Метафизические размышления
ЧБН/1
Известный политик, можно позволить тавтологию, известный и популярный.
Держится уверенно, должно быть, знает цену своего слова, заодно, ценит самого себя. Чуть иначе, точно оценивает, трезво осознает?.. свой политический вес. Ему предлагают написать мемуары, наверное, популярный вариант. Конечно, он отказывается. Писать по ночам, по воскресеньям. А вечера? Нет этих вечеров, загружен так, что... Только по ночам, за счет сна, урывками. Ну, по воскресеньям, отказывая себе в отдыхе, забывая о семье.
1.
Отказался, кажется, все ясно, если есть воля, должна быть выражена, и она выражена.
На то и воля, чтобы ее выразить. Хотя бы предъявить, в пределе? Заставить считаться. Продолжают приставать, я об издателях. Странные они люди, эти издатели, достают, на что они рассчитывают, достали. Как раз! Точно оценивает, и осознает. Это осознание самого себя, что оно представляет собой? Публичный портрет, так дайте его. И политик, как настоящий политик, позволяет себе резкий поворот, так! а что если попробовать, пробует, что? Писать, о чем вы! он продолжает быть политиком, продолжает заниматься политикой. Понятно, на писаную политику время нашлось, сразу, как и добровольные помощники.
Вступление как будто сделано, сказано, о чем пойдет речь.
И сказано четко. Поэтому автор сразу переходит к заявленной теме, к самому себе. Что может быть приятнее для политика, чем рассказывать о себе. Точнее, о своей успешной карьере политика. Небольшой такой рассказ успешного человека. А сетования? Да, обычная дань скромности, не более. Конечно, позволил себя уговаривать. Пусть осознают, с кем имеют дело, уже! Две стороны осознали взаимную полезность, друг для друга. Договорились, что надо сделать, как сделать. Замысел перешел в практику, прекрасно, и все одно, все тот же неизменный, одновременно исторический и практический вопрос, с чего начать?
Вот его слова, не самые первые, но из первых.
Мы менялись. И прощались. Надеется, на что? Прежняя эпоха не вернется. Кажется, политик задается вопросом, обращенным к самому себе, спрашивает себя, сам же отвечает. То, что отвечает он, с этим можно согласиться, даже если трудно не согласиться, ибо ответа ждут от него. Сам найдет ответ, или подскажут, отвечать будет он. Но вот то, что и вопрос задается им, с этим как раз согласиться трудно. Понятно, вопрос выбран, ибо надо выбирать, и он выбирает, что-то интересное рядовой массе избирателей? Не без этого, но его влечет нечто другое. Выбрать такой вопрос, чтобы ответ на этот вопрос сразу изменил его личный масштаб. Еще раз, такой вопрос, чтобы ответ гарантировал изменение его личного масштаба, зачем?
чтобы он тут же вышел из тени соперника, куда?
конечно, на свет, куда можно выйти из тени. Конечно, старший по клану, это? Ну, не старший же по классу! Хорошо, старший клана, можно сказать, предводитель, объяснил ему, рассчитываю на тебя, потому-то и вытаскиваю тебя из общей массы, из безвестности. И ты можешь рассчитывать на меня, пока будешь идти за мной, пока будешь в моей тени. Дал ему шанс, как он использовал этот шанс? Надо же, серьезный политик, а поступил как провинциальный депутат. Раз мне дали шанс, это мой шанс, как я распоряжусь им, это мое дело. Шанс – ведь это возможность. Это моя возможность, сказал он себе, и начал распоряжаться. И как же он распорядился? Решил выйти из чужой тени, выпрямился во весь свой невеликий рост, и вышел. Толпа собралась мгновенно, тут же принялась свистеть, вот, позабавимся. И верно, позабавились, кто только не вытирал ноги. Но, почти чудо, все на свету, при свете дня, или при свете гласности, кому как ближе. И подхватила волна, понесла, заодно вознесла. И уже толкают в спину, не понять, руки чьи-то толкают или шансы лезут ему в руки. Шепчут в уши, уж не вестники ли судьбы, встань на свету, пусть все увидят, как он велик. Глядишь, не заметят, как велика его тень.
Зачем нужен свет, чтобы тушить.
…
Как хорош свет, пребывать в свете, на свету, буду освещенным, как долго.
Вернемся к политику, мы изменяемся, наверное, изменился и он. А зачем? В самом деле, зачем нам, или ему меняться. Судите сами, вот такой я был, ну не в детстве, в юности. А теперь, совершенно взрослый человек, я вот такой. Я научился ценить, я уважаю истинные ценности. Но глубоко внутри, там, где обитает то, что можно назвать душой? Я все тот же, прямой, открытый, иду напролом? Смеется, какой же русский не любит... Что изменилось? Теперь я знаю, как хорош свет. И действительно, какой-то свет ложится на его освещенное лицо, хорошо у него это получается. Свет знания, свет надежды, свет новых открытий. Но более всего, свет власти. Не смеется, лицо перекосилось, дело к драке, шуточки в сторону, серьезный оказывается человек. А перед ним свет, сам по себе, только свет, и ничего больше, это? конечно, речь идет о сознании. Так зачем он менялся? Чтобы расширить поле своей свободы. Конечно, он обещает служить народу. Но расширяет поле своей свободы. Конечно, он обещает, вслед за моей свободой придет черед вашей свободы. За вашу и нашу свободу, знать бы еще, где кончается его свобода и начинается наша свобода, Оно есть, это поле свободы, или существует? Я предпочитаю первый вариант, есть одна сила, обозначаемая словом свобода, но поле этой силы у каждого разное.
2.
Он изменился, значит, было, время, когда менялся? Ведь нужно время, хоть какое-то время, чтобы скинуть старый костюм, ухватить новый, опять смеется. Не было такого времени, да ему и не требуется это время, по одной простой причине. Как в книжках? вечером, когда ложился спать, был самим собой, утром проснулся другим. Смех превращается в раскатистое сотрясение, двойная фигура буквально ходит ходуном, не было ни вечера, ни утра. Просто упал свет власти, вспыхнули глаза, и нет его вчерашнего. Как настоящий политик, он способен к скачкам, вернее, его сознание способно мгновенно стряхнуть остатки прошлого.
Жалкие остатки, почти останки, кто со мной, голос как сталь, закаляет, кого?
Толпа делает шаг вперед, рывок, поднимается пыль. Кто-то закашлялся, кто-то напротив, облегченно вздохнул. Каждый осознал, по крайней мере, попытался осознать, где я! Но это тот же вопрос, кто я? О чем вы!? Кто попытался, остался за пределами толпы. А кто рванулся, тот напротив, постарался забыть себя как единственного, удалось? Если толпа не смяла, значит удалось. Сознание как начало свободы? Или свобода как начало сознания, на мой неосторожный взгляд, именно сознание кладет начало свободы. Продолжайте, именно сознание кладет начало несвободе. Но это же банальность! Наше сознание, скорее продолжение, чем начало, но именно оно утверждает себя началом. такой это феномен, осознать себя для сознания означает стать началом себя. Тем самым оно открывает путь к началам свободы. Или закрывает? Да, или закрывает, последнее получается гораздо легче. Создатель оставил сознание, оставил свободу сознания, а еще оставил свет и тьму? Куда деваться, сознание есть начало, которое открывает путь к несвободе. Именно так, выбор, который делает сознание, может быть связан как с выбором свободы, так и с ее отрицанием. Почему выбирают свободу, кажется, понятно. Но почему выбирают несвободу? На мой взгляд, проблема именно в том, почему выбирают свободу. Адам прекрасно знал последствия своего опрометчивого поступка, и все же выбрал грехопадение, почему?
…
Вступление, или что-то похожее на вступление, сделано, пора задаться вопросом,
Не буду повторять хорошо известное, вначале было Слово, Сила, Дело. Сам человек – начало. Можно продолжить, человек – это человеческое начало плюс возможности. Именно возможности человека как человека. Тогда? Нужно знать, или хотя бы представлять, что такое человеческое начало, чтобы составить представление о человеческих возможностях. Какие возможности несет с собой это самое начало. Начало как сумма возможностей. Или все же, возможности как реальное начало? Если по порядку, есть начало, есть возможности, есть использование этих возможностей, с тем или иным успехом. Далее, неуклюжая фраза, использование началом своих возможностей. Разве начало не есть использование возможностей? Еще одна неуклюжая фраза, начало может не стать началом для самого себя, оставить возможности возможностями, пренебречь ими, махнуть рукой, или спиться. В самом деле, кто может использовать возможности. Конечно, только сам человек может использовать человеческие возможности, для чего?
Чтобы быть целью, скажем, стать и быть политиком, советником, кукловодом...
Утверждать себя как целеполагающее начало, быть столпником, схимником...
Продолжать себя как целедостигающее начало, я проживу сто лет, двести, триста...
Как это ни грустно, возможностей нет, пока нет целей, хоть какой-нибудь скромной цели. И только с появлением цели открываются возможности. Или, напротив, отсутствие таковых. Невозможно утвердить себя один раз, навсегда, приходится утверждаться снова и снова. Понятно, для этого приходится влачить свои человеческие формы, от них не избавиться. Остается? Если продолжить наше политическое уравнение, превращать данные тебе человеческие формы в политические, становиться носителем политического начала. Тут же вопрос, а чем политическое начало отличается от человеческого начала. Получается нечто вроде круга, чтобы определить любое начало, будь то политическое или интеллигентское, предварительно нужно определиться с человеческим началом, что это такое?
Общий ответ понятен, человек – это возможности.
Недостаточно, ибо кроме человека, есть Природа, отсюда?
человек – это возможности в плотном окружении возможностей, почти тавтология! Человек – это ограниченные возможности в окружении возможностей, которые заключает в себе внешний мир. Несколько иначе, его внутренние возможности перед внешними возможностями. Обратная точка зрения? Нет ничего проще, человек – это исчерпание своих возможностей перед ограничениями внешнего мира, какая точка верна? Верны обе точки зрения. Если вспомнить наше политическое уравнение? Политическое начало – одна из человеческих возможностей, наверное, в ряду других начал. Начало дано, остается самим собой, поневоле задашься вопросом, менялся сам политик, или менялось его поведение?
… … …
Достаточно ли человеку осознать свои возможности, чтобы обрести свободу.
Откуда эта наша уверенность, человек осознает свои возможности, чтобы обрести свободу. А как же бегство от свободы? Значит, осознать возможности можно только для того, чтобы отказаться от свободы. Отсюда последний, или предельный вопрос, от чего человек не может отказаться, пока остается человеком, даже если очень этого захочет.
Примечание
Попытаться еще раз ответить на вопрос, что есть человек? сразу обратное, что не есть человек? Обычный ответ на первый вопрос сводился к ответу на второй, это не есть человек, прочее относится к человеку. Из всех возможностей, которые собраны в человеке, меня интересует возможность, которую можно сформулировать примерно так, как долго возможен человек. Можно перенести на внешний мир, условия, при которых человек невозможен. Можно остановиться на человеке, как долго он неспособен расстаться со своими человеческими возможностями, проще говоря, способен он или не способен превзойти свои человеческие возможности. Применительно к нашему времени это звучит примерно так,
Как долго возможен кумир
Как долго возможен политик
Как долго возможен авторитет
Как долго возможно имя
Имя – если кратко, через имя к бессмертию. Наверное, это единственная возможность для человека сделать себя бессмертным, правда, при условии, что бессмертным будет и само человечество.