О, Мекка - Коктебель

               
Был я любитель, ас!
Я нравился народу!
На ялтинский Парнас
взлетел я сразу, с ходу!

На крымском тоже был.
Все прочие – лишь снились.
Приёмов не забыл
боксёрских. Пригодились!

Душой владели Грин,
да Пушкин, да Волошин;
выскакивая в ринг,
не думал я про гроши.

Отдельно Мандельштам
и Гумилёв стояли;
по их бродил местам,
взволнованный, не я ли?

О, Мекка – Коктебель!
Сквозь мили, километры
стихи не о тебе ль
мне напевали ветры?

Хамелеон, дельфины,
свиданий жар лихих,
блистательной Марины
Цветаевой стихи.

А пушкинский Гурзуф
манил строкою звонкой:
похожа на гюрзу
там горная речонка.

Амбициям помехой,
чтоб не перегибать,
умел прозаик Чехов
к поэзии воззвать.

В Крыму всех мест не счесть,
что будоражат чувства,
где выпадала честь
быть гениям искусства.

Их дух несокрушим!
Не  зря он воссиял там:
Гурзуф и Старый Крым,
Бахчисарай и Ялта!..