Гил Бронсон сбрасывал с сеновала остатки сена. В этом году оно было на вес золота. Засуха выжгла все пастбища. Кормить скот было нечем. По стуку колес он сразу догадался, что из города вернулся отец. Совсем скоро Гил узнает, как его судьба решится.
Если отец вернулся не один, - он договорился со скупщиком скота. В этот тяжелый год скупщиков скота было так же мало как травы. Новость о том, что один из них приехал в городок, мгновенно заставила отца отправиться попытать счастья вместе с другими фермерами. Но если отцу не повезло, и он приехал один... Это означало для Гила крушение мечты всей его жизни: учиться в городской школе.
Ему уже пятнадцать. Год как окончил местную школу. Чтобы учиться в городе, нужны деньги на жилье и питание, на книги и одежду. Не может же он явится в класс в рабочей робе и отцовских ковбойских сапогах! А что они могли накопить в эту засуху, когда скот гиб на безжизненных пастбищах, а уцелевших бычков никто не покупал? У отца просто не было денег. Но он пообещал Гилу, что отправит его в школу, если сегодня продаст бычков.
Разговоров не было слышно. Со двора доносился только голос отца: «Вот так, Бесс. Прими, Бен». Упряжь поскрипывала и гремела. Отец распрягал лошадей.
Гил понял, что самое худшее случилось. На негнущихся ногах он спустился с лестницы и даже изобразил вымученную улыбку: «Привет, пап! Не повезло в городе? Да?»
Бен Бронсон утвердительно кивнул седеющей головой: «Фили младший приехал на своем автомобиле и увез скупщика скота с собой. У Фили было запасено остаточно сена, что бы прокормить скот в засуху. Теперь у них много на продажу. Думаю, что покупателям больше и не надо. Можно было сидеть дома». Хриплым от волнения голосом отец добавил: «Мне все-таки удалось купить немного сена, Гил, чтобы прокормить коров, тех, что у нас остались».
«Отлично», - ответил Гил. «А то я сегодня выскреб с сеновала последнее». Он почувствовал, что скулы словно судорогой свело. Голос звучал как чужой. Отец мог купить сено только на деньги, хранившиеся в жестянке на кухне. Этих денег, скопленных монетами по десять центов и доллару, было недостаточно, чтобы Гил пошел в школу, но именно с них Гил начал копить на свою мечту.
Бен Бронсон вздохнул, потирая щетину на подбородке. «Прости, Гил» - сказал он.
Гил знал, что отцу, правда искренне жаль. Было очень стыдно доставлять старику неприятности, когда он и так старался из последних сил.
«Ничего, - сказал он, - я вроде уже и забыл о том, чтобы в школу ехать. Вырос я из школьного возраста. Да и тебе нужна моя помощь здесь».
Но даже то, что отец вздохнул с облегчением, было для Гила слабым утешением. За обедом кусок в горло не лез. Гил был совсем неголоден.
Бен Бронсон, стараясь изобразить веселый вид, нарушил угрюмую тишину. «Весь город ждет завтрашней охоты на диких лошадей. Протерой дает тысячу долларов любому, кто поймает дикого жеребца, которого они назвали Черным Принцем, и пятьсот долларов за его подружку».
Об охоте они уже давно знали. Отец это просто так сказал. Все организовал богатый владелец ранчо, положивший глаз на двух диких лошадей – последних из многочисленных табунов, бродивших по этим просторам еще в те давние времена, когда в поисках воспетых в сказаниях золотых городов, сюда пришли испанцы.
Мама вдруг взглянула на Гила и радостно улыбнулась.
«Гил, - обратилась она к нему, - тебе нужно ехать. Ты всегда был без ума от этого жеребца. Когда ты был младше, я не могла дозваться тебя из долины Гесперус, где ты наблюдал за этими лошадьми. Зная их привычки, ты вполне можешь выиграть. Денег хватит на год обучения».
Гил слегка усмехнулся. «Брось, мам, - ответил он, - там все лучшие всадники соберутся. Как ты думаешь, какие шансы у старика Рекса против, ну например Скэмпа - Дижма Фили? Этот чистокровка оставит остальных пыль глотать».
«Джима Фили должны исключить», - ответила мама, - у Фили и так денег полно».
«Нет, - возразил Гил, - нельзя исключать. Джим имеет право принять участие в веселье не меньше, чем любой другой. Хотя не могу себе представить, в чем, собственно, веселье состоит. Жуть берет от мысли, что кто-нибудь заарканит Черного Принца. Он, конечно красавец, но красота ему дана свободой и дикой жизнью. А кобыла… трудно представить вторую такую как она. Их что-то особенное объединяет. Они просто с ума сходят, когда не видят друг-друга. Точно как наша старушка Бесс, когда жеребенка своего не видит жеребенком».
«Протерой хочет оставить Принца себе, - сказал Бен, - а кобылу подарт своей дочери, той, что замуж вышла и живет где-то на востоке. Гил, мальчик мой, конец один. Я бы попытал счастья за такие деньги. Их кто-то все равно заработает. Почему не ты?»
Бен смолк и вышел из-за стола. Мама с волнением смотрела на Гила, уставившегося в пустым взглядом пространство.
Гил знал, что его старики очень переживают, что не могут отправить его учиться, ведь он мечтал об этом столько лет. У него не было ни малейшего шанса выиграть деньги Протероя – не говоря уже о том, что он и думать не смел накинуть петлю на шею Черного Принца. Но если родителям станет легче от того, что он попытается…
«Хорошо, я еду,» - ответил он маме.
Гил плохо спал в ту ночь. Ему снилось, как он идет в школу и ведет с собой Черного Принца в красивом новом недоуздке. Но сон это был «дурной». Проснувшись, Гил сразу пожалел, что согласился принять участие в охоте на диких лошадей.
Чтобы не растягивать неприятное ожидание, он сразу же после завтрака подседлал своего старого пони - Рекса. Засунул в джинсовую куртку приготовленный мамой сендвич с мясом. Надел отцовскую широкополую шляпу и старые потертые и исцарапанные кожаные чапсы, которые должны были надежно защищать ноги во время скачки по густому кустарнику.
Солнце осторожно поднималось над восточными пиками, когда Гил, преодолев пятимильный подъем, направил пони через ровный высокогорный луг, покрытый влажной от росы травой, к месту сбора.
Все присутствующие, кроме низкорослого плотного человека, стоявшего рядом с Фили Старшим, были хорошо знакомы Гилу. Был здесь и младший Джим Фили на своем чистокровном жеребце и несколько других ковбоев, чьи лошади славились резвостью. Все складывалось как Гил и предполагал. Где-то в глубине души он порадовался тому, что у него не осталось ни малейшего шанса. Махнув рукой в ответ на приветственные возгласы, Гил присоединился к другим всадникам.
С важным видом Протерой выехал вперед на своей высокой вороной и важно поднял руку.
«Так, парни, - начал Лу, - мои люди всю ночь следили за этой дикой парочкой. Сейчас они пасутся в маленькой долине у вершины Маунтин Крик. Мы поднимемся туда, и по моему сигналу ребята погонят их вниз нам на встречу. Когда лошади появятся, погоним их по равнине к забору, которым мы перегородили узкий перешеек между Ущельем Дьявола и Большим Каньоном. Вы, ребята, отрежете им путь к отступлению, и мы их поймаем. Дело останется только за тем, какому счастливчику повезет накинуть лассо на тысячу долларов, ну или на пять сотен, если заарканишь кобылку.
Протерой просиял довольной улыбкой, а собравшиеся ковбои с одобрительными возгласами взмахнули широкополыми шляпами.
«Надеюсь, Черный Принц оставит их в дураках», - подумал Гил.
Он думал так совсем не потому, что сам не имел ни малейшего шанса на победу: чем ближе приближалась неумолимая развязка, тем отчетливее осознавал Гил, что сама мысль, что дикие лошади навсегда лишаться свободы для него невыносима.
Он скакал, что есть сил погоняя Рекса, но все равно остался в самом хвосте смеющихся всадников, растянувшихся тонкой цепью, неумолимо стремящейся к долине, где мирно паслись Принц и его подруга.
Протерой вытянул руку с пистолетом и выстрелил. В следующую секунду Гилу показалось, что время застыло, а нервы его натянулись, словно струна. Гил вместе с остальными ковбоями напряженно наблюдали за выходом из ущелья, откуда должны были появиться Принц и его спутница. И вот он их увидел.
Испуганные лошади вылетели из густых зарослей, увидев длинную шеренгу всадников, дикие лошади на мгновение застыли на пригорке на фоне кобальтово-сининего утреннего неба.
Шерсть вороного жеребца отливала матовым блеском, словно вода под тонким слоем льда. Грозовое облако тяжелой гривы клубились над крутой шеей жеребца, а хвост едва не касался каменистой земли. Рядом стояла тонконогая кобыла, плавные линии ее тела отливали янтарным блеском в лучах восходящего солнца. Порывы ветра развивали гриву и хвост цвета кофе с молоком. Красота Принца не могла затмить ее.
По цепи поджидавших охотников прокатился восторженный вздох, а затем, словно взорванная динамитом земля, всадники один за другим бросились в погоню, раззадоривая себя азартными криками.
Жертвы на мгновение застыли. Гилу даже показалось, что кобыла растерянно посмотрела на своего друга. Но Принц всем своим видом показывал, что не намерен покориться. Жеребец высоко закинул голову, и словно, бросая вызов преследователям, заржал, раздувая крылья широких ноздрей. Гилу показалось, что его боевой клич на мгновение заглушил крики ковбоев и стук копыт их лошадей.
В следующее мгновение Черный Принц опустил голову, коснулся носа кобылы, и уже не медля ни секунды, они понеслись быстрее пули, оставляя надвигающуюся на них лавину всадников далеко позади.
Гил, на своем древнем коне, словно врос в землю, не в силах сдвинуться с места. Он знал, что скорость, которая так часто спасала диких лошадей, теперь только приближала их неминуемой развязке.
Гил не выдержал, и, пришпорив пони, помчался по равнине. Поднявшись на невысокий холм, он смог разглядеть погоню, растянувшуюся далеко впереди.
Принц был похож на тонкую черную стрелу, а кобыла летела молнией, в ореоле светлой гривы. Джим Фили на своем чистокровном жеребце отстал на добрую милю. Остальные и вовсе отстали. Гил понял, что Черный Принц уже принадлежал Фили: выстроенный забор пригородит лошадям дорогу, и они, зажатые с обеих сторон глубокими расщелинами, будут вынуждены повернуть, Лассо Джима отрежет им путь к свободе.
Гил понял, что просто не может на это смотреть и, повинуясь неожиданному порыву, направил коня прямо в высохшее русло каньона, которое в этом месте было совсем неглубоким. Достигнув песчаного дна, Гил пришпорил Рекса и двинулся по ровной, гладкой поверхности с единственной целью: почувствовать прикосновение утреннего ветра и хотя бы на миг забыть о том, что происходит сейчас в долине.
Высохшее русло уходило все глубже и глубже, пока размытые потоками берега, не поднялись, словно утесы над головой Гила, и все, что он мог увидеть, скользя взглядом по неровным склонам была узкая полоска неба, по которому безмятежно парило маленькое белое облако.
Потом Гил разглядел и забор, доходивший до самого края каньона, служивший ловушкой. Он ждал, что сверху донесутся хоть какие-нибудь звуки, но стояла полная тишина. Гил на минуту подумал, что загнанные в угол лошади, повернули в противоположную сторону к Ущелью Дьявола, может быть, даже бросились, вопреки всем правилам, прямо навстречу своим преследователями.
Гил спешился и присел на камень. Может, если Джим упустит лошадей, шанс появится и у тех, кто остался в хвосте. Если это произойдет, а Гила упустит свой шанс, сидя здесь, отец будет разочарован. Лошадей уж наверняка кто-нибудь поймает, а он, улизнув сюда, останется в дураках. Такой трус как он, наверно, никогда уже не пойдет в школу.
Приближающийся топот копыт вороного жеребца раздался так неожиданно, что Гил едва не подпрыгнул.
Вскочив на ноги, Гил взглянул вверх и прямо над головой, увидел раздувающиеся красные ноздри и горящие глаза Принца, загнанного в угол у самого края. Спустя всего мгновение рядом с гордой головой жеребца показался забрызганный пеной нос маленькой кобылки, раздутые ноздри вздрагивали от ужаса, застывший взгляд, охваченных паникой глаз, был устремлен на жеребца.
Черный Принц, бросил молниеносный взгляд через плечо, а потом, опустил голову к самому носу кобылки, словно отдавая приказ и подбадривая ее. На мгновение Гилу показалось, что он слышит, как принц разговаривает с подругой. В следующие доли секунды жеребец оттолкнулся от земли и сделал прыжок, который ни одному человеку не привидится даже во сне.
Всего в десятке шагов от Гила, дикий жеребец приземлился на дно оврага, словно черное размытое пятно, на фоне которого мелькнули светлые полосы четырех копыт. Гил закрыл глаза, он был уверен, что открыв их, увидит Черного Принца на дне оврага мертвым.
Вместо этого он услышал призывное ржание жеребца, и понял, что тонкая янтарная полоска, молниеносно приближающаяся к нему на фоне голубого неба – это кобыла, последовавшая за своим хозяином и господином.
Но как только, рыжая молния разбилась о землю, тонкие передние ноги кобылки подкосились, и она повалилась на бок издав жалобный стон.
Этот звук, заставил остановиться Черного Принца, уже готового продолжать бегство. Гил словно остолбенел, наблюдая за тем, как Принц наклонил голову над кобылой, и замер. Гил даже поверил, что последняя надежда на спасение потеряна для нее безвозвратно. Он решил, что и Принц это понимает.
Встревоженный пони Гила, стоял совсем рядом, всего шагах в десяти. Мальчик мог бы подбежать к нему, достать веревку, сделать лассо и легко набросить петлю на шею жеребца, тот был так ошарашен случившимся, что едва бы заметил. Такая мысль промелькнула было в мозгу Гила, но даже не стал серьезно думать об этом, все его внимание было поглощено ужасным состоянием кобылы.
Гил стоял словно заколдованный, коварные чары раздушились, лишь когда сверху, с края ущелья донеслись звуки. Подняв голову, он увидел Джима Фили на его чистокровке, за ним Протероя, Фили старшего и невысокого коренастого мужчину, имени которого Гил не знал.
Джим Фили схватил веревку, Гил почувствовал, как волна неожиданного гнева захлестнула его с головой. Принц тоже услышал их – не мог не услышать, его чуткий слух способен уловить малейший шорох, но жеребец стоял рядом с упавшей кобылой как вкопанный: совсем легкая добыча для петли, которую наскоро затягивал Джим.
Словно в тумане Гил увидел как раскрученное лассо змеей скользнуло вниз. Черный Принц стоял, уронив голову к самой земле, еще мгновение и кольцо летящей с хищным свистом петли обовьется вокруг черной шеи жеребца мертвой хваткой, навсегда лишив его гордости и торжества свободы.
В эту секунду Гил ожил. С бешеной скоростью он выскочил из кустов, которые надежно скрывали его до этой минуты, стал подпрыгивать и отчаянно размахивая черной отцовской шляпой, закричал, что было сил:
- Беги! Принц, беги! Надо бежать!
Жеребец встрепенулся, повернул голову, и петля Джима Фили со свистом скользнула по лоснящемуся плечу.
Гил слышал, как Джим разразился проклятьями. Ругался и Протерой, но Гилу было плевать на них! С криками и бранью смешался еще один звук: резкие, порывистые удары копыт кобылы, силящейся встать на ноги, которые отказывались ее слушаться, но все же оказались несломанными: она могла их передвигать, сначала совсем неуверенно. Черный Принц крутился вокруг нее, осторожно покусывая за круп, и кобыла стала двигаться все быстрее и быстрее, пока весь каньон не огласился громким победным топотом копыт коней стремительно мчавшихся в даль по песчаному дну Большого Каньона.
Гилу пришлось прилично подождать, пока участники погони спустятся нему, петляя по крутому склону. Совершенно ошарашенный случившимся, он даже не знал чего от них ждать. Может быть, его даже в тюрьму посадят? Но глубоко в душе Гил чувствовал, что поступил правильно. Он был доволен собой и рад, как не был до этого никогда в своей жизни. Когда мужчины окружили его, Гил был готов отстоять свою правоту.
В ответ на обвинения Джим Фили он твердо отрезал:
- Принц уже был моим. Я мог накинуть петлю ему на шею задолго до того как вы все появились. Но я хотел, что бы он ушел. И рад, что ему это удалось.
Взбешенный Протерой и оба Фили сыпали проклятьями и угрозами, а, когда они совсем выбились из сил и затихли, к Гилу подошел коренастый толстяк и протянул руку:
- Я тоже люблю лошадей, - сказал он. – Я бы хотел познакомиться с тобой, сынок. Я отказался обедать у Фили, и поехал бы на обед к тебе, если ты пригласишь.
- Хорошо. – ответил Гил. – Родители наверняка будут Вам рады.
«Но родители будут разочарованы тем, что сделал их сын, - подумал он, - и пожалеют об упущенных деньгах. Они не поймут, как парень, который так хотел пойти в школу, мог упустить выпавший ему шанс».
Нового знакомого звали Мейерс. Но о том, кто он Гил узнал только ближе к вечеру.
За обедом говорили только о неудавшейся охоте и лошадях. Потом Гил ушел управляться по хозяйству, и Мейерс уехал раньше, чем он вернулся в дом. Но отец с нетерпением поджидал Гила, что бы сказать, что Мейерс и есть тот самый скупщик скота, которого он упустил вчера. И хотя Мейерс уже договорился с Фили, он купил бычков и у них. Уже сегодня. Всех приготовленных на продажу. До единого!
- Это тебе. На школу, - дрогнувшим голосом сказал отец, протягивая Гилу чек.
Гил увидел, как мамины глаза заблестели от слез радости. Тут ему пришлось уже совсем тяжко. Но не может же он, почти уже взрослый человек, который в школу ехать собирается, взять и разрыдаться прямо на глазах у своих стариков.