Конец июля 1944 года был ознаменован броском войск правого крыла 1-го Украинского фронта к Висле, форсированием ее и захватом плацдарма юго-западнее Сандомира. Фашисты считали Вислу последним рубежом отступления и потому приняли все меры к ликвидации Сандомирского плацдарма. Для выполнения этой задачи немцы сосредоточили западнее Сташува пять танковых дивизий. Они сняли их с участка обороны войск, которые были задействованы против 2-го украинского фронта. В течение августа предпринималось несколько попыток сбросить советские войска с плацдарма. Однако части фронта буквально зубами вцепились в эти километры западного берега Вислы. Штаб фронта требовал оперативно выявлять силы и средства, которые враг вводил в бой на плацдарме. Огромна была роль радиоразведки и точность ее данных. Радиоразведчики вовремя обнаружили все перемещения и врагу не удалось достичь желаемой внезапности. Дивизии были остановлены, а потом отброшены от плацдарма. Почти неделю шли упорные бои, но гитлеровцы так и не добились успеха. Благодаря умелым и самоотверженным действиям частей 1-го Украинского фронта, Сандомирский плацдарм был значительно увеличен как по фронту, так и в глубину. Удержание плацдарма имело большое стратегическое значение, поскольку с него началась известная Висло-Одерская наступательная операция, в результате которой был освобождён старинный польский город Краков и значительная часть Польши. В последствии выяснилось, что немцы планировали взорвать плотину на реке Дунаец, и тогда на этот город обрушился бы огромный столб воды, сметая все на своем пути.
Таким образом освобождение Кракова и близлежащих к нему территорий произошло весьма своевременно, что предотвратило коварный замысел врага. В результате боевых действий было разгромлено и уничтожено 70 гитлеровских дивизий, захвачено порядка 150 тысяч пленных, много минометов, танков и штурмовых орудий.
Городок Тарнобжег, в который вошла одна из частей 1-го Украинского фронта, находился восточнее линии фронта. Прибывающих пленных размещали в здании школы, чудом уцелевшей во время недавних боевых действий. Это были уже не просто пленные, а курсанты недавно сформированной антифашистской школы, в которой подготавливались кадры в органы самоуправления будущей демократической Германии. Руководство антифашистской школы разместилось в Дзыковском замке - родовом поместье графского рода Тарновских, в котором на тот момент находилась только старая графиня. После поражения в 1939 году за пределы страны выехало большинство польских военнослужащих, политических деятелей и именитых особ. Изначально они направились во Францию, где было сформировано Польское правительство в изгнании , а после поражения Франции в 1940 году им пришлось переехать в Великобританию. Графиня ознакомила нас, руководство антифашистской школы, с историей замка и городка.
Оказалось, что история Тарнобжега уже с XIV столетия была тесно связана с дворянской семьей Тарновских. По инициативе этой семьи король Сигизмунд III издал и утвердил устав города, разрешил строительство Дзыковского замка, доминиканского монастыря и церкви, которая стала известной благодаря иконе Дзыковской Божьей Матери. Тарнобжег за время своего существования всегда играл важную роль в истории государственного образования Польши. Именно здесь была провозглашена Дзыковская конфедерация. С конца 18-го века Тарнобжег находился в составе Австрии и только в 1919 году произошло воссоздание Второй Тарнобжегской республики и город вновь вошел в состав польского государства.
В антифашистской школе Тарнобжега царил строгий распорядок: подъём - физподготовка - завтрак - политзанятия - трудовой фронт - обед - политзанятия - ужин – отбой и так изо дня в день... Большая часть времени уделялась политзанятиям. Изучали по полной программе диалектический и исторический материализм, научный коммунизм, труды Маркса-Энгельса-Ленина. Для этого в школу были привлечены из Союза специалисты немецкого языка.
Молодые немецкие ребята Ганс, Фриц и Вернер числились курсанами антифашистской школы после того как сдались в плен во время Львовско-Сандомирской операции. Неожиданный поворот в их нелёгких судьбах, а также ежедневный физический труд, которому они предавались с особым усердием, и который был для них своеобразной отдушиной, сблизил их, сделав друзьями. Оказалось, что Фриц неплохо знал сапожное дело, а Ганс плотничное. У Вернера приметили качества лидера и он был назначен старостой среди курсантов школы. Под его руководством курсанты обустраивали быт школы: битым кирпичом посыпали дорожки, проложенные до столовой, мастерской, соорудили спортивную площадку. Строили с немецкой аккуратностью, так чтобы всё выгладело бы надлежащим образом. Только с трудом давалась друзьям эта новая для них наука и они не проявляли к ней особого рвения. Поздними вечерами в тесном кругу шутили по этому поводу, им казалось, что они далеки от всевидящего ока и всеслышащих ушей... Однажды, зайдя в туалет, который построили пленные, Фриц тут же выскочил, чертыхаясь по-своему. Подбежали друзья и подтвердили своё возмущение словами:
”Russe schwein".
Этот инциндент не остался незамеченным. В кабинет майора Бабенко был вызван капитан Праулин и я, исполнявший обязанности главного снабженца школы. Мне было приказано подготовить машину к отъезду. Провинившейся тройке объявили, что необходимо съездить в ближайшую деревню за пополнением провианта. Отъехали на сравнительно большое расстояние от городка, осталось позади пшеничное поле, дорога пошла вдоль леса. В далеке были слышны орудийные залпы. Машина остановилась у лесной опушки. Капитан Праулин скомандовал выйти всем из машины. Друзья переглянулись, видимо почувствовав что-то неладное.
Они вышли, неловко топчась на месте. "Wo ist Dorf?" - прервал молчание Вернер.
Праулин, не ответив, начал отходить назад, я последовал за ним. В этот момент Фриц кинулся в сторону леса. Праулин резко развернулся и выстрелил в бегущего, тот упал в траву. Пуля, по всей видимости, попала ему в область таза и он корчился от нестерпимой боли.
"Это за брата Андрея", - выпалил Праулин, выстрелив вторично и на сей раз удачно. Он был не в себе - глаза гневно сверкали, рука тряслась. Одно дело стрелять во время боя, когда вооружённый до зубов противник идёт на тебя или стреляет из окопов и не виден воочию, а другое дело расстрелять в упор невооружённого, хотя бы и идеологического врага. Это было недостойно бывалого, храброго вояки! Он пошёл к машине, его мутило. Завершить операцию было поручено мне. Молодые люди стояли ошеломлённые случившимся. Такая же участь ожидала и их... Вернер медленно поднял руку и приложил указательный палец к виску, давая понять мне, куда целиться.
Я скомандовал: "Schnell vorwarts!"
Мы вошли в лес, пробираясь среди густого кустарника. Ганс вдруг покачнулся, зацепившись ногой за корягу и упал. Вернер кинулся к другу, чтобы помочь ему подняться. В этот момент я выстрелил два раза в воздух, повернулся и зашагал быстрым шагом прочь. Я уселся за руль машины. Капитан Праулин, сидевший рядом, спросил: "Всё в порядке?"
"Так точно!"- отпарировал я. Канонада усилилась.
"Чтобы случайно не наскочить на немцев поедем объездным путём", - добавил он. Я, вздохнув, спешно вырулил на дорогу...
Прошло несколько лет после окончания войны. Друзья, оставшиеся служить в Германии, пригласили меня к себе в гости в городок Цвиккау, который расположен в земле Саксония.
Меня встретили на вокзале в Лейпциге. Весна в тот год была по-особому приветливой. Мы мчались по широкому шоссе в Цвиккау. Стройные ряды тополей мелькали по обе стороны машины. Тополиный пух кружился в весёлом хороводе, вдоль дороги выделялись кусты, усыпанные ярко желтыми цветами форзиции. Было звенящее утро. В воздухе витал медовый запах набухших тополиных почек и цветущих кленов.
Вспомнились стихи детства:
"Весь мир насыщен зеленью и светом!
Природа празднует свой ежегодный бал.
Цветут сады и, солнышком прогретый,
Обласкан кустик, как бы ни был мал.
Хор птичьих голосов рассвет встречает.
С восторгом славит радость бытия,
И только человеку не хватает
То летом снега, то зимой дождя."
Мы с друзьями посетили мемориал в районе Планитц, где возложили венки на могилы военнопленных, узников концентрационных лагерей, работавших на военных заводах, расположенных вокруг Цвиккау. В честь моего приезда накрыли праздничный стол в лучшем ресторане городка. Каково было моё изумление, когда среди приглашённых гостей я встретился лицом к лицу с Вернером, с тем бывшим курсантом антифашистской школы, которому я сохранил жизнь в том злополучном лесу. Я никогда впоследствии не задумывался о содеянном, но теперь я понял, что это была внутренняя установка действовать согласно совести и я подчинился ей. Вернер выглядел солидно, симпатичный, в модном костюме, при галстуке. Наши глаза встретились, вероятно он узнал меня, но мы не подали виду, что были знакомы когда-то. Выяснилось, что он на руководящей работе в городской мерии. Это была его родная земля, его родной город и он работал теперь, приложив талант лидера, на благо своего народа. Я был искренне рад за него!