Где я?
Гатчина, здесь и сейчас.
Я уже в других морях обитаю - на Балтике в Финском заливе. Та река на востоке, где Татарское море путь преграждало к тебе прилететь в самолёте - уже позади за спиной – явно пройдена; те прозрачные воды, с чистой водой родники из природы, перекаты судьбы остались далеко далёко
там, где багульник цветёт, и гречиха кислица с полынью зелёной, одни лопухи и бамбуковый стланик на склонах крутых. Странник уехал от вас далеко, но оставил в наследство.
Паломник по западным северным странам, краям и оврагам. А там буераки и раки в пруду затаились, рядом плавают утки и хлебные крошки лежат на снегу не прикрыто, и по тонкому мутному льду к ним заветным иду - ихним хлебом накормят при встрече. Подгребая веслом и ногой перепончатой ластом стопой. Сверху мост нависает, прохожие мимо идут торопливо, и щёлкают вспышки затвора заморских туристов. Фонтанка у Пестеля, Пантелеймон, помоги.
А навстречу вчера и сегодня, и завтра, надеюсь, вышли новые горы на горизонте открытий по карте движимого и недвижимого ничейного имущества духовных знаний и накоплений окольным путём. Благо приобретённым. В кошельке баланс модема.
Намёки аллюзии иллюзий в переносном якобы смысле эзоповским языком увлекательной притчи о несуществующей среде обитания в цветущем саду реального бытия. Под северным небом, так низко, и солнцем скупым, колесом из овала, почти без отрыва вдоль узкой полоски просветит внезапно, и радость наполнит глаза в парковый зоне заветной, вдруг горизонт приоткроет завесу сквозь сеть замороженных веток, слегка припорошенным снегом. Следы пешеходов.
На телеге прошлого еду в карете под шубой. Как сельдь иваси.
Томский мороз поутру и дорога на Лугу. Дальше - Киев, акация, дом под платаном, в цветущем саду абрикос, и отец на погосте.
Падчерица Гатчина.