(Автобус с иного времени)
Значит ты сам в этом извечном бою, принял одну из сторон фронта и избрал прописку или в людях или в оных врагах. Выбрал мир бога или диавола. Что в сути разницы не имеет. Ибо эти два понятия никак и никогда не могут быть ни в чем совместимыми. Поддался на материальщину – ты раб сатаны, отрек оную – ты пасынок бога. И тут уже не важно как тебя воспитали предки для сего фронта, твой выбор – только за тобой. Именно потому, в сем мире будет война длиться – вечно. А любая эра мирного сосуществования – лишь подготовка к новому и еще более жестокому фронту. Нет рая и ада, этот мир только экзамен, стартовая площадка для выхода в мир реальности. И он свой выбор сделал...
...Так думал часами и сутками Дорни, но что-то продолжало зудеть на уме и в душе, абы самое главное, что он мог открыть только сам, а не при помощи подсказок от Лиди. Теперь Дорни был уверен, что явление Лиди, было только следствием применения сильного препарата, что ему выдал его доктор, упредив какие могут быть последствия. И потому все что сохранилось в памяти Дорни с последнего визита к нему на дом Лиди, воспринималось как бред, как пророческий сон, но ни как явность и реальность. Но ведь и сей мир не мог ему быть – реальностью? А значит он уже заочно побывал на том свете, в том мире, в той реальности и ему там вроде было хорошо, и Лиди была рядом, такая настоящая и милая. Так с чего к примеру потребляют наркотики, алкоголь, или хотя бы курят табак? Это же тоже препараты выхода с сего мира, мира лжи, обмана, денег, рейтинга и материального богатства. И тогда и любовь, или вернее секс – тот же препарат или наркотик, что заменяет реальность и ты испытываешь кайф, словно попал в рай господний, а потом ад, когда идет отходняк от сего препарата. В любом случае – ты раб своего тела, а дух и душа, как и разум, свободны и вечны. И тело бренно, способное на смерть. И тогда возникает странное чувство и странный вопрос – а может смерти и вообще нету? Как говорили законы физики в школе – закон сохранения материи и закон сохранения энергии – ничто не умирает, просто материя из одного состояния переходит в другое, так же как и энергия, из одного состояния в другое, и выходит ничего смертного нету? Но и как парадокс – а жил ли он вообще в этом мире? Для себя – нет, для других, для общего дела – да. Так же как и говорил доктор в Иордании – это все дух святой. И эти вещи от Лиди, с того мира, вечные, как к примеру и ее телефон, что сам и заряжается и обновляется. Тогда святой человек не тот, кто усердно молился богу и старался ни грешить, а кто тоже телесно насыщен этим святым духом. Тело, которому не нужно не питание, ни сон или отдых, которое становится вечно молодым и бессмертным. Возможно ли такое? Выходит это ему и пыталась дать понять Лиди, а значит... Надо умереть в этом мире, чтобы явиться в другом мире реальности, получив тело не не присущее болезням и старению. Она сказала, что он может уйти в ее мир, когда захочет и откуда захочет, а значит, где бы он не умер в сем мире – его тело отнесут на кладбище. На то кладбище, где покоится и ее бывшее тело...
Теперь казалось бы Дорни был полон решимости, что только подкреплял новыми размылениями и так в солнечный день 19 июля он прогуливался по городу, ничего не замечая и витая в прострации своих помыслов. Ему казалось было во всем хорошо, и в состоянии организма и в состоянии души и духа, словно установилась какая-то идиллия или гармония. И мысли текли спокойно плавною рекою или как набегающими волнами лучезарного моря с чего он вспомнил ту ночку с Лиди-Симоной в отеле Бель-Шариб, но телесно ему девицы не хотелось, а потом, он как бы в обратном порядке, переключился на прежние свои боевые похождения в разведке ЕКЕ на территории Иордании. Ибо его подталкивало на разницу в убийстве врага и рая секса с желанной девой. Смерть и любовь как бы являлись два полюса, одного и того явления сего мира, хоть выраженных в самой крайности. А жизнь – это что-то между этими крайностями - любовью и смертью. А за что умирали арабы, если отбросить какую там патриотику защиты родных земель? Отчего они так ненавидели и были готовы зверски убивать людей других наций и стран, которые вроде на них не покушались и ни мешали жить на своей земле и в своей вере? С чего у них с ранних лет уже вырастали такие безжалостные и жестокие воины аллаха? И тут Дорни вспомнил лагеря резерваций и лекции, что толкали арабам переводчики, а с тем вспомнил, что если арабы убивают других людей, то есть как иноверцев – она сами попадают в рай к своему аллаху, и за это платят богу душами захваченных с собой путем убийства иноверцев, как бы в качестве рабов для своего бога. А значит их смысл жизни в сем мире, только смерть, что бы так попасть в свой исконный мир. Как и ныне его призывает Лиди, только в иной мир, чем у расы арабов. И с того, их наверное было убивать совсем не жалко, ибо Дорни не испытывал притом, что он убивает человека, как и они, европейцы, не были для арабов – людьми. Арабы себя так поставили сами, и это не оправдание для европейца, а как самая банальная реальность мира и жизни. Хочешь жить сам и чтобы жила твоя семья и дети – убей араба. Это как убить там скажем мышь, но мышь и то вроде убивать вроде жалко. Значит арабы абсолютно чужой, несовместимый с нами мир. И тут только банальный вопрос; кто-кого. Но отчего у арабов тогда такое зверство при убийстве? Отчего такое насилие над женщинами? Значит по нашим понятиям, их бог – маньяк-убийца и очень ярый маньяк. Маньяк ненависти к другим народам, культурам и религиям. Как они тогда вообще оказались в этом мире, столь им отвратном, и с того, их рождение в сем мире и жизнь – сплошное мучение, от коего можно избавиться только убив иноверца и умерев про этом самому!? Абсурд каков-то и паранойя. А отчего, скажем другая какая раса в галактике не может быть подобна каким жирным свиньям, пузатым пупырчатым жабам или волосатым в гримасах орангутангам? И они то себя считают идеальным видом существ. Вот так просто, анализируя и силясь понять арабов, можно скатиться от божественной любви до сатанинской паранойи. Разве может быть божья любовь в изнасиловании европейских женщин, в чем так себя рьяно представляли арабы мужского пола? Тогда у них и родные женщины те же стервы и проститутки!? Тогда как, такая раса, вообще могла выжить в этом мире не обратившись в мутантов? Тогда у них нет никакой культуры и нации, а только – параноидальная религия. В сути конечно вера, если она стоит на системе, может выжить. Или их таковыми делали веками, например какие иудеи затесавшиеся в арабскую нацию? А паразитам для их рая, нужна всегда ненависть, презрение, отвращение в среде тех рас и культур, что им чужды. И самое гадкое и низменное, как анти-гармония и анти-совершенство. И тогда паразиты вкушают нектар господний, какие они сами культурные и праведные. У Дорни все сии ассоциации в данный момент не вызывали ничего, ни гнева, ни отвращения, ни жажды мести или истребления, а все так же как извечные, спокойные волны лазурного моря, накатывают гребнями на песчаный берег и откатываются обратно. В этом была какая-то вековая мудрость и неизменность сего мира. И тут рождался вопрос, а был ли он воином, или его заставил, против его же воли сей мир, стать таковым? А значит этот мир ему чужой, и тогда какая к лешему разница, кто такие арабы или иудеи-евреи, или те же американцы...
– "Да, я скажу насколько его познал за все время, он был парнем не от мира сего. А с того момента, как появилась эта деваха невесть откуда – он стал вообще неузнаваемым. Но что нам было важно тогда – чтобы бить абреков и хорошо бить, чтобы освободить нашу землю от этой, вонючей волосатой южной саранчи, чтобы сохранить свою нацию, земли культуру и семьи, а главное, чтобы наши детки жили в своем мире и росли счастливыми. Это ли не самое главное? А то раньше, например, кричали что наши нации Европы великие и история у нас великая, а как пришли беженцы – большая часть населения и в штаны от страха наложила! Какая же это великая нация? А русские, которых все хаяли и называли дикарями и варварами – пришли просто, и все эти абреки обосрались от страху. Скажи после этого, что русские ни великая нация!? Абреки были наглые и сильные, именно зная, что мы на деле нация трусов и рабов Америки, а как пришли русские – всех пидарастов и гомофобов – как ветром сдуло – вот кто настоящие трусы и нелюди! Педерастам нет дела, кому свою сраную задницу подставлять, хоть абреку, хоть негру, какой это эталон нации тем паче самой прогрессивной культуры!? Нас тут держали за полных дебилов и идиотов, дав власть всему этому отребью нечистой силы сатаны, и даже церковь стала под них молится, предав самого бога!!! Потому да, Дорни был свой парень, он хоть казался уже как неживой в этом мире – бил всю эту мразь и нам помогал своим умом и опытом разведчика, так, что ребята выходили с боевых заданий почти без жертв. А после боя – он словно умирал в себе, и его было не узнать. Но разве станет кто ему говорить – эй парень, ты что умер что ли? Что ты не такой как все, что ты не празднуешь победу? Мало ли бывает странных людей с иной психикой, что ж их теперь укорять за это!? Главное что как боец он был порой незаменимым, находчивым и порой прям как пророком, что предрешал своим планом исход боя в нашу пользу и с минимальными жертвами! Я бы лично ему за это сам памятник поставил. Но... люди инертны что ли, раз он был после боя никакой, то и о нем забывали и не вспоминали даже, а только о своих личных подвигах в бою. Никто не хотел Дорни трогать даже взглядом или как-то поддевать, ибо он никому жить ни мешал и пожинать свою славу и радость, что остался в живых. С того, он сам как бы, ни на какую славу и рейтинг не претендовал. Он все отдавал своим ребятам. И жизнь свою, если это можно было назвать вообще жизнью... ни девчонок, ни друзей... я так в душе порой едва не плачу, за что ему далась в этом мире такая участь. Участь тени и никого. Да, он словно не жил в этом мире, он все отдавал другим, но кто это помнит? Никто не хотел бы ему сказать – парень, ты похож на зомби, ты замкнулся в себе и в своих там каких неведомых проблемах, очнись, ведь вокруг твои друзья. Нет, никто не сказал, и хоть какие там ни были храбрые бойцы – каждый струсил в этом перед Дорни, и я тут не ангел, а бес, что тоже не пытался его поддержать, дать ему жизни и веры. Он был как тень, как похороненный в самом себе человек и никто не стремился его воскрешать к жизни. Он всех устраивал таким...", - Локи Адинсберг, снял берет десантника и вытер им слезы набежавшие на глаза, ибо никак не хотел при всех казать слабость крутого воина и мужчины, но девы, тоже не скрывали своих слез и были благодарны Локи за такое откровение. А солнце над кладбищем играло милыми лучами, словно всех одаряя любовью.