Синдром обезьяней руки

               


                Человек – это история его  мыслей, дыхания
                и поступков телесного состава и душевных ран
                любви, равнодушия  и неприязни, история
                его народа и государства.

                Антогия Байетт
               

            
                Глава первая

  Вы, давно писали или получали письма. Нет, не те, что набираете  постоянно, в своих электронных гаджетах. Порой, они состоят из нескольких скучных фраз или междометий, которые потом исчезают в разных клубках всемирной паутины. А я говорю о совсем других письмах, которые возможно некоторые из Вас, живущих в этом веке, даже и не представляли, что такой вид коммуникации был. Что бы создать  письмо, в ту совсем недалекую от нас эпоху, надо было серьезно потрудиться, а не кликнуть, как сейчас на иконку, и послание в мгновение ока, попадало к адресату. Конечно можно вспомнить и еще и другие виды коммуникаций, которые пропали видимо навсегда из жизни современного человека. Ну, еще был такой вид сообщения, как телеграмма. А, скажете, знаем есть такой новый мессенджер. Но, вы заблуждаетесь. Пишется он на английском – Telegram, и совсем не похож на то, стародавнее послание. Что же это было такое. Да все очень просто. Специальный аппарат отстукивал сообщения на почте, которое принимало другое отделение в любой точке страны и даже за ее пределами. Они были разных категорий. Срочные, простые, поздравительные ввиде открыток, куда вовнутрь приклеивались небольшие, как лапша тексты сообщений, и даже правительственные, удостаиваемые людей, за особые заслуги перед государством. Говорят, что и сейчас в России этот вид сообщений существует. Возможно, не буду врать. Эти телеграммы приносились прямо домой почтальонами, с огромными сумками на боку, и при вручении требовали расписаться в специальной книжке, дабы было установлено лицо получившие сие сообщение.
   Но, вернемся все же к нашим письмам. Как это все сооружалось. Брался чистый лист бумаги, лучше в линеечку, дабы буквы письма, не смотрели вкривь и вскось, а красиво располагались на бумаге. Далее надо было пойти купить специальное упаковычное изделие, под названием – конверт. Потом отыскать адрес, получателя. И это было только начала многотрудного пути. Хорошо, если Вы получили сами письмо, и тогда Вам стоило только красиво ответить Вашему посланнику. Но, если Вы сами решили написать свое сочинение, тут Ваша фантазия и полет страстных мыслей не имел границ. Ну, видимо уже начинает Вам надоедать, мой экскурс в эпистолятную историю прошлого века. Ну были письма, телеграммы, открытки, а еще раньше люди писали на глинянных дощечках, папирусах, и берестяных грамотах. И за чем я все это делаю. А вот почему. Тут совсем недавно получено было мною  письмо. Когда я получал на дом такое послание уже и не припомню. Доставлено оно было специальным курьером. Торжественно тот вручил мне внушительного вида  большой конверт, на котором стоял мой адрес и имя. В нем сообщалось, что мне надлежало в означенное место и время, явиться  по указанному адресу в адвокатскую контору, для зачтения документа предназначенного лично мне. Сердце забилось в радостном ожидание. Возможно это было наследство.   Никогда и ни от кого никаких наследств и в помине не получал, хотя иногда лелеял мечту, что вот какой то дальний – предальний,  родственник богатый, как Крез осыпит своим богатством, меня за деяния мои благие. Стал нервно перебирать всех известных мне дальних и близких родственников, которые еще помнили меня. Но все они, как и я были совсем не богатые и знаменитые, а можно сказать просто если не бедные, то явно не владели заводами, яхтами   и остальными атрибутами богатой жизни. Тут мне припомнился один из родственников, который внезапно, как ураган ворвался в наш тихий, семейный мирок, провинциального городка в далекое мое детство. Возможно это его проделки.   Я вспомнил с трудом об этом давно забытом дальнем родственнике, который как мне казалось давно покинул сей бренный мир. Увиделся  с ним в раннем детстве, аккурат перед самым походом в первый класс. Нагрянул он в наш дом без вского предупредительного звонка и других церемоний, положенных в таких случаях. Оказался  родным племянником моему отцу. Вид у него был затрапезный и какой то обтруханный. Был высок, сутул неказист, с очками велосипедами, за которыми скрывались по – детски голубые глаза. На лице было написано, что он жутко стеняется своего вторжения в наш дом. Кроме того,  в одной руке держал   футляр со скрипкой, а в другой  портфель из очень приличной, дорогой кожи, явно иностранного производства. За глаза  сразу стали его называть наш Паганель, по герою из известного фильма – Дети капитана гранта, которого обажала наша семья. После того,  как он был немедленно  напоен чаем, с пирогами, немного приободрился и поведал, каким ветром был занесен в наш городок. Рассказал, что тут есть один врач, который вроде может помочь в его хворобе. Однако, он по рассеянности перепутал дату назначенного приема, и приехал несколько раньше чем надо. Поэтому решил нас побеспокоить, и попросить временного пристанища. Помещен был в девичью комнату, которая пустовала на время отсуствия сестры. Вечером  доставал  свой инструмент, играя все одно и тоже произведение. Как я потом узнал -  Концерт для скрипки ре мажор, соч.25 Чайковского.  Это продолжалось обычно не долго, минут двадцать, двадцать пять. И  мелодия вдруг с диким скрипом куда то съезжала, как несущейся под откос поезд.  Затем раздавалася дикий стон боли, и все затихало. Папа грустно смотрел на всех нас и говорил, что Сема очень талантливый  музкант, и как говорят с великим будущем. Но с ним случилось несчастье. Тот в беседе с отцом  признался, что переиграл ноту.  Однако, как  выяснил отец называется это синдромом обезьяней руки. Что это такое, хотя звучит довольно смешно, видя по Вашим ухмылкам, говорил папа. По простому,  это когда большой палец руки в естественном состояние не согнутый, а прямой из – за воспаления нерва кисти. Его лечат, рука потом нормальной выглядит, но играть не рекомендуется, так как заболевание быстро возвращается. Происходит от черезмерной игры при зажатой руке и без отдыха. От всего этого он находится еще в тяжелой депрессии. Но следующей недели он покидает нас и ложится  в госпиталь, к своему доктору а пока надо нам его потерпеть, ведь  он нам родня. Перед отбытием эта родня чуть не угробила меня и себя. Вечером, перед приходом домочадчев он вдруг предложил взять на прокат лодку и покататься на ней  по реке. Благо, что все это было недалеко от нашего дома. Честно говоря водный транспорт никогда меня сильно не привлекал, да и плавал я не ахти как. Мог, как отнекивался, говорил что вот и дождь надвигается, но он сказав что я просто несчастный трус и маменький сынок и сам пойдет поплавать. Такого я вынести не смог и поплеся за ним, чуствуя что этот вояж ничем хорошим не обернется. Так оно и приключилось. Попали в жуткий ливень, лодка быстро стало набирать воды и нехорошо кренится. Под страшные раскаты молнии и дикие удары грозы, которые летели, как молнии Зевса вокруг лодки, чудом добрались тогда до берега, когда стояла уже кромешная тьма. Дома все с ума посходили разыскивая нас, и когда мы явились мокрые до нитки, родители ничего мне не сказали, только отвели Сему на кухню и долго с ним беседовали. Утром скрипача уже не было в нашем доме, да и никто его больше не вспоминал.
  Все это почему то пришло на память в ожидание оглашения бумаг в конторе адвоката. Шло время, а ничего не происходило. За просторным столом сидел упитанный человек, с толстыми, как у хомячка щеками, уже готовыми к облысению волосам, одетый в дорогой костюм и с массивными золотыми часами на руке и перстнем видимо с бриллиантом на мизинце. Он что - то быстро писал, заглядывая иногда в толстенную книгу. Наконец он оторвался от своих трудов, взгянув на посетителя скучающим взглядом и мягким басом заговорил.
-  Подождем еще немного, дабы соблюсти букву закона, и подождать возможно других соискателей на наследство.
  Прошло еще томительных пол часа и адвокат, одев очки в тонкой золотой оправе, которые казались почти детскими на его округлом лице, стал говорить, словно произносил, как минимум тронную речь
-  Вы, Фабриан Иосиф Михайлович, по данных Ваших документов, и проведенным архивным поискам, являетесь наследником Вашего родственника Сэма Фабриана, проживавшего в Соедененных Штатах.
  Адвокат еще раз взглянул на своего визави и  торжественно зачитал длинный документ
-  После оглашения завещания, Вы получаете наследство, которое обозначено в документе, и заверенное должным образом.
  Адвокат протянул мне пухлый документ, попросил с ним ознакомиться и расписаться в нужном месте. Потом открыл сейф стоящий у него за спиной, вытащил оттуда  портфель, который с некоторой ухмылкой и вручен был посетителю. На этом церемония дарения была закончена, и наследство  обрело законного обладателя. Это было кожаное изделие похожее, как  две капли воды на то, с которым к нам явился тогда Сема. Конечно, он не мог сохраниться так долго, это был просто обман зрения, дежавю.  Почему мне запомнилась эта вещица, из дальнего детства, хотя, кто тогда обращал внимание на подобные акссесуары у мужчин. В те времена многие, в том числе и его отец ходили в службу с портфелями и никто на это внимание не обращал. Были они, как правило неказистого вида, из плохо выделанной кожи, или из кожзаменителя. Вид порой имели непрезентабельный, а порой и просто жалкий от постоянного изпользования годами. Да и где было достать действительно хорошую вещь, которые добывались, как тогда говорили, по блату или из под прилавка. А тот, Семин портфель просто выделялся у него в руках, при его затруханном виде, словно он его где то украл или был одарен кем то из поклонников. Так и оказалось на самом деле. Когда отец его спросил, где тот заимел такой красавец – портфель, ответил что был одарен одним поклонником.
  Дома портфель был открыт, и оказалось наполнен разными бумагами, вырезками из газет, с поблекшими страницами, открытками и фотографиями, письмами без конвертов ну и всякий полуистлевший хлам, который видимо был дорог хозяину этого архива. В одном из отделенний лежал большой серый пакет, и больше ничего достойного внимания там не было. Покопавшись еще внутри этих бумажек, в надежде отыскать золото или бриллианты, и осознав, что родственник наградил его лишь этим богатством, и был заброшен в дальний конец гардеробного шкафа.

                Глава вторая
 
  Ремонт в квартире решено было сделать летом. Тянуть уже было нельзя. Старые стены  грустно смотрели поблекшими обоями, книжные полки,  нехорошо проседали от скопища изданий, змеей обползали всю квартиру и даже стремились пробраться на кухню. Но жена строго встала на защиту своего обитания, где была ее отдушина от семейных дрязг. Там она колдовала над своими изделиями, рецепты коих потом на расхват брались в разные дамские журналы и получала совсем неплохие гонорары. Ему, подвизавшемуся в литературном издательстве, в качестве редактора, о таких вознагрождениях и мечтать не приходилось. Откуда у жены оказался этот кулинарный дар, был для него, и всех домочадцев загадкой. Все началось, когда жена потеряла работу в одном известном НИИ, где заведовала кафедрой и от долгой депрессии и скуки стала колдовать на кухне. Однажды ее старая подруга, выскочившая замуж за деятеля с домом на Рублевке, и остальными прибамбасами жизни  нуворишей, распробовав ее стряпню пригласила соорудить у них дома несколько блюд для званного ужина. А потом ей предложили вести страничку в одном женском журнале, другом, даже издали книгу. В дом пришли неплохие деньги, позволившие осуществить давно задуманный ремонт жилья. Все семейство было перевезено на дачу, и даже теща согласилась там пожить, отдав во временное пользование ему свою квартиру, что бы он смог следить за ходом ремонта, и контролировать работяг за их тяжким трудом. Почти вся квартира была очищена для начала строительной битвы, и последним оказался гардеробный шкаф в прихожей, который отдавался знакомым на дачу. Приехали грузчики, и пока они тащили его к выходу, двери распахнулись и оттуда одному на голову упал портфель. Он выругался и ногой отбросил его прямо к ногам хозяина. Это был давно забытый портфель из знаменитого наследства, над которым долгое время потешались не только его жена и дети, но и друзья. На все их шутки и прибаутки, которые часто портили ему настроение, он только криво улыбался, и переводил разговоры на другие темы. Однако, однажды, ему какой – то доброхот, подкинул на его рабочий стол в издательстве, отпечатанный листок на английском языке, где говорилось о том, что известный предприниматель Сэм Фабриан, вылетив на своем частном самолете и пропал. После долгих и безуспешных поисков признан был безвести пропавшим. Странным ему показалось, что это ему не сообщил адвокат при подписании завещания. Этой информацией с домочадцами делиться не стал, дабы опять не быть поводом для шуток и насмешак. Дождавшись бригаду ремонтников и вручив ключи от квартиры, прихватив наследный портфель, отбыл на тещину квартиру, дабы там в тиши и спокойствии еще раз поизучать портфельные  бумажки, скоротав свободное время, которого у него сейчас будет достаточно. Тем более, что старушка жила без всех средств современной коммуникации. Не смотрела телевизор, которого у нее отродясь не было, интернет конечно так же отсуствал начисто.  Лишь старый ламповый приемник, похожий на небольшой сервант, говорил что и хозяйка пользуется некоторыми благами цивилизации. Да и еще старинный телефон, антикварного вида стоял около протертого, кожанного дивана.  А еще у нее была фантастическая коллекция виниловых пластинок с классической музыкой, и прекрасная библиотека из старых изданий, за которые некоторые коллекционеры готовы были ее озолотить. Но она их всех постоянно посылала, причем делала это на таком изощренном мате, что те стояли долго с отвисшими челюстями, не зная что и сказать в ответ. А ответить эти искатели ничего то и не могли. Мало кто знал, что это похожая на божий одуванчик старушку, отсидела в ГУЛАГЕ почти 20 лет, и прошла самые жуткие лагеря того страшного времени, которое надолго изломала и убило миллионы людей. Заварив себе чай в любимом тещеном чайинике, набив трубочку недавно подаренным приятелем табаком, и налив в себе добрую порцию захваченного из дома виски, открыл портфель и вытащил из него первое, что попалось под руку. Это был увесистый     серый пакет, который был вскрыт, и оттуда выпала рукопись, написанная дарителем такого экзотического наследства. И я стал читать.
               
                Глава третья
               
-  Собственно зачем я все это собираюсь описать и занести на бумагу и сам не пойму.  Кому это будет интересно читать, то что собираюсь тут повествовать, не знаю. Так, наверное многие делают, когда  отходят от дел или маются от  старости. Сижу один в своем доме, оделил всех своих трех жен, и троих детей от них, поровну дав каждой их долю, что бы не было зависти и дрязг. Себе тоже оставил на старость, что бы не надо было искать пристанище и кров у детей и внуков. Сначала они все меня к себе приглашали на всякие семейные торжества и праздники, но ни к кому не ездил, только отсылал чеки. Всем всегда равные суммы. Они порой пытались приезжать в гости, но этого я не допускал. И не то что бы я их не любил или был обижен на них. Нет, просто решил жить наконец так,  как хотелось и все. Они понятное дело обижались, и наверное в тайне надеялись, что когда уйду в лучший из миров им еще достанется пара, тройка миллионов из моих загашников. Тут их будет ждать разочарование. Все уйдет в мой фонд развития науки и медицыны. 
   А во всем, о чем дальше пойдет мое повествование,   виноват  Дейвид, мой партнер, старый друг и конечно немного сумашедший, как и все кто вдруг начинают увлекаться делом, на которое готовы положить неимоверные усилия. А  началось у него с того, что отдыхая однажды в Испании, и колеся по ней, наткнулся на заброшенный огромный дом, с запущенным старым садом, но с великолепным видом на прилегающие окрестности.  С трудом удалось найти владельцев сего имущества, и когда он сообщил о желание приобрести их руины, заломили несусветную цену. Но надо знать Дейвида. Он никогда ничего не покупал себе  в убыток, и если что то делал, то всегда получал свою цену. Испанцы увидев  американца, решили, с помощью своего адвоката озолотиться, предвкушая жизнь в алмазах. Но они жестоко ошиблись, приняв этого уже немолодого мужчину, в мятом льняном костюме, стоптанных макасинах и простоватой улыбкой на тронутой уже морщинками лице. Как многих этот вид вводил в заблуждение, и те приняв его за доброго старичка из детской сказки, раскрывали ему сокровенные секреты своего дела, а он потом их жестоко за это наказывал. Так  было и в этот раз. Импульсивные владельцы долго кричали, какое чудесное приобретение ему достается, и та сумма которую они просят просто смехотворно для такого достойного дона. В конце концов ему это все надоело. Достав из старого рюкзака стопку денег, предложил им наличные, сказав что если они ее не берут, то пойдет искать дом в другие места, где хозяева будут посговорчевей. Сделка состоялась.  На прощание один из испанцев, сказал что он  похож на них, испанца  и возможно господин Лоре один из потомков марранов. Кто такие марраны спросил,  он одного из продавцов дома. Тот оказался, и сам дальний потомок этих самых марранов, и рассказал их историю  В 1492 королевская чета Фердинанда Второго Арагонского  и Изабеллы Католической предписывала всем еврееям Испании в трехмесячный срок либо креститься, либо принять католичество. Те кто принял католичество, но в тайне соблюдал законы своих предков, стали называться марранами. Это по всей видимости  презритетельное прозвище неясного происхождения. Испанское слово marrano означает свинья, но ивритская этимология этого слова соответстует значениям как внешняя видимость, принужденный, выкрест. Марраны часто подвергались погромами наравне с иудеями. Преследование марранов было одной из основных задач испанской инквизиции с 1478 по 1835 годы. Первоначально многие марраны достигли высокого положения в обществе. Но с 1449 года сначала кортесы, цехи, монашеские ордена и университеты, а позднее также королевская  и папская власть ограничивали права марранов.  Большинство же бежало в разные страны Европы и на кораблях Колумба, который в то же год отправился к берегам Америке, что возможно говорится о его иудейском происхождение и помощи гонимым инквизицией.  Это так подействовало на Дейвида, что тот решил начать поиски своих корней и далеких предков. Вернувшись через полгода назад в Америку с кучей разных бумаг, фотографий и видео,  рассказывая, как случайная покупка дома в Испании привела его к  предкам из далекой страны. Все это Дейвид  постоянно, взахлеб повествовал при  встречах  в кругу друзей и приятелей, так словно он именно тот потомок марранов, которые приплыли в Америку с Колумбом. Кто – то над ним подтрунивал, некоторые недоверчиво смотрели на разные бумаги с печатями, а иные и завидовали ему.  Мало кто из них мог рассказать о своих предках дальше дедушек и бабушек. С приятелем стало трудно общаться. Он весь погрузился в свой новый мир средневековой Испании, инквизиции и других зигзагов истории, которых не мало было в ту смутную пору. А потом и совсем пропал на долгое время, в своем новом приобретениИ, в Старом свете. Но порой от него приходили весточки, что он совершенно счастлив в своем новом доме, и даже обзавелся подругой, с которой проводит чудные вечера у себя в патио. Еще он писал, что  наследник такой звучной фамилии – Фабриан, мог бы так же поискать своих предков, которые возможно еще и старше чем у него.
     А ведь и действительно почему бы не заняться этими розысками, надо было только найти зацепку с чего начать, и к чему это может привести. Не все потайные двери и старые шкафы надо порой открывать. Вдруг, там обнаружатся такие скелеты, которые могут совсем не обрадовать открывателя старых семейных тайн и историй, похороненных под спудом времен.  Надо бы спустится в подвал и покапаться в старом архиве, который остался от отца. Делать этого совсем не хотелось. Но видимо пришло то время, когда можно чуть приоткрыть полог семейных тайн, которых возможно и нет на самом деле. История деда и его сыновей, была известна ему, но кто стояли за ним, ему никогда не рассказывали. Да и он и не спрашивал. Решил если ничего достойного для создания генелогического древа семьи не будет найдено, то и тратить времени на это не будет. Обходился же без этих знаний о пращурах и ничего не случилось и даже совсем неплохо преуспел в этой жизни. В подвале было сумрачно и противно. Сюда я никогда не спускался. Здесь хозяйничала прислуга и был винный погреб, куда  порой спускался, если решал побалывать себя или гостей коллекционным вином. Я пошел в тот закуток, где был свален старый хлам, и папки с отцовским архивом. Взял наугад некоторые из них и поднялся к себе в кабинет. Ничего интересного не было. Так всякие бумажки, счета, письма. Но вот одна бумажка оказалась на редкость старой. Очень старой, и на французском языке. Дата стояла внизу документа под красивой печатью – август 1717, Франция, Париж. Похоже, что это видимо ценная бумага, возможно даже акция. Надо было  обратиться к специалисту, кто знал бы язык и смог бы перевести текст. Такой был найден в лавке букиниста, и попросил пару дней, на исследования документа. Это действительно оказалась акция, но с весьма интересной историей. Некий человек по фамилии Ло основал в Париже в 1717 году Миссисипскую компанию и за несколько месяцев выпустил 200 тысяч акций по 500 ливров каждая. Британец по происхождению, придумал гениальный ход. В качестве платы  принимались не только наличные деньги, а и государственные обязательства, которые по тем временам считались не слишком доходными. В результате возник ажиотажный спрос на акции Миссисипской компании, а сама компания стала фактически кредитором Французского правительства. Дело пошло так замечательно, что Ло забрал в свои руки почти всю заморскую торговлю, монополию на продажу табака, и даже право чеканки монеты. Уже к 1718 он умудрился стать министром финансов Франции. Но этого ему показалось мало и он стал печатать бумажные деньги, которые не были обеспечены золотом. Это была фактически пирамида, ну и как в каждой такой афере, начались задержки с выплатыми. Тогда вкладчики стали требовать за свои акции звонкую монету.  Королю пришлось для спасения экономики издать указ, что запрещалось владеть монетами более 500 ливров, а так же покупать драгоценности. Это вызвало огромное недовольсто у всех – от простых лавочников до элиты государства, вложившись немалые средства в компанию, надеясь легко заработать много денег. А уже к 1720 году компания лишалась всех привелегий, и тысячи вкладчиков остались без гроша. А что же сам Ло. Он благополучно сбежал в Венецию, где еще и получал пенсию, как бывший министр финансов. Наверное, это единственный случай, когда мошенник, пребывая на свободе, жил за счет государства, которое ограбил.
  Это все очень интересно и замечательно, но как эта бумажка оказалсь у отца, и зачем ее надо было хранить. Ценности она не представляла никакой. Возможно, она оставалась в семье, как реликвия от рода Фабриан, которые жили во Франции, а может просто попалась в какой – то из книжек, которые покупал отец у букинистов. Но как это выяснить. Видимо надо было опять ползти в пыльный подвал и копаться в старом хламе. После нескольких походов и глотания мерзкой пыли от бумажного старья, нашлась пачка писем, почти полуистлевшая, но с одним читаемым письмом, которое   было на французском языке. Это воодушевляло. Был  приглашен в дом знаток сего языка, и под замечательный обед и выпивку с сигарами перевел его.  Оно повествовало следующее
                Уважаемые родители.
  Вы знаете, что я учился в Сорбонне и  вел себя достойно, тщательно изучая выбранный мной предмет – юриспруденцию. Все шло просто замечательно, и я был одним из лучших студентов нашего отделения. Однажды мне предложили попрактиковаться и немного заработать в Миссисипской компании, которая была уже довольно известна. Сам владелец ее господин Ло принимал меня, и похвалил за мои старания в Сорбонне. Так я стал одним их клерков этой знаменитиой фирмы, которая достигла тогда невиданных успехов во Франции. Вскоре меня назначили начальником азиатского отдела фирмы. Сорбонну пришлось бросить. Все скупали акции найшей компании, и достигали за короткое время невиданных богатств. Дела шли так  великолепно, что и я решил заработать себе денег, заложив дом, который мне оставил  дед в Париже. Казалось, что наша компания будет всегда нести золотые яйца своим вкладчикам. Но, как я был наивен и простодушен. В один день все рухнуло, как карточная пирамида, и десятки тысяч вкладчиков как и я, потеряли все. Сейчас, я просто стал нищим и бездомным. У меня еще крупная сумма долгов, которые надо отдавать. Было желание свести счеты с жизнью, но приятель посоветовал мне уехать в Россию, где требовался воспитатель сыну знатному вельможи. Он мог предложить мою кандидатуру, через своего знакомого.  Возможно это мой шанс, начать новую жизнь, и рассчитаться с долгами.

Любящий Вас
Эжен Фабриан
Париж. Сентября, 1722 года.   
  Ну, вот просто именины сердца. Можно начать расти первую  веточку в древе генеологии семьи Фабриан. Но, куда сейчас направить стопы, дабы разыскать следы этого авантюриста Эжена, бросившегося без руля и ветрил в терра инкогнито под названием Россия. Видно дела его были столь плачевны, и домоклов меч правосудия уже висел над  головой так низко, что готов был опуститься в любой момент, дабы скинут его головшку  в долговой острог. Хорошо было этому Дейвиду – приехал в Испанию, оказался марраном, получил из надлежащих ведомств подтверждение своего родства, как это делается в нормальных странах. Но  в России, как меня предупредил один очень знающий адвокат, так просто мне никто архивов не раскроет и на мои запросы, ответов надо будет ждать целую вечность. Посоветовали набраться смелости и терпения и самому прибыть в Москву, и там нанять сведущего адвоката, который мог бы облегчить поиски пращура, затерявшего в громадных просторах России. Имя его Просфирин Петр Ефимович. Делать было нечего. Не мог же я иметь хуже родословную чем этот выскочка Лоре, чьи бумаги о его происхождение от марранов, порой вызывали у меня легкое недоверие. Итак в Москву. Когда об этом узнали все мои многочисленнные родственники, то шум поднялся несусветный. Они звонили чуть ли не каждый день и вещали о страхе и ужасе  той страны, куда я собрался поехать.  Порой мне и самому становилось не по себе. Но что со мной стариком они могли там сделать, я плохо себе представлял. Ну, посижу недельку в самой лучшей гостиницы столицы, переговорю с поверенным по моим делам, дам указания и выделю денег на поиски пращура, да и вернусь спокойно назад в свои американские пенаты. 

                Глава четвертая
   
    Москва оказалась город, как город. Ничем не лучше или хуже других, в которых удалось побывать. Суетливый и нервозный как и все мегаполлисы, со своими чудаковатыми особенностями и золотыми куполами многочисленных храмов и церквей. Видимо это стало заменой, вместо коммунистической идеологии. Да и народ с виду был как то хмур и невесел, словно носил постоянно на шее хомут горестей прошлых лет. Но в моем  отеле Ритц Карлтон Москва, все было чинно и благородно. Прислуга была вышколенная, как и полагалась отелю такого класса. Что сразу настроило меня на мажорный лад. Прямо из окна смотрелись башни Кремля, где  сидел правитель всея Руси – Путин. Но о нем то я писать и не собираюсь. Конечно хотелось бы припустить пару своих мыслей о его превосходительстве. Но не затем я сюда тащился, что бы еще повествовать о еще одном из диктаторов этой страны. И без меня хватает умных  голов, которые пишут о нем с утра до вечера. Ровно в одиннадцать часов явился, тот кто должен был пролить свет, на моего пращура и чем он себя проявил в этой стране. В дверь постучали, и в номер вошел человек небольшого роста, в отличном костюме от Брионе, туфлях из прекрасной кожи, ну и других акссесуарах, положенных дорогому адвокату. Его полное лицо выражало достоинство и некоторую усталось, словно говорило, что вас много а я такой один, но готов снизойти и порешать ваши проблемы. Церемоний по представлению друг другу не последовало, так как мы несколько раз общались и по телефону и скайпу. Просфирин сразу взял, как говорится быка за рога и начал неторопливо, с растяжкой рассказывать о проделанной работе.
-  Задачу Вы господин Фабриан поставили сложную. Мы кое что успели узнать о Вашем предке. Пока совсем не много. Одно стало достоверно известно из архива, что попал он в дом к графу Толстому, сподвижнику Петра, руководителю его секретной службы, и положившему начало знаменитой ветви Толстых, в которую вошли такие имена, как Алексей Константинович и Лев Николаивич Толстые, художник Федор Петрович Толстой и другие знаменитости этого рода. Почему мы так уверены, да оттого, что сей граф вел постоянно дневники, в одном из которых он и был упомянут Эжен. Вот что он писал.
- Выписан мною был по рекомендации один француз из самого Парижа, дабы привил моим чадам знания сего полезного языка, французского. Оказался этот Фабриан охочь до языков и сметлив, а вскорости недурно говорил по – нашему. А еще оказался сведущ в праве и финансах и дал несколько дельных советов по части моих трат и доходов. Таких бы людей да побольше в Россию завести, глядишь и воровать меньше стали и считать свое научились, а не доверялись своим вороватым холопам.
    Видимо Ваш родственник мог бы достичь немалых высот при таком сановнике, однако его работадатель затеял опасные дворцовые интриги. Видимо Эжен давно почуствовал, что скоро его хозяин, хоть имел огромную власть и влияние, может этого вскорости лишиться. А его, как  иностранного подданого могут и пристегнуть к делам Толстого, что на Руси испокон и до наших дней такое ох как часто бывает. В дневниках Толстого упоминается, что Ваш Фабриан, отпускается на Родину, в связи с плохим здоровьем матушки. Толстой же пытаясь возвезти на трон одну из дочерей Петра Первого вступил в конфликт с всесильным Меньшиковым, который одержал над ним верх, выслал с сыном в Соловецкий монастырь, где тот и умер. Если Вы еще побудете в Москве, и попробуем выяснить, как сложилась судьба Эжена дальше, после попавшего в опалу графа Толстого. Выяснилось, что этот самый Эжен ни до каких парижей не добрался, оказался на территории Лифляндии, где и обосновался на долгое время. Почему его туда занесло трудно сказать. Но корни были пущены видно глубоко, раз у него там появилась по записям и жена.

                Глава пятая

        На этом воспоминания дарителя портфеля и заканчивались. Видно все это ему в России надоело, и  больше разыскивать своих предков он не стал. Но на последней странице сего опуса, с задней стороны был обнаружен маленький конверт. Раскрыв его был поражен содержанием записки. А в ней был следующей текст.
                Дорогой мой родственник.
  Раз уж ты нашел эту мою записку, значит тебе причитается вознагрождение за труды твои. Представляю, как ты был огорчен, узнав что в завещание был указан только портфель, а не приличные деньги или недвижимость. Сам то я не смог это дело довести до конца, поэтому оставляю его тебе. Знаю, что ты не обделен литературным талантом, так что дерзай и напиши о наших предках и создай генелогическое древо, насколько это возможно. А когда твой труд будет закончен в том или ином виде, покажи его моему адвокату, и вознагрождение тебя не расстроит.
С уважением
Фабриан
               
              Подумалось, что он опять на до мной потешается и в награду будет лишь крохи с барского стола, но попробовать то можно было. А вдруг там  будет приз-сюприз, на которые этот сумасброд был горазд.
  Через пол года, что – то получилось и было отнесено адвокату. Он даже не глянул на мой опус, а перевел деньги на мой счет, сказав что и без этого я бы получил свои деньги – сто тысяч долларов. Просто никто, никогда не читает то, что написано внизу маленьким шрифтом, заметил тот. Да, действительно, еще раз увидел в документе, который подписывал при получении наследства эту приписку, которую и не заметил бы никогда.
   Итак, вот что соорудилось у меня, по просьбе дарителя наследства. Не бог весть что, но может это будет и не совсем скучно, тому кто осмелится прочесть мой  рассказ.
   
- Семья переехала в этот городок, за несколько лет перед  первой мировой войной. Чего их дернуло бросить все в одном маленьком городке под названием Режице, или Резекне, в Латгалии, свое родовое гнездо,  и обосноваться в другом, таком же невеликом и провинциальном. Им давно хотелось переехать в другое место, на чем часто настаивал глава семьи. Интуиция  никогда его не подводила. Поэтому, когда объявилось наследство ввиде совсем неплохого дома почти в центре Росссии, решено было туда перебраться. Прежде чем отправиться в новое место обитания, были наведены справки о том, что представлял город, где предстояло начать новую жизнь. Семья уже привыкла, к тому что они постоянно куда то переезжали. Но, на сей раз был высказан ультиматом – это будет последнее перемещение семейства. Конечно, если какие то катаклизмы ввиде катастроф или войн не заставят их покинуть семейное гнездо. Пытались выяснить, как их родственники попали в то место, где им было отписано наследство. Однако за давностью лет уже тяжело было понять, как их предков занесло в это место, которое на карте огромной страны было отмечено лишь крохотной точкой. Сам то населеннный пункт возник здесь во второй половине 19 века, как поселение при железнодорожной станции Николаевской железной дороги на пути из Санкт – Петербурга в Москву. Звался этот городок Малая Вишера, и что самое интересное, несмотря на свое совсем небольшое население, и совершенно неприметное его положение, был как ни странно посещаем особами царских кровей. Очень любил  бывать здесь Александр Второй, считая что охота в окрестностях это городка, чудо как хороша. Порой он наведывался в эти края и пару раз в году, что несказанно удивляло свиту монарха, столь экстравагантным выбором охотничьих забав. А в 1874 году он привез сюда и другого всесильного монарха Европы – Императора Австрии Франца Иосифа, с которым они успешно устроили охоту на медведя.  А в 1879 состоялся первый телефонный разговор в России по проводам на линии Петербург – Малая Вишера.
     Итак, они прибыли в новое место своего обитания, которое сразу всем пришлось по вкусу. Дом был большой, двухэтажный, в хорошем состоянии и отличным садом, который граничил с соседом, местным священником, пришедшим буквально на следующий день для знакомства. Отец Николай, был он еще не стар, высок и статен, и как ни странно неплохо знал современную русскую литературу и театр. Отношения у них сложились сразу приятельские, почти дружеские.  Они порой поигрывали в преферанс, с еще двумя соседями по улице, где стояли их дома. Но дом, который занимал Самуил со своей семьей, явно выделялся своей архитектурой. И не то, что он выглядел помпезно и вычурно, нет как раз наоборот. Сделан в стиле классицизма, чем конечно несколько поражал прохожих, видя такой дом. Как то Самуил спросил, чем же жил его родственник и каким образом очутился в этом городе. Священник сообщил, что жил его даритель нелюдимо. Никого не принимал, да и сам редко к кому наносил визиты. Часто отъезжал по делам в столицу и надолго. Что он там делал, какие были у того интересы, никто не знал. Но всегда жертвовал городу приличные суммы на всякие богоугодные дела или помощь малоимущим. Откуда были его капиталы, люди говорили разное. Но все сходились в одном, что его пращур служа у всесильного графа Толстого, видимо часть его богатств сумел припрятать в надежном месте. Сам то он тоже был выслан в края, где сейчас стоит Малая Вишера, а до этого был дикий и малонаселенный край. Даром, что был из Франции, да еще оказался оборотистым купцом и отлично знал русскую речь. Так постепенно здесь и стал произростать род Фабрианов. Последний из этого клана Михаил Фабриан, был холост, и детей не имел. А почему он вдруг решил покинуть родовое гнездо, поведал священник.  Перед отъездом Отцу Николаю удалось поговорить с его родственником. Тот очень был напуган событиями 1905 года и говорил, что скоро Россию ждет еще более кровавая революция и он хочет вернуться на родину, дабы там провести остаток жизни. Вот и был отдан дом в наследство, единственным родственникам в России, которых тот смог отыскать.
             Патриарх семьи вскорости открыл небольшое дело, по ювелирной части, чем очень обрадовал местную публику, которой приходилось таскаться в столицу, дабы усладить капризы своих жен. Он был и прекрасным мастером и в своем старом городе, и даже из Риги приезжали к нему порой богатые заказчики, что бы он выполнил прихоти их возлюбленных и жен. И тут в Малой Вишере о нем пошла молва, как о кудеснике – ювелире. Один раз даже приехал курьер от высокого сановника, который тут отдыхал со свитой монарха в просьбе починить его хронометр. И с этим справился он. Тогда и другие прознав о его способностях к мастерству ремонта часов, понесли свои потерявшие ход часы. Это то и стало вскоре его основным занятиям, так как с началом войны 1914 года, мало кто стал интересоваться приобретением новых ювелирных изделий, а часы должны были работать всегда.   

                Глава шестая

       Как  все большие и малые войны начинаются порой с совсем незначительных эпизодов, которые потом приводят к кастрофам вселенского маштаба, так и война 1914 года началась из-за убийствам в Сараево 28 июня австрийского эрцгерцога Фердинанда, девятнадцатилетним сербским террористом, студентом из Боснии Гаврилой Принципом. Что бы не углубляться в огромное количество проблем, которые привели к той войне лучше будет привести цитату Томаса Вудро Вильсона, президента Соедененных Штатоов с 1913 по 1917, а так же лауреата Нобелевской премии мира 1919 года. -  Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу.
     Итак война. Все полетело кувырком и к чертовой матери. Россия, как член Антанты, куда входили Англия и Франция вступила в эту одну из самых разрушительных войн 20 века в результате которой прекратили свое существование четыре империи Российская, Австро-Венгерская, Осмнская и Германская. Было убито 10 миллионов солдат и 12 миллионов мирных жителей. Возможно, если бы правители этих стран знали о таких последствиях, возможно и не начинали бы  этой бойни. Но, кто скажите на милость думает, о поражении, когда начинаются войны. Да никто и никогда.
    Но в семействе Фабриан пока не заморачивались на эти глобальные проблемы войны и мира. В этот год у них появился третий сын – Лева, а до этого с 1912 году рос Александр. Самый старший Иосиф уже готовился к школе. Три сына это не шутка вам, тем более, что начинается война и бизнес у главы семьи видимо будет не таким прибыльным, как ранее.  Одно радовало всех, что сыновья малы для военных баталий, а самого отца семейства не брали в армию из-за слабых легких.
  Городок быстро пустел. Сосед священник добровольцем пошел в армию. Распалась кампания, которая собиралась за преференасом. Новые заботы и тревоги поселились в этом маленьком городке, который хоть и был далек от театра военных действий, но свою дань молоху войны отдавал, как это всегда бывало в воюещей стране. Глава семьи все чаще пропадал в столице, где даже открыл небольшую мастерскую в самом центре, на Пушкарской улице. Хоть и заказов было немного, но этого хватало, что бы семья не бедствовала. А иногда брались и заклады ввиде разных ювелирных поделок и часов. Война двигалась своим чередом, но постепенно все державы уже стали уставать от бойни на полях сражений, которые видимых побед никому не сулили. А тут еще и надвинулась смута 1917 года в России, давшая возможность прийти к власти кучке партии большевиков, во главе с их картавым недомерком – Лениным. Бросив лозунги – мир хижинам, война дворцам, земля крестьянам, заводы рабочим и каждая кухарка может управлять государством, привели маргиналов к власти. Настали страшные дни беспредела и смуты. Петроград был отдан на откуп взбесившейся черни, которая вводила свои страшные законы, прикрываясь заботой о простом народе. Вся система власти бывшего государства российского рушилась под напором варваров, прикрывавшихся лозунгами о счастье простого народа, которое вот, вот озарит новую большевисткую Россию.
     Наступил 1918, стал концом первой мировой войны. В этот год родился и их последней сын -  Михаил. Кое как большевики с большим трудом налаживали механизмы работы своего нового государства рабочих и крестьян, которые не ухом не рылом не смыслили в управлении страной. Но жить становилось все труднее и труднее. Содержать большой двухэтажный дом уже не было сил. В топку полетели мебель, старые книги и даже пианино. А тут еще новые хозяева жизни все чаще стали наведываться в их дом под разными предлогами и обысками. Но увидев на камине фотографию хозяина сидящего около вождя мирового пролетариата, с удивлением смотрели на хозяина дома и потихоньку покидали их обитель. История этого снимка была совершенно мистическая. Как то Самуил был в Питере по делам и один из его знакомых сооблазнил вступить в Добровольное пожарное общество города, суля всякие выгоды от новой власти. Надо было вносить определенные пожертвования, но за это давалася замечательный мандат с кучей печатей и подписей, что было совсем неплохо для того времени, и говорило о лояльности к новой власти. Правда  раз в месяц приходилось являтся на собрания этого общества и там платить взносы. Однажды на такое сборище вдруг заявился Ленин. Чего его занесло на это собрания, так никто и не мог понять. Говорили, что с детства любил смотреть на пожары и тех, кто занимался их тушением.  Он даже сказал небольшую речь, о важности таких обществ, которое они создали, и пообещал всякую помощь. Потом местный фотограф, рассадив всех, как тогда было положено, сделал этот исторический снимок. Самуил случайно оказался около великого вождя. Долгие годы потом, это фото  было словно охранная грамота от всяких посягательств репрессивных органов. Однако  ее пришлось срочно уничтожить, когда Троцкий стал врагом народа, а он оказался так же сидящим вместе с Лениным.
    Становилось ясно, что жить в таком большом доме уже не было никакой возможности, да и власти все время намекали, что очень хотели бы его реквизировать, несмотря на такую близкую связь с Лениным. Решено было пока переехать в соседний дом приятеля – священника, который оставил им заботу о нем, пока не вернется с войны. Дом был небольшой, но уютный в четыре комнаты,  в которых и разместилось все семейство, а их старый дом власть все же забрала себе, поселив там новых чиновников и управленцев.

                Глава седьмая   

   Все мальчики приехали на день рождения отца. Четверо красивых молодых людей, одетых как и полагается, когда являешься в отчий дом на столь знаменательное событие. Все были в строгих темных костюмах, при галстуках и белых, крахмальных рубашках. Мать с отцом не могли на них налюбоваться, хоть и сдержанно выражали свои чуства. Они стали уже совсем взрослыми. Видно, было как они повзрослели за последний год, который принес им столько треволнений и забот в этот год.  А год то был страшный и ужасный. Тридцать седьмой. Слава Б-гу, но они остались живы и сейчас сидели за праздничным столом и слушали рассказ их старшего сына Иосифа. Он был, как они считали не последним человеком в своем городе. Шутка сказать – директор кинотеатра на Невском проспекте, да и создатель Дома кино. Вот каких успехов добился их первенец, их красавец и умница. После того, как торжественный ужин был закончен, Иосиф рассказал,  все что произошло с братьями и почему все счастливо  закончилось. Это можно было считать настоящим  чудом в такое страшное время.
-  История, конечно дурацкая, и в другие времена не стоила бы и выведенного яйца. Представляете, вдруг из Резекне, Латвии, приходит письмо нашему Мишке. Так письмо ничего особенного. От тетки. С чего бы эта дура решила вдруг написать ему письмо, и где она достала адрес, конечно загадка, и почему решила написать именно ему. Никакого криминала в нем не было. Просто интересовалсь семьей и спрашивала не нужна ли нам помощь. Прочитали мы ее письмо, посмеялись над ее заграничной писулькой, да и забыли. Но в один прекрасный, нет не прекрасный, а очень даже опасный день всех троих, кроме меня вызвали в Большой дом да и там они и остались. Что было делать, я представить себе не мог. Люди исчезали и не за такие проступки в неизвестность. А тут письмо из-за границы, от тетки которая хочет еще и помочь. Долго я сидел у себя в кабинете стараясь дозвониться до кого – то, из знакомых, которые имели властные рычаги. Все  сочуствовали и обещали что то узнать о братьях. Уже под утро, меня разбудил телефонный звонок.
- Иосиф Самуилович, просим придти Вас в двенадцать часов по известному Вам адресу. Пропуск на Ваше имя будет заказан.
   Я никому не сказал, что  вызвали в Большой дом, да и с собой взял лишь свой портфель, с которым обычно ходил на работу, положив туда папиросы и всякую мелочь. Кабинет, куда я пришел, был обставлен  безлико и даже убого. Стол, пара стульев да телефон на столе. Таким же безликим, почти тенью выглядел и хозяин сего места. Одетый в черный костюм, с гладко зализанными редкими волосами, на уже заметно лысеющей голове, он прямо сидел на стуле и что - то медленно писал. Не  глядя  на вошедшего, он негромко сказал
- Садитесь, я сейчас закончу.  А ведь я Вас почти таким и представлял. Знаю, все знаю про Вашу беду Иосиф Самуилович. Большие люди обеспокоились за Вас. А Вас,  как ни странно ценят и уважают. Мы это проверяли и слов хороших от многих услышали, а это дорогого стоит   в наше время. И кинотеатр Ваш многими любим и по нраву. Да-с, такие дела. А сейчас если Вы не против, то  я  задам Вам пару вопросов. Есть ли у Вас родственники за границей и когда у Вас с ними были контакты  в последний раз. Вы не торопитесь, подумайте и напишите все как можно подробнее.
   Сразу мог возникнуть вопрос – почему в анкете не писалось о родственниках за границей, и зачем скрывался сей факт. Все это в любом случае было чревато разными плохими последствиями, как для него, так и для всей семьи. Но чему быть,  того  как говориться не изменить.
- Вот Вам бумага и перо. Напишите все подробно, что знаете по этому вопросу
  Я взял листок и стал описать все, что помнил о своих родственниках. Он на всякий случай описал кратко и биографию твою папа, который как простой часовщик всегда шел навстречу советской власти. Наконец известные факты были изложены на бумаге и переданы через стол. Тот даже не взглянул на них. Аккуратно сложил в папочку и без слов покинул кабинет. Вернулся, он как ни странно довольно быстро.
-  Вам повезло. Можно сказать, вытащили счастливый билет. Сегодня Ваших братьев уже и освободят. Их, конечно, уволят с работы за утаивание информации, при приеме на работу.  И еще. Мы знаем, что Вы по долгу своей службы много общаетесь с людьми. У нас к  Вам будет небольшая просьба, которая Вас не сильно обременит. Нам бы хотелось раз в неделю иметь от Вас небольшой отчетик обо всех Ваших значительных встречах. Ну, Вы понимаете меня, - и он сально улыбнулся мне. Нет, мы не просим Вашего немедленного ответа и подписи, каких либо бумаг. Подумайте, все взвести, а мы с Вами еще встретимся. Повод будет, уверяю Вас. Знаете ли, моя жена Муся безумно обожает актрису Орлову. Попросите ее подписать вот эту ее фотографию. Просто, что бы она написала – Мусе от Орловой. А говорят, у Вас есть замечательная записная книжка с адресами и телефонами многих известных людей. Если она с Вами разрешите взглянуть на нее.
Осторожно взяв ее своими большими руками и долго, долго перелистывал ее, что,-то бормоча себе под нос.
- Знаете ли, я вот тут, в этой прекрасный книжке я напишу Вам  свой номер.  Он простой – Ж 55115. Как только получите вожделенный автограф великой Орловой то позвоните мне. А сейчас не смею задерживать Вас.
  С Орловой мне удалось встретиться буквально через несколько дней у Дунаевского. Уже прощаясь с ней, я попросил подписать фотографию.
-  На, что Вам мой автограф дорогой Ося, наверное какой либо новой пассии.
- Нет. Напишите просто – Иосифу от Орловой.

                Глава восьмая

Каждый раз, когда Миша приезжал в Ленинград, из своей Латвии, они всегда встречались на Невском. Это конечно было очень странно, что он после оканчания института получил назначение в Резекне. Такое совпадение просто не могло быть в жизни. Но, какие только чудеса не преподносит нам кудесница жизнь, плетя свои бесконечные нити судьбы.  А еще   он  получил квартиру для своей семьи, как раз  напротив дома их дедушки, в котором сейчас разместился  Военкомат. Просто мистика какая то, сказал патриарх семьи, когда об этом ему сказали. Родился у него там и сын, названный Иосифом, в честь погибшего в первые дни войны брата. Именно на его день рождения все братья ежегодно  и  собирались в городе. Такую традицию они себе завели и старались следовать ей неукоснительно, если не случалось чего то экстроординарного. Они и маршрут создали свой. Сначала посещали его кинотеатр Новости дня, который как и в его бытность главы этого заведения, все так же показывал документальные фильмы и мультики по выходным. Потом они заходили в Дом кино и останавливались около фотографий деятелей кино, где среди известных актеров висела и фотография Оси. Это был пожалуй единственный снимок, на которой лицо человека было озарено прекрасной, счастливой улыбкой, а не казенным лицом для официальных документов. Таким он им и запомнился навсегда, когда они его провожали на фронт. Пошел добровольцем и погиб в первом бою.  Сколько тогда, в первые месяцы войны погибло таких отчаянных храбрецов, которые то и толком не могли себе шнурки завязать на ботинках, а уж с оружием и в жизни никогда не имели дела. Потом они шли на их старую квартиру на Пушкарской, где до войны жил их брат, а сейчас там были их родители. Вечером посещали ресторан гостиницы Европейская. Попасть туда было простому смертному в те годы архисложно, но знакомый метр всегда пропускал их, за благодарное вознагрождение. Они долго вспоминали, как набивались на балкон в кинотеатре брата с подругами, потом шли на Невский проспект и там дурачили прохожих. Любимой их шуткой, было встать на Аничковым мостке, и задрав голову смотреть долго в небо. Собиралась толпа и спрашивала, что там они видят. Они ничего не отвечали, только с умным видом смотрели в даль. Потом тихонько уходили. Через час возвратившись на старое место видели уже огромную толпу и с милицией, которая просила всех разойтись по-хорошему. Еще одной забавой братьев было измерение высоты каблуков у дам фланирующих по Невскому. Это была опасная затея. Надо было подойти незаметно к девушке, наклониться и измерить высоту ее каблучка. Та пугалась, вскрикивала и иногда ударяла нахала чем попало. Тот, у кого при измерение был самый низкий каблук, вел остальных в питейное заведение.  Много чего им вспоминалось при этих встречах. Но пора было расставаться. Миша уезжал в свою Латвию руководить торговлей, Лева утром шел начальствовать цехом на ЛОМО, Александр в лабораторию института Бонч-Бруевича, где по мере сил своих двигал советскую науку. Прощаясь они всегда подначивали младшенького – было у отца три сына, а один из них стал бухгалтер.
         
         01.2016 года