Царства желанные из кнИдущие к себеч3

   
               6. Артисты бывшими бывают 

Дмитрий  Константинович долго присматривался  рыбке, к красной рыбке в сомнительной упаковке. Он делал вид, что рассматривает  срок годности,  надел очки, но задумался о цене. Он надеялся, что продавщица не догадается, но она догадалась. Она  сдвинула уголок  багровых губ набок, демонстрируя разочарование, прищурила плотно упакованные в краску ресницы и  проплыла мимо. Дмитрий Константинович понурил голову и прошел к кассе, ему было стыдно. Он уже устал от этого чувства стыда за свое обвисшее на худом теле пальто, за свой неуверенный взгляд в ответ на нескрываемое пренебрежение рядовых матрон торгового мира. Только в аптеках ему было немного спокойнее, да и то не во всех. В аптеках он оставлял половину своей пенсии, но бывало, что и эти, для него весьма ощутимые суммы, тоже вызывали усмешку, то ли потому, что это много, то ли потому, что мало…
Дмитрий Константинович был человеком ранимым. Десять лет тому назад (а, может быть, тысячу) он был артистом, одним из ведущих артистов провинциального театра. Он и тогда получал весьма скромное вознаграждение, но у него была сцена, его знали. Сейчас, в возрасте 74 лет, он никому не был нужен. Единственный сын, не разделявший отцовского идеализма, давно уехал за границу, где успешно трудился на парикмахерском поприще и был всем доволен. С женой, тоже артисткой, они разошлись давным-давно на почве ее лояльности к режиссеру театра. Сейчас она жила с третьим мужем и у нее две дочери.
Дмитрий Константинович вспомнил об этом мимоходом, он просто двигался вперед по скользкому от  несколотого льда тротуару и смотрел под ноги. Он размышлял о главном - о том, что будет с ним, когда он не сможет работать вахтером, и о том, как отложить деньги на лето, когда есть возможность купить ягоды и свежие овощи. А еще он тосковал…тосковал по сцене, по своим ролям, особенно в спектаклях  « Без зеркал» и «Провокация»…
Было уже семь вечера, но в этот день и в эту ночь ему не удастся побывать дома, он нынче дежурил.
Дмитрий Константинович с пяти вечера внутренне готовился пережить пару-тройку вечерних часов, когда жильцы дома, где он работал, возвращались к себе. Не все были приветливы, иные держались с подчеркнутой надменностью, но на этот- то случай терпеливый бывший артист имел оружие, не то чтобы оригинальное, но редко для таких целей применяемое, - юмор. Находясь за перегородкой он чувствовал себя почти как на сцене, к нему возвращалась смелость.
 Дмитрий Константинович юморил со всей страстью отчаянья, пугаясь этой своей смелости и боясь ее утратить. Его шутки, всегда со смыслом, с намеком, были единственным, что возвращало ему чувство собственного достоинства, ведь когда выходило удачно, они,  те, что предпочитали важничать, отвечали ему практически на равных. Они боялись прослыть непонимающими юмора, ведь это равносильно тому, чтобы прослыть тупым. А важным людям не положено иметь репутацию личностей туповатых, это плохо для карьеры, это может кому-то не понравиться. Что касается предпринимателей без должности, то части из них  требовались такие шутки, для которых Дмитрий Константинович, человек старой закалки, определенно не созрел.
-Мне ключи, - надменное обращение принадлежало жильцу с четвертого этажа, любителю серых костюмов и ярких галстуков в редкую крапинку.
-Одну минутку, конечно. Ключи - наше все, они не требуют ничего, даже ласки, а дают так много…
-Ха! ( коротко), вы остряк. Здравствуйте.
-Здравствуйте еще раз.
-Добрый вечер
-Добрый вечер
-Ключи!  (взгляд искоса, губки поджаты, круглое лицо - в сторону)
-Ну, разумеется, разумеется. Дом, милый дом…долгожданный покой для женщины, у которой начальник созрел длямолодой и цветущей няни.
-Ну, это точно, Дмитрий Константинович! (смеется, кудряшки дрогнули, глаза заблестели, лицо повернулось)
-Вы помните мое имя? Спасибо. У вас феноменальная память!
 …Ну когда же, когда же закончится это дежурство, когда настанет время предаться милым воспоминаниям, вспомнить женщин, что любили его, вспомнить, каким забавным рос его сын…И разогнуть уставшую от сиденья на стуле, больную спину.
 И все-таки он задремал, ему показалось, что задремал…. Он не проснулся, даже когда его подняли и понесли в карету «Скорой помощи». Он спал так сладко, так крепко! Его сердце билось почти неслышно, но не останавливалось. Он дышал, он был жив, но спал сном, почти летаргическим, долгим, счастливым, далеким от унизительной реальности. Он спал сном своей мечты.

           7. Сцена в лесу и глазастые деревья.

Не открывая глаз, Дмитрий  втянул в себя воздух. Воздух был сладким, напоенным каким-то бодрящим ароматом. Где-то, когда-то давно он ощущал подобный аромат. Он вспомнил: так пахли духи той девушки, которая впервые заставила биться его сердце по-настоящему горячо. Но к этому, молодящему душу, запаху примешивалась свежесть лугов, свежесть леса после летних дождей и даже свежесть бриза у морского побережья. Заинтригованный, он позволил себе бросить осторожный взгляд на то, что его окружает, и глаза раскрылись широко, раскрылись в изумлении.
Дмитрий Константинович и вправду был в лесу, в удивительном лесу. Он стоял на опушке, трава на ней была ровной, гладкой, невысокой, словно подстриженной. Солнце мягко светило сквозь лиственные кроны высоченных лип, кленов, берез. А немного подальше, метра через три-четыре, шла полоса гораздо более интенсивного света, яркого, южного. Лиственные деревья средней полосы постепенно расступались, а за ними, из ровного белого песка возносила свой горделивый ствол пальма. Дмитрий прошел туда и почувствовал запах моря. Только это было не море, это была речушка, неширокая, в пять - шесть полноценных мужских шагов, но тоже удивительная: незамутненные, с видимого дна поднимались волны. Неожиданно старый артист почувствовал, что ноги его словно крепнут, наливаются силой. Наклонился над своим отражением и не поверил глазам: он снова был молод!
 А пальма неожиданно зашумела, крона ее раздвинулась и  где-то там, в высоте, блеснули веселые, живые глаза. Что за чудеса? Пальма качнула кроной, словно  показывая дорогу, и он увидел за белым песком два зеленых холма, а между ними дом.
Дом был небольшим, но казался уютным. Сбоку - пристроенная веранда, высокая веранда, переднее ограждение отсутствовало. Это походило на сцену в парке. Это была сцена!
Дмитрий Константинович долго не мог унять возбужденный стук сердца, затем вошел внутрь. Пусто, скромная обстановка, полки с книгами (без пыли), широкая кровать, небольшой письменный стол, гардероб и два стула. Все, как он любит. Гардероб занимал отдельную комнатку, он был большим и там на вешалках и в сундуках, похожих на старинные, нашлось множество театральных костюмов разных эпох. … Это была гримерка! Вот и трюмо, в котором еще раз отразилось его помолодевшее породистое лицо, а вот и баночки с гримом…Только кухни в домике не было. Впоследствии Дмитрий Константинович понял почему: он не хотел есть.
Очень долго бывший артист чувствовал себя счастливым в этом мире тишины и величья природы. Пил воду из волшебного ручья, читал стихи Тютчева и Уитмена глазастой пальме и не хотел ничего, кроме уединения, кроме этого царства природы и покоя, одухотворенности и лени. Когда же он заскучал, на письменном столе появились карты.
 В  прежней жизни, когда был помоложе, актер Дмитрий Колосов баловаться картишками любил. Тогда еще не было компьютерных игр и игровых автоматов, но азарт людей не покидал, он был с ними, как и всегда, на протяжении всей истории человечества. И Колосов не раз ощущал  на себе его горячее дыхание, играл на подарки, на деньги, на поцелуи…Он мог бы стать зависимым от игры, если бы не любовь к игре иной, к игре сценической, если бы не его трезвый ум и творческое горение. Карты не приобрели власти над ним, но они какое-то время сопровождали его жизнь, были в ней чем-то постоянным. Какое-то время…Сейчас в них не было смысла, ведь не было партнера и стимула.
…В тот день, в день знакомства с мальчиком Лигом,  Дмитрий Колосов чувствовал разлитое вокруг смутное беспокойство. Глазастая пальма тревожилась, шумела ветвями, отводила взгляд. К чему бы это? Он не знал, что и думать, он решил развеселить странную спутницу своего странного мира – глазастую пальму. Никто ведь не видит этого его безумия, так почему бы и нет? Дмитрий Константинович нарядился в театральный костюм, вышел на сцену и произнес монолог, один из самых любимых.
-Здорово!- лаконично оценил усилия артиста мальчишеский голос.
С тыльной стороны  дома к веранде подошел мальчуган, лет двенадцати. Он был очень смуглым, но ярко рыжим, его темные глаза горели возбуждением. И он говорил по-русски!
Они познакомились. Как оказалось, неподалеку было  небольшое селение, где этот мальчик жил со своей старшей сестрой. Маму мальчуган не помнил, по его словам она «ушла отсюда» когда он был еще совсем маленьким. Отец был жив, но присматривала за Лигом только его старшая сестра, ее звали Антония.
-В лесу уже давно никто не жил, - сообщил он, - мы думали, никого здесь больше и не будет. Мы любим гостей. К нам попасть - только на другую сторону перейти, подальше от ручья, от деревьев. Пойдешь со мной?
Какое-то время Дмитрий колебался, он помнил, что люди сложные существа, он не знал, чего ждать от этих.…И все же природа человека взяла свое, он был существом общественным, он взял Лига за руку и они пошли туда, где жили сородичи мальчика и его соплеменники.
После этого, наверное, целую неделю, а то и больше Дмитрий устраивал для этих смуглокожих и, как правило, рыжеволосых  людей театр одного актера. А затем ему это почему-то надоело, и он просто бездельничал и угощался терпкими фруктовыми блюдами. Аппетит и потребность есть вернулись, как только Дмитрий Константинович покинул свой сказочный лес. А еще он начал стареть, хотя заметил это не сразу. Также не сразу он обратил внимание на то, что эти люди с особым трепетом относятся к длине своих волос. У Антонии и даже Лига они были длинными, почти до колен. Но были в этой деревне люди, волосы которых казались едва отросшими после бритья. И они явно этого стеснялись. И вели себя не так как другие, вели себя робко, говорили мало и часто кланялись.
 Когда Дмитрий попытался об этом расспросить, ему ответили загадочным предложением «сыграть в игру». Он не знал, что это за игра, но почему бы и нет? Перед ним высыпали разноцветные камешки и попросили подбросить вверх черный, белый и еще один, с багровыми прожилками на сером фоне. Первым упал на землю именно этот, цветной, и толпа зрителей почему-то повела себя очень возбужденно. Люди подпрыгивали, поднимали руки вверх, кричали «большая игра». Но некоторые смотрели слегка испуганно, а иные сочувственно, это Дмитрия Константиновича насторожило и он потребовал объяснений.
Немолодой длинноволосый мужчина по имени Арсентий торжественно объявил: «Большая игра-это игра на время служения. Проигравшему сбреют волосы, и он будет находиться в услужении того, кто его обыграл, пока волосы не отрастут до прежней, естественной длины. Он будет выполнять все прихоти и пожелания своего хозяина, но по мере отрастания волос его права будут возрастать. Твой камень судьбы показал: ты должен сыграть. Теперь мы, те, которые хотят попытать счастья в игре с тобою, будем кидать оставшиеся камни и, если претендентов окажется много, победителя определит другая, более простая игра».
  Дмитрий понятия не имел ни о подобных играх, ни о такой своеобразной форме рабовладения,  он был человеком своей эпохи и решительно отказался. Тогда ему радостно сообщили, что отказавшийся будет в услужении главы поселения, пока тому не надоест, и попросили повторить формулу отказа.
-Не дождетесь! – ответил на это Дмитрий Константинович, - я, конечно, человек принципиальный, но не настолько же.
-Я попрошу сыграть Антонию,- шепнул Лиг,- она хороший игрок, благодаря этому нам всегда кто-то помогал по хозяйству. И она добрая, она тебя не обидит.
-А вдруг выиграю я?
-Это вряд ли. Антония здорово играет!
Однако выиграл все же он, Дмитрий. И выиграл у Антонии. Ей, этой милой девушке, было лет 17 на вид. Она казалась проворной и сообразительной, но это все-таки был его сон,  он был обречен на выигрыш…
Однако как же жалко было  мужчине, артисту, эстету этих роскошных огненных кудрей до подколенок! И он с состраданием наблюдал, как словно бы уменьшилось после унизительной процедуры личико девушки,  ведь он и сам не раз был унижен. И ему не раз приходилось стыдиться того, как он выглядит.
 Антония растерянно глянула на своего, только что приобретенного,  хозяина сквозь пелену слез, но Дмитрий Константинович обнял девушку за плечи и повел ее прочь, прочь от людей, от их понятий о подчинении и подчиненности  в мир своего сказочного леса, своего покинутого царства.
 Он боялся, что лес его не простит, не примет заново. Но пальма встретила его блеском живых, уже потемневших, зрелых глаз, а лиственные деревья протянули навстречу тонкие ветви. И волшебная речка опять омолодила тело, и Дима заметил в траве у дома только-только расцветшие полевые цветы. Он сам сплел венок для юной девушки и надел ей на голову со словами: «Носи, пока не отросли твои роскошные кудри». И она улыбнулась  ему в ответ:
-Мы дождемся