, ванна молодости. Вы там были?
- Была, но давно, и про ванну молодости знаю: степень омоложения пропорциональна скорости, с которой из нее выпрыгивают люди. Вода, если не ошибаюсь, градусов десять?
- Даже меньше. Мы заедем за вами часов в восемь, хорошо?
Ольга простилась с Павлом в полной уверенности, что больше никогда его не увидит. Но утром без пяти минут восемь в дверь позвонили. Это был Павел. Последний день отпуска Ольга провела в Большом каньоне в компании Павла и его подопечных. Павел с легкостью взбирался на все скалы, остальная компания не так резво, но тоже покоряла предложенные тренером скалы. А Ольга бродила внизу, любуясь окружающей красотой, наслаждаясь необычной прохладой и мелодичным журчанием горной речушки. Дошли до Ванны Молодости. Ольга с легкой завистью наблюдала, как Павел и еще один парень с диким криком нырнули в холодную воду. Через пару минут на такой подвиг решилась и одна из девушек: стройная и изящная, как статуэтка, она замерла на краю Ванны на минуту, а потом с криком прыгнула в воду. Про себя Ольга отметила (не зря же она изучала психологию, в том числе и подростковую), что девушка эта была явно не равнодушна к Павлу и в холодную воду нырнула, чтобы лишний раз привлечь его внимание и показать, что она во всем его достойна. Прыгнуть в Ванну Молодости Ольга так и не решилась. А потом они все ели шашлык в придорожном кафе, запивая его легким домашним вином. И только Павел и второй водитель, Серега, не пили вина и подшучивали над остальными, предрекая им всяческие неприятные последствия от употребления этого подозрительного напитка. В Ялту ехали весело, парень и девушка на заднем сиденье в этот раз не спали, болтали всю дорогу, рассказывая смешные истории из своей студенческой жизни. У Ольгиного дома Павел снова предложил:
- Завтра у нас сложная стена у Ласточкиного гнезда, поедите с нами?
- Завтра я улетаю в Москву.
- Жаль, - сказал Павел, немного помедлив, – Спасибо вам. С вами было очень интересно.
- И вам спасибо, Павел!
Он порылся в кармане джинсов, вытащил оттуда слега смятую визитку:
- Будете в Питере, звоните. Покажу вам город.
Ольга помахала всем рукой. Уже в самолете она вспомнила о визитке. «Ларионов Павел Викторович. Старший преподаватель кафедры биомеханики СПбГУФК им. Лесгафта. Телефон…» Ольга засунула визитку в кармашек впереди стоящего кресла. Весь полет она смотрела в иллюминатор и улыбалась.
В Домодедово ее встречали Гена и мальчишки, которые всю дорогу до Москвы делились новостями. Гена, как всегда, молчал. Забросив домой чемоданы, поехали на дачу. Терраска была достроена, газон выкошен, а клумбы и грядки прополоты и обильно политы. Видно, что ее возвращения все ждали и готовились. А в доме стояла огромная миска замаринованного мяса. После шашлыка мальчишки засобирались в Москву. Ольга и Гена остались одни.
Ольга стояла на терраске и смотрела на заходящее солнце. Гена обнял ее за плечи, потерся носом о щеку:
- Ты хорошо отдохнула, Олюшка? Кажется, что помолодела лет на десять.
- Это все Ванна Молодости.
- Неужели ты все-таки нырнула в эту ледяную воду?
- Нет, только умылась. А еще Красные скалы.
- Красные скалы? А где это? Они тоже омолаживают?
- Пойдем спать. Завтра расскажу обо всем.