Из цикла "Невероятные приключения Расквасова и его друзей"
… Первая ночь прошла в сплошном (как показалось Герасиму), кавардаке. Ставили жерлицы на сомов, тайную сеть в камышах, запутали еще два закида, ходили почему-то толпой с фонариками по берегу, падали в воду, постоянно после этого отогреваясь…
Заснули с рассветом…
…С первыми лучами солнца к месту рыбалки приехала местная молодежь – на конях, велосипедах, мотоциклах, самодельных автомашинах-тракторах и нагло попросила почему-то меду.
Опухший и злой Коровин смело пошел в одних трусах на толпу, разметал ее и самодельный хлам по полю, и, не обращая внимания на крики: «Дяденька! Дяденька! Вы что, ох…ели?!» забрал у юных сельчан четыре велосипеда и старую лошадь. Велосипеды он выбросил в воду, а на лошади прокатился несколько кругов вокруг палатки (пока не закружилась голова), кряхтя слез, и отдал поводья Анатолию:
- Ходи дозором. К лагерю никого не подпускай! Чуть что – бей подонков в мошонки!
Однако вскоре рядом опять матерно зашумели – на помощь молодежи пришел местный пожилой шпаненок с пельменным лицом-мурлом.
- «Срок оттянул». «срок оттянул»… - послушав шпаненка минуты две, передразнил его Коровин – Не строй из себя Верховного свинокомандующего местного народа!...
Ты бы сваливал отсюда, миляга… Здесь такой народ – тебя самого за такой базар оттянут. Вот хотя бы этот… - и Коровин показал на тяжко выползающего из палатки огромного, пузатого и седого Расквасова. - Грузинский вор. Зовут Шалва.
- А наколки? А наколки его где? – закричал шпаненок.
- Ты что, при Сталине сидел? Какие сейчас могут быть «наколки»? Сейчас везде – бабки! Или ты хочешь оказать ему услугу, от которой он не сможет отказаться?
Тогда расстроенный и вконец запутавшийся шпаненок попросил хоть полстакана.
- Только без закуски, – предупредил Коровин. – И на корточки не садись. А то тебя тогда тут до вечера не выгонишь. Знаю я вас.
Шпаненок выпил и ушел доставать из заводи велосипеды.
- Ну, как жизнь рыбацкая, Герасим Трофимович? – спросил Коровин, сочувственно наблюдая, как Расквасов пытается надеть носки поверх сланцев.
- Вот это ночное купание вчерашнее – было абсолютно лишним. – пожаловался Герасим и мутно добавил: - У меня сейчас такое ощущение, что меня ночью обрезали… Кости все снаружи болят… кожа изнутри…
- Хороший ты парень, Гера! – закричал такой же всклокоченный, похожий на раненую летучую мышь, референт министра Калдырин, вылезая из палатки. – Но – не орел!.. Ты зачем всю ночь во сне редакцией руководил?
- Редакция – сложный организм, Аркадий… - коряво начал Герасим. Тем более – криминальных новостей. «Исподнее» - это тебе не балет!..
- Да… Далеко не балет… - охотно согласился Аркадий и сноровисто протянул Герасиму раскладной стаканчик с утренней ледяной водкой и скользкий маринованный огурчик на кончике ножа-свинокола.
- Уже?! – испугался и побледнел Расквасов.
- А ты как думал! Мы ж люди – с не фрустрированным сознанием! Мы ж люди – из стали! Это ж – рыбалка! Сейчас в себя придем быстро и – закида проверять. А там и сети! А там – и жерлицы! Так что – вперед!.. И где мои очки?
Оказалось – раздавили. На них, оставленных у порога на свернутых сапогах, всю ночь собакой проспал Анатолий.
- Ничего. – не расстроился Аркадий Калдырин. – Есть запасные. Для рыбалки. Эх, надо было мне их сразу надевать…
И он водрузил на смятый сном нос огромные кованные очки-окуляры на головной резинке.
…Все опять пошло наперекосяк. И хотя на жерлицы попались крупные сомы, пугавшие до сердцебиения непривычного и похмеленного Расквасова своими белыми пузами, угрюмостью и подозрительным взглядом маленьких глаз; хотя в сеть вместе с тремя десятками пластиковых бутылок залетело и два загулявших ночных судака, а также чья-то воинская портупея с пустой кобурой; хотя упорный Чекалов все-таки успешно «пощупал» сазана на шесть килограмм, а Анатолий прекрасно нажарил на завтрак отличной свежей не потрошенной рыбы и почему-то картошки в превосходной кожуре – все вновь мешалось в какой-то пьяный винегрет из бесконечных стопок, крючков, криков, червей, воды и песка.
И это бесконечное сиденье за столом…
День опять грозил превратиться в кавардак.
Тем более что вскоре на клеверном поле показался камуфляжный УАЗ, несущийся вроде бы прямиком на рыбацкий лагерь.
А вроде бы и нет…
- Ну, ребята, держись! – сказал Калдырин. - Тут к нам сам Саломатин пожаловал. Начальник всей рыбной охраны. Прячь осетра, Чекалов…
- Посадят?! – перепугался Герасим. – Я же не нарочно…
Калдырин засмеялся:
- Сожрут! Они ж по берегу вечно голодные шныряют. И нетрезвые. Работа такая.
Подлетевшая пыльная машина с полностью тонированными стеклами пронзительно заскрипела тормозами и остановилась в полуметре от стола, за которым сидели разморенные на солнце рыбаки.
Очень долго из машины никто почему-то не выходил. Затем передняя левая дверь медленно приоткрылась, и из нее стремительно выпало человеческое тело в камуфляжном одеянии.
-О! Кто к нам приехал! – фальшиво обрадовался Калдырин. – Сашка Саломатин!
Выпавший из УАЗика Саломатин воспрял с земли, молниеносно отряхнулся, и, не меняя каменного выражения лица, стал обходить сидевших рыбаков, также с каменно-крепкой силой пожимая им руки.
Тут только до вскрикивающих от боли отдыхающих дошло, что приехавший рыбохотнадзоровский начальник смертельно пьян.
Остальные – здоровенный молодой инспектор, водитель с очень глупым лицом, милицейский чин почему-то в парадной форме и с дорогим кожаным чемоданом в руках, и весьма упитанный средних лет человек, также в непременном камуфляже, с пожарным лицом и насупленными, дико кустистыми старческими бровями, тоже улыбались весьма расслаблено.
- Аркадий! Забыл меня? - вежливо крикнул упитанный.
- Да, кто ж тебя, Костя, забудет… - вновь фальшиво улыбаясь, ответил Аркадий. – Инспектора-то Колющенко-то… Прошу к столу!
Прибывших усадили на подручные сиденья: «запаску», канистры, пустые ящики и огромный мешок с привезенным инспекторами промысловым бреднем.
Анатолий привычно улегся на песок.
Туда же неожиданно для самого себя упал и все более адаптирующийся к происходящему Герасим.
За наливанием познакомились. Особый интерес у рыбаков вызвал милицейский человек.
Оказалось, это – Валерий Неживых, начальник местной тюрьмы, который, тоже, как и Герасим, впервые выехал на рыбацкие приключения.
Беседа была обстоятельной и неторопливой.
От рыбацких анекдотов и историй до инспекторских увлекательных монологов о застреленных браконьерах и найденных десятках утопленников («…вот в этой самой заводи!...») постепенно перешли к эротическим рассказам.
- Вот у нас один мужик, Василий, прямо в квартире построил баню,. – делая руками умеренные жесты, обстоятельно начал егерский водитель. - Ну, сауну из спальни сделал. Установил там скрытую видеокамеру. И стал приглашать друзей – семейные пары. Запускал их парами, мешая и не мешая - по ихнему согласию. Типа – по- семейному - попарка-помывка, а разврат снимал и потом продавал кассетами за рубеж. Дело пошло. Кассеты начал и у нас продавать. Если пар не хватало – снимал жену и себя. Все еще удивлялись: «Как париться - так Вася шапочку до рота натягивает, да еще и усы сбрил!..»
- И чем закончилось? – поинтересовался Расквасов.
- Раскрыли его по шапочке. С узором «Адидас». Он же в ней и на работу ходил.
- А ты сам к Васе ходил? - очень остро спросил Расквасов.
Водитель замялся и увильнул:
- Рад бы, да в бане – не могу…
- От нестоячки хорошо помогает мышиный жир! – вклеился уверенно Анатолий.
- Внутрь!? – испуганно вскрикнули городские.
- Зачем внутрь? Что болит, то и мажешь – спокойно ответил сельчанин. – Для склизскости…
- А вот еще про сауны история, – закусив, обстоятельно продолжал егерский водитель. - У нас один мужик, тоже водитель, Леонид, прочитал в газете, что есть специальные сауны-бани – с зеркалами. Ну, что б, если там с мадамами идешь – так вообще без пара аж забирает!.. Так он что додумался! Взял и у себя во дворе баню с кривыми зеркалами соорудил!
Калдырин фыркнул в водку, а Коровин и Семенов захохотали.
- Вот там – действительно забирает! – продолжал поощренный водитель. – И водки не надо!
- А ты ходил? – опять спросил Расквасов.
- А то! Как грустно на душе, так майку покороче – трусы подлинее, и к Леониду!
- Про роги еще историю расскажу... – закуривая, заговорил егерский начальник Саломатин. – Есть у меня старинный друг, а ныне бизнесмен, некто Кирилл. Фамилию я вам не скажу. Приехали мы как-то на охоту. По глухарю. Набили!.. Штук по 20 на брата!.. Сидим, отдыхаем. Закусываем глухарями. А рядом – километров в пяти-шести от нас маралье хозяйство. А дело – под весну. И там эти вот олени, которые рогачи, начинают на ночь орать...
- Как «под весну»? А глухари? А запрет? – лицемерно встрял Анатолий.
Саломатин отмахнулся.
- А Кирилл их услыхал, аж затрясся весь! И вот, просит он меня, упрашивает: «Поехали да поехали за рогами!» А я ему возьми да ответь: «Что мол, дома своих мало?» А не знал, что так отвечать было ему нельзя... Пошел, значит, этот Кирилл в ельник и оттуда в нас стрельнул. Из обоих стволов. Однако – не попал. А мы, что, виноваты, что ли...
- И что?
- Ну что, поймали, ружье отбрали и по шее. Налили еще и спать положили. А утром поехали в маралье хозяйство. А у них там полная весенняя страда – рога режут, панты вымачивают. Ну там еще выпили- закусили, Кирилл бабок остегнул немеряно и десятилитровую бутыль настойки купил. Самогонную. И уже в машине начал потреблять. Так мало того, что у него прямо в пути начали рога пробиваться и уши ветвиться! Прямо таки «гон» начался. Его спрашиваешь что-то, а он орет непроизвольно... Рычит, как весенний олень.
- И чем закончилось? – заинтересовалсиь все.
- Говорят, в офисе на следующий день - делов натворил!.. Да и дома тоже...
- А у нас в министерстве… - похабно улыбаясь, громко сказал Калдырин, - Один завотделом решил снять порно, где все герои будут в масках его начальников.
- И что?
- Снял. И немцам продал по Интернету. Бабло срубил - на хрена ему теперь министерство… Или там рыбалка…
- Не… - зашевелился в песке обойденный семейной эротикой Герасим: - Рыбалка, я считаю – самое приятное дело!
- Самое приятное дело, - вставил пышный Константин Колющенко: – Это сало солить… Или смотреть, как тебе в кассе деньги отсчитывают. Можно предвкушать – что купишь, какие удочки, крючки… А можно и попереживать – чего сегодня мало выдали… А другим – очень много…
- А у нас, однако, в тайге тоже белку только вдвоем бьют. – Поерзав, робко вступил до сих пор молчавший и непьющий огромного роста инспектор, с простым, славным и честным лицом сибиряка. – Найдут, значит, белку… Один становиться под деревом и начинает белке страшную историю рассказывать. Белка от испуга рот открывает, расшеперивается, в это время другой ей из мелкашки в попку стреляет, прямо в дырочку. Пуля, однако, через рот вылетает. И шкурка целая…
Все уважительно замолчали, переглядываясь.
Тогда, не выдержав, налив только себе и быстро самостоятельно выпив, в разговор ревниво вступил Саломатин и с ходу рассказал историю о местных сомах, таких огромных, что прошлым летом подобный сом схватил и проглотил с шерстью и когтями переплывающего реку медведя.
- Так, где ж тут у нас медведи? Тут и леса с грибами-то уже нет… – опешил местный Анатолий.
- Да, Саломатин… Где тут у вас медведи? И почему мы тогда без ружей? – прицепился Коровин.
Саломатин крякнул, и, оглядев негодующими глазами сидящих, ответил, что это тот самый медведь, который, как присутствующие наверняка помнят, сбежал из проезжающего цирка-шапито.
- Как мало нужно для творческого счастья… - произнес Расквасов. – А я вот охоту не люблю…
- И зря, – покачал головой философический Калдырин. – Тяжелый рок – это душа белого человека, а охота, это – выстрел души!
- И ты бы смог убить маленькую панду? Еще даже щеночком? – краснея от гнева, закричал Герасим.
- Так… - покрутил головой Аркадий Калдырин. – Раквасову больше не наливать! И смотри, как быстро набрался!
Начальник городской тюрьмы КГБ Валерий Неживых внимательно слушал их увлекательные рассказы, восхищенно молчал, а потом пьяно-радостный вскричал:
- Пацаны! Пацаны! Слушай сюда! – И Неживых пьяно заплакал. – Какие вы… пацаны! Вот так решим, пацаны! Если вы ко мне залетите… хоть по какому делу, пацаны! Я вам, пацаны, базара нет – лучшие камеры обеспечу! Мягкие кровати! Хавку – по-полной программе! Кирнуть – тазами! Баб – в студию!
- Да зачем это, Валерка… - засмущался Коровин. – Тебя напрягать…
- Каво «напрягать»!? Каво?! Меня?! – еще громче закричал Неживых. – Да у меня там вся жизнь прошла!.. Как 20 лет назад ключи принял, так и трясу ими каждый день! Первый раз на рыбалку вырвался! С нормальными людьми посидел! Нет, пацаны! Если что – сразу ко мне! Всех спасу! И в воду лезть не надо!
- Да, кстати, мужики! – вспомнил Саломатин. – А ну – кончай водку переводить! Бредень-то зачем привезли? Пойдем – пару раз заведем…
Народ закряхтел, заматерился и, несмотря на выпитые литры, довольно грамотно начал распутывать веревочно-сетчатую кучу.