I.
Водитель сдал назад и резко развернулся.
-Сюда, Тамара Николаевна?
-Да, Николай. Тут дальше сама по тропинке через лес быстро доберусь.
-Так ведь время уже позднее. Может, всё-таки, объедем?
-Да какое позднее, 8 часов-то всего. Светло ж ещё! Езжай-езжай, Коль. Наверное уж жена заждалась - пятница всё-таки. А я прогуляюсь,
воздухом подышу.
-Ну, как знаете.
-Да, Коль, в понедельник попозже можешь за мной сюда.
-В 6 утра?
До города было ехать три часа.
-Давай в 5:30. Дисциплину уж так сильно не будем подрывать, - сказала Тамара Николаевна и усмехнулась.
-Хорошо, Тамара Николаевна, "привет" Виктору Семенычу передавайте!
-И ты жене передавай.
-До свидания!
Тамара Николаевна, схватив большой шуршащий пакет и свою сумочку, вышла из автомобиля и побрела в сторону тропинки. Машина резко
тронулась с места и, оставляя клубы пыли вперемешку со щебнем, полетела прочь.
Тишина... долгожданная тишина и легкая трель вечерних птиц. Именно такое завершение тяжелой трудовой недели казалось женщине самым
прекрасным. Тамара Николаевна, не спеша, брела по лесной, давно знакомой, тропинке, наслаждаясь приятным летним воздухом. Лесок был
смешанным, но реденьким, хотя кое-где здесь даже можно встретить кусты с ягодами и пеньки с грибами. Тамара Николаевна наклонилась и
подняла жёлудь. Что он ей напомнил?
Конечно, этот символ она видит каждый день в общем холле компании, в которой трудится начальником одного из отделов. Покрутив его в руке,
она оторвала шляпку и просунула в неё указательный палец. Сам плод женщина кинула в дерево. По дороге ей также встречались и различные
травы, из которых она постепенно собирала букетик, воображая будто эти цветы ей подарили на презентации зарубежные партнеры.
Песни сами вырывались из уст Тамары Николаевны. Она то заливалась популярными мелодиями, услышанными по радио в машине своего
водителя, то устраивала пересвист с лесными птичками, то легонько бежала вприпрыжку.
Спустя 15 минут ходьбы, ноги женщины почувствовали усталость. Вот и подходящий пенек появился в поле зрения. Поставив пакет и сумку
возле пня, Тамара Николаевна уселась на него, широко расставив ноги.
-Как хорошо... Щас вот... Тааак...
Начальник открыла сумочку и достала оттуда ежедневник в черном кожаном переплете, из него же извлекла и золотую пластиковую карточку с
выбитой надписью TAMARA ZVONAREVA. Всё вытащенное положила на пакет.
Засунув руку под юбку, она быстро пробралась в свои трусы и вытащила оттуда маленькую упаковочку с белым сыпучим веществом.
Путем ловких движений ежедневник оказался на коленках Тамары Николаевны, а содержимое пакетика - рассыпано по кожанной поверхности
этой книжки.
Взяв пластиковую карту, женщина сделала аккуратные дорожки, напоминающие ей млечный путь.
-Ну, давай, вот, - пробормотала она, и ноздри ее быстро, но чувственно втянули первую дорожку.
Другие две дорожки пошли медленнее и размереннее.
Путь значительно сократился. Эйфорическое состояние словно донесло на крыльях Тамару Николаевну до деревни, до дома, где проживал её
контуженый и сошедший с ума после участия в военных действиях муж.
Она ездила к нему на выходные, привозила еду и по мере возможностей отдыхала на природе, возилась в огороде.
Тамара Николаевна подошла к домику. Он стоял немного поодаль от других домов, был неказист и груб, как и её муж, который после войны не
смог жить в цивилизации.
За калиткой виднелся Виктор Семенович, сидящий в беседке и потягивающий "Беломорканал", пуская тяжёлые клубы дыма.
-Здравствуй! Я приехала! - крикнула Тамара Николаевна.
Муж не проявил никакой реакции.
-Вить. Ну, откроооой!
Пустые стеклянные глаза Виктора Семеновича, смотрящие вникуда, говорили о том, что опять в его голове проносятся события тех дней, когда
погибли пять его боевых товарищей, а он один, раненый в живот, был госпитализирован и спасен врачами.
Тамара Николаевна просунула руку в зазор между забором и дверцей и полностью, исцарапав руку колючей проволокой, открыла шпингалет.
-Витька, ну, ты опять нахерачился? А? Витька, блять, сколько можно бухать, ну, сдохнешь так! Ну! Вить!
Виктор Семенович резко схватил жену за горло и со всего маху головой впечатал её в каскад деревянной беседки.
-Ааааааааааааааааа! Больно, гад! - заорала Тамара Николаевна и сжалась.
Виктор Семенович схватил её сзади и швырнул. Тамара не прекращала кричать от боли и обхватила руками голову, слегка оперевшись на
перила беседки. Воспользовавшись "удачным" моментом, Виктор ударил её по затылку ещё раз, загнул её над перилами ещё сильнее, задрал
сзади юбку жены, разорвал ей трусы и, держа её одной рукой, второй спускал свои треники.
Мучительные от боли в области черепа завывания Тамары доносились по всей округе, в то время, как Виктор наклонял её всё сильнее и
пытался таким образом выполнить "супружеский долг".
Наконец он вошел в нее, и так резко, что боль женщины в голове отошла на второй план.
Тамара начала плакать и кричать о помощи, но никто в округе не стал бы связываться с этим животным.
Завершив свой акт совокупления, Виктор вынул свой прибор и вытер его об порванную на жене юбку.
В 10 вечера Тамара Николаевна уже стояла у плиты и подогревала котлеты, привезенные ею.
Виктор лежал рядом на кушетке и смотрел в потолок.
-Садись кушать, Вить!
-Катись из моего дома, шлюха! Катись, рвань!
-А я поем, котлетки очень вкусные получились.
II.
-Петька, Петькааааааа! Ты выйдешь?
-Щас, только покушаю.
-Скинь мяч!
-Неа! Выйду и вынесу!
-Ну, скиииииинь!
Петька закрыл балкон.
Мать наливала горячие щи, которые он не мог терпеть. Отец сидел на кухне и читал газету в ожидании обеда.
-Ешь-ешь давай, а то гулять не пойдешь, - настойчивым тоном сказала Лариса Романовна.
-Я не хочу этот суууууп! - возражал ей Петя.
-Это не суп, это щи, самые полезные и наваристые щи! Будешь их есть, вырастешь крепким и сильным, как папа! - сказал Михаил Петрович.
Мальчишка получил свою долю обеда и мотивации и со сморщившимся от отвращения лицом приступил к поглощению пищи.
-Завтра наши с Динамо играют, - за едой между делом сказал отец.
-Ну и что?! - больше утвердительным, чем вопросительным тоном сказала Лариса Романовна.
-Я думаю, сходить с мужиками...нууу, могу ещё, конечно, Петьку с собой взять.
-Да! ДА! Пап, я хочу с вами. Мне дядя Юра обещал значок "ЦСКА" подарить.
-А ты вообще молчи, еще нос не дорос, - сердито заявила мать, - и что вы там будете делать? Пиво опять пить?
-Ну, а что еще на футболе делают?! - усмехнулся Михаил Петрович.
-Послушай, Миш, я ради тебя взяла отпуск, а ты идешь на футбол!
-Один день ничего не поменяет.
-Но мы уже три дня в отпуске с тобой! Ты ни ехать никуда не хочешь, ни ремонт делать.
-Ларис, какой ремонт, в прошлом году же делали. Надо отдохнуть.
-Так давай отдохнем, съездим на море с Петькой.
-Смысл сейчас об этом говорить? Тут дело одного дня. Завтра схожу на матч, а потом решим - целый месяц впереди.
-Ты всегда наши дела откладываешь на потом, зато Юру своего с Ефимычем послать никуда не можешь!
Петя заёрзал на стуле.
-Я не буду доедать, мам.
-Второе ешь! Сейчас пюре с тефтельками наложу.
-Я гулять.
-Никуда не пойдешь, пока не доешь.
-Ну, маааам, меня пацаны ждут, мы же в футбик не доиграли.
-И этот в футбол! И тот в футбол! Как же вы меня заебли оба своим футболом!!! За одного урода замуж вышла, второго родила! Вы мать
родную на футбол готовы променять! Твари! Ненавижу вас обоих!!!
-Ларис, не ругайся при ребенке!
-Не ругайся, блять? При ребенке? Да это твоя копия! Дьявольское отродие, а не ребенок!
-Ну, ты и дура, Ларис!
-Я, блять, пашу на вас двоих, всю свою молодость на вас угробила, а я еще и дура???
-Дура и еще какая.
Лариса Романовна, разъяренная, с растрёпанными волосами, подбежала к тумбочке, на котором стояла подставка с ножами, вытащила самый
большой и резко ударила в лицо своего мужа.
Михаил Петрович схватился за порез руками и зашипел. Тогда она нанесла ему еще несколько ударов в область шеи и головы. Мужчина стек на
пол.
Петька дико заорал и пытался убежать на улицу, но мать одним прыжком оказалась у входной двери, перегородив её тем самым от сына.
-Ага, гаденыш! От мамки убежать захотел! Падла, не уйдешь от меня. Один вон хотел уйти, где он? Со мной теперь всегда будет, никуда не
денется! И ты не уйдешь, я тебя рожала!
Петька в бешенстве метнулся в сторону своей комнаты, но Лариса Романовна догнала его и нанесла ему удары ножом так, что Петька упал
навзничь, не издавая больше ни звука.
Лариса Романовна села на стул, опустила голову.
-Вот так вы с матерью, да? Знайте теперь. Никогда вы от меня не уйдете. Футбол-***бол!
Потом она резко подскочила и побежала в кухню. Там на плите в фаянсовой кастрюльке с рисованными жёлудями варился компот из
свежесобранных на даче ягод и яблок.
-Оооой, чуть не выкипел, и пенку снять забыла!
Женщина провела все процедуры приготовления, выключила плиту, взяла ковш, разлила компот в три стакана.
-Миша, Петя, компотик готов. Пойдемте к столу!
III.
Марина Вячеславовна работала учительницей начальных классов, когда познакомилась с Сергеем.
Ей было 29, а ему - 34.
За её спиной лишь годы обучения в ВУЗе, курсы по повышению квалификации и классное руководство у 1 "а", который перерос теперь в третий.
За его - два брака, в одном из которых он успел завести двух сыновей.
Что привлекло её в нём?
Наверное, возраст дал знать о себе ведь все её подружки, если таковые и были, а правильнее сказать, приятельницы по учебе, повыскакивали
замуж и понарожали детей, а она с томным взглядом и тяжелым вздохом каждое утро выходила из дома и шла на работу, в школу, к детям, к
людям и возвращалась в пустую квартиру, где её ждал только холод, чашка с остывшим утренним недопитым чаем и портрет философа Канта.
Сергей был дерзок и настойчив, а познакомились они в школе.
Дело было так.
Его сын учился в классе Марины Вячеславовны, и однажды Сергей явился на родительское собрание.
Вечь вечер он не сводил глаз с молодой учительницы, и после собрания он подошел и предложил ей задержаться.
Сначала на её столе, раскидав все бумаги и ручки, потом на первой парте, где сидела очкастая отличница Лиза Иванова,
потом на стуле и на полу, затем, прижавшись к классной доске...
Таким бурным её вечер ещё не был. Сергей проводил её тогда до дома, а она предложила остаться.
Вот так и началась её семейная жизнь. Она приходила домой, а он встречал её лежащим на диване пьющим пиво с жирной рыбой, которая
пропитала своим запахом всё покрывало.
Но Марина не возражала. Она была рада, что рядом с ней мужчина. Мужчина, который не ходит на работу и не помогает ей по дому. Зато он
потрясающий любовник. Да и её статус "я не одна" вселял в неё такую гордость и уверенность, что постепенно Марина из скромной серой
мышки превратилась в бесноватую женщину-вамп.
Или хотела, чтоб так казалось со стороны. По крайней мере гардероб её представлял вызывающие наряды, а на лицо она наносила тонны
косметики. Директриса школы Наталья Юрьевна постоянно делала ей замечания по поводу внешнего вида: "Учитель должен подавать пример
своим внешним видом, а не делать из школьников малолетних проституток и хулиганов!"
Но Марина Вячеславовна давно абстрагировалась от обвинений в свой адрес и прилетала на работу, как на крыльях.
В одну такую замечательную пятницу утром пожилая директриса поставила её перед фактом:
-Марина, ты у нас птица свободная: ни семьи, ни детей. Завтра берешь свой класс и устраиваете субботник в лесопарковой зоне возле школы.
-Завтра же суббота...
-Ключи сегодня у завхоза возьми от склада. Там веники, метёлки, грабли - всё, что нужно. Ты у нас последнее время какая-то беззаботная
бегаешь...Хоть порядок наведи на пришкольном участке.
-Ладно.
-Молодец, завтра в 10, не забудь передать классу.
Марина Вячеславовна зашла в кабинет и предупредила учеников о субботнике. Эту новость дети встретили криками недовольств, но молодая
учительница быстро их успокоила, предложив вместо чтения поиграть в города.
Однако она не знала, как сказать сожителю о завтрашних неожиданно навалившихся планах. Эта мысль терзала её весь день, и на уроках она
аутично погрузилась в свои тяжкие раздумия, на обращая особого внимания на учеников.
Придя домой и обнаружив Сергея на том же месте, где последний раз видела его перед уходом, на диване, она с осторожной интонацией
попросила его поговорить с ней.
-Что-то случилось, красота моя?
-Серёж... Меня директриса заставила завтра работать!
-Че? Работать? В субботу?
-Ну, там субботник будет с моим классом, в лесном скверике возле школы.
-Ммм... Во сколько?
-В 10.
-Пойдем туда вместе, Маришк. Я за своим раздолбаем как раз присмотрю.
Марина Вячеславовна не ждала такой реакции. Её тело будто было сковано и сжато стальными цепями, и в одночасье ими же отпущено. Такое
облегчение...
Утром они дружно отправились к школе. Половина класса уже стояла возле склада.
-Здрасьти! - прокричали звонко и дружно дети.
-Доброе утро, заходим, берем инструменты... Перчатки все взяли?
-У меня нет.
-Сергей, дай Витеньке свои перчатки.
Реквизит был вынесен на улицу, класс во главе с учительницей и её сожителем дружно и организованно отправился на уборку.
-Так, разделились. Кому не хватит граблей, собирайте только крупный мусор.
Сергей остался без рабочих перчаток и без дела. Марина Вячеславовна помогала ребятам собирать бумажки и склянки.
Сын Сергея стоял рядом с отцом и о чем-то оживленно говорил.
-Серёж, ну, ты сам ничего не делаешь, ещё и ученика моего отвлекаешь!
-Да ладно тебе! Итак с сыном редко вижусь!
-Дети сейчас насмотрятся и тоже ничего не будут делать.
-Марин, иди убирайся.
Покорная девушка отправилась продолжать уборку.
Сергей с сыном Максимом зашли вглубь дубового полеска.
-Помнишь, о чем договаривались?
-Да, пап.
-Так чего ты ждешь?
Максим подошел к отделившейся от всех однокласснице Тане Скопневой, сидящей на корточках и разглядывающей найденное ею синее
стёклышко, схватил за хвост, прикрыл рот ладонью и потянул за собой в сторону.
В лесной зоне было заброшенное здание бывшего здесь когда-то кафе.
Мальчишка затащил одноклассницу в это здание, где их уже поджидал Сергей.
Девочка сильно брыкалась и пыталась кусаться. Тогда сожитель учительницы достал из пакетика малярный скотч, ударил Таню по голове и
заклеил ей рот.
Всё это время сынишка держал её из последних сил.
Сергей со всего размаху пнул девочку в живот, и она, сильно покорчившись, упала на пол. Тогда подонок расстегнул ширинку, достал свой
половой орган и начал мастурбировать. Максим тем временем достал телефон и начал всё это снимать.
Сергей начал двигаться более ритмично, перевернул девочку лицом вниз, содрал с неё красные колготки и продолжил своё мерзкое дело.
Школьница била ногами в пол и пыталась уползти.
-Держи её, сынок!
Макс подбежал и выполнил просьбу отца.
Где-то недалеко стали доноситься крики Марины.
-Серёж, Максиим, вы где? Ау!!!
Сергей не мог и не хотел останавливаться.
Учительница вбежала в заброшенное кафе и увидела эту картину.
-Вы? Вы что творите, изверги???
-Заткнись! Попробуй кому-нибудь сказать! - крикнул Сергей и вытащил конец.
Максим поднял и отряхнул девочку, помог ей натянуть колготки, оторвал скотч, вытер ей слёзы.
-Мы сейчас отведем её домой, отмоем. И ты никому ничего не говоришь.
-Ладно.
Танечке пригрозили кулаком, взяли за руку и повели в дом к учительнице.
Марина Вячеславовна, сказав классу, что Таня упала и ударилась во время уборки, отправила всех по домам.
IV.
Василий Олегович достал из кармана позолоченный портсигар с выкрапленным на нём дубовым листом.
-Шур, давай закругляйся, опаздываем уже.
Александр Дмитриевич поглядел исподлобья на друга. Завязал шнурки, ещё раз побрызгался для пущей уверенности духами, подаренными на
23 февраля его женой Натальей.
Наталья и Ирина, жены Александра и Василия, соответственно, лежали в роддоме на сохранении.
По иронии судьбы или, быть может, по какой-то договоренности, женщины должны были рожать примерно в одни и те же сроки.
-Вась, а ты гандоны взял?
-Обижаешь.
-Лады, я готов, короче.
-Ты как баба собираешься!
-Так ведь к бабам идем!-громко крикнул Александр и расхохотался.
Два друга вышли из подъезда, Василий сразу же закурил.
-Как думаешь, наши не узнают?
-Да чё ты ссышь, первый раз что-ль?
-Ну, вообще-то да.
-Чё да, а ребёнок у кого скоро будет? Не от тебя что-ли? Хахаххах!
-Сань! Я имею ввиду, первый раз вот так...это...от жены...налево.
-Васёк, ты странный такой. Ты 5 месяцев с рукой баловался что-ли?
-Отъебись!
-Аххах! Да ладно, ладно, всё.
Мужчины спустились вниз по улице.
-Шур. Может, в бар сходим посидим?
-Да ты чё на очко-то подсел? Никто ниче не узнает! Ты прям как целка. В бар позже сходим - пойдем поебемся сначала.
Друзья свернули за угол и упёрлись в небольшой трёхэтажный двухподъездный дом светло-зеленого фисташкового цвета с двумя белыми
яркими полосками у фундамента.
-Нам сюда!-Александр указал на окно первого этажа с розовыми полупрозрачными шторками и ярким светом.
Александр уверенным шагом подошёл к первому подъезду и позвонил в домофон.
-Ань...ой, Людка, ты что-ль? Открывайте.
Дверь коротко запищала прерывистым звонком.
Александр потянул дверь на себя и пропустил друга. Василий нехотя поплёлся к ступенькам.
Саша позвонил в звонок, на котором была наклеена бабочка, а под ним была выцарапана подпись "Анька - шлюха".
Дверь открылась.
-Чё так долго к дверям подходите? Где Анютка?-дерзко, но игриво спросил Александр.
-Да тут она, тут. Проходите, мальчики.
Людмила была подругой Анны.
Она была достаточно высокой, пышногрудой, да и вообще с округлыми формами, кудрявые с ободком волосы, крашеные в тёмно-рыжий цвет,
губы алые, вызывающие голубые тени на веках, а надет был на ней черный длинный атласный халат с крупными цветами разных оттенков от
ярко-розового до тёмно-бордового.
Внешность Людмилы пришлась не по вкусу Василию, но его дамой на вечер была она, ведь Анька - давняя любовница его друга Шуры.
Рыжая бестия проводила друзей в кухню.
Там у плиты со стряпнёй стояла Аня.
Невысокая, худенькая, в голубых джинсах и белой тинейджерской футболке со смешным кроликом и надписью на английском языке,
мелированная и с простым детским хвостиком на голове.
Саша, увидев её, сразу же хлопнул по заднице.
-Привет, детка!
-Ой!-от легкого испуга и неожиданности она обронила нож. - Здрасьте, - сказала она, обернувшись в сторону Василия.
-Здравствуйте! Хорошо тут у вас. Светло...
-Вы садитесь, - с интонацией командира отвесила Людка, - щас Анька рыбу дожарит.
Александр достал из пакета бутылку красного полусладкого вина и поставил на стол.
-Тут курить можно?-спросил Василий.
-Конечно, щас вытяжку включу. И мне подкури тогда,-Люда протянула ему свою тонкую сигаретку.
Аня поставила на стол закуски, и все приступили к позднему ужину.
Люда включила магнитофон. Попсовое радио заливалось песенками о неразделенной любви.
-Давайте потанцуем?-предложила подруга хозяйки и насильно вытащила из-за стола Василия.
Александр и Аня тоже вышли и стали страстно зажиматься в некоем подобии танца и, кружась, медленно утекли в сторону спальни.
-Ну что, сладенький? Отвальсируешь меня до зала? Там тоже диванчик есть!
-Погоди, - растерялся Василий, - я вот тут вино не допил.
-Я что, такая страшная? Без выпивки со мной никак? О-хо-хо! Бери бокал с собой, там допьешь.
-Ладно, пойдем.
Людмила подобрала подол халата и резкими шагами направилась в зал.
Василий неуверенно и робко поплелся за ней.
Проходя мимо спальни, через приоткрытую дверь он увидел, как его друг с голым задом резво ёрзал и кряхтел на Аньке, а она негромко и
отрывисто попискивала.
Василий ускорил шаг до зала, перед его носом Людка сорвала с себя халат. Под ним не было ничего.
Она резко кинула мужчину в кресло и прыгнула на него сверху. Её горячие поцелуи осыпали всю его голову и шею. Красная помада оставляла
повсюду жирные следы, в том числе и на чистом белом воротнике рубашки Василия.
Рубашка с треском раскрывающихся клепок была расстёгнута Людой. Теперь его грудь была предана горячим и черезчур страстным
поцелуям.
Тело Василия сковало и он не мог пошевелиться.
Мелодия лунной сонаты в современной обработке вперемешку с вибрацией вернула его в реальность.
-Слезь! Телефон звонит!!!
-Не нервничай так, потом перезвонят!
Василий резко толкнул Людмилу в грудь, освободив тем самым доступ к еще не снятым с него джинсам.
-Ало...что? Уже? Как? Еду!
-Вась, что там такое? - крикнул из соседней комнаты друг, услышавший телефонный разговор.
-Ирка звонила! Рожает!
За окошком шел снег.
Василий, в одном ботинке и полуголый, убегал прочь по закоулкам.
V.
-Глянь-ка, Петровна, во мода пошла!
-Хде?
-Вон-вон пошла, проститутка!
-Ленка штоля?
-Почем знать, можа и Ленка, Галькина дочка, продавщицы с рыбного! Шалава! Юбка-то пупка не закрывает!
-Здрасьти! - поздоровалась девушка, выходящая из подъезда, недалеко от которого восседали две старушки.
-Здравствуй, Леночка! Как у мамки здоровье? - хором поинтересовались бабушки.
-Да, нормально.
Девушка прошла мимо.
-Да какое у нее нормально, пьет ведь, не просыхает! И мужика споила, угробила.
Бабкам не давала покоя жизнь соседей, и они продолжали перемывать им косточки.
На другом конце двора появилась девушка в строгом платье, старомодных туфлях-лодочках и с тяжелой сумкой наперевес.
Она приближалась к подъезду.
-Здравствуйте!
-Здравствуй, Танечка! С работы?
-Да, - улыбнулась девушка и нырнула в подъезд.
-Вот, девчонка умная, глянь, Петровна! Не то, что эти проститутки. Дирситацию пишет!
-У нее папаша-то покойный тоже ить профессор был. Вся в него Танька. Биологией занимается!
-Жалко, что всё одна. И парни-то к ней не ходють. Замуж-то кто б взял! Хорошая девка!
Таня зашла в подъезд, поднялась к двери, повернула заранее вызволенный из сумки ключ с жёлудем, висящим на нём вместо брелока, и
переступила порог дома.
-Биологией, говорите! Ну-ну, старые маразматички!
Она быстро проследовала на кухню.
Там её покорно ждал любимый кот Феникс.
-Держи, Феня, свежачка! - и вытащила из кармана сумки завернутую в целофан человеческую кисть.
Подразнив кота и помотав кистью перед его носом, она швырнула её в миску.
Феникс жадно захрустел.
-Ну, и мне пора перекусить, пожалуй.
Таня открыла холодильник. В нём среди всех пряностей и весенних овощей находилось энное количество стеклянных банок.
-Придется кушать запасы, - сказала она, достав банку с подписью "Осень 2011", вытащила из неё три предмета непонятного охристо-кофейного
цвета, напоминающие по форме человеческие уши и аккуратно выложила на тарелку.
-Ммм, прям как маслята! Феня, брысь!
Кот, нагло запрыгнувший к ней на коленки бросился вниз и исчез во тьме коридора.
VI.
-Машенька! Давай кушай!
-Бабушка, не хочу!
-Я тебя дяде Гене отдам! Ешь быстро!
Маленькая внучка явно не хотела быть переданной на воспитание алкашу из соседнего дома, который попрошайничал у взрослых на фанфурики,
а детей и вовсе пугал рыком из-за гаража, где он частенько сидел и пил.
Тарелка с манкой была доедена почти до полной её чистоты.
-Вот видишь, как надо кушать!-обрадовалась бабушка.
-Бабуля! А дядя Гена меня съест?
-Что за глупости такие? Кто тебе такое сказал?
-Дядя Гена! Он это всем детям во дворе говорит.
-Я этого дядю Гену...! Алкоголик ненормальный!
В кухню вошла мама Маши и по совместительству дочь бабушки.
-Вы уже поели? Дочь, собирайся!
Маша спрыгнула с табуретки и покорно побежала обуваться.
-Наташ, вы надолго?
-До вечера! Обои на кухню посмотрим сначала, а потом Машке за туфлями к 1 сентября и портфелем. А еще надо на почту заехать, орифлейм
забрать.
-Я вам блинчики испеку!
-Спасибо, мам, что-нибудь из еды привезти?
-А вы и в продуктовом будете? Говяжью печень я вчера купила, сделать?
-Блинов хватит.
-Ну, тогда к блинам, сметаны купите.
Маша и мама спустились вниз, подошли к малиновой десятке, где их уже ждал Машин папа, помахали бабуле, стоящей у кухонного окна и
провожающей их доброй любящей улыбкой, той самой, которая присуща только бабушкам.
Антонине Германовне было всего 59 лет, из них 7 лет у нее была внучка. Вся семья, включая отца Маши, жили в её трёхкомнатной квартире и
ни на что не жаловались - бабушка всегда их хорошо кормила, стирала, убиралась и помогала с другими делами.
-Пора замесить тесто на блины, - подумала бабушка.
Но тут же резко вздрогнула, услышав "птичий звонок" в виде трели в дверь.
-Не успела муки достать, кто-то явился... Кто? - крикнула она через дверь.
-Тонь, открывай, я знаю, что твоих нет дома!
-Черт окаянный!
Антонина Германовна узнала в голосе их соседа по двору и грозу детей дядю Гену и открыла ему дверь.
-Привет, Тонька.
-Здравствуй, Геннадий. Ты что, опять пьян? Зачем ты пришел? Уходи!
-Я пришел, потому что ты одна и тебе скучно. Давай выпьем!
-Гена, тебе нельзя пить, ты уже одной почки лишился. Тебе же 55 лет, молодой же еще, помрешь.
Антонина Германовна и Геннадий, к слову, всю жизнь прожили в соседних домах.
-Я...я не помру, ради тебя, дорогая!
-Генка, не дури, 34 года прошло, ты алкоголик, а у меня семья и уют.
-Ладно, ладно. Налей себе чаю, а я - со своим.
Геннадий вытащил из кармана настойку дуба.
-Ой, фу, какую гадость ты пьешь. Давай зятьевой водки тебе лучше налью.
-Да ты моя ласточка...
Антонина Германовна выпила полтора бокала вина из семейных запасов, а Геннадий выпил 4 рюмки хорошей водки, а затем - шлифанул своей
заныканной настойкой.
-Мааам, мы извещения забыли!- раздался голос с порога, дочь и внучка внезапно вернулись.
Музыка лилась из радио так громко, что Антонине Германовне не было слышно ни звука.
Наталья влетела в кухню.
Нагнувшись над комодом, стояла Антонина Германовна, а сзади нее пыхтел Геннадий в спущенных штанах.
-МАМА?
-Убери Машеньку! - в панике прокричала пожилая женщина.
-Я же говорила, что дядя Гена людоед! - завизжала Маша и начала колотить его в спину ладошками.
VIII.
Виктор нырнул в арку трёхэтажной "сталинки", быстрыми, но короткими шагами обогнул дом, завернул за угол, споткнулся о бордюр, который не
был замечен под талой черно-синей листвой и, придав еще скорости, помчался по лабиринтам дворов. По дороге он наткнулся на
отвратительного вида пса. Пёс стоял и любопытно ждал, когда Виктор подойдёт ближе, дабы облаять или даже укусить. Однако мужчина
пробежал, не заметив собаку, чем ввёл её в ступор, и ей пришлось послушно поместить свой зад на мокрый после мартовского дождя асфальт.
На улицах ещё кое-где лежал снег, особенно во дворах, где-то - слякотно, где-то - скользко, не говоря уже о наличии тонн всплывшего мусора и
фекалий: "весна показала, кто, где срал". Но Виктор шёл так, словно под ногами бродвей или голливудская аллея славы - ничто не мешало ему
двигаться уверенно и резво.
По этому маршруту ему доводилось ходить довольно часто, посему шел он сквозными путями, не по тротуарам, не замечая на своём пути
никаких помех. Если бы на улице было многолюдно, то какой-нибудь качок-папаша уже бы навешал этому Виктору кренделей за то, что он
раздавил куличик, проходя мимо песочницы, заставив качковое чадо разрыдаться.
"7.25", - пронеслось в голове у Виктора, - "я должен быть там в 7.25!"
Пробежав вдоль последнего оставшегося дома, он повернул в сторону стройки, и забежал в знакомую ему щель забора.
-Витёк, Витёк, ты чё шустрый какой? Ты куда? - окликнул его мужчина, стоявший сзади за огромным мусорным баком внутри территории
строительного комплекса.
-Бля, чуть не опоздал!
-Нормально. Рабочие ещё не пришли. Ты деньги принёс?
-На, 13700, как договаривались.
-Витёк, ты не знал? Щас кризис везде, всё дорожает...Уже 14100 стоит.
-Как 14100? Месяц прошёл. Месяц! И уже на 400 рублей? - надежда на скидку была слепа, но в голосе Виктора она прослеживалась.
-Вот так, браток. Брать будешь?
-Лысый, у меня нет таких денег! Я принёс ровно 13700. Больше у меня нет.
-Ты вату не катай! Я знаю, что у тебя есть. Не хочешь, не бери. Но оформляй тогда ложный вызов, - ответил этот самый Лысый и заржал.
Виктор вспомнил, что отложил ещё фиолет на подарок своей Ленке к международному женскому дню.
"Отдать - не отдать",-думал он, но его мысли быстро прервались звонким басом Лысого.
-Ты брать будешь или нет?
-Буду, - Виктор вынул из-за пазухи 500 рублей и протянул их торгашу.
Лысый как порядочный человек сразу же отстегнул ему сдачу - стольник, сунул покупателю в руку что-то мелкое и гладкое, развернулся на 180
градусов и, хромая на одну ногу, уковылял, слегка застревая в околовесенней дорожной жиже.
Виктор разжал ладонь. В ней красовался большой блестящий жёлудь. Он привычным движением оторвал шляпку, кинул её в лужу, а содержимое
высыпал на кисть руки и втянул ноздрями. Тёплые ручейки приятно пронеслись по его телу. Ему хотелось петь и плясать прямо в слякоти из
снега и земли, которая затянула его ботинки в свою тягучую бездну.
-Весна! - воскликнул Виктор и упал мордой в грязь.
IX.
Анжелика Степановна была порядочной тварью, хотя сама она называла себя женщиной с принципами. А принципы эти не стоили и выеденного
яйца. Да что тут говорить, итак всё видно невооружённым глазом. Однажды она вообще охуела. А дело было так.
Пришёл к ней очередной её хахаль, разулся, а носок-то у него дырявый.
-Здрасьте-приехали! Вадик! Это что за фокусы! Ты же к даме пришёл!
Дама эта бальзаковского возраста поимела б совесть уже, хотя бы в благодарность за то, что имеют её.
Нет бы дать несчастному Вадику носки покойного мужа с полочки. Или купила бы на свои доходы со сдаваемой квартирки, опять же спасибо
мужу - оставил по наследству. А тут что ты прям! Пришёл мужик в гости, а она давай выёбываться - так и выгнала беднягу за дверь. Что она
выиграла? Да ни хрена ничего.
Анжелика Степановна представляла собой нечто среднее между пожилой женщиной и зрелым худым мужиком.
В свои 54 года имела немногочисленные, но довольно заметные морщины, однако телосложение было спортивным: заслуга не её - желудок
сладостями и жирностями баловать она любила, о спорте знала только по шоу про фигурное катание с татьяной тарасовой. Такой мальчишечьей
фигурой и хорошим обменом веществ её наградила природа: узкие бедра, худые ноги, маленькая невисящая грудь и едва заметный животик.
Муж у неё помер 4 года назад в возрасте 58 лет. Соседи любят посудачить: "Анжелка мужа голодом морила, готовить-то не умеет, всё ыклеры
да капучины! Вот и помер он, царствие ему небесное!" На самом деле супруг болел какой-то противной болезнью, о причинах возникновения
которой мало что известно. Сама Анжелика Степановна особо не грустила, после смерти благоверного продолжала жить в доставшейся ей от
тётки квартире и сдавать в аренду двушку мужа. Единственный их сын Ярослав давно уже отучился, женился, жил и работал в столице. У
матери бывал лишь редкими наездами по каким-нибудь очень глобальным событиям. Так что жила она одна в своё удовольствие. Редкий
ёбырь появлялся на её пути, но и их она отпугивала своими вшивыми принципами. Да и было-то мужиков, задержавшихся надолго, у неё всего
два. Первый уехал на север подзаработать, и о нём больше не было ничего слышно - может, он уже и в город вернулся давно, просто не
светился особо. На хер ему было надо встречать Анжелику Степановну ещё раз? Чтобы обосрала его, на чём свет стоит, перед всеми
соседями? Жили они, кстати, в одном дворе в соседних домах. Познакомились на выгуле псов. Да, у Анжелики Степановны было какое-то
мерзкое декоративное подобие собаки непонятной породы один в один похожее на свою хозяйку. Она называла её то ли Стейси, то ли Сенди. В
общем, какое-то ****ское имя, услышанное ею в сериале у героини официантки из дешёвой техасской забегаловки, в которой подают залитые
похожей на горчицу гадостью хот-доги и мочу вместо пива. В общем-то, идеальное имя, чтобы быть искаженным в кличку для её
полуболонки-дворьтерьера. С Вадиком или Вадимом Алексеевичем познакомились они в гастрономе. Набрала наша подруга себе сладостей и
прочего говна и тащит к телеку, там уже вот-вот великолепный век начнется или еще какая-нибудь бабская ***ня. А тут эдакий джентельмен
подвернулся.
"Давайте,- говорит,-помогу донести!" Как довел до дома, так и остался там на целых семь месяцев. С мамашкой-то жить в 47, надо думать.
Вадим Алексеевич был разведен дважды, и от двух браков у него было по чаду. Одному уже было 27, а второму - 19, от алиментов
освободился папашка и успокоился на том. А в целом, неплохой мужик.
Периодически Анжелика Степановна выпирала его к маме, но это уж когда он совсем пьяный или совсем охренел.
А когда ей становилось одиноко, она звонила ему, и он возвращался как миленький. Но этот последний случай ну вообще ни в какие рамки.
Свалил он, в общем.А тут вдруг вспомнилось нашему другу, что оставил он у своей Анжелики ценные вещи.
Ну, какие могут быть ценности у мужика 47 лет, живущего с мамой? Брюки да ремень кожаный в них вставленный.
Трубку наша мадам не берет, дверь не открывает - знать, обиду затаила! Как это к такой красивой всей да в носках с дыркой?
Стал наш герой-любовник под балконом орать.
-Анжеееееееееел! Анжееееееелааааааааа!
Удалось ему даже переорать её любимую ларису долину, поющую на сраном кремлевском концерте по первому каналу. Из многих окон
повыглядывали соседи. Многие крутили пальцем у виска, кто-то даже попросил вежливо: "Заткнись, мудак!"
Кудрявая башка Анжелики Степановны всё-таки высунулась с балкона 10 этажа.
-Ты чего, совсем с дуба рухнул, Вадик? Ты чего орешь? Людей пугаешь!
Как будто ей было дело до людей.
Бабки на скамейке возле подъезда неодобрительно закачали головами в одинаковых затхлых платках, заохали, как же это так, посреди бела дня
такие страсти, когда у них-то страстей не было с 1957 года, да и вообще, наверное, не было.
А Вадим Алексеевич не отступал.
-Верни мне хотя бы мои вещи!
-Твои вшивые штаны? Да подавись ты ими!
-Мне завтра на работу не в чем идти, - грустно и тихо крикнул Вадим. А ведь и правда, не в чем.
Анжелика Степановна исчезла за балконной перегородкой, и вскоре вернулась.
-НА! Подавись своими штанищами с дырищами! Нищеброд проклятый!
Вадим Алексеевич привык к оскорблениям и только покорно ждал падения и ловли любимых брюк.
Его, теперь уже бывшая, любовница размахнулась и швырнула их в воздух. Брюки застряли аккурат на уровне седьмого этажа на ветвях
раскидистого дуба, растущего возле подъезда.
Скамеечные бабки продолжали причитать, по телевизору уже завывала певица валерия, а Вадим Алексеевич неторопливым шагом поплёлся
домой, то и дело всхлипывая от несправедливости жизни.